***
Все их действия были так неуклюжи, так нелепы! Они не могли ничего сделать, кроме скромного поцелуя и держания за руки.И эта смущённость, глупые взгляды и румянцы так нравились ей.Нравилось, как Рем запинался, пока что-то говорил, нравилось, когда он неуклюже шутил или что-то ронял в её присутствии.Разве не это доказывало его чувства к ней? Совсем скоро должно было быть Рождество, а Рэйч снова не желала возвращаться к своему отчиму.Ей не хотелось принимать, что это чудище заменило её замечательных родителей.Как же повезло, что её чудесный профессор пригласил отметить Рождество вместе.На дворе уже декабрь, она срочно должна была придумать, что же можно подарить мужчине на Рождество.Все время она думала о подарке для него - уже самого близкого человека.В итоге она подумала о новом свитере и шарфе, так как давно он жаловался на плохое качество старых.Значит, она могла подарить ему новый комплект. Но... Это как-то просто.Хотелось сделать приятно своими руками.Чтобы глядя на этот подарок он сразу думал о ней и о том, как он ей важен.Что же Марш могла подарить ему? Может, рисунок? Она неплохо рисовала и вполне могла подарить ему портрет.Или нарисовать открыточку, где они вместе. Её окончательный выбор остановился на открытке.Часто она думала о том, что может нарисовать.Конечно, на ней должны быть они! Вместе. А как иначе? Она забавно улыбалась на свои мысли, убирая кисть за ухо.Как же она была рада, что сейчас всё именно так. Так хорошо.Знаете, всегда возникают мысли о прошлом.О том, что когда-то тебе было хорошо, когда-то были те самые люди, которых в твоей жизни нет сейчас.Для девушки это был тот момент, когда этих мыслей просто не было.Она была так счастлива, словно Ремус — был её наградой за прошедшие годы страданий.Что она пережила это. Пережила, а сейчас может счастливо закутаться в его пиджак и улечься на кровать в его преподавательской спальне.Часто Люпин смеялся над тем, как она упрашивала дать примерить ей любую часть его одежды.Конечно, обычно это пиджак или рубашка.Для Рема это было чем-то забавным, развлекающим её. На деле же - девушка просто любила его, хотела укутаться как можно сильнее не в его одежду, а в его тепло и любовь к ней.Это был не просто пиджак, не просто одна из его рубашек.Это было то, — что лежало на нём, на его широких плечах. То, что не описать словами, то, как она просто хотела по полной погрузиться в эти чувства.Это была уже даже болезнь.И называлась она не ликантропией, а любовью.Она не знала, что чувствовал он, но надеялась, что для него это было такое же светлое чувство, как для неё. Так что же касаемо её рисунка? У Ремуса на нём появился огромный, очаровательный пушистый хвост, а так же волчьи ушки.Рейч, из поддержки ему, так же нарисовала себе всё то, что есть у Рема и то, что свойственно его патронусу.Наконец он смог признаться ей в своей сущности, а она сумела его принять с его «пушистой проблемой».***
Уже сегодня, буквально через 15 минут отходит Хогвартс-Экспресс.Наконец они едут в Лондон, а точнее в крохотную, и, пожалуй, самую скромную его часть, где как раз и жил Рем.Ему было страшно представить, что же там произошло за время его отсутствия. Дом итак не блистал, в нём не было ни грамма роскоши, или хотя бы признака среднего достатка его владельца. Скорее наоборот. Дом выглядел, как Люпин его запомнил, ужасно печально. Хотя нет, просто ужасно. Нет, несомненно Рем является чистюлей и ухаживает за своей «берлогой», но… Сама квартира: её стены и пол, старая поломанная мебель и где-то уже облезшие обои. О Мерлин, а ведь он действительно только сейчас понял, насколько же всё плохо. Он себе даже успел пообещать сделать ремонт, как только наступит лето. А пока что на его плече мирно спала очаровательная пуффендуйка.Сейчас они могли ничего не бояться. Кто-то увидит их вместе в купе? Ремус мог просто сообщить об усталости девушки, что покоилась на его плече и о том, как он боялся потревожить её и её сон. Ну, а пока никто так и не посещал их купе, он мог спокойно любоваться то пейзажами за окном, то девушкой, которая изредка забавно хмурилась, вызывая у Лунатика улыбку.С еще большим интересом его взор осматривал её бархатную кожу и рыжие дрожащие реснички, а так же веснушчатые щёчки и носик.Взгляд опускался к мягким губам, которые на протяжении уже пары месяцев он успел выучить наизусть.Нет, правда.Ощущение, что он знал каждый их изгиб, каждый миллиметр таких манящих его уст.Профессор прекрасно знал, как любила целоваться эта маленькая рыжая разбойница, а потому уже строил догадки о том, как они с первого дня заваляться в кровать и будут только и делать, что целоваться. Возможно, всего пару раз они выберутся на кухню чтобы стащить оттуда холодильник и полноценно жить в крохотной спальне. Что же, дорога предстояла действительно долгая. А потому даже профессор, укрыв мантией как себя, так и девушку, успел задремать…***
Его губы опускались ниже по шее, оставляя лёгкие покусывания, а изредка даже засосы. Да, он старался быть нежным, старался, но. Должно было признать, — вино, выпитое ими, а точнее всего пару бокалов, оказались точно лишними на это Рождество. Он не мог себя контролировать. «Рем, ты человек, не зверь. Уж точно не сейчас», — старался повторять себе он, а в итоге сам себя не слышал.Слишком разыгрался голод и «животные инстинкты». Он сделает ей больно, он ведь знал это. Он не оборотень, но она его жертва, которой этой ночью в каком-то смысле не станет. Не станет её невинной, девственной оболочки, которую Ремус так любит. Она нежна и чиста пред ним, позволяет осквернять себя жалкому оборотню. Но... она ведь любит его? Она в этом уверена, так же как и в том, что не пожалеет об этой ночи? С её губ срывались только тихие писки от укусов и жгучих поцелуев, что звоном в ушах и кошмарным жаром отдавались по ней.Люпин неумело блуждал руками средь тонких лямочек её бюстгальтера, а его пьяная дрожь ещё более подводила его. Нельзя, Ремус, нет! Носом он уткнулся в чудные грудки девушку, наконец перестав возиться с верхним бельём.Она дрожала, ей было страшно и он видел это. Была так же пьяна, но так же желала его, а потому стягивала колючий свитер, кидая его и вовсе в другую часть комнаты. «Профессор Люпин», — глухо звучало в его голове, пока он тесно усаживал её на свой пах, кончиками пальцев задевая тонкие кружевные трусики.Он вовремя остановился, на пару секунд прикрыв глаза и выдохнув. От него всё ещё шёл запах крепкого вина.Он убрал от неё большие ладони и закрыл лицо руками, пока она осторожно прижалась к нему и легко коснулась губами его губ. Для него она была запрещена, что делало ему больно.Запрещена не потому, что на них висят какие-то ярлыки преподавателя и ученицы, да хотя и это добавляло ещё больше соли, а то, что для него эта девушка была чем-то. Искренне чистым. Тем, к чему он не смел прикасаться своими грязными руками, которые в полнолуние превращаются в огромные звериные лапы.Он хотел её, но понимал то, как она пожалеет позже.Уверена ли она, что хочет его? Его и никого больше? У Рейчел были подобные мысли. Но с самого начала их отношений она сделала свой выбор. Да, для неё это серьёзно. Да, она хочет быть только с одним человеком. Она знала, что любит его и знала, что хочет.Конечно, она прекрасно понимала его переживания, а потому не прекращала заботливо целовать его губы, колючие щёчки и лоб, который стал у Рема совсем горячим. Уста задержались на лбу, а сама девушка прекрасно понимала что профессор чувствует себя нехорошо. А потому лишь накрыла его одеялом, а сама поднялась с постели. Она погрузилась в его огромный свитер, а сама тепло ему улыбнулась. — Рем, я хочу чтобы ты знал... Я люблю тебя, то есть.. Полностью. Люблю тебя, твой голос, твои нелепые слова. «Пушистая проблема» или ярлык «профессора Защиты от чего-то там» — совсем тому не преграда. — губы вновь коснулись его, а пальцы девушки зарылись в русых с проседью волосах, — где у тебя градусник? Мне кажется, у тебя температура. Эта ночь у них не удалась. Да и какая разница? Они обязательно смогут побороть свой страх и оттрахаются так, как никто. По крайней мере, такие неправильные мысли возникали у девушки, которая сейчас сидела подле Ремуса, старающаяся впихнуть ему градусник.Рейчел осторожно прилегла рядом, уложив голову на грудь.Это невероятно приятно — слушать мирное дыхание и громкое биение сердца любимого человека у себя под ухом.