SGCA

      После обеда Майк успешно очистился, насколько мог, и с неприятным послевкусием ушел к себе в комнату, чтобы переодеть старые домашние джинсы на что-то получше. Может, ему и комфортнее в огромной одежде, и он любитель таскать один и тот же шмот месяцами, пока от вещи не останется и клочка, но все же выходить на улицу в совсем уж затасканных вещах как-то не солидно. Может быть, если бы он пошел один, в какой-нибудь супермаркет, то сошло бы и так. Но он идет вместе с Рафом, и, зная вкусы брата, скорее всего, в какой-то не самый дешевый магазин.       Да, Раф был еще школьником, как и Майк с Донни, но учился в выпускном двенадцатом классе, и отец давал сыну неплохие карманные деньги. Мистер Хамато был успешным человеком в Большом Яблоке благодаря тому, что двадцать лет назад открыл бизнес, связанный с боевыми искусствами, и сейчас его некогда маленький бизнес принес свои плоды, превратившись из никому неизвестного кружка любителей боевых искусств в целую «Академию боевых искусств» с филиалами в Токио, Париже и Берлине.        На вырученные с бизнеса деньги Хамато старший купил трехэтажный дом в Нью-Йорке в тихом, приятном районе. А также на эти деньги Йоши обеспечивал всем необходимым своих четверых детей, оплачивал учебу Лео в высшем учебном заведении Нью-Йорка и каждый месяц отсылал крупные суммы в благотворительные фонды. Правда, в хороших деньгах тоже есть минусы. Мистер Хамато просыпается каждый день в пять утра, уходит на работу, а возвращается только после захода солнца. Он также часто уезжает из страны, и тогда ответственность за дом и младших братьев ложится на плечи Лео — первого и родного сына Хамато старшего. Лео был и есть единственный кровный ребенок мистера Хамато, и потому в Лео присутствует много чего от отца — начиная от характера и заканчивая внешностью.       Майк находит в шкафу, где, признаться, далеко не порядок, свои черные узкие джинсы и идет к кровати.       — Надеюсь, застегнуться, — Майк с волнением бормочет мысли вслух.       Эти джинсы он покупал к началу учебного года, то есть в конце лета. Но надел он их всего раз или два на прогулку с другом. А все из-за того, что джинсы-скинни оказались ему малы. Он брал их не меря, зная свой размер и наивно полагая, что размер остался прежним. Фатальная ошибка.       Было, мягко говоря, обидно узнать в сентябре, что ты, оказывается, потолстел, а потому твой размер тебе мал. Пуговица джинсов не застегивалась тогда от слова совсем; и Майку казалось, что, если даже он застегнет пуговицу, втянув свой жирный живот, то джинсы все равно не сядут на него и разойдутся по швам.       Майку было очень болезненно видеть не налезающие на него джинсы в своем шкафу. Они были как красная тряпка для быка. Были болезненным напоминанием ему о том, какой он жирный и ленивый. Но Майк не мог просто выкинуть джинсы и забыть про эту ситуацию, ведь ценник за джинсы не давал Майки позволить так поступить. Совесть бы его сожрала. Какой мажор будет покупать вещь за такую круглую сумму, чтобы потом просто выкинуть одежду, так ее и не сносив? Это некрасиво.       Но… может быть сейчас проклятые джинсы застегнуться на его животе? Прошло уже довольно много времени, как он начал попытки похудеть. Должен же он был хоть немного потерять в сантиметрах!       Майк натягивает на свою задницу черные джинсы, с трепетом пытается застегнуть пуговицу, и…       — Охренеть, — улыбается подросток, застегивая пуговицу и подбегая к зеркалу, чтобы убедиться: глаза его не обманывают. Это правда.       Пуговица застегнута. Джинсы не трещат по швам. Они не облегают его ноги, как кожура сардельку. А в интимных местах возле паха и под коленками даже собрались складочки.       Майк придерживает белую футболку выше пупка и медленно крутится, чтобы рассмотреть свое тело со всех сторон. Джинсы теперь ему как раз. Может, даже слегка великоваты.       Это круто! Но… это все же джинсы-скинни, и, по идее, они должны облегать фигуру. Может ему стоит надеть пояс? Под длинной футболкой ремня все равно не будет видно, а с ним он хотя бы не рискует остаться с голым торсом из-за случайно спущенных от движений штанов.       Майк настолько рад тому, что потерял сантиметры в объеме, что забывает про недавнее фиаско с едой. Горький привкус во рту молниеносно растворяется, а воспоминание о неприятном процессе извержения содержимого желудка уходит в темное забытье. Единственное, что остается в голове Майка, это повторяющееся: «Я похудел! Я похудел! Я по-ху-дел!!!».       Одернув футболку, Майк бежит к кровати, чтобы поскорее взять телефон и написать в беседу. Он переполнен счастьем и обязательно должен похвастаться перед другими своими результатами. Кто-то обязательно напишет ему «молодец» и «чувак, круто», но Майк уверен, что большинство ему позавидуют. Он сам писал другим «молодец, бро», а внутри тихо завидовал по-черному, когда девушки скидывали фотки своих костей с подписями, сколько еще грамм веса они потеряли. Но теперь он сам будет предметом чьей-то зависти. С ним это впервые. Это так волнительно. Почему он раньше не обращал внимания на изменения в своей фигуре? Это какое-то волшебство. Еще вчера он был толстым. А сегодня уже нет… ➽ Микки_Маус: Кажется я наконец похудел! Джинсы, которые раньше на мне не застегивались, сейчас спадают с меня       Ответы не заставляют себя долго ждать. В беседе больше ста людей, и кто-то всегда есть онлайн. Кто-то всегда тебя заметит и что-то ответит. ➽ Шалфей, новичок: Сколько кг ты сбросил? ➽ ДурОчка, продвинутый: Молодец! такдержать [сердечко] ➽ Микки_Маус: Спасибо! ➽ Микки_Маус: Я не знаю, у меня нет весов (( Думаю около десяти       На самом деле у них дома есть напольные весы, но они лежат в комнате Рафа. Тот взвешивается перед соревнованиями по дзюдо, когда садится на сушку. Для спортсменов очень важно следить за своим весом в период соревнований, чтобы знать, в какую весовую категорию ты попадаешь. Один килограмм может отделить тебя от желаемой категории, и тогда ты вполне можешь проиграть, ведь готовился к совсем другим соперникам и оттачивал совсем другие приемы…       Последние соревнования у Рафа были за месяц до рождества, а следующие не предвидятся в ближайшее время. Майк думает, что сможет незаметно забрать весы к себе на время, а потом также незаметно их вернуть брату. Надо только провернуть все быстро, пока Рафа не будет в его комнате. ➽ ДурОчка, продвинутый: Купивесы, сантиметры могутврать ➽ Шалфей, новичок: Согласен, я похудел на пятнадцать кг, но в талии ушло только шесть см втф? Как это работает [смайлик смех] ➽ Микки_Маус: Окей, я найду весы [смайлик лицо] Надеюсь за шесть месяцев все же ушло не меньше десяти Иначе я лучше вскроюсь.       Несколько людей отправляют ему смеющиеся смайлики, и обветренные губы Майки растягиваются в скромной улыбке. Взгляд подростка падает на время, и он вспоминает, что в половину второго Раф ждет его внизу. Сейчас как раз половина. Должно быть Раф уже внизу или сейчас спускается.       Майк берет черный ремешок из ящика, быстро его вставляет в петлички на джинсах и поправляется перед зеркалом. Захватив теплый широкий шарф, Майк накидывает его на плечи, как какую-нибудь бабушкину шаль. На улице плюсовая температура, но все еще недостаточно тепло для того, чтобы выходить в одной футболке с коротким рукавом. Да и в последнее время Майк стал мерзлячкой и даже дома, где очень тепло, умудряется замерзнуть. Еще, кажется, на руках у него стало больше волос — они начали расти даже выше локтя, ближе к плечу, такие тоненькие и волнистые волоски, похожие на детский пушок. Это выглядит мило и согревает, а потому не особо беспокоит Майка, хотя и растительность на своем теле он обычно не терпит.       Майк выходит из комнаты. Спускаясь по лестнице, он задевает рукой надпись «pizza», которую сам написал краской на стене. Внизу он видит, что Раф уже его ждет. Ну, как ждет… Раф стоит на руках, так ровно, как дощечка. Его руки напряжены, и Майк видит накаченные бицепсы. Серебряная цепочка, подарок Майка, болтается на шее Рафа и из-за положения тела лежит на его лице. Под Рафом, вернее под его головой, нежится черный пушистый зверь, их кот. Раф улыбается и дует на кота, вследствие чего чернильная шерсть укладывается в разные стороны. Кажется, что коту совсем нет дела до того, что с ним делают. Он продолжает лежать на сером ковре с закрытыми глазами и мурчать.       — Перестань. Ты же можешь его раздавить, — Майки спускается с лестницы.       Раф опускает ноги на пол и садится на коленки. Кот лежит перед ним как божество, которому должны все поклоняться.       — Твой Куро курам на смех, — говорит Раф с вызовом. Лицо Рафа красное. Должно быть, он уже давно стоял на руках. — Посмотри на него, он даже не пошевелился. Что это за кот, который только ест и спит? — Раф тычет в шерстяной клубок, но Куро продолжает ничего не делать.       Майк подходит к Куро, имя которого с японского переводится как «черный», и поднимает его, прижимая к себе. На белой футболке теперь останется темная шерсть.       — Адекватный кот? — Майк гладит Куро по горбатой спине. — Коты и должны только есть и спать. А ты что хочешь? Чтобы он тебе мышей ловил, да приносил к завтраку? Обеспечивай едой себя сам. У тебя руки, а не лапки, в отличие от него.       Майк целует кота между торчащими ушками и кладет животное обратно на пол. На белой футболке Майка действительно остается шерсть, которая частично теперь летает в воздухе и мерцает в весеннем свете, который пробивается через панорамные окна.       И на первом, и на втором этаже дома стоят окна от пола до потолка, и летом, когда идет ливень, просто наслаждение наблюдать за тем, как капли стекают по стеклу, а зимой сказка смотреть на снег, который ссыплет с небес на серый асфальт. Правда, в аномальные мороза не очень красиво: окна запотевают и покрываются тоненьким слоем льда, и тогда через них вообще ничего не разглядеть. Но такое происходит редко, потому что обычно в Нью-Йорке круглый год не бывает ниже минус десяти градусов цельсия.       — Так ты закончил, что там хотел? Что ты вообще делал эти полчаса? — спрашивает Майк, возвышаясь перед Рафом, который все еще сидит на коленях. Кошачий хвост бьет Рафа по ногам, словно прогоняя со своего теплого местечка.       Раф встает. Теперь он возвышается над младшим на целую голову. Темные волосы Рафа лежат в беспорядке на его голове и закрывают одну бровь. Майк тянется к голове брата, чтобы поправить тому прическу. Раф улыбается, а из-за нижнего века и разреза глаз его взгляд кажется хитрым — и Майк не может распознать истины, что скрывается за улыбкой брата.       — А ты что делал эти полчаса? — парирует Раф. — Я слышал, как в ванной вода лилась минут десять. Решил принять душ ради меня? Правильно, с приятным ароматом легче привлечь к себе внимание.       Раф наклоняется к шее Майка, наигранно громко вдыхая. Майк закатывает глаза, потому что не выдерживает подобного и отталкивает брата. Старая добрая игра. Кто кого быстрее доведет до ручки.       Они вместе идут к «коридору», которого по сути нет, у них просто большая дверь в гостиной, перед которой лежит коврик и рядом стоит вешалка. Обувшись, они вместе выходят на улицу. Раф ведет их, потому что это ему надо в магазин. Майк не знает, в какой магазин они идут, поэтому просто следует за братом, придерживая на плечах свой шарф. Солнце пригревает и, если бы не шум города, то, возможно, было бы слышно пение птиц. Или стрекот насекомых. Но, к сожалению, в Нью-Йорке никогда не бывает тихо, и все, что можно услышать, выходя из дома — это шум автомобилей, говор людей на разных языках, чаще всего на английском или китайском, бибиканье и вечную стройку — куда бы ты не пошел, где-то всегда будет эта зеленая сетка, которой закрывают дом во время его реставрации.       Они выходят на главную улицу, и шум увеличивается. Рядом проезжает автобус, следом такси, потом машина, и так по кругу. Нет только желтых школьных автобусов, которые по будням захватывают в это время все дороги. Школьных автобусов в городе очень много, и все они развозят школьников. Ну, тех, кто не может или не хочет добираться до школы сам. В школу Майк, Раф и Донни обычно отправляются с Лео. Он отвозит их каждый день с понедельника по пятницу, а потом едет в свой вуз играть целый день на своем пианино. Словно бы еще не наигрался.       — Стой, — Раф останавливает замечтавшегося Майка на перекрестке. Впереди проезжает грузовик и две легковушки, потом загорается зеленый. — Пошли.       — А нам далеко? Ты кредитку то взял? — спрашивает Майк, когда они переходят дорогу. Рядом проходит парочка с кричащими детьми.       — Взял. Я же не ты, чтобы забывать все на свете, — дразнит его Раф, как он очень часто делает. У них вообще с Майки уже года три некая негласная договоренность подкалывать и дразнить друг друга. Это похоже на игру. Хотя они уже и не дети. Раньше, когда Майк в восемь лет пришел в семью, они с Рафом просто дрались и бегали друг за другом, и это было более агрессивно и прямолинейно, нежели сейчас.       Сейчас Майку кажется, что он запутался в своих чувствах к Рафу. Эти чувства больше не примитивные и невинные.       — Магазин за этим углом, — добавляет Раф.       Вскоре они доходят до магазина. Это небольшое по местным меркам заведеньице, занимающее весь первый этаж пятиэтажного дома. Большие блестящие витрины выполнены в черном обрамлении. Над одним из двух входов висит красивая табличка «Space NK». Уже с улицы видно стеллажи косметики и девушек, которые медленно, как змейки, ползают среди этих стеллажей. Парни там тоже есть.       Раф открывает перед ним дверь, пропуская внутрь. Майк, закатывая глаза на этот жест, заходит и сразу же идет вперед куда-то наугад, пока Раф не подхватывает его за руку и не тащит в другую сторону — к стеллажу «все для вашей укладки».       В зале пахнет различными духами и средствами для ухода. Пока Раф выбирает, Майк оглядывается по сторонам и замечает ценник на одних из духов. Двадцать четыре тысячи за флакон, где духов на пару пшиков. Недурно. Кто-то серьезно готов это купить?       — Не хочешь себе что-то взять, принцесса? — спрашивает его Раф, держа в руках гель и лак для укладки волос с сильной фиксацией.       Майк одаривает Рафа хмурым взглядом из-за используемого прозвища. Разве он так похож на девчонку? Почему каждый раз какое-то девчоночье прозвище? Лучше бы как раньше звал придуркоголовым, чем эта слащавая фигня, да еще и на людях.       Девушки рядом слышат их разговор и хихикают, даже не скрывая. К счастью, они уходят в другую часть зала.       — Нет. Я пошел с тобой только потому, что дома можно умереть от скуки. Если ты все, то давай на кассу, — Майк разворачивается, и они идут платить за покупку. Стоя на кассе возле брата, Майк чувствует себя не младшим братом, а парнем другого парня с большим самомнением и кошельком. Это тупо. Но… Майку нравится. Где-то в глубине его души.       С пакетом в руке, Раф выходит на улицу, Майк плетется сбоку. Они идут обратно, и, когда доходят до перекрестка, Рафаэль спрашивает: «Домой или в парк?». Майк, на секунду задумавшись, отвечает «в парк». Майк знает, почему выбрал парк.       Майк рад тому, что влез в старые новые джинсы, но он все еще помнит, что съел непозволительно огромное количество калорий на обед. И если он не сожжет их сегодня, то завтра у него все ну точно отложится в бока. Он знает свой организм. Его тело не способно худеть на обычном правильном питании, принцип его метаболизма — все или ничего. Либо он ест все подряд, сметая сладости и снеки как пылесос и остается толстым. Либо он не ест ничего и худеет, приближаясь к заветной мечте в «45-ть» килограмм. Он начинал с шестидесяти трех. Сейчас, быть может, он весит пятьдесят пять, если повезло. От заветной мечты его отделяют всего десять единиц. Даже не верится… От осознания, что он прошел уже так много, у него кружится голова. А от страха упустить мечту колит в подреберье.       — Хочешь зайти в какую-нибудь кафешку? — вкидывает предложение Раф, косясь на него.       Майка передергивает. Только не еда… Он спокойно отвечает:       — Мы ели недавно, я еще не проголодался. Давай лучше возьмем велики напрокат? Они должны быть где-то возле парка.       — Окей, принцесса. — Раф поправляет Майку съехавший с плеча шарф.