Путь за семь городов

В лесу быстро вечерело. Хотя сквозь переплетение ветвей над дорогой изредка просвечивало еще голубоватое небо лишь с розовым румянцем зари, но под густыми кронами уже пополз белесый туман. Дорога была непростой — под прошлогодней листвой, сквозь которую пробивались нежные ростки, ее пересекали высохшие русла ручьев или ямы, так что кони держали умеренный темп, опасливо выбирая место, куда наступать. Когда же сумерки загустели, превращаясь в сплошную занавесь тьмы, они совсем замедлили шаг, укоризненно косясь на всадников. Марафел лишь пожимал плечами — впереди ехал Тимони и останавливаться, по-видимому, не собирался, Айкен же не догадывалась, что конь, на спине которого ей пришлось путешествовать, в своем мире скрасил бы дорогу милой беседой. Когда дорога в очередной раз повернула, а среди крон перестал мерещиться свет, Айкен не выдержала первой. — Неужели мы будем ехать и ночью? — бросила она в пространство. Очередная ветка возникла из темноты так быстро, что она едва успела уклониться, и все равно на щеке возникла легкая царапина. — Нет, — абсолютно спокойно отозвался Тимони. Ничего не объяснил и не остановился. Не наклонил головы и не обернулся. Мрак окутывал лес, то впереди, то сзади возникал таинственный шелест, странные шепотки заставляли беспокойно озираться. Ночные кроны и заросли, казалось, были наполнен большей жизнью, чем в дневное время, когда в листве устраивали концерты птицы. Но Тимони даже не удосужился выпустить магический огонек, чтобы помочь остальным. Марафел потрепал Лаон по щеке, и та послушно замедлила шаг. — Мы дальше не поедем, Тимони, — объявил он громко. Тимони медленно повернулся, и магический огонек всплыл с его ладони, зависнув у лица и высветив лукавую улыбку. — Вот как? Сумеешь защититься от диких зверей из чащи без моей помощи? — он чуть прикрыл веки, будто рассматривал что-то внутри самого себя. — Они идут за нами, и я все силы трачу на то, чтобы они держались поодаль. — Лошади устали, — заметила на это Айкен, и кони поддержали ее вполне осмысленным фырканьем. — Не так далеко — уютное, а главное — укромное местечко. Хочу заночевать там, — соизволил пояснить Тимони. — Марафел, малыш, ты перестал доверять мне? — в голосе не было ничего ласкового, и от того обращение резало слух. — Разве можно доверять магу, который не способен обращаться к собственной силе? — Марафел смотрел прямо в глаза Тимони и не отвел взгляда даже тогда, когда заметил, как тот зло сощурился. — Что ты понимаешь в магии, щенок? — высокомерно спросил Тимони, и спокойствие схлынуло с него, подобно тому, как морская вода отступает от берега. Айкен удивленно взглянула на Марафела, ей не приходило в голову, что Тимони вправе так называть своего спутника. — Я вижу то, что ты не можешь спрятать. Ты устаешь, когда используешь светлую магию, — Марафел не дрогнул, не обратил внимания на неприятное прозвище. — Магию гармонии и жизни. Они не подвластны тебе теперь, признай! Ты едва можешь с ними справиться. Никогда у тебя не уходило столько сил на построение карты. Что сказал бы Редрин? — Ярость Тимони ощущалась металлическим привкусом во рту, она поднялась такой волной, стала такой глубокой и темной, что уже походила на ненависть, и тогда только Марафел со страхом подумал, что зашел слишком далеко. Впрочем, он тут же улыбнулся себе — даже если Тимони убьет его теперь, какая разница? Лайли больше нет, жить ему незачем. — Жаждешь последовать за ней? — Тимони разгадал его и буквально прошипел эти слова. — В моих силах помочь тебе. Ты прав, темную энергию, подходящую для разрушения, мне использовать куда проще! Могу убить тебя щелчком пальцев, и это ничего не будет мне стоить. Неужели ты так любил ее, что ее судьба заставляет пойти на то, о чем на благостном Летинайте никогда не знали. Чему нет названия в его языках! В нашем светлом мире никто не делает подобного с собой. Да и с другими — теперь редкость, — Тимони усмехнулся. — Что же ты, Марафел, почему бы просто не попросить? — Возможно, ты прав, — Марафел горько усмехнулся и провел ладонью по лицу, будто убирая с глаз пелену наваждения. — Может быть, я бы с удовольствием последовал за ней. Только ее облик жив в моей душе и каждую ночь я вижу ее улыбку. Мне незачем умирать, — и хотя он лукавил, но не выдал этого ни голосом, ни действием. — Ты отрицаешь то, чему учил тебя Редрин. А он — твой учитель, слышишь? — знал, что тебе не побороть искушения, не избежать Тьмы. Однако он все равно надеялся на тебя. К сожалению, надежды его не сбылись. Ты встал на тропу, что изначально привлекала твое сердце. Так убей меня и докажи, что назад тебе пути нет. Найди зло, что поселилось здесь, встань на его сторону. И ты не выполнишь даже того, что сам себе обещал, не говоря уж о задании, которое дал нам Нак. — Смеешься надо мной? — Тимони вдруг стал необыкновенно спокойным. — Что же, ты имеешь право смеяться. Ведь больше у тебя ничего и не осталось, — он отвернулся. — Скоро мы окажемся на поляне. Пора двигаться, пока сюда не пришли те, кто охотится в ночном лесу. Айкен перевела дыхание. Здесь так часто убивали, а еще чаще — убивали самих себя от безысходности. Она испугалась, что сейчас на ее глазах погибнет один из спутников, а с его убийцей придется продолжить путь. Убийца — всегда убийца, да? Все обошлось, но Айкен не спешила поверить в удачу. Она пустила коня вслед Тимони, но пальцы ее дрожали, а в горле стоял ком. Марафел немного задержался и только спустя пару минут нагнал ее. Он ничего не сказал и не ответил на какой-то ничего не значащий вопрос, что Айкен задала для начала разговора. Вздохнув, она опустила голову, подавляя неуместные эмоции. Ей помогла бы беседа, но кто из спутников готов беседовать? Она и представить не могла, насколько они непримиримы друг с другом! Кони тревожно фыркали, и так легко было принять это за страх из-за преследовавших диких зверей, но на самом деле они чувствовали — Тимони не захочет защитить их. Может, он не забудет про спутников–людей, но потратить силы на лошадей? Нет, он озабочен их защитой только до тех пор, пока они ему нужны. Лаон и Долинг, Алети и Миэки мечтали лишь о том, чтобы путь оказался долгим, лишь бы они не стали вдруг обременять темного мага. *** Когда мрак так сгустился, что ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки, Тимони соизволил-таки запустить несколько магических огоньков, чтобы помочь лошадям выбирать дорогу. Бледный мертвенный свет еще сильнее сгущал тени за деревьями, мрачная атмосфера заставила Айкен прижаться к Миэки как к последнему живому существу, оставшемуся в изменившемся до неузнаваемости мире. Тимони и Марафел казались ей лишь блеклыми тенями, теми, кто уже пересек порог жизни и смерти. Ночь обнимала, словно решила задушить в объятиях. Она была соткана из тысяч полузаметных звуков: уханья сов, криков иных ночных птиц, шелеста листвы, глухого перестука копыт, шорохов и скрипов, однако при этом удручала тишиной, угнетающей и страшной. Айкен напряженно размышляла. Ей не давала покоя стычка между Тимони и Марафелом. Стоит ли бросить их и остаться в Ландоэн? Она ведь и не обещала сопровождать спутников до конца? Остаться в Ландоэн… Айкен зажмурилась, представляя. Она совсем не знала, чем там заниматься и как там жить, но разве не главное, что она будет далеко от тех, кто несет опасность? Вдруг Тимони придержал коня, и магические огоньки закружились вихрем, высвечивая тонкую тропинку, исчезающую под склоненными ветвями. Сделав знак остальным, Тимони спешился и похлопал коня по шее. Он ступил на тропу, и Марафел предложил Айкен пойти следом, а сам решил замыкать шествие. Тропа постепенно превратилась в русло давно иссохшего ручья, берега которого все поднимались и поднимались. Русло углублялось и скоро обернулось оврагом, тесной расщелиной, где едва мог пройти конь. Тимони добавил магических огоньков, за что и Марафел, и Айкен были ему несказанно благодарны. Ночная темнота давила тревогой и безотчетным ужасом, нагнетала странные мысли и прятала в тенях что-то чудовищное, чему и названия не было. Когда Тимони остановился у темного провала, зиявшего ненасытной пастью, страх едва не заставил Марафела и Айкен повернуть. Не сразу они поняли, что ручей некогда прятался под землей и теперь оставил после себя пещеру. Этот грот оказался достаточно большим, чтобы поместились и люди, и лошади. Тимони замер у входа, словно вслушиваясь в ночь. Пока Айкен и Марафел вдвоем обустраивали место долгожданного ночлега, он все стоял там, недвижимый как статуя. Когда же подошел к ним, окруженный мерцанием огоньков, стало ясно, что входа в пещеру больше не существует. — Что это за колдовство? — не удержалась Айкен, с любопытством рассматривая абсолютно цельную стену пещеры. — Защита, — бросил Тимони. — Спите спокойно, никто не сможет вам повредить. В дальнем конце пещеры есть родник, вода там свежая, наполните фляги и напейтесь досыта. Костер не разводите, чарам это повредит. С этими словами Тимони уселся на землю, завернулся в одеяло и уснул, не оставив ни секунды на возражения. Айкен взглянула на него по-новому — лицо его словно разгладилось, стало юным и невинным. И удивительно красивым. Магический огонек, неподвижно зависший прямо над его головой, заставлял ресницы отбрасывать длинные густые тени, что подчеркивало усталость. Нежные прядки русых волос упали на лоб, мягко обрисовывая контуры и чуть сияя в неверном свете. Айкен с удивлением отметила, что раньше не замечала красоты, в ее сердце внезапно проснулась нежность. Что плохого он сделал? Заставил их так долго идти лишь потому, что знал про это место? Может, его слова и казались страшными, но как часто за подобным скрывается хрупкость? Айкен качнула головой и улыбнулась, прощая Тимони всю резкость. Марафел же размышлял, насколько теперь может верить Тимони. Вернуть его на путь Света казалось невозможным, ведь притягательность пути Тьмы слишком сильно заворожила его. Как тут отказаться от могущества, отвергнуть то, что само пришло в руки, если впервые ограничения, что прежде стесняли, можно отбросить, не задумываясь? Марафел видел, что Тимони потянулся к свободе. К мнимой свободе. И сердце его наполнилось горечью. Да, Лайли погибла, как бы ни был ярок ее образ, а Тимони не вернуть к прежнему. Значит, он остался здесь совершенно один. Тоска подступила, захватила, взяла за горло. Айкен оторвалась от разглядывания Тимони оттого, что ей послышался стон. Она перевела взгляд на Марафела, и глаза ее расширились в изумлении. Как же раньше она не замечала, насколько он… одинок? Тень отгородила его почти зримым контуром! Айкен не была жестока, душа ее наполнилась состраданием. Как же разбить гнетущую тишину? Простого оклика было недостаточно, чтобы вернуть Марафела из того омута, куда он вдруг начал погружаться. Айкен много раз видела людей на краю одиночества и знала, что в стремлении сбежать от невыносимой боли они были способны решиться на все. Торопливо поднявшись, она в два шага преодолела расстояние, отделившее е от Марафела, и обняла его. — Айкен? — спросил он, не сразу осознав, что произошло. — Да, — она ласково провела ладонью по его волосам. — Тебе холодно? — Было, — он благодарно улыбнулся. — Ты согреваешь не только тело, но и сердце. — О чем ты думаешь? Что тебя гнетет? — Айкен вздохнула. — Или мне лучше не спрашивать об этом? — Почему же? — он отвел взгляд. — Я здесь… совершенно один. Тимони ушел туда, откуда никогда не вернуться, а Лайли… Лайли покинула меня еще раньше, правда, не по своему желанию. — Отчего ты считаешь, что Тимони — не с тобой? — она растерянно взглянула на спящего, и тот поморщился во сне, плотнее укутавшись в одеяло. — Путь Тьмы овладел им… — горько сказал Марафел. — Я плохо это понимаю, но знаю, что мы уже не похожи друг на друга, мы не друзья. Впрочем, мы ими и не были. Им движут мотивы, которые я никогда не смогу осознать. Он похож на ваш мир теперь — такой же жестокий. Знаешь, я и представить себе не мог, что когда-нибудь попаду в такой жестокий мир. — А твой? — Айкен судорожно вздохнула. — Твой мир каков? Разве в нем нет жестокости? — Нет, — Марафел ответил твердо, но потом внезапно пожал плечами и снова замкнулся. — Какая ужасная ночь, — прошептала Айкен. — У нас впереди еще много ей подобных, — вырвалось у Марафела. — Наверное, к этому нельзя привыкнуть. — Наверное… — повторила как эхо она. *** Кони еще долго тревожно поглядывали на людей. Лаон попыталась утешить Алети и Миэки — они переносили путешествие хуже, но ей не удалось успокоить их. Да и сама она едва ли была спокойной. В конце концов Долинг убедил остальных поспать, а сам продолжил наблюдать за Тимони. Темный маг — это беспокойство, темный маг — это опасность. Как же теперь выполнить то, зачем они пришли в этот мир? Долинг видел, Марафел забыл о них, растворился в горе! Все они внезапно разобщенными, брошенными сражаться с ночными тенями один на один.