Однажды в Нью-Йорке

Телефон показывал целую кучу непрочитанных сообщений. Часть были от шефа, часть — от Леви. Эрвин вздохнул, посмотрел на часы. Выругался. И тут же почувствовал, что голоса нет. В горле будто еж поселился. Дикобраз. «Ты ещё жив?» — спрашивал Леви в последнем сообщении. Эрвин пролистал чат. Сначала шло банальное: как похмелье, жалобы на репетиции утром и привет от Ханжи. Первое сообщение было отправлено в девять утра, проснулся Эрвин в четыре часа вечера. Неудивительно, что Леви заподозрил, что Эрвин умер. «Жив», — написал Эрвин. Леви прислал стикер, изображавший пса с поднятым вверх большим пальцем. «По-моему, я заболел», — написал Эрвин. «А я тебе говорил, что стоять на коленях на холодном кафеле — так себе затея». И снова пёс. В этот раз — покатывающийся со смеху. Эрвин почувствовал, что у него покраснели уши. «Тебе что, не понравилось?» — написал он, преодолевая смесь возбуждения и смущения. «Ну…» Задумчивый пёс прилагается. Они встречались совсем недолго, и до постели дело пока не дошло. Ну, до вчерашнего вечера. Там, правда, была не постель, а ванная. И дело ограничилось одним минетом. Они были на вечеринке у кого-то из друзей Леви. Алкоголь, что-то ещё, громкая музыка. Леви играл в театре, и знакомства у него были соответствующие: актеры, художники, музыканты и всякая прочая богема. Нравы там были довольно свободные. Так что никто бы их не осудил за то, что они оказались в ванной. Кто-то уже был там до них и оставил по себе запах табака и духов. Эрвин открыл окно, впуская холодный зимний воздух. Холода они, однако, не чувствовали. Он прижал Леви к стене, приподнял за бедра так, чтобы Леви мог обхватить его ногами. «Хочу тебя, — выдохнул Леви ему в лицо, одной рукой растегивая его рубашку, — но тут как-то…» — «Да плевать…» Эрвин попытался увлечь его прямо на пол, но Леви не дался. «Холодный кафель, форточка, двадцать градусов за окном, — сказал он. — У нас премьера на носу. Я не хочу болеть». Эрвин, однако, готов был рискнуть. Леви, едва заметно усмехаясь, дал стянуть с себя джинсы. Эрвин стоял перед ним на коленях и снизу вверх глядел на его лицо. «Наконец-то я выше», — хмыкнул Леви. Эрвин вернул ухмылку и задрал на нем футболку. И сразу приник губами к плоскому белому животу. Над подвздошной костью красовалась татуировка — название какой-то группы, которую никто, кроме Леви, не слышал. Чуть выше Эрвин увидел старый шрам. От пупка к паху спускалась дорожка темных волос. Леви уже нетерпеливо повел бедрами. Но Эрвин не торопился. «Тс, или отсоси мне уже, или пошли отсюда», — процедил Леви, с силой сжимая затылок Эрвина. Дважды просить не пришлось. Стоило ли оно больного горла, температуры и пропущенной работы? Определенно. «Давай адрес». Эрвин удивлённо приподнял бровь. Он не сразу сообразил, зачем Леви его адрес. «Давай адрес, — повторил Леви. — Я приеду». Эрвин написал адрес. Потом посмотрел сообщения от шефа, написал, что болен и несколько дней не появится в редакции. Леви приехал через час. «Заразишь меня — убью», — сообщил он, едва переступив порог. Эрвин не стал спорить. Леви окинул его критическим взглядом и велел спать. На полчаса Эрвин провалился в сон. Сквозь дремоту он слышал, что Леви то и дело кто-то звонит. «Да… Нет… — слышалось с кухни. — Иди на хер, а?» «Кто тебе названивает все время?» — спросил Эрвин, когда Леви вернулся в комнату. «Чуваки из театра. Я их послал». — «Это я слышал. Но если тебе надо идти…» — «Мне надо, чтоб ты бульон выпил… С лекарствами я не стал рисковать. Я же не знаю, нет ли у тебя непереносимости или аллергии, или хер знает чего ещё. К врачу сходи завтра, короче». — «Спасибо». Эрвин сел и взял чашку с куриным бульоном. «Дуй — под носом ветер», — хмыкнул Леви. Он окинул Эрвина цепким взглядом и сообщил, что Эрвин хуево выглядит. «Н-да, — протянул он, помолчав немного, — я думал, так только в анекдотах бывает. Что дальше? Перелом хуя?» — «Господи, надеюсь, нет! Такое бывает?» — «Я видел такое в «Клинике». Ты веришь доктору Коксу?» — «Я… Я не смотрел». — «Что, правда? Это ж, типа, классика». Леви завертел головой, разглядывая комнату. Книги, книги, ещё книги. Видавший виды компьютер. Рядом с компьютером — фотография в рамке. «Кто это? — спросил Леви, разглядывая женщину на фотографии. — Если ты женат, то нахер я тут вожусь?» По голосу было слышно, что он ревнует, но старается это скрыть. «Нет, — сказал Эрвин и рассмеялся. — Посмотри внимательно и догадайся». Леви вперился в фотографию. Довольно симпатичная молодая женщина с большими синими глазами и мягкими светло-русыми волосами едва заметно улыбалась в камеру. «Я надеюсь, что это твоя сестра, а не ты до перехода», — вынес вердикт Леви и поставил фотографию на место. «Это моя сестра». — «Повезло тебе… Я один рос…» — «Ну, в детстве мы то и дело дрались… Но да, мне повезло». Леви кивнул и снова заскользил глазами по комнате. Подошёл к книжному шкафу, разглядывая корешки. «О, Докинз?» — «Да. А что?» — «Да просто. Он занудно пишет, по-моему. Но я с ним согласен. Крутой мужик. Ладно. Я хочу есть. А тебе поесть надо, даже если не хочешь. Могу что-нибудь приготовить. Или можем заказать… Ты хозяин». Есть Эрвину не хотелось. Ему хотелось, чтобы Леви улёгся рядом с ним. Обнять его. Уткнуться носом в его макушку и так заснуть. Но вслух он этого не сказал. «Я не знаю… Мне все равно». Леви подошёл к нему и положил руку на лоб. «У тебя есть градусник?» — спросил он. «Нет. Понимаешь, я почти никогда не болею…» — «Ладно, — протянул Леви. — Наощупь ты, как раскалённая кочерга, но диагноз ставить не берусь». Эрвин не удержался, поймал его руку и поцеловал ладонь. «Тс, — дернулся Леви. — Мне нельзя болеть, не трогай меня». Эрвин хотел было извиниться, но вместо того сильнее сжал его руку, приподнялся и притянул Леви к себе. «Блядь, я тебя убью, если премьеру придется отменить! Не трогай меня, ходячая бактерия!» Сопротивлялся он, однако, довольно вяло. Эрвин сумел уложить его на кровать и поцеловал в губы. Леви промычал что-то недовольное, но на поцелуй ответил и обвил Эрвина руками. Премьера состоялась вовремя, несмотря ни на что, но Леви Эрвину ещё долго это припоминал.