Дракон и солнце 2. Снег к снегу

Арья с ужасом смотрела на живот Дени. - Но ведь всего четыре месяца прошло, - наконец вымолвила она. - Почти шесть, - отвечала королева, отправляя в рот куриную ножку. - Нет, четыре, - упиралась Арья. - И пусть я провела их в море среди неотесанного мужичья, я еще помню, как считать! Дейенерис отвлеклась от ножки и насмешливо посмотрела на свою несостоявшуюся убийцу: - А при чем тут ты и твое мужичье? - ехидно спросила она. - У меня свой есть, смотри, какой красивый. И она ласково потрепала Джона по голове. Тот даже не обратил внимания, увлеченно скармливая Нуминексу куски со своей тарелки. Санса с неодобрением смотрела, как подросший дракончик топчется по столу, но вслух высказаться не решалась. Однажды она уже пробовала убедить Джона в том, что нельзя пускать за стол животных, а тот в ответ уставился на нее немигающим черным взглядом и сказал, что в таком случае ему пришлось бы выставить вон всех, кроме Нуминекса и Дени. И, возможно, Призрака. - То есть когда я... - промолвила Арья, начиная осознавать. - Да, уже тогда, - спокойно кивнула Дени. - Если хочешь извиниться, преклони колено и на этом закроем вопрос. Одно долгое мгновение Арья стояла молча, а потом и впрямь опустилась на одно колено и склонила голову. - Хорошо смотришься, - прищурилась королева. - Может, мне тебя в рыцари посвятить? - Ты не можешь посвятить ее в рыцари, - пробурчал Джон занудно. - Ты не рыцарь. - Но ведь первого рыцаря кто-то посвятил? Наверняка король. - Ты не король, - продолжал вредничать Сноу. - Э-э... меня простили? - поинтересовалась Арья. - Встать-то можно? - Что, уже устала? - хихикнула Санса. - А водный плясун может так простоять весь день, ты сама когда-то говорила. - Я не перед тобой извиняюсь, - зашипела Арья. - Да вставай, конечно. Присаживайся, угощайся, - Дени хлебосольно повела куриной ножкой, указывая на стол. - Но помни. Еще раз попытаешься меня убить, заживо шкуру сдеру. - Не надо про сдирание шкур, пожалуйста, - поморщилась Санса, отставляя тарелку. - Ну, можно еще собакам скормить, - безмятежно заметил братец и подсунул Нуминексу очередной кусочек. Арья помаленьку начинала понимать, что Санса имела в виду, говоря, что Джон спятил. * * * - Ну-ка, ну-ка, что у нас здесь, - изогнул лебединую шею Салокнир, разглядывая Арью, которую Джон привел познакомиться. - Какая интересная девочка. - Девочка, - хмыкнул Одавинг. - Чернота столбом, а не девочка. - Девочка вас прекрасно слышит, - звонко и нагло заявила Арья. - И еще лучше видит, - добавила она уже не таким уверенным голосом, запоздало оробев перед двумя гигантами, рассевшимися у стены. Стена, о которой упоминала Санса, стояла в чистом поле на пригорке, далеко за пределами Винтерфелла, и была сплошь исцарапана странными значками - непонятными, но варварски симпатичными. Почему-то выглядело это так, будто драконы что-то вычисляли. - Можно спросить, - наконец решилась она. - Что там написано? - А, - обрадовался Одавинг. - Это мы имя для ребенка подбираем. Джон встрепенулся. - Дени вряд ли согласится... - А зачем нам ее согласие, - захихикали драконы. - Может же у ребенка быть два имени. - Ну... да, - вынужден был признать Джон, так же известный как Эйгон Шестой. - И даже три может быть. Но имейте в виду, на этом поле уже случалась последняя битва человечества. Не хотелось бы повторять. - Так и не повторяйте, - хмыкнул Одавинг. - А мы исключительно мирные драконы. - Вот говорил же Партурнакс, - вздохнул Сноу. - Нельзя вам доверять. И где моя частушка, кстати? - Мы над этим работаем, - снова захихикали гады, указывая на левую сторону стены. Джон пригляделся к закорючкам и покраснел. Да какое там покраснел! Ему казалось, что из его щек того и гляди брызнет кровь, как сок из спелой ягоды. - Что там? - тут же влезла Арья. - Драконий юмор, - горестно сказал Джон. - Простым смертным, сиречь нормальным людям, он совершенно непонятен. К моему большому счастью. - И к нашему великому сожалению, - закручинились драконы. - Но признай же, что смешно! - Смешно, - согласился Джон с абсолютно похоронным лицом. Драконы обнялись и, раскачиваясь в такт, завели на два голоса: - Довакин, Довакин, наль ок зин лос варин! Арья глядела на них блестящими глазами и, кажется, от восторга забыла, как дышать. Джон не знал, куда деваться. - Перестаньте, пожалуйста, - простонал он. - Ва дайн вокуль мафераак аст валь! - не затыкались гады. Арья захлопала в ладоши. Сноу понял, что спасет его только бегство. Помаленьку отступая назад, он наконец добрался до своей лошади, влез в седло и дал деру. Вслед неслось: - Хузра ну, куль до од!.. - А что все это значит? - спросила Арья, когда частушка закончилась. - Гораздо больше, чем глупая девочка способна понять, - заявил Салокнир. - Девочка знает, что она глупая, - заупрямилась Арья. - Я не об этом спрашивала. - Ты спрашивала, что ВСЕ это значит. ВСЕ ты понять не способна. - Э-э-э... - задумалась она. - А если не ВСЕ, а только кое-что? - Довакин, Довакин, козни зла пресеки, - опять загорланили драконы. - Ты вовек дал в том клятву свою!.. Все понятно? - А кто такой Довакин? - спросила Арья. Драконы переглянулись и покачали изящными головами - Да брат твой, кроха, - сжалился наконец Одавинг. - Эйгон Таргариен, Драконорожденный. - В Свитках сказано так - когда брат брату враг, - напел Салокнир и захихикал, а потом глянул сверху вниз на Арью: - Ничего ты не знаешь, Арья Старк. - Ну, кое-что я все-таки знаю, - не согласилась она. - И что же? - Никто в мире не умеет петь так, как драконы, - вздохнула она, все еще чувствуя отзвук их голосов в собственных костях. Она была почти уверена, что сейчас они светятся где-то там, в темноте тела, скрытые под кожей и мясом глупой смертной девочки. * * * Когда-то очень давно, будто бы в прошлой жизни, когда семью еще не разметала война, отец был рядом, а Винтерфелл казался вечной и несокрушимой твердыней, Арье довелось ловить кота. Тот кот, по выражению одного из королевских гвардейцев, был сама подлость и воплощенный грех - хотя в глазах Арьи, хоть прежней, хоть нынешней, животное, спершее куропатку прямо из рук Тайвина Ланнистера, да еще на пиру, да еще в его же честь, заслуживало бурных и продолжительных оваций. А при должном стечении обстоятельств геройский кот вполне мог бы возвыситься и до Короля Севера - и даже он лучше подошел бы на эту роль, чем Санса, у которой Нуминекс только что похитил с тарелки лимонное пирожное. Лимоны, к слову сказать, привезла из Миэрина Дени. На Дрогоне. Санса всплеснула руками и явно была готова разреветься. - Джон, ну уйми ты его! - вскричала она. - Он растет, ему надо хорошо питаться, - возразил брат. - А мне разве не надо? - А ты уже выросла, - фыркнула Арья. - Клуша. Сразу видно, не жила ты в трущобах. Там все за своим куском следят, а иначе голодная смерть. - У нас тут не трущобы! - взвилась Санса. - У нас тут, - Арья ловко убрала тарелку от налетевшего дракончика, - семья. Очень любящая. Нуминекс затоптался на столе перед Арьей, пристально разглядывая ее, а потом въедливо поинтересовался: - Разве ты семья? - Да, - не задумываясь кивнула Арья. - Почему? - Потому что я это выбрала. Джон молча смотрел на сестру, чье сердце обволакивала тьма. Долгое общение с драконами, а может, и сами драконы или побывавшие в нем чужие души что-то сотворили с ним, и теперь он научился воспринимать в людях то, что обычно остается скрытым. Считывать чувства, видеть ложь, улавливать обрывки воспоминаний - и пусть все это могло быть полезным, но зачастую, увы, изрядно огорчало в силу неизжитого идеализма. Одной только Сансы вполне хватало, чтобы расстроиться на полдня. Но прочитать Арью ему было не по силам. Чернота столбом, так сказал про нее Одавинг и вряд ли можно было выразиться лучше. Оставаться семьей, сестрой, человеком - это был ее осознанный выбор, ее маска, лицо, сбереженное с прежних времен. И всегда, при любых обстоятельствах, она сохраняла за собой возможность и другого выбора. Позже, когда Дрогон и Нуминекс расположились во дворе, делясь друг с другом шуршащими потоками мыслей, а Джон задумчиво наблюдал за ними с крепостной стены, Дени вразвалку подошла к нему, придерживая живот, и промолвила: - Арья меня пугает. Джон раскрыл было рот возражать и защищать сестру, но Дени помотала головой, желая договорить. - Я не к тому, что она собирается причинить нам вред, - сказала она. - Что ее нужно немедленно изгнать или еще что-нибудь. Просто... она как плохое знамение. - Знамение чего? - Не знаю. А она случайно не упоминала, что снова собирается в чужие края? Дух странствий и все такое? - Нет, - покачал головой Джон. - Пусть хоть немного побудет дома. Винтерфелл чего только не переживал, справимся. - Наверное. Но имей в виду, - предупредила королева, - если вдруг что, виноватым назначу тебя. Он усмехнулся и кивнул соглашаясь. Обнял Дени за плечи, поцеловал в серебристую макушку и попытался выкинуть из головы воспоминание о том, как Призрак зарычал при виде сестры. Ведь в конце-то концов вполне могло оказаться, что Дейенерис Бурерожденная научилась читать людей не хуже него. А волноваться беременным вредно. * * * Дни шли, живот помаленьку рос. Драконы резвились то над полем, то по всему Вестеросу, равно пугая и селян и горожан, а Арья слонялась по замку и окрестностям и вопреки надеждам Дени не выказывала никакого желания уезжать. Наконец, устав от недовольства жены и общей колючей атмосферы, Джон предложил отбыть вдвоем в Гавань или Миэрин, да хоть в Черный Замок - куда только ее королевская душенька пожелает. Ведь, напомнил он, в Винтерфелл они прибыли лишь ради спасения Арьи и оставаться здесь не обязаны. Дени задумалась и изрекла, что Дорн, говорят, чудесен в это время года. Джон ответил, что Дорн чудесен в любое время года, и они уже пошли было к драконам, как все планы порушил всезнающий младший брат. Перегородив коридор своим креслом на колесиках, он заявил, что Дени, конечно, может лететь куда хочет, но Джону придется остаться здесь. - Чего ради? - нахмурился Сноу. - Арью спасли, лимоны привезли, по-моему, мы молодцы. - У Партурнакса что-то вроде соглашения со Старыми Богами, - промолвил Бран отстраненно. - И? - И они говорят ждать. - Джон им что, собачка? - возмутилась Дени. - И вообще, где благодарность? Для кого мы чардрева высаживали по всем семи королевствам? Трехглазый Ворон обратил на нее равнодушный взгляд. Всевидящий калека читался не лучше, чем Арья, и Сноу это порядком раздражало. - После того, как люди их повырубали, - ответил Бран. - Не я их вырубила и не Джон, - не сдавалась королева. - Так что нечего нас попрекать. А если ты обращаешься к принципу коллективной ответственности, то вспомни, что и сам человек. Бран завел было волынку о том, что он уже не человек, а нечто этакое, но Дейенерис не стала слушать. - Муж мой, - распорядилась она, - а ну-ка давай толкай каталку в рощу. Сейчас мы этих богов разъясним. И пошла пузом вперед. Джон решительно взялся за каталку. - Старые Боги не станут с вами говорить, - Бран упирался не хуже осла, пытаясь застопорить кресло рычагом. - Это опасно. - Боишься, что мы сместим тебя с трона провидца? - обернулась Дени. - За тобой замечена печальная склонность отнимать чужой трон, - меланхолично высказался Бран. - Хоть с этим не спорь. - Для начала сам не спорь, - Джон без затей надавил на ручку, приподняв передний край кресла, и беспрепятственно покатил братишку дальше. Чардрево возвышалось над заводью во всем своем белоснежно-кровавом великолепии. Листья шелестели, как страницы старой книги, дразня и намекая на Тайну. - Точно хотите? - вздохнул младшенький. - Это опасно. - Хотим. - Ладно, - смирился Бран. - Давайте попробуем. - Что делать-то? - спросила Дени, беззастенчиво лапая дерево и прижимаясь к нему ухом. - Ничего не слышно, - сообщила она и потюкала по коре костяшками пальцев: - Есть там кто? - Перестань им по лбу стучать. Посадите меня у дерева и возьмите за руки, - начал распоряжаться провидец. - И хватит уже самодеятельности. Джон и Дени переглянулись, пожали плечами, но решили следовать указаниям. Кто их знает, этих Старых Богов. Может, по лбу стучать и в самом деле не стоило. - Закройте глаза, чтобы не отвлекаться, - посоветовал Бран, когда они расселись в странном хороводе вокруг дерева. Джон закрыл. Дальше не происходило ничего интересного, лишь мерзла задница, расползалась перед глазами непроглядная тьма, бесконечно шелестели над головой листья и кое-кто сопел в кустах неподалеку. Призрак, решил Джон и улыбнулся, когда мокрый нос ткнулся ему в щеку. Волчище по-щенячьи жалобно вздохнул и привалился огромной тушей к его боку, отчего весь их ансамбль порушился и повалился в кучу под деревом. Джон открыл глаза и увидел, как Дени ругаясь отряхивает одежду от налипших листьев. - Что-то не очень получилось, - подвел он итог. - Может, еще попробуем? - Еще? - вытаращилась на него Дейенерис. - Тебе что, этого показалось мало? Еще, скажите на милость! - Ты не видел, - обернулся к нему Бран. - Ничегошеньки, - развел руками Джон. - А вы что видели? Дени замялась, ее глаза так и метались по округе. Она явно пыталась подобрать нужные слова, но таковых не находилось. Может быть, в человеческом языке их вообще не существовало. - Что-то ужасное, - наконец сказала она. - Обливион, - пояснил Бран. - Партурнакс пытается преодолеть его барьер которую неделю. - Валь До Хадрим, - тихо произнесла Дени, почти прошептала. - Предел Разума. - А Вершина Мира? - заволновался Джон. - Там, на севере? Там же было легко пройти! - Было, - кивнул Бран. В небе захлопали крылья и к дереву один за другим спустились трое больших драконов. За ними поспешал маленький Нуминекс. - Ну что, - мрачно сказал Салокнир, - драма уже начала разворачиваться. - Я ничего не видел. Почему она видела, а я нет? - нервничал Джон. Одна только мысль о том, что происходящее - непонятное, но явно нехорошее - может втянуть в себя Дени, пугала его до дрожи. - В ней драконье дитя, - пояснил Одавинг. - А стало быть, и магии побольше, чем в тебе, лопухе. В тебе-то, кроме кишок, ничего не доищешься. - Но что происходит? - не унимался Джон, желавший получить все ответы незамедлительно. - Что-то, - повел крылом Одавинг. - Мы можем только ждать. - Ждать, - неверяще выдохнул Джон. - Серьезно? - Партурнакс сильнее нас всех вместе взятых, - сухо сообщил Салокнир. - И притом во много раз. И уж если даже ему приходится туго, то нам туда соваться вообще нет смысла. - Но... - начал было Джон и беспомощно умолк. Мысль о том, что есть вещи, непосильные даже для драконов, даже для самого Партурнакса, не утешала ни капли. Дрогон, по-прежнему мало говоривший, но всегда много делавший, протянул самый кончик крыла к Дени и аккуратно отодвинул ее от дерева. - Да, лучше к нему не подходить, - согласно кивнул Одавинг. - Бурлит. - Сегодня что, день Загадочности? - вспылил Джон. - Вы можете хоть что-нибудь объяснить? - Можем. Хочешь знать, почему у жуков спинка в крапинку? - ласково спросил Салокнир. - Я хочу знать, что Обливион делает возле нашего мира! Драконы переглянулись и, к удивлению Джона, заговорил Нуминекс: - Он всегда и был здесь. Обливион - это забвение. Это то, что ослепляет мыслящих, когда они забывают, что способны мыслить. То, что поглощает одухотворенных, когда они забывают, что у них есть душа. - Разве ты не видел в своем мире безумия? Или жестокости? Или предательства? - продолжил объяснение Одавинг. - Все он видел, - буркнул Дрогон и покосился на Джона с неудовольствием. Сноу понял, что ему не удалось надолго обмануть дракона возвращением в прошлое, и к нынешнему моменту Дрогон прекрасно знает, как на самом деле развивались события. И не то чтобы дитя Дени до конца его за это простило... - Мы должны ждать, - припечатал Одавинг. - Так что никакого Дорна. Будете мерзнуть здесь.