Острыми осколками

Оглушительный звук выстрела снова раздается в голове. Васко слышит его так отчетливо, как будто это не событие, произошедшее несколько месяцев назад, а реальность. Огромная тварь, словно сотканная из деревьев и костей, вырывается из трюма. Нечеловеческая сила выламывает доски, будто тонкие скорлупки, круша все на своем пути. Ее грудина пробита мачтой, на конечностях болтаются цепи и то, что когда-то было массивными креплениями, державшими тварь в неволе, но это не мешает ей все еще двигаться. Вспышка на чьем-то мече, отдаленные приказы де Сарде уводить наместника прочь. Дальше все уже в дыму, как минимум, одна из трех склянок с взрывным зельем попала в цель, языки пламени взвиваются к посеревшему небу. Васко про себя отмечает правильность такого подхода: рубить простым мечом непробиваемую броню бесполезно, но старое дерево отлично горит. Тварь рычит в агонии и размахивает отростками-руками. Дыма становится больше, прогорклой вязкостью он оседает в легких, пока капитан пытается подобраться ближе. — Капитан Васко, вы вообще меня слушаете? Серая пелена рассеивается, обнажая татуированное лицо Кабрала. Видения прошлого отступают. Он снова в кабинете адмирала, до боли сжимает край деревянного стола. — Повторяю, с этого дня вы списаны на берег, ваш корабль и команда переходят к капитану Рубену. Он почти ощущает, как дерево под рукой вот-вот треснет, а твердая поверхность под ногами вдруг кажется шаткой, словно он попал в сильнейший шторм. — Только не говорите мне, капитан, что совершенно не представляете, за что с вами так поступили, — Кабрал чеканит каждое слово, словно вбивая гвозди под кожу. — Наши договоренности с Мостовым Альянсом нарушены, расторгнуто несколько важнейших контрактов, а все потому, что одному капитану взбрело в голову вмешаться. Это существо им нужно было живым… Разумеется, он знает, о чем она говорит. Все дело в том выстреле. Только вот слова адмирала звучат теперь как из-под воды, а Васко отчетливо слышит крик де Сарде. Сквозь пелену дыма и огня, он различает ее тело, отброшенное на добрый десяток метров. Де Сарде едва двигается, пытаясь отползти назад, в ее руках больше нет клинка, как нет и зелий. Тварь тоже едва стоит на ногах, ее правая сторона почти дотлела, выжженная до черноты. Левая конечность все еще горит. Существо приближается к де Сарде, готовясь нанести последний удар. Добирается до цели и капитан, становясь позади эмиссара. Навтов обучали их убивать: слабые места у них те же, что и у людей — область сердца или голова. Рука его тверда. На секунду он видит как будто не звериный разум, во взгляде боль, перемешанная с ненавистью и… непониманием? Но он уже нажал на курок, и особая пуля разрывает то, что с трудом можно назвать черепом. Выстрел гремит в голове, ударяет по перепонкам, причиняя боль. Васко раздувает ноздри, принюхиваясь: ему кажется, что в кабинете запахло порохом. — То есть, вы хотите сказать, адмирал, что было бы предпочтительней, чтобы де Сарде умерла в результате нападения этой твари? Разве первостепенной задачей не было привезти наместника и его эмиссара в целости и сохранности? И не говоря уже о том, что пострадать могла половина Серены… — Если бы это еще отменило непомерно большой штраф, что мы выплатили Альянсу, — вздыхает Кабрал, хмурясь. — Но и в ваших словах есть доля правды, именно поэтому вы все еще считаетесь капитаном, хоть и списанным на сушу. Я даже нашла вам применение. Начиная с этого момента, вы приставлены как постоянный участник дипломатической миссии де Сарде. Вы должны всячески ей способствовать. Разумеется, не забывая о наших обетах. Васко молчит, вперив взгляд в деревянные стены. Всего один выстрел. Всего одна тварь, которую пришлось убить, и всего одна жизнь, которую он спас. Стоила ли эта жизнь того, чтобы перечеркивать все предыдущие годы службы? Он так долго шел к тому, чтобы стать капитаном. Еще немного, и он мог узнать даже о собственном прошлом, о своих близких. И теперь один выстрел отобрал у него все. — И сколько времени займет моя… служба? — внутри все еще бушует буря, но внешне Васко изо всех сил старается сохранить спокойствие. — Столько, сколько потребуется. — Смогу ли я потом вернуться в море? — Послушайте, капитан, — ее голос смягчается, — я хочу, чтобы вы расценивали свое списание не как наказание, а как отличную возможность. Навты почти ничего не видят, кроме своих кораблей и портов, в которые заплывают. Вам же дарован шанс увидеть собственными глазами весь Тир-Фради. Верю, что однажды вы даже будете благодарить меня за это. Васко выходит от адмирала раздавленным. Для человека, проводящего на твердой земле не больше пары недель, быть списанным на сушу — подобно смертному приговору. Это значит лишиться не только своего дома и семьи, но и самого себя. Однако Кабрал по-прежнему зовет его капитаном, а значит, звание за ним еще сохранилось, как и право быть навтом. Как и надежда вернуться. Хлюпая по грязным улицам Новой Серены, он уже ненавидит этот город почти так же сильно, как и его тезку на континенте. Но как он ни старается, возненавидеть саму де Сарде не выходит. Представляя ее в луже крови, с переломанными костями от удара этой огромной твари, Васко снова готов нажать на курок.