Gebunden durch Fesseln

Темно, даже слишком, хоть и сейчас время длилось к закату, но в коридорах было темнова-то, даже настенные светильники на удивление не так хорошо освещали передовая тусклый свет. Шагая за штандартенфюрером по штабу было трудно разглядеть что-то разглядеть, но все также было много солдатов с оружием или бегающими с огромными пачками бумаги. Даже было как-то забавно смотреть на бегающего немца из одного конца комнаты в другую. Невольно Ивушкин раздал тихий смешок, но благо его не услышали по-крайне мере он так думал. Но что больше всего раздражало Ивушкина — это немецкие псы, когда они неотрывно сверлили взглядами его и Аню, казалось что дыру скоро проделают. Если они чего-то боялись и шугались, так это холодного и пронзительно взгляда штандартенфюрера, лишь только тогда они переставали пялиться понимая намёк немца мол, это вам не выставка домашних животных нечего смотреть. Хотя, Ивушкин знал что многие фашисты думали что они куда хуже собак и заслуживают такого обращения, да черта с два! Со временем Коля заметил как пара голубых глаз смотрели на него в упор, да и смотрел Клаус на него так, что руки зачесались и нравились ударить по его лицу. — « А ты чего смотришь? Не насмотрелся на меня за день, псина фашистская.» — Ивушкин злобно смотрел на Клауса, миллионный раз проклиная его самоуверенную рожу. И как-будто Ягер прочел его мысли, ухмыльнувшись он таки отвернулся от него продолжая вести их к своему кабинету. — Спину не сломай, лебедь ушастый. — тихо прошипел Ивушкин фыркнув, продолжая идти за ним. До самого кабинеты Ягера каждый подходил к нему здоровался с ним и отдавал честь, кто-то даже пожимал ему с улыбкой руку, Бог есть за что. Можно было с уверенностью сказать, что Ягер являлся тут уважаемым и очень важным представителем в концлагере, да и вообще на службе, что и возвышало его гордость и самолюбие. И вот они уже перед его кабинетом охраняемым солдатами, Клаус приказал им уйти на что они быстро среагировали отдали ему честь, и покинули коридор незамедлительно. Достав их кормана ключ он отпёр дверь, и открыл её. — Komm rein. — приказал им штандартенфюрер, войдя первым в свой кабинет и направился к письменному столу. — Ивушкин, будь осторожен с Ягером, — ели слышно прошептала Ярцева, бегая глазами по сторонам лишь бы не пересекаться взглядом с Колей. — будь на чеку. — последнее что удалось сказать Ане, перед тем как они зашли в кабинет Ягера. — Ich habe einen Vorschlag für dich Nikolay, — Не церемонясь начал свою речь немец, садясь за свой стол на котором лежали стопки документов которые нужно было изучить, а некоторые подписать. — У меня есть предложение для тебя Николай, — быстро перевела Ярцева не медля ни секунды, смотря в пол. Дождавшись пока Аня переведёт его слова, он продолжил. — Wenn Sie erfolgreich bestehen die Tests und zeigen sich gut in der Sache, dann können Sie ein vollwertiger Soldat des Dritten Reiches zu werden. — Из небольшой кучки бумаг он достал рапорт с личным делом Николая, в котором было мало что написано практически не было какой-либо о нём информации, слишком упертым был этот русский. Но Ягеру уже доводилось работать с такими как Ивушкин, в итоге они сдавались, скоро и этот сломается, Клаус был в этом уверен. Аня незамедлительно перевела всё сказанное, и в тот момент Коля дернулся, и даже подумал что Анька как-то не так поняла Клауса, или же ему просто это послышалось и она сказала совсем другое, но он ошибся. Ему это это не послышалось. Встав из-за стола немец подошёл к шкафу с книгами, и легонько дотронулся кончиками пальцев до книг которые он хранил, и читал в свободное время. Иногда отвлекало от войны и всеобщего хаоса, и штандартенфюрер часто так успокаивался, и даже бывало, забывал обо всём что твориться в мире. — Das wird mir nicht schwer fallen, ich brauche nur deine Zustimmung. — Клаус вздохнул отрываясь от шкафа, и вновь перевёл свой взгляд на младшего лейтенанта который был напряжен. — Ich warte auf Ihre Antwort, Iwuschkin. — Клаус пристально смотрел на Колю прожигая изнутри, даже его душу. С запинкой Аня переводила каждое слово штандартенфюрера опасаясь реакции Коли, ведь тот невольно скрипел зубами и уже до хруста сжимал деревянную трость, которая вот-вот треснет от такой крепкой хватки. На удивление всем Коля ухмыльнулся и нервно засмеялся, да так громко, что Аня вздрогнула от такого смеха Ивушкина. А Ягер же находился в лёгком недоумении, но виду не подал. — Ты походу фриц, в край оборзел, да? — Коля перестал смеяться, а его мимика лица резко изменилась, Ивушкин смотрел на Клауса звериным взглядом, готовым растерзать его в любой момент. — Ты предлагаешь мне предать своих товарищей, свою Родину, чтобы стать одним из ваших тварей? Убивать своих? ДА НИКОГДА! — Последнее слово Ивушкин выкрикунул и поддавшись гневу, он взяв со стола графин с водой и кинул его со всей силой об пол, тот с громким треском разбился и вода полилась по всему деревянном полу. —  Iwuschkin… — ели сдержался Николаус чтобы не взять его за горло и не прижать к стене, перекрывая доступ к кислороду. Никто и никогда так не смел позволять ТАКОЕ в его кабинете, тем более когда тебе делают предложение где ты можешь выйти победителем, встать на путь Великого Рейха, как от такого вообще можно отказаться? Аня же стояла не говорила и слова, страх полностью её окутал и она не могла пошевелиться, сильно боялась за Колю, боялась что сейчас его пристрелят за такие выходки и она, и никто из товарищей больше его не увидят. — ЛУЧШЕ Я СДОХНУ, ЧЕМ ПЕРЕЙДУ НА ВАШУ СТОРОНУ! РУССКИЕ СВОИХ НЕ ПРЕДАЮТ! И ТЕМ БОЛЕЕ НЕ УБИВАЮТ НАШИХ, РАДИ ВАС! СУКИ ВЫ, ФАШИСТСКИЕ! — Он кричал душой, кричал так, когда раньше не мог, и кажется, весь концлагерь встал на уши из-за криков младшего лейтенанта. Аня же ахнула и отпрянула в сторону стены, прижавшись к ней спиной, тяжело дыша. Ярцева могла только наблюдать за этой сценой и не вмешиваться, но если штандартенфюрер попытается что-нибудь с ним сделать, Аня попытается защитить Колю, во что бы то ни стало. Клаус же не понимал ни слова из того что говорил ему Николай, но мог предположить трактовку его слов, и весьма нелестных судя по его реакции и действиям. Ягер терпел, но и у него есть предел, немец буквально заставлял держать себя в руках и не накинуться на него. Если кто-то другой был бы на месте Клауса, то Ивушкина уже давно не было в живых. Коле же это всё по горло осточертело, и наплевав на боль в ноге он кинул трость в сторону и он подбежал к Ягеру, резко схватил его за идеально выглаженный китель, приближая его лицо к своему. Ивушкин буквально в губы дышал немца, не отрывая взгляд от его голубых глаз, как же ему хочется убить его, но он держится изо всех сил. Предел достигает своего пика, и наровиться в любой момент взорваться. — Ты… Падаль не русская, только ещё один раз мне это предложи, я вырву к чёрту твой язык, и ты уже больше никогда не сможешь заговорить на своём собачьем языке. Поверь уж, от своих слов я никогда не отказываюсь. Ты меня понял? Ферштейн? — шипел сквозь зубы Коля, всё больше сжимая китель у себя в руках, что немцу было тяжко дышать. — Ivushkin, ich werde nicht wiederholen, ich brauche nur deine Antwort. — кратко отрезал Ягер, взяв его одной рукой за запястье и сжав так сильно, что Ивушкин на миг скривился от боли. Сильный, он однако. — Коля, прошу тебя… Хватит…- со слезами на глазах просила Аня остановится, сейчас она как никогда боялась не только Ягера, но и Колю. На секунду русский ослабил хватку услышав где-то глубоко в подсознании голос Ани, и это помогло утихомирить его пыл. Но злость всё ещё присудстовала внутри Ивушкина, и пока что он мог контролировать злобу. До поры до времени. — Du nicht schlagen. Du kannst nicht. — Как-то раздражающе спокойно сказал это штандартенфюрер, не отводя глаза от русского. Ох, жаль что Ягер не знает Колю, немец давно бы валялся на полу полуживой со сломанными рёбрами и с сотрясением мозга. Но Коля терпел, ради товарищей, ради Ани. Но, почему-то на сердце было больно, и этого Ивушкин не понимал. — Пошёл ты к чёрту, скотина фашистская! — Не дождавшись перевода Ивушкин освободил свою руку и резко отдернул от себя немца, отойдя от него на несколько шагов. Его пульс участился, дыхание сбилось, а изо рта кажется пойдёт пар, Коля ели себя контролировал и понимал, если сейчас не уйдёт то набросился на этого немца с кулаками, а этого нельзя было допустить. Тем более, он не хотел пугать Аню ещё больше, так как дорожил ей. — Если это всё что ты хотел мне сказать, то я пожалуй уйду. — не дожидаясь ответа от немца Ивушкин тут же вышел из кабинета нагло хлопнув дверью, казалось до хруста. Аня же боялась, чуть не дрожала, Коля ушёл, а она осталась одна, один на один с этим немцев не зная как себя поведёт после всего этого, и что с ней может сделать попав под горячую руку. — Du kannst gehen Anna, du bist frei. — как-то спокойной сказал Ягер, хотя в его глазах читался гнев, злоба, некая обида в глубоких светло голубых глаз, больше похожие на покрывшее лёд море, которое когда-то было тёплым. Клаус тяжело вздохнул опустив голову, но всё также держал спину ровно. Он гордый, и не собирается показывать кому-то свои слабости, особенно каким-то «Иванам» и тем более обычной русской переводчице. Ягер развернулся и направился к столу хватая на угад попавший под руку документ и изучая его. Клаусу хватало просто пройтись мельком глазами, чтобы понять что за документ ему оставили. — hast du nicht gehört? — спросил Штандартенфюрер вскинув брови, и отложив документы в сторону. —  Geh aus meinem Büro. — понизив голос сказал Ягер, наклонив в бок немного голову. — Да, Штандартенфюрер. — Аня опомнилась, кивнула головой и быстро ушла с кабинета закрыв за собой дверь, после прячась за угол она прижалась к стене спиной часто дыша, и начиная медленно скатываться по стене. — « Господи, Коля что же ты делаешь?! Ты… Ты идиот Коля! Тебя же так убьют!» — в душе Аня кричала скрывая свои тонкий голос, но она понимала что не могла. Она просто прижала ноги к себе и обхватила их руками, Аня хотела плакать, но она не могла, её всю трясло от страха и понимания что Ягер без промедления мог убить Колю и её заодно. Слишком рискованно и опасно. Даже переводчиков подвергали жестоким пыткам со стороны солдат Третьего рейха. Да, переводчики им были крайне полезны для добычи нужной им информации. Но бывало, что у эсэсовцев не было настроения и попадался им под руку переводчик, они так и находили на ком можно будет отыграться. Не на заключенных так на переводчиков. Они никого не щадили, и выплёскивали весь свой гнев до тех пор, пока они не успокаивались, лишь только тогда они оставляли в покое. Истинные звери. — Прошу только Коля, — дрожащим голосом шептала Аня. — пожалуйста, останься в живых, ты наша жизнь. — всё что могла она сейчас сказать, её душа ныла, стало тяжело дышать, а глаза перестали нормально видеть. Всё что дальше помнила Аня это то, как она упала на холодный кафель, а из её уголков глаз медленно стекали слёзы. Через несколько секунд Аня увидела сквозь пелену чужой силуэт мужчины, и тут же в её голове промелькнула мысль «Фашист», не было никаких сомнений насчёт этого. И Аня уже предполагала что могут с ней сделают если увидят её лежачей на полу, то сразу поместят в газовую камеру, как уже бесполезную переводчицу. Аня видела как он подошёл к ней и что-то говорил, но она не слышала словно стала глухой, и тогда он без колебаний взял её на руки и быстро понёс в неизвестном направлений, хотя, чего обманывать судьбу? И так всё ясно. Аня закрыла глаза и уже попрощалась с жизнью, с ребятами, которые стали ей друзьями, с Колей, с её любимым Колей, которому она не успела признаться в любви к нему. Аня жалела что не смогла сказать страх был сильнее, страх перед тем что кто-то узнает об этом или же страшно было как отреагирует Коля. Может, он её и не любит, и тут она со своим признанием, но уже поздно о чём-либо думать, её смерть уже совсем близка, она скоро умрёт. Но Аня медленно и не хотя стала открывать глаза, но уже сразу же пожалела об этом. Глаза невольно начали закрываться от сильного, яркого света исходящий от люстры, но пересилив это она увидела белый потолок и такие же белые стены. — «Это госпиталь?» — Аня резко подскочила, упираясь локтями о кровать. Она осматривалась и крайне не ожидала быть здесь, слабых пленных тут же уничтожали не желая им как-то помочь. Что могли им дать немцы «хорошего» так это смерть, дабы облегчить страдания заключённых. Но сейчас Аню этого не волновало, она думала о том, кто её привёл сюда. Ярцева не могла разглядеть лица своего так называемого «спасителя», который пожалел её. Только вот зачем? Не было на той причины ей помогать, кроме неё есть и другие переводчики хоть их и не так много было, но найти достойную замену они могли. Может и правда, проблески совести были у этого солдата? Благородный поступок для эсесовца, и похоже, он имел хоть каплю сожаления к заключённым. Аня невольно улыбнулась, рада была тому кто сохранил ей жизнь, но к сожалению она не знала кто это был, но в мыслях не раз его благодарила. Наверное, она никогда не увидит его больше, как и он её… Впервые за три года, она наконец-то улыбнулась, но себе в ему.