Не избранный

«Список на Совет — есть, патрули на завтра — есть, коты на чистку лагеря — есть. Вроде всё», — мысленно отметил Крылатый и прислонился к Скале спиной. Работа глашатого никогда не была простой, но ему определенно подходила. К тому же, будни скрашивала ученица. До этого дня. Чёрная с серыми полосами фигурка Молчуньи почти терялась в сумеречном свете. Кот видел, как она переминается с лапы на лапу и теребит свой хвост. Наверняка ей жутко подумать о ночном бдении, не то что заступать на него. Минута — и кошка поймала его взгляд, посмотрела в ответ и подошла. — Волнуешься? — улыбнулся Крылатый. С церемониями или без, это была его ученица. Даже если она уже воительница, этого не отнять. Поэтому и сама Молчунья охотно ответила: — Есть немного. Но со мной будет Клеверница, так что всё хорошо. Все-таки повезло, что сегодня тепло и сухо… — Это точно, — он посмотрел вверх. Ни облачка. Юные Листья, особенно в начале, не каждый день баловали погодой. Он вспомнил недавнюю бурю: тогда дождь и ветер порушили часть ограды между норой и спальными местами воителей. Теперь то место было полно всяких щепок и веточек, но Ветряные уже начали убираться. В конце концов, что такого? Всего-то стена. — Не могу поверить, что больше не ученица, — заметила Молчунья. — Даже после испытания и посвящения… Это ненормально? — Это то, что чувствует каждый новый воитель. Не беспокойся. — И ты тоже? Крылатый сделал паузу. В памяти всплыло: толпа котов, поздравляющих его и Пшеницу, и она сама рядом — счастливая и беспечная. Потом — ночь бдения, холодная, но совершенно особенная. — И я. Может быть, Пшеница не ощущала этого, но я — да. — О, Пшеница… Твоя сестра, верно? И мамина с папой подруга… была. — Не помнишь её? — Не совсем. Но мама рассказывала, что Пшеница была хорошая. Крылатый вздохнул. На небе загорались звезды — крохотные осколки жизни на чёрном полотне. Серебряный пояс ещё не проявился полностью, но кот мог легко найти его по памяти. — Да, она была хорошая. А теперь вы — новые воители, и вы будете лучшими. Я думаю, тебе пора. Удачи. — Да, — она встала и решительно выпрямилась. — Спасибо! Он проводил её взглядом. Клеверница с Подсолнечником ещё болтали, и золотистый слегка подпрыгивал на месте. Но вот Молчунья сказала им что-то, и парочка быстро ткнулась носами, а после Подсолнечник ушёл. Сёстры заступили на ночное бдение. Он помнил Молчунью ещё той маленькой кошечкой Тихолапкой, которую посвятили сразу после Нашествия — так они теперь звали события того сезона Зелёных Листьев. Тогда она очень волновалась, и, когда утром впервые пошла на тренировку — обход территории — вместе с сестрой и наставниками, молчала даже больше обычного. Через несколько дней Крылатый нашёл её, плачущую от того, что у неё болит живот и она всё никак не может пойти и сказать ему, что не пойдёт на первую охоту. Тогда он отвёл её к Медоцветик и сидел до тех пор, пока её живот не прошёл. Наверное, с того дня и появилась их связь — связь между наставником и ученицей, прочная, неразрывная. У Сизокрылой с Клеверкой с самого начала пошло хорошо, хотя с сыном своей наставницы она, видимо, больше любила проводить время. Что-то завозилось позади, и Крылатый обернулся, пытаясь найти источник. Тут же рядом появилась серая голова, и Мятлица вытащила из укрытия маленькую кошечку песочного цвета. За ней уже сам выбрался её братишка такого же окраса, пряча глаза. Королева вздохнула. — Волчий Клык! Я их нашла! — крикнула она в темноту, а после повернулась к детям. — Ну что такое? Теперь вы сбегаете перед сном и донимаете нашего глашатого! — Прости, — пискнул Колосок. — Они мне не мешали, честно, — сказал Крылатый, но Мятлица продолжала строго смотреть на Горчинку, пока и она тоже не буркнула: — Прости, — и тут же добавила: — Да вы просто хотите, чтоб мы были такими же скучными, как Травушка с Закатушком! Или как Лопухолап! — Они, в отличие от тебя, хотя бы не так сильно заставляют волноваться и чуть-чуть слушают старших, — Волчий Клык появился и подхватил дочь за шкирку. — Крылатый, прости за беспокойство. Ты же знаешь этих котят. — А я не хочу спать, я хочу сказку про бродяг! — но Колоска тоже подхватили, и Мятлица кивнула Крылатому. — Будет тебе сказка, — услышал кот её ласковое ворчание через пару мгновений и усмехнулся. Мятлица и Волчий Клык, должно быть, просто отличные родители, раз умудряются воспитывать всех четверых в таком относительно молодом возрасте. Крылатый помахал кончиком хвоста Горчинке, а та скорчила рожицу в ответ. Взошла луна. Её почти круглый светлый диск осветил лагерь, готовящийся ко сну. Всё ещё тут и там сидели коты группками иди парочками, но один за другим они покидали поляну, желая остальным спокойной ночи. Под лунными лучами их серебристые спины похожи были на небольших рыбок — подумав так, Крылатый уже не мог не представить, как большая-тяжëлая рыба Легкокрылка плывёт в нору. И тут же одернул себя: ну, ещё над старейшинами смеяться не хватало. Развидеть всё равно было сложно, и, когда проплывающая мимо Морошка обратилась к нему, глашатай чуть не подлетел на месте. — Спокойной ночи, Крылатый! — она ускорила шаг, нагнала Одноцвета. Тот тоже обернулся и кивнул. — Спокойной, — ответил Крылатый с улыбкой, про себя удивляясь, как и каждый день, спокойному счастью Ветра. Да, многое изменилось с того дня, когда они отпраздновали победу. Он помнил морозные Голые Деревья, когда Легкокрылка чуть не погибла от болезни. В ту же луну она стала старейшиной, и у Уткохвоста теперь был постоянный собеседник. Он помнил и гостей, пришедших когда-то и оставшихся навсегда. И случайную встречу с Тучей, которая поселилась недалеко от племён. Он помнил и посвящения — в ученики, в воители, давние и только прошедшие. Он помнил и Нашествие, но иногда желал забыть. — Крылатый? — взгляд выхватил из темноты силуэт Рассвета. — Мы с Рыжехвостом убрали весь мусор с кладбища. Я даже нашёл тот камень, который клал Пшенице, помнишь его? — Конечно, — кивнул кот и похлопал рядом с собой лапой, мол, садись. — А Рыжехвост действительно старается. — Наверное, они с Рябиной и Теплогривкой просто не хотят выглядеть любимчиками предводительницы, — Рассвет усмехнулся и сел. — Хотя мне кажется, что они отличные коты и воители. Осенняя Звезда умеет находить хороших друзей. — Спокойной ночи, Рассвет, Крылатый, — мимо прошла Канарейка и растворилась в тени где-то возле спальных мест. — Спокойной, Канарейка. Да, я тоже думаю, что они неплохо справляются. — Мам, пап, вас хвалят, — послышался голос Теплогривки и короткий смешок. Крылатый шутливо погрозил лапой. — Ай-яй-яй, нельзя подслушивать. Рябина, как же ты воспитала дочь? — Простите, уважаемый глашатай, такого больше не повторится, — серая изящно поклонилась, а Теплогривка кое-как подавила смех. — Эй, Крылатый, чего ты мою семью обижаешь? — Осенняя Звезда подошла к троице и улыбнулась. — Не теряй, мы погуляем. Рыжехвост, спорим, снова не сможешь обогнать? — Мечтай! — кот сорвался с места, но пёстрая легко обогнала его. — Подождите нас! Крылатый смотрел, как все четверо выбегают из лагеря на глазах у молодых воительниц и спешат вверх по холму. Рассвет прочитал его мысли. — Они — отличная семья. — Я рад, что у Осенней Звезды она теперь снова есть. — Помнишь, вы с Пшеницей так же соревновались? Крылатый улыбнулся. Золотистая кошечка, скачущая впереди, и это сладостное чувство победителя, когда обгоняешь её… — Между прочим, я обычно выигрывал! — В Юные Листья я почему-то скучаю по ней немного больше, — Рассвет поднял глаза на Серебряный пояс, уже сияющий во всей своей красе. — Завтра хочу сходить на нашу полянку. Подснежники уже должны появиться. Крылатый промолчал. Становилось всё тише, и, казалось, на всех пустошах теперь слышался только их с Рассветом разговор, мурлыканье Мятлицы в детской да концерты сверчков. Рассвет помялся, после встал. — Ну… я спать. Спокойной ночи? — Спокойной ночи, — кивнул Крылатый. — Я ещё посижу. Может, схожу погуляю. — С Медоцветик? — тихо, заговорщически протянул рыжий и заработал возмущённый взгляд. — Рассвет! — Всё, молчу-молчу. Удачно вам прогуляться! Странно: день был полон дел и забот, но сейчас спать не хотелось совершенно. Рассвет прав, погулять с Медоцветик — отличная идея. Кот подошёл к целительской и позвал подругу. Та появилась сразу — такая же нежная и прекрасная, как и всегда. — Посидим снаружи? — Давай. А Молчунья с Клеверницей что? — Я выйду через ограду. Он огляделся, заглянул на спальные места. Вроде все спят. И тогда он шмыгнул в прореху, ещё не залатанную. Затрещали веточки. Ну вот, завтра снова убирать. Он встряхнулся: нечего на Медоцветик щепки ронять. За лагерем был их небольшой холмик. Она появилась несколькими секундами позже и тут же улыбнулась. — У тебя в шерсти веточка застряла. Погоди, я вытащу. — Спасибо, — пробормотал он в ответ. У самого горизонта голубая полоска ещё не погасла, и Крылатый посмотрел туда, вдаль. Медоцветик пристроилась меж его передних лап; он, недолго думая, положил подбородок ей на макушку. Ветер пролетел мимо, и редкие, только-только растущие травинки закачались ему в такт. Островки снега тут и там ночью казались каплями лунного света, упавшими случайно именно на их пустоши, на их холмистые земли. — Красиво тут. Сидеть здесь было уже чем-то вроде их маленькой традиции. Крылатый тихо замурлыкал. — Ты сегодня очень довольный, — голос кошки немного поднялся, выдавая её улыбку. — Да, хороший день. — Я видела, ты днем был не совсем в настроении. Или это из-за сказки? — Какой сказки? — Ну, я видела тебя. Ты шёл по лагерю и остановился, когда услышал, что Легкокрылка и Морошка рассказывают Закатушку про Нашествие. И у тебя такое выражение было… — Это странно, что я не хочу вспоминать Нашествие? Медоцветик глубоко вдохнула. Потерлась макушкой. — Нет, Крылатый, это абсолютно нормально. Не все любят вспоминать битвы и плохие времена. Но… Ведь всё обошлось. — И нам повезло. — Нет, Крылатый, не повезло. Ты сам сделал так, чтобы всё кончилось. Где-то совсем рядом заскрипел сверчок. Кот отстранился и сел рядом с подругой, смотря на свои обычно палевые, а теперь серебристые от лунного света лапы. — Ты знаешь, все воспринимают меня как героя, но я не совсем понимаю, что тут такого, — он не дал Медоцветик сказать то, что она собиралась. — Нет, я знаю, я собрал кружок и всё такое, но это мог сделать кто угодно? — Мог, но не сделал. — И что? — Знаешь, Крылатый, — она посмотрела на него. — Тут главное не то, что ты создал кружок, вдохновил нас и все такое… Главное — что ты решил это самостоятельно. Без указки, без приказания. — Всего лишь заканчивал миссию Пшеницы?.. — Вот именно, — он наконец посмотрел в ответ, чтобы утонуть в сияющих глазах Медоцветик. — Звёздное племя выбрало избранную, но она не справилась. Думали, что всё потеряно, но ты сам решил довести её миссию до конца. Сходил к Лунному озеру, собрал кружок. В то время, как все рассчитывали на какого-нибудь избранного и Звёздное племя, ты действовал. Понимаешь? — Кажется, да, — он рассматривал звездочки в глазах подруги, обдумывая сказанное ей. — Так… Всё дело в том, что я просто решился на действия? — Решился на действия без указа предков или кого-либо ещё. Показал, что свою судьбу нужно выбирать самостоятельно, на себе — и коты пошли за тобой, поверив, что смогут всё изменить, Крылатый. В этом твоя главная заслуга. Ты дал им понять, что нечего ждать. И поэтому ты — лидер. — Думаю, я понял тебя, — он улыбнулся, чувствуя, как грудь заполняет тёплое, как мёд, чувство. Кошка кивнула. — Поэтому не надо принижать свои заслуги, — она прижалась к его груди, лишь усилив теплоту внутри. Крылатый приобнял её лапой. — Да. Иногда всё равно есть смысл попытаться, — прошептал он, думая и об отношениях с Медоцветик, и о Нашествии, и о многом, многом другом. Одна из звёзд подмигнула ему с неба. — Даже если ты — обычный кот. Не избранный. Снова пролетел ветер, обдав их свежей прохладой. А Крылатый всё сидел, думая, что он сейчас счастлив. Действительно счастлив. Даже несмотря на то, что он — обычный, как и все его соплеменники, кот. Просто счастлив, как и они. Человеку надо мало: чтоб искал и находил. Чтоб имелись для начала Друг — один и враг — один. Человеку надо мало: чтоб тропинка вдаль вела. Чтоб жила на свете мама. Сколько нужно ей — жила. Человеку надо мало: после грома — тишину. Голубой клочок тумана. Жизнь — одну И смерть — одну. Утром свежую газету — с Человечеством родство. И всего одну планету: Землю! Только и всего. И — межзвездную дорогу да мечту о скоростях. Это, в сущности, — немного. Это, в общем-то, — пустяк. Невеликая награда. Невысокий пьедестал. Человеку мало надо. Лишь бы дома кто-то ждал. Р. Рождественский. Спасибо вам за всё, мои дорогие читатели.