Ah shit, here we go again

      Молчание затянулось. Эдди уже успел десять раз передумать, обругать себя всеми возможными словами. Нервно пожевывая свои губы, парень ещё раз пожалел о том, что его рот не занят сигаретами. О боже, что подумал Ричи? Точнее, Эдди знал, что он подумал: «Фу, вот почему из всех возможных парней, мне призналось это убожество?», — да, вот так и подумал. Эдди в этом уверен.       — Серьёзно? — спросил Ричи.       Эдди услышал чиркание карандаша. Как в такой напряженный момент Тозиер мог рисовать? Каспбрак ему только что признался! Да отложи ты уже этот дурацкий блокнот и поговори с ним нормально — он же волнуется, мать твою!       Эдди вообще себе всё по-другому представлял. Он думал, что Ричи Тозиер сядет напротив него, как в прошлый раз, посмотрит на него серьёзным взглядом и спросит: «Я тебе нравлюсь?», и Эдди ответил бы: «Ага». И всё было бы прекрасно, потому что Эдди в любой момент мог бы добавить: «Ты неплохой друг». А тут чёрт его за язык дёрнул сказать «влюблён». Влюблён? Эдди!       — Ты сейчас серьёзно? — переспросил Ричи.       — Да, — неуверенно кивнул Эдди.       Ну и ладно. Ну и к чёрту. Назад пути нет. Зато Ричи не собирается себя убивать. И на том спасибо.       — О… О'кей, — сказал Ричи. — Эм… Я тоже.       — Тоже что? — спросил Эдди.       — Ну, влюблён в тебя.       — В меня?       — Да. Эдди отвёл взгляд. Снова кивнул.       — Круто.       — Ага.       А потом Эдди как-то стушевался ещё больше. Что? За? Херня? Это взаимно? Или Тозиер сейчас заржёт и скажет: «это просто шутка, чувак». Да нет. Ричи молчит. И Эдди молчит. После признания всегда должно быть так неловко и неуютно? Или это только у них так?       — А мы не должны поцеловаться? — спросил Тозиер, продолжая невозмутимо рисовать.       — Типа скрепить признание поцелуем?       — Типа того.       — Без понятия. Я никому раньше не признавался, — сказал Эдди. — У тебя в этом опыта больше.       — Этот опыт был довольно печальным. Так что это не считается.       — Ты сейчас просто боишься поцеловать меня первым.       — Нет, я не боюсь, а вот ты — да.       — Я? — переспросил Эдди. — Собираешься взять меня на слабо?       — Не собираюсь. Я беру тебя на слабо. Они, наконец, посмотрели друг на друга.       — А наш поцелуй… Это ведь не будет по-гейски, да? — спросил Эдди. — Ну там…       — Да, это будет очень по-гейски, Эдди, — кивнул Ричи. — Ты до сих пор считаешь себя натуралом?       — Ну, я уже запутался, если быть честным — признался Эдди. — Мне нравятся девушки. И мне нравишься ты.       — О'кей, возможно, просто кажется, что я тебе нравлюсь? — спросил Ричи. — Ты вообще хочешь меня?       — Чего? — переспросил Эдди.       — Я про секс. Тебе хочется сделать это со мной или нет?       — Я думал об этом, — сказал Каспбрак. — Но я не уверен… То есть, я думаю, мне бы хотелось попробовать, но я не уверен, что мне понравится.       Ричи отложил блокнот с карандашом на пол, подозвал одноклассника обеими руками со смущённым «иди сюда».       — Здесь? — спросил Эдди неловко, получая в ответ смешок.       — Не паникуй. Мы просто поцелуемся. Может, тогда ты точно поймёшь, влюблён ли ты в меня по-настоящему.       — Мне залезть на тебя? В прошлый раз у тебя...       — Я помню, — перебил Тозиер. — Не будем об этом. Тебе не обязательно на меня залезать.       — Почему я должен подходить, а не ты? — спросил Эдди, заставляя Ричи тяжело вздохнуть.       — Почему ты такой сложный, — прозвучало скорее как утверждение.       Тозиер вылез из-под стола, размял спину, сел напротив смущённого Эдди, что смотрел куда угодно, но не в глаза Ричи. Конечно, Эдди хотелось его поцеловать, но когда всё дошло до дела, Каспбрак переволновался. Нет, он не может. Ричи же парень! Чёрт, что делать-то? Может, позвонить Хелен и посоветоваться с ней? Может, пойти домой и ещё раз почистить зубы?       Эдди упёрся обеими руками в чужие плечи, неловко отодвигая одноклассника от себя, что-то смущённо тараторя и заикаясь.       — Слушай, Рич, я не знаю, я к-кажется не готов, и вообще я не хочу быть геем, это странно, мы же типа парни...       Ричи закатил глаза, с коротким «да заткнись ты уже» прилип к чужим губам. Эдди замер.       Его губы ощущались странно, непривычно, они казались какими-то… не своими? Тозиер отстранился, раздвинул чужие ноги, чтобы быть ближе, устроился между ними и, взяв чужое лицо за щёки, снова поцеловал. Каспбрак шумно сопел носом, его руки всё ещё покоились на чужих плечах.       Вы, наверное, думаете, что Эдди не целовался ни разу. Да. Вы правы. Вообще ни разу. Ни с кем. А вот Ричи, должно быть, сделал это со всеми, с кем можно было, потому что так приятно от его поцелуя быть не должно — или Тозиер хорошо целуется, или Эдди просто ужасно в него влюблён. Нет. Эдди не может быть настолько влюблён.       Руки неуверенно поползли на чужой затылок, Эдди наклонил голову в бок и просто не мог оторваться от чужого рта. Напряжение куда-то пропало, мысли по поводу ориентации тоже, Каспбраку вдруг показалось, что всё так и должно быть. Это даже лучше, чем курить. Это определённо лучше, чем сигареты, лучше, чем алкоголь, и лучше того косяка, который Эдди выдул с друзьями год назад на кухне у друга, стоя у самой вытяжки, работающей на полную. Эдди просто хотелось делать это с Ричи вечно.       Его мятный бальзам смешался со слюной… и, во-первых, Эдди понятия не имел, куда девать слюни, а во-вторых, что делать с языком? Он вообще должен как-то что-то делать? Нужно им просто толкаться в чужой рот или как?       — Стоять, — отстранился Ричи. — Если не знаешь, что делать, просто повторяй за мной, поменьше импровизации. Эдди понадеялся, что Тозиер не умеет читать мысли.       — Куда девать слюни? — спросил Эдди, снова отстранившись.       — Сплёвывай.       — Что?       — Глотай их, дурак, — сказал Ричи.       — Их серьёзно нужно глотать или ты шутишь? — спросил Каспбрак.       — Я не шучу. Ты контролируешь свои слюни, а я свои.       — Так бы сразу и сказал, — вздохнул Эдди.       На этот раз подросток сам потянулся к чужим губам. Ричи ответил, улыбаясь, и его улыбка потерялась в поцелуе. Так, со слюнями разобрались, теперь язык. Эдди, конечно, повторяет за Ричи, но чувствует, что делает что-то не так. Кто вообще придумал поцелуи? Почему так сложно? Тозиер посасывал его губы до саднящей боли, Эдди попытался отстраниться, но стенка стола этого сделать не давала. Можно ли поставить засос на губе? Потому что, судя по ощущениям, можно. Эдди кажется, что у него будет кровоподтёк.       — Ты сейчас сожрёшь меня, — легко оттолкнул Эдди, прикасаясь к верхней губе пальцами. — Ты ёбаный пылесос, Ричи.       Ричи с коротким «окей» снова вернулся к поцелую, губами задевая чужие пальцы, заставляя их отвести куда-нибудь подальше. Эдди тяжело выдохнул в чужие губы, обнял, стараясь не думать о своей торчащей ширинке. В нём застряло ощущение возбуждения и желания, а теперь к этому всему ещё и добавился стыд. Ричи придерживал его ноги, пальцами одной руки нервно поглаживая местечко под коленом. Были бы они сейчас у Эдди в комнате, тот бы ляпнул что-то вроде «давай попробуем заняться этим», но так как сейчас они находились не в совсем уютном для первого раза месте, Каспбрак лишь вздыхал и льнул ближе.       — Эдди, — тяжело прошептал Тозиер. И от этого «Эдди» у Каспбрака едва ли глаза не закатились.       — Что? — беспокойно дыша, спросил Эдди.       — Ничего, я просто позвал тебя.       — Придурок.       Ричи засмеялся беззвучно, на выдохе, а затем двинулся ещё ближе, подтягивая Эдди за ноги навстречу, заставляя упереться в стенку мебели лопатками, почувствовать тепло под задницей и вздрогнуть от двусмысленного толчка.       — Что ты делаешь? — спросил Эдди. Ричи не ответил, спустился частыми щекотными поцелуями по шее.       — Ричи.       — Просто целую тебя.       — Да, но…       — Всё о'кей. Я не собираюсь трахаться с тобой здесь и сейчас, — поспешил успокоить парень. — Страшно? Да пиздец, не то слово.       — Нет, — ответил Эдди немного нервно. — Но нам нужно заканчивать.       — Мне не хочется.       — Мне тоже.       — Дай угадаю, не хочется, но надо?       — Да, Ричи, — вздохнул Эдди.       — Согласен, надо, иначе у меня джинсы треснут.       Эдди неловко сполз с чужих ног и, после фразы «ещё последний разок», словил короткий поцелуй.       Узнала бы мама — она бы до старости плакала. Узнал бы папа — он отхлестал бы его ремнём и запер в подвале. Нет, он, конечно, не считает мать настолько чувствительной женщиной, а отца, наоборот, — бездушной тварью, но давайте будем честными, лишь единицы принимают «неправильную» ориентацию детей.       — А твои знают? — спросил Эдди, лёжа на кровати.       — Только мама, — сказал Ричи. — Отец всё время в разъездах, но если узнает — мне точно крышка.       — Ясно.       — А что, хочешь рассказать родителям?       — Что? Нет, конечно, я что, самоубийца? Ричи засмеялся в трубку.       — Поверить не могу. Мы же теперь встречаемся, да? — спросил Ричи, заставляя покраснеть ушами.       — Не знаю, — сказал Эдди. — Ты не предлагал.       — Сейчас вот предлагаю.       — Я согласен.       — Это было легко.       Эдди улыбнулся дурацкой улыбкой, спрятал глаза за запястьем и представил Ричи где-нибудь в каком-нибудь доме, сидящем точно так же на кровати, усталым после горячего душа, говорящего по телефону с ним.       — Я вздёрнул на тебя в душе минут двадцать назад, — испортил всю романтику Ричи. Эдди неловко посмеялся.       — И как тебе?       — Круто.       — Никогда не умел дрочить на мысли, — признался Каспбрак, слыша ответный смех. — Боже, и зачем ты мне это сказал?       — Просто. Ну, чтобы ты знал. Если тебе неприятно, я не буду, — сказал Ричи.       — Нет, всё о'кей, — сказал Эдди. — Это… эм… поднимает самооценку. Никогда не думал, что я выгляжу сексуально.       — О да, ты выглядишь, — перебил Тозиер. — Если бы ты мог увидеть себя моими глазами, ты бы познал оргазм во всех его красках. Эдди засмеялся.       — Поверю тебе на слово.       Эдди неловко обнял подушку, отвёл телефон, взглянув на время — поздно, а он даже уроки не сделал.       — Как ты умер? — вдруг спросил Ричи, заставляя вспомнить.       — О… Ну… Это было грустно.       — Грустно?       — Да. Это странное чувство неизбежности столкновения, — сказал Эдди. — Всё словно замедлилось.       — Адреналин, наверное. Говорят, это его фишка — всё замедлять.       — Понятия не имею.       — Ты сказал, что было больно.       — Первую секунду. Это ни на что не похоже. Это… будто ты ударился мизинцем об тумбочку, — сказал Эдди. — Только эта боль в десять раз сильнее и распространяется по всему телу. Мне кажется, я умер от боли, а не от повреждений.       — Вау, — вздохнул Ричи. — А при чём тут грусть?       — Не знаю. Мне вдруг показалось, что я ничего не успел. Я просто… понял, что прожил хуёвую жизнь. Ричи молчал, а затем из динамика телефона донёсся вздох.       — Странно, — произнёс Тозиер. — Я смог убить себя там… в твоей предыдущей вселенной. Мне казалось… всё это время я думал, что я слишком слаб для того, чтобы закончить свою жизнь.       — Тот Ричи выглядел очень депрессивным, — сказал Эдди.       — Это действительно так. Мне и сейчас тяжело поймать счастье. Поэтому всё время хочется находиться рядом с тобой. Типа… Мне с тобой легче, я не думаю о всяком таком…       — Я люблю тебя, Ричи, — произнёс Эдди без противоречивых мыслей.       — Я тебя тоже.       — Я хочу поцеловать тебя сейчас.       — И я тебя, — сказал Тозиер. Эдди улыбнулся, уткнувшись лицом в подушку.       — Вау, это так просто.       — Что именно?       — Не думал, что буду говорить это тебе так просто. Я даже не чувствую себя неловко, — говорит Эдди.       — Просто между нами произошло достаточно мерзких вещей, — засмеялся Ричи. — Ты обсопливил мое плечо, я обслюнявил твою шею и так далее... Эдди засмеялся в ответ.