А когда мы увидимся вновь, Тихо ветеp ночной будет петь о своём, И на миг позабыв, что такое любовь, Мы с тобою начнём. Танцы вдвоём, стpанные танцы, День пеpеждём, не будем пpощаться, А ночью начнём стpанные танцы. Танцуй под дождём В пеpеходах подземных станций.
Вместе с октябрём пришли первые холода. Синие сумерки быстро превращались в густой вечерний полумрак. Всё вокруг словно дышало встревоженностью, природа засыпала. На серебристом асфальте, мокром от дождя, желтели опавшие листья. Иногда их поднимал ветер и нёс куда-то, словно это были чьи-то забытые письма. В начале октября общественность узнала, что при невыясненных обстоятельствах был убит музыкант и поэт Игорь Тальков. Эта новость взбудоражила умы как простых горожан, так и деятелей культуры и искусства. Газетчики не уставали смаковать подробности и строить теории. Кто убил культовую личность времён Перестройки? Этот вопрос никому не давал покоя. Но были и те, кто прекрасно знал, что произошло на самом деле. Но никто другой не должен был узнать правду. Убийству Талькова предрешено было остаться загадкой века. — Что дальше? — хрипло спросил мужчина в чёрном длинном пальто, выбрасывая сигарету в окно автомобиля. — Едем на Ваганьковское, — постучав пальцами по рулю, отозвался человек, сидящий на водительском сидении. — Действуй, — лениво ответил его собеседник. Чёрная «Чайка» сдвинулась с места. Город медленно погружался в вечерний мрак. Холодный ветер теребил ветки деревьев, стучался в окна, пробирался под ткань пальто. Люди поднимали воротники и спешили домой, в тепло, где их ждали горячий чай и домашняя еда. «Чёртовы идиоты», — с презрением думал мужчина, сидящий рядом с водителем. Когда «Чайка» остановилась на перекрёстке, проходящие мимо автомобиля две женщины синхронно уставились на него. Вид у них был шокированный. — Это же Тальков! — в ужасе прошептала та, что была в синем плаще. Тихо зарычав, водитель резко рванул вперёд и женщины, вскричав, едва успели отпрянуть. Спустя некоторое время мужчины вышли из автомобиля. Словно хищники, почуявшие добычу, они быстро отыскали свежую могилу, на которой покоилось огромное количество венков и букетов, а также фотопортрет усопшего. Со стороны это выглядело странно: человек, стоящий возле могилы, ничем не отличался от того, что был запечатлён на фото. Словно он смотрел на своё собственное место захоронения… — Меня смущает, что он не отдал всю свою силу. Он же труп, — мрачно произнёс светловолосый и худосочный человек, который и был водителем чёрной «Чайки». Его непослушная чёлка лезла в глаза, из-за чего ему приходилось время от времени откидывать голову назад. Странно, но убрать её рукой он почему-то не желал. — А чёрт его знает. Может, его силе придётся привыкнуть ко мне. — Сомневаюсь… — Влас! Не нагнетай! — рявкнул тот, что был копией усопшего Талькова и присел на корточки. Положив ладони на свежую могильную землю, он закрыл глаза и с шумом втянул носом специфический запах. Кажется, запах ладана ещё не покинул эти места. — Я бы не относился так легкомысленно ко всему этому, Георгий, — прошептал Влас и опасливо посмотрел по сторонам. Никого. Казалось, кладбище вымерло. Только покойники смотрели на этих двоих скорбным и печальным взглядом. — Заткнись! Дай мне сосредоточиться! — стиснув зубы, процедил русоволосый. Он действительно ничем не отличался от музыканта: спортивное телосложение, пронзительные серые глаза, породистое лицо истинно русского человека, русые волосы до середины шеи, прямой нос и короткая борода. Тем не менее, несмотря на полную физическую идентичность, его мимика отличалась от мимики Талькова, но большинство людей не увидели бы в этом ничего удивительного. Георгий долго держал ладони на могильной земле, пытаясь уловить ту невидимую нить, которая связала бы его с Игорем. Он хотел заполучить всю его силу. Но время шло и ничего не происходило. Вдалеке послышался шорох осенней листвы. — Кто-то идёт! Надо убираться, — прошептал Влас, недобро прищуривая карие глаза. Георгий открыл глаза, поднялся и отряхнул пальто. Поджав губы, он взглянул на своего спутника и молча кивнул ему. Уходить не хотелось, но что поделать… Через несколько секунд они уже затерялись в полумраке вечера. Спустя некоторое время мимо могилы Игоря Талькова прошла рыжеволосая женщина. Держа за руку свою семилетнюю дочь Настю, она встревоженно оглядывалась. Ей то и дело казалось, что за одним из деревьев притаился кто-то зловещий. «Господи, как страшно… Как же я хочу, чтобы это всё закончилось», — с грустью думала Марина. Пройдя около двадцати метров, они остановились возле относительно свежих могил. Николай Мальцев, его жена, старшая дочь Ольга и её сын Коленька. Скоро и они будут здесь. Марина задрожала. Её взгляд остановился на суровом и жутком лице отца, который, казалось, смотрел ей прямо в душу. Настя отпустила мать и принялась класть по красной гвоздике на каждую из могил. Женщина нервно сжала ремешок сумки на своём плече, не в силах отвести взгляд от Николая. — Мама, а можно я посмотрю на могилу Игоря Талькова? Вон она, близко! — Только далеко не уходи, — пробормотала женщина. Она слышала, как девочка чуть ли не бегом бросилась обратно, туда, где они недавно проходили. Какое-то время было тихо, а потом Марина услышала голос. Он раздавался где-то совсем близко, словно кто-то стоял за могильной плитой Ольги и говорил её голосом: — Марина, ты должна быть с нами. Мы скучаем по тебе. Невероятным усилием воли Мальцева перевела взгляд на могилу сестры. Та пристально смотрела на неё с портрета. Марине было очень сложно поверить в то, что всё это происходит на самом деле, но… — Оставьте нас в покое, прошу вас! — прошептала Мальцева, бледнее на глазах. — Не бойся. Ты должна избавиться от болезни. Жизнь — это болезнь, — успокаивающе и очень тихо говорила Ольга, но Марина чувствовала, что в её тоне таится какая-то угроза. — Я не отдам вам дочь… — Вы обе придёте к нам, сестра… Марина сделала шаг назад, испуганно отвернулась и поспешила прочь. Сиреневая куртка Насти виднелась впереди, возле могилы Игоря Талькова. Женщина крепко обняла дочь и на миг закрыла глаза. Ей было страшно обернуться.***
Сначала не было ничего. Пустота. Бесконечность Вселенной. А потом в темноте стали появляться очертания. Окно. Дверь. Пустой стол. Обычный осенний день в старой квартире где-то на окраине Москвы. — Я хотел бы вернуться, но не мне решать… — прошептал Тальков и вздрогнул. Он снова мог видеть и слышать. Он не помнил, что было до этой комнаты, словно только что родился и ещё не успел даже немного познать мир. — Вернись. Ты должен жить, — раздался спокойный и добрый голос, который дарил радость, свет и надежду. Игорю вдруг стало так хорошо и благостно, он ощутил прилив чистейшего счастья. Словно его душа была под опекой каких-то сил, словно никогда не было земной жизни с её потерями и горестями. Тальков видел, как вокруг него появляются архангелы. Образовав круг, они превратились в серебристое свечение. Мужчина зажмурился и ощутил, как что-то выталкивает его, словно из глубины вод. Вдох… Выдох… Игорь распахнул глаза и тяжело задышал. Он был жив. Он снова чувствовал своё физическое тело, ощущал запах свежей земли и морга. Тальков положил ладони на коричневую крышку гроба и только теперь понял, что заточён в могилу. — Вот же чёрт… — прошептал Игорь, начиная с силой надавливать на крышку гроба, словно та могла так просто поддаться. Воздуха становилось всё меньше и меньше. Тяжело дыша и хрипя, Тальков бился в чёртовом ящике, стараясь вырваться, хоть это было и невозможно. Он пытался сосредоточиться на своей силе, но ничего происходило. Игорь ощущал тяжесть в лёгких, становилось невыносимо душно и жарко. Он уже чувствовал смерть, давящую ему на грудь, как вдруг что-то ударилось о крышку гроба. Лопата?.. — Откройте! Выпустите! — прохрипел Тальков, ещё раз ударяя кулаками по крышке гроба. Прошло несколько невыносимо длинных секунд, прежде, чем в гроб проник воздух. Сперва появилась небольшая щель, потом она стала всё больше и больше… Кто-то стянул крышку наполовину и Тальков с жадностью хлебнул воздух, дрожащими руками скидывая её в сторону. Он ничего не видел. Жмурясь и истекая потом, хватаясь за стены ямы, певец кое-как смог выбраться из неё. Его трясло. Уткнувшись в землю, он хрипел так, словно страдал от сильнейшей ангины. Руки бессмысленно блуждали по сухой листве. Паника постепенно утихала. — Ты как? — раздался тихий голос над самым ухом.