Тропами людей: начало

Чертоги Мандоса — место, в котором нет места живым. Но сегодня здесь были облачённые в плоть майар из свиты Эстэ. Финвэ было неспокойно, он чувствовал, что происходит нечто необычное. Кому здесь могла понадобиться помощь целителя? Души эльдар в этом не нуждаются. Пока душа его Пламенного сына была с ним, Финвэ бы даже не обратил на это внимания. Но сейчас покойный нолдоран с тревогой ждал вестей о Фэанаро, а их всё не было. А потом вдруг появились целители.  — Приветствую тебя, дева Эстэ, — передал он осанвэ-кэнта, приблизившись к одной из них, что гуляла по коридорам, разглядывая гобелены Вайры. Призрачное подобие тела было не способно говорить. Однако отсутствие обычного тела позволяло легко пользоваться передачей мыслей. Так же легко, как раньше — использовать слова. А ещё здесь, в Мандосе, его можно было видеть.  — Приветствую и тебя, Финвэ, государь нолдор, — ответила майа, остановившись, — Ты хочешь узнать, что с твоим сыном?  — Ты говоришь о Фэанаро? Он здесь? — эльф с трудом держал себя в рамках приличия. Хотелось задать столько вопросов, потребовать немедленно отвести его к сыну, однако он сдержался, смог остановиться после всего двух вопросов.  — Да, Фэанаро здесь. Ему уже лучше.  — Отведи меня к нему, — Финвэ не был уверен, что ему удалось отправить эту мысль, сопроводив должным почтением к одной из айнур. Лишь надеялся, что это не было похоже на приказ.  — Я понимаю твоё волнение и думаю, не будет вреда, если я отведу тебя к нему. Только заранее говорю: сын твой погружён в крепкий сон. Ибо живым нет места в Мандосе, но и выходить за его пределы твоему сыну запрещено. Этот сон — его защита от этого места.  — Хоть так, но я должен его увидеть.  — В таком случае, следуй за мной, нолдоран, — сказала дева и повела душу квенди по одному из многочисленных коридоров Мандоса. — Скажи, почему ты бродишь здесь? — спросил нолдо.  — Твой сын спит и не может заботиться о себе сам. Для этого с ним осталась я и Маирэ, ещё одна майа из свиты Эстэ. Сейчас она следит за Фэанаро, а я могу отдохнуть. Но мне захотелось посмотреть на знаменитые гобелены Вайрэ, вот поэтому я и отправилась погулять.  — А как звать тебя?  — Нандэ. Ну, вот мы и пришли. Майа открыла одну из дверей, и сделала приглашающий жест призраку, что двигался рядом с ней. Тот на секунду замер на пороге, но быстро собрался с силами и сделал шаг внутрь. И там вновь замер. Фэанаро устроили на кровати с каменным основанием, но мягким матрацем. Он лежал на спине и спал. Черные волосы его были собраны в косу, которая свешивалась вниз. Был он бледен, но, судя по спокойному, расслабленному лицу, не испытывал боли. А болеть было отчего: верхняя часть груди была плотно перевязана. Нижняя часть тела, вплоть до повязки, была накрыта тонким одеялом: здесь было лишь слегка прохладно, и сильно утеплять раненного причин не было. Взгляд Финвэ остановился на лице сына, и он, не обращая внимания ни на что более, подошёл к нему.  — Огонёк мой, что же с тобой произошло? — Бесшумно прошептали прозрачные губы отца. Призрачное тело не могло краснеть или бледнеть, руки не могли дрожать, а колени — предательски подгибаться.  — Как же так получилось, сынок, — повторил он вопрос, безрезультатно попытавшись дотянуться мыслью до спящего разума своего первенца. Нолдо поднял руку, желая коснуться повязки на груди Фэанаро, но бесплотные пальцы замерли в считанных миллиметрах от ткани. Нет, он не сможет даже коснуться: ненастоящие пальцы пройдут сквозь ткань и тело, даже не ощутив ничего, и от этого было только больнее. — Фэанаро, — снова беззвучно прошептал он, убрав руку и вновь переведя взгляд на прекрасное лицо своего любимого сына. Опять его мальчик страдал, опять он, отец, не смог уберечь того, кого любил больше всего.  — Я здесь, с тобой, — передал он, надеясь, что во сне Фэанаро его услышит, — держись, мальчик мой, я больше тебя не брошу. Рука Финвэ замерла, пальцы, казалось, вот-вот коснуться бледной кожи спящего нолдо. Мёртвый король обвёл контур щеки сына, не касаясь его. Эта невозможность даже простого прикосновения вызывала глухую тоску. Ни дозваться, ни коснуться, ни помочь.  — Только не я, сыночек, только не снова. Ты больше не будешь один. Обещаю тебе, — пытался он достучаться до своего ребёнка сквозь сон. Ну и что, что Фэанаро уже давно вырос, для отца он навсегда останется тем самым маленьким мальчиком, которого он много веков назад взял из рук девы Эстэ. Но достучаться не удавалось. А может, Фэанаро что-то и слышал, но ответить не мог? А может, во всём был виноват закон мира, по которому мёртвым не дано общаться с живыми? Но ведь в Мандосе другие законы, ведь так же? Финвэ наклонился и почти коснулся губами лба сына в заботливом поцелуе. После этого нолдоран выпрямился. Нужно было брать чувства под контроль, нужно было поговорить с майар.  — Что произошло с моим сыном? — поинтересовался он. Как хорошо, что призраку легко прятать эмоции: нет тела, которое их непроизвольно выдаёт тысячей способов. Здесь же достаточно натянуть на лицо нужную маску и выдать нужную эмоцию в сопровождение к осанвэ-кэнта. А аванир скроет всё остальное.  — Его ранили в плечо. Полагаем, что это тамошнее оружие, — отозвалась майа, но не Нандэ: та незаметно ускользнула из комнаты. Значит, это была Маирэ, — Вот, что мы обнаружили у него в ране. Раньше женщина сидела на небольшом плетёном кресле у стены. Окон в чертогах не было, но на стене висел светильник. Под ним располагался стол. На столе стояли какие-то баночки, коробочки, бутылочки и закрытая кастрюля. В открытой корзине под столом белели чистые куски ткани для перевязки. Маирэ поднялась со стула, и взяла небольшую шкатулку. Открыв, она предъявила нолдорану кусочек деформированного металла.  — Это не похоже на то, чем пользуются эрухини, да и дети Аулэ не знают такого оружия. Но мы решили, что скорость, с которой этот кусочек металла ударил в Фэанаро, была просто огромна, случайно так не бросишь. Если в том мире научились делать это специально — то там очень опасное оружие. Однако мы извлекли этот снаряд и обработали рану. Скоро твой сын полностью поправится. Мы с Нандэ проследим, чтобы длительная неподвижность не ослабила его. Так что скоро он будет готов к новому путешествию. Финвэ удивился, услышав, что Фэанаро отправится ещё куда-то. Или он хочет зачем-то вернуться в то же место? Похоже, выполнить обещание будет не так-то просто. Придётся идти к Намо, а то и просить аудиенции у Манвэ. А пока следовало закончить здесь:  — Благодарю вас, целительницы за вашу доброту и помощь. К сожалению, я ничем не могу вам помочь. Но я запомню, вашу доброту и, может, в будущем смогу ответить вам тем же.  — Мы делали это не ради благодарности, государь нолдор. — Однако вы её заслужили. Теперь же мне лучше покинуть вас. До встречи, ибо я ещё не раз вернусь сюда.  — До встречи, нолдоран. И не беспокойтесь о Фэанаро: скоро он полностью поправится. Финвэ кивнул и покинул комнату. Лишь бросил взгляд на своего сына, такого взрослого и вместе с тем беспомощного сейчас. Впереди нолдорана ждали трудные и долгие переговоры с валар, но он был твёрдо уверен в том, чего хотел добиться. Его сын больше не будет один, он обещал это, и слово своё он сдержит. *** Катя держала в руках конверт без обратного адреса. Девушка обнаружила его в почтовом ящике спустя два дня после возвращения её матери и брата из плена. Прощупывание конверта ничего не дало: внутри, вроде бумага, но довольно плотная. Что это могло быть, она так и не поняла. Девушка сходила за ножницами, вскрыла конверт и и достала сложенное письмо, написанное на двойном тетрадном листке. Разложив его, девушка увидела три фоторгафии. На них были она сама, Ира и Фэанаро, в ярком солнечном свете, с улыбками на лицах и в венках Ириного изготовления. А письмо — оно было от дяди Игоря, девушка сразу это поняла. Первым порывом было выбросить всё это. Но потом она подумала, и решила оставить. Всё-таки, отныне лишь эти фотографии и кольцо будут напоминать о случившемся. Так пусть эти воспоминания останутся и будут счастливыми, как их лица на фотографиях.