Мой ненавистный менеджер

      - Усок-а. - Сынён коснулся волос менеджера, позволяя себе пальцами провести по ним, мягко поглаживая. – Просыпайся. Мы приехали.       Ким с трудом разлепил глаза. Ласковое поглаживание старшего не позволило ему так сразу расстаться с приятной дрёмой, поэтому он просто безмолвно глазел на Сынёна, сонно хлопая ресницами, и никак не спешил осознать реальность.       - Просыпайся, соня, - умиляясь детскому выражению лица юноши, улыбнулся Чо и игриво щёлкнул пальцем по кончику чужого носа.       Усок слегка опешил и когда, наконец, осознал, что всё происходящее уже не сон, удивлённо расширил глаза.       - Уже приехали? – севшим голосом переспросил он, выпрямляясь и озираясь по сторонам. Его внимание сразу привлёк высокий многоквартирный дом за лобовым стеклом машины, который ничем не напоминал ему общежитие. – А мы где? – повернулся менеджер к Чо.       Сынён заглушил мотор и вытащил ключ из замка зажигания. Фары автомобиля потухли, моментально скрывая уличный пейзаж в ночных сумерках; в салоне стало темно и непривычно тихо.       - У моего дома, - спокойно ответил парень, ожидая следом бурной реакции Кима (ведь вряд ли тому понравится, что его без проса привезли не туда, куда он планировал).       - Да? Ты тут живёшь? – вместо предполагаемых упрёков вдруг проявил интерес младший.       Слегка удивившись такому повороту, Сынён кивнул.       - Красивый дом, - заметил Усок, чуть слышно вздыхая. Ему, всё своё детство прожившему в маленьком доме, а после снимавшему скромную комнатку на крыше двухэтажки, такие высотки всегда казались очень красивыми, комфортными и надёжными. – А на каком ты этаже?       - На двадцать девятом.       - Ого, здорово! – искренне позавидовал юноша. - Должно быть там потрясающий вид из окна.       Сынён засмеялся.       - Пойдём давай. Сейчас сам всё увидишь.       Со вздохом облегчения Чо вышел из машины и помог выйти младшему.       Поднявшись на лифте на двадцать девятый этаж, они прошли по коридору и остановились перед одной из дверей.       - Ну, вот мой дом, - объявил Сынён, с помощью кнопочной панели открывая дверь в квартиру и пропуская Усока вперёд себя. – Заходи. Снимай свои ужасные резиновые тапки, я тебе сейчас тёплые носки дам. Будем тебя отогревать.       - Они не ужасные. В них просто удобно в душ ходить, - чуть обидевшись, возразил Ким, однако послушно избавился от своей обуви.       Сынён только вздохнул, посмотрев на Кима, как на маленького ребёнка, и ушёл куда-то в глубь квартиры.       Вернулся он быстро. Усок даже не успел толком осмотреться, как Сынён вновь возник перед ним и вложил ему в руки шерстяные носки.       - Я бы тебя ещё вином напоил для согрева, но ты, наверно, будешь против, - сказал он шутливо, ожидая, когда замёрзшие ноги Усока, наконец, окажутся, в тепле.       - Нет, почему? Я не откажусь. – Неожиданно согласился менеджер.       - Правда? – Чо даже растерялся на мгновение. Сегодня Усок удивлял его всё больше и больше. – Что ж, отлично. Тогда мы сначала тебя переоденем в более удобную одежду, а потом вместе поужинаем. Дома как раз полно вкусной домашней еды. Ну а вино станет нашим приятным дополнением. Как тебе план?       Усок улыбнулся.       - Прекрасный план.       Пока Сынён занимался делами на кухне, Усок переодевался в ванной комнате в удобное серое трико и широкую футболку, которые ему любезно одолжил старший. Затем он включил воду, чтобы умыться и вымыть руки, но не смог найти мыло. Юноша подумал, что нетактично исследовать чужие шкафчики без разрешения хозяина, поэтому решил попросить помощи у Чо. Он выглянул из ванной и собрался уже его позвать, как неожиданно сам услышал его голос.       - Куда ты дел одежду Усока?       Сердито заданный вопрос заставил Кима навострить уши и высунуться сильнее, так, чтобы видеть старшего. Сынён с кем-то разговаривал по телефону и нарочно приглушал голос.       - Не надо врать мне. Это мог сделать либо ты, либо Хангёль. А так как Хангёль был со мной внизу, вариантов не остаётся. В общем, так, Донпё. Предупреждаю последний раз. Если ты ещё раз навредишь ему, я не знаю, что с тобой сделаю. Ты знаешь, что бывает, когда я выхожу из себя, так что не предоставляй мне такого шанса. Подожди, - Сынён неожиданно отнял телефон от уха и посмотрел на дисплей. – Ладно, всё. Мне мама звонит. – Поспешно закончил он суровый разговор с макнэ и затем принял входящий звонок. Голос его сразу изменился. – Да, мам. Ты уже в аэропорту?       Честно говоря, Усок не хотел подслушивать чужой разговор, тем более что за его спиной шумела вода, попусту льющаяся из крана, однако следующие слова Сынёна снова заставили его остаться на месте.       - Да, с Усоком всё в порядке. Я его к нам привёз. Ты же не сердишься, что так получилось? Жаль, конечно, что мы не увиделись. Что? Нет, ещё не заглядывал. – Чо с телефоном подошёл к холодильнику и открыл дверцу, следом изумлённо охая. – Обалдеть! Это ж мой любимый! Когда ты успела? Ну вот, теперь я чувствую себя ещё больше виноватым. Прости, мам…       Дальше Усок не слушал. Понурив голову, он закрылся в ванной, вымыл руки, обойдясь без мыла, и затем задумчиво посмотрел на себя в зеркало.       - Вот что с тобой не так? – негромко спросил он у своего отражения. – Почему ты создаёшь ему столько проблем?       Парень тяжело вздохнул.       - Усок-и, всё в порядке? – громкий взволнованный голос старшего вырвал его из задумчивости.       - А? Да! – Ким быстро вытер руки и вышел из ванной.       Сынён стоял за дверью, и вид у него был обеспокоенный.       - Ты чего так долго? Всё хорошо?       - Да, всё хорошо. Просто… долго приводил себя в порядок, - неловко улыбнулся Усок.       Кажется, Сынён не верил ему на слово. Он внимательно оглядел с головы до ног одетого в его одежду младшего, вернулся к лицу, задержал взгляд на его слегка розоватых щеках и, явно о чём-то про себя подумав, неудовлетворительно покачал головой.       - Что? – спросил Ким, не понимая.       - Ничего. Пойдём.       Сынён как ни в чём не бывало схватил менеджера за запястье и повёл его за собой на кухню.       Усадив гостя за стол, парень вытащил из духовки ароматное запечённое мясо, от которого до сих пор исходил горячий пар, и поставил блюдо на стол. Затем к мясу достал из холодильника уже разложенный по тарелочкам жареный рис, свежие овощи, поднос с разрезанным на нём грушевым пирогом и подытожил всё это дело бутылкой красного вина. Усока снова кольнуло чувство вины. Подслушав ранее чужой разговор, он прекрасно понимал, что всё это предназначалось для другого празднества и для другой компании.       Сынён достал бокалы и молча разлил вино. Было заметно, что он о чём-то думает, блуждает где-то глубоко в своих мыслях, позабыв о присутствии гостя, поэтому Усоку становилось всё неуютнее в затянувшейся тишине. Он боялся прервать молчание, боялся потревожить Чо, сидя совершенно тихо, испытывая перед ним и без того неимоверное чувство вины.       К счастью, тишина оказалась не вечной. Даже не приступив к еде, Сынён сразу сделал глоток вина и заговорил.       - С тех пор, как мы приехали, меня мучает один вопрос, - издалека начал он, глядя прямо в глаза младшему. – Зная твой непростой характер, темперамент, и также зная, что ты в курсе моих чувств к тебе, я… как бы сказать… был очень удивлён, когда ты так запросто согласился пойти ко мне домой. Честно говоря, я ждал… не знаю… упрёков что ли? Или что ты разозлишься. Но ты даже не спросил, почему я привёз тебя к себе, а не в общагу. Почему?       Усок спокойно выслушал его длинный вопрос, в принципе будучи к нему уже подсознательно готовым, и выдержал его пытливый взгляд. Менеджер заранее понимал, что Сынён сочтёт его поведение весьма странным.       - Для тебя это так важно? – чуть улыбнувшись, поинтересовался он.       - Да, очень.       - Что ж… Тогда я объясню. – Усок неторопливо поднял бокал и, следуя примеру старшего, сделал один глоток. Вино приятно обожгло горло своей терпкостью и теплом полилось в пустой желудок. – Когда я увидел вокруг себя совершенно незнакомый мне район, - юноша тоже старался смотреть Сынёну прямо в глаза, - то, естественно, удивился. И естественно, в моей голове возникло множество вопросов. Однако ни один из них я задавать не стал. Почему? Ответ на самом деле очень простой. Потому что со мной рядом был ты. После того, как ты вытащил меня из темной раздевалки, как отменил ради меня все дела, я просто не мог тебя в чём-либо упрекнуть. Я принял всё как факт. Увези ты меня хоть на край света, я ничего бы тебе не сказал, - он снова улыбнулся, в этот раз немного смущённо. – Я доверяю тебе, Сынён-а.       Выслушав столь откровенное признание, Чо первым опустил взгляд.       - Спасибо. Я ценю это, Усок-и, - тихо сказал он и, наконец, приступил к ужину.       Менеджер сделал то же.       Пока они ели, разговор особо не вязался. В основном, всё касалось вкусной еды или восторга по поводу великолепно обустроенной квартиры Сынёна. Старший опять впал в задумчивое состояние, иногда кивая или поддакивая Киму, а Усок и сам был не против говорить реже, предпочитая больше размышлять о том, что между ним и Сынёном сейчас происходило.       - Прости, что так вышло. Надеюсь, я не сильно испортил тебе вечер? – после ужина, осушая уже, кажется, третий бокал вина, рискнул спросить Усок. Его тоже мучали некоторые вопросы, а алкоголь, как назло, придавал смелости и развязывал язык.       Сынён недоумённо на него посмотрел.       - О чём ты?       - Ты ведь торопился домой, увидеться с мамой. А я всё испортил. Прости, я случайно подслушал разговор.       Чо, хмыкнул, понимая, наконец, что имеет ввиду младший.       - Зря извиняешься, - возразил он. - Окажись я снова в такой ситуации, я бы поступил точно также. Я бы ни за что тебя не оставил там одного. Поэтому мне не о чем жалеть. Лучше расскажи, почему ты так сильно боишься темноты? Психологическая травма?       Усок невольно изменился в лице. Старые шрамы мигом дали о себе знать, стоило юноше всего лишь подумать о том, что когда-то с ним случилось. Воспоминания из детства, которые он всю свою сознательную жизнь старался не ворошить, вновь яркой картинкой вспыхнули в голове, и его лицо исказилось такой гримасой боли, что Сынён испугался.       - Если не хочешь, не рассказывай. – Старший мягко накрыл его руку своей ладонью. – Я не заставляю.       - Я не то, что не хочу. Я не могу преодолеть этот порог, - сокрушённо закусил губы Ким. – Кажется, когда я начну говорить, я снова вернусь туда, в эту темноту.       - Тогда, может, всё же стоит попробовать? Я ведь рядом, - подбодрил его Чо. – Если ты не будешь бороться, ты никогда не преодолеешь свой страх. Будь храбрым, Усок.       Сынён взял бутылку и подлил вина в бокал менеджеру. Усок некоторое время решался, задумчиво глядя на красную жидкость в хрупком стекле, и теребил пальцами тонкую ножку бокала. Сынён его не торопил. Стараясь не оказывать излишнего давления на младшего, он встал из-за стола, чтобы убрать пустые тарелки, и тем самым дать ему время побыть наедине со своими мыслями. Усок был за это благодарен. На самом деле, не чувствуя на себе чужой взгляд и внимание, гораздо легче было собраться. Да и повышенный градус в крови играл. Поэтому, когда Сынён снова подошёл к столу и взял блюдо из-под мяса, Усок неожиданно задержал его, схватив за руку, и залпом осушил свой бокал до дна.       - Ты прав, - выдохнул он, слегка морщась от такого количества разом выпитого алкоголя. – Стоит попробовать.       Усок потянул Сынёна к его месту, показывая ему, что он может вернуться обратно, и старший послушно сел за стол, готовый слушать.       - Мне было тогда почти десять, - начал Ким. - Было лето, и я был дома один на каникулах. Мама разрешила сходить в гости к моему другу - соседскому мальчику, а мы с ним, воспользовавшись случаем и отсутствием его родителей, не стали сидеть дома и без спроса отправились в торговый центр. В то время этот центр был ещё не полностью открыт, какие-то этажи пустовали, там шёл ремонт, и людей туда не пускали. Но я знал, как обойти ограждения. Знаешь, я раньше часто любил нарушить правила… до поры до времени, - с горечью вздохнул парень. Лицо его становилось всё более напряжённым и печальным. - Я потащил своего друга к грузовому лифту. Там стоял предупреждающий знак о том, что заходить нельзя, и друг засомневался, стоит ли на нём ехать, но я засмеял его и назвал трусом. Конечно, он не смог остаться в стороне. И мы зашли в лифт. – Усок опустил глаза, полностью погружаясь в события минувших дней, которые он столько лет прятал на подкорках памяти. Его переплетённые в замок пальцы нервно теребили друг друга, намекая о сильных внутренних переживаниях своего обладателя, а губы едва заметно дрожали.       Не перебивая рассказ, Сынён мягко взял сцепленные руки Усока в свои ладони, надеясь, хоть как-то облегчить его боль. Он уже предполагал, что у его истории будет трагичный финал.       - Я нажал кнопку самого верхнего этажа, - между тем продолжил юноша. – Лифт тронулся, и я даже развёл руками, насмешливо смотря на своего друга, как внезапно над нашими головами что-то громко завизжало. Мы зажали уши от оглушающего лязганья металла. А потом был сильный удар. Один из тросов лифта оборвался, заставляя нас опрокинуться набок и покатиться вниз. Свет в лифте погас. – Усок закрыл глаза. Дыхание его стало тяжёлым, отрывистым. – Мы… мы упали на пол, - припоминал он. – Было очень шумно и темно. Я не слышал собственного голоса, хотя точно знал, что кричу. Друг цеплялся за мою руку, сжимая её так, что казалось, сломает. Нас трясло и тащило вниз с огромной скоростью. Я не мог ничего сделать. Я ничего не видел. А потом… - Усок дёрнулся всем телом, словно всё, о чём он рассказывал, происходило с ним в эту самую минуту, и из его закрытых глаз на щёки закапали слёзы. Голос младшего пропал, и он начал шептать. – Потом лифт упал. От сильного удара меня подбросило, а затем придавило чем-то тяжёлым. Я прямо услышал, как хрустнуло несколько костей внутри меня. Боль была нестерпимая. Я кричал, не в силах пошевелиться, звал на помощь. Я захлёбывался своим криком. Там было так пыльно, что пыль сплошным налётом оседала в моём горле. В какой-то момент… Наверно, когда я сорвал голос и больше не мог кричать, я понял, что больше не чувствую руки друга. Точнее… она всё ещё касалась меня. Я дотронулся до его пальцев, потянул за них, ожидая, что друг как-то отреагирует. Но его рука… она… - Усок резко замолчал. Слова тугим комом застряли в горле, прекращая доступ воздуху. Страх захлестнул настолько, что границы реальности размылись, потеряли свои настоящие очертания, перемешиваясь с картинками из прошлого.       В ушах юноши снова стоял собственный крик, зовущий на помощь.       Кима трясло. Вырвав свои руки из рук Сынёна, он закрыл ими лицо, задыхаясь от охватившей его паники. Он снова был в том лифте, снова глотал ту едкую пыль и чувствовал боль. Непроглядный мрак, затхлый запах, оторванная рука друга и влажные ладони от собственной и чужой крови… Всё повторялось вновь.       - Усок! – чужой голос прозвучал где-то очень далеко. – Дыши, слышишь меня? Усок! Давай же!       Парень вздрогнул, когда неожиданно почувствовал приятную тяжесть на своих плечах. Что-то тёплое окутало его, закрыло собой от шума, от гнетущей тьмы, а его лоб прижали к чему-то прохладному и мягкому. Крик в ушах исчез.       - Всё хорошо, Усок-и. Я с тобой. Слышишь? – звучащий рядом голос Сынёна вернул Кима в реальность. Старший крепко прижимал его к себе, слегка покачивая, и ласково ерошил волосы на затылке. – Дыши, ладно? Ты в безопасности. Я рядом. Я всегда буду рядом с тобой.       Усок распахнул глаза. Комнатный свет приятно ослепил его, полностью рассеивая в его голове тьму, и парень, наконец, смог сделать спокойный глубокий вдох и выдох. Услышав, как он дышит, Сынён чуть отстранился, чтобы посмотреть в лицо младшему, и затем мягко вытер дорожки слёз с его щёк.       - Прости меня, - виновато произнёс он. – Когда я просил тебя рассказать… Я не думал, что всё будет так.       Ким помотал головой.       - Я сам захотел попробовать. Хотя знал, к чему это может привести… - вздохнул он и устало положил голову на плечо Сынёна. - Увы, от этого страха так просто не избавиться.       Чо кивнул, хорошо его понимая.       Не вставая и не тревожа успокоившегося менеджера, старший тихонько придвинул ещё ближе к Киму свой стул, который он до этого одним рывком перетащил к Усоку во время приступа его паники. Так обнимать младшего стало гораздо удобнее. Усок улыбнулся, тронутый такой заботой и бережной по отношению к нему осторожностью, и прикрыл глаза. Выплеснув столько эмоций, он чувствовал себя опустошённым. Вино приятно кружило голову, тёплые руки Сынёна приятно согревали. Неожиданно Усок понял, что после своего рассказа ему действительно стало чуточку легче.       Сколько они так сидели обнявшись, никто из них не смог бы сказать. Но за окном уже давно сгустились ночные сумерки, среди которых заметно виднелись яркие огни затихшего в преддверии сна города.       - Уже поздно, Усок-а. Пойдём спать? – ласково позвал Сынён младшего, успевшего задремать.       Не открывая глаз, тот слабо кивнул. На плече Сынёна было так удобно, что совсем не хотелось отрывать от него голову.       Чо тихо посмеялся с его реакции, но всё же встал и настойчиво потянул менеджера за собой.       - Будешь спать на моей кровати. А я переночую в маминой спальне, - сказал он, впуская Кима в свою личную обитель.       Они оказались в просторной светлой комнате старшего, так сильно отличавшейся от той, которую Ким привык видеть в общежитии. Здесь всё было убрано и лежало на своих местах; не было ни валявшейся нигде одежды, ни разбросанных книг, ни перепутанных наушников, ни излюбленных Чо вездесущих стаканчиков от кофе. Всё было приведено в образцовый порядок и говорило о том, что хозяин комнаты здесь и сам теперь редкий гость.       - Сильно отличается от общаги, да? – словно прочёл мысли младшего Сынён. – А главное… - он загадочно улыбнулся и взял его за руку. – Пойдём. Я тебе кое-что покажу.       Усок послушно последовал за ним и подошёл к большому окну, задёрнутому плотными шторами.       - Ты хотел знать, какой отсюда вид. Смотри.       Сынён распахнул одну половину, не отпуская чужой руки, и Ким восхищённо охнул, оказавшись перед огромной пропастью, пестрящей сотнями ярких, переливающихся огней. Окно было высотой почти от потолка до пола, благодаря чему открывался невероятный вид, от которого дух захватывало.       - Обалдеть! – Усок буквально прилип к стеклу, когда Чо распахнул и вторую половину шторы. – Всё, как на ладони!       Это было действительно очень красиво. Ночной город сверкал, словно усыпанный звёздами, напоминая собой большой необъятный космос. У Усока не хватало слов, чтобы выразить свой восторг.       - Как красиво! – только и восклицал он, любуясь видом.       А Сынён в это время любовался им. Его горящими счастливыми глазами, детской открытой улыбкой, которую Ким так часто от всех прятал, изящными пальцами, ладонями, прижатыми к оконному стеклу, словно мечтающими обнять весь мир, взъерошенными волосами и тонкой миниатюрной фигурой в большой сынёновой футболке и мешковатых штанах. Это был его Усок – такой домашний и уютный, искренний, без каких-либо масок, границ и рамок, совершенно открытый, принадлежащий только ему. Ему и никому больше. Сынён это знает. Чувствует.       Он не может сдержаться от того, чтобы обнять парня со спины и с наслаждением прижаться щекой к его щеке.       - Ты гораздо красивее, - выдох щекочет младшему ухо.       От его голоса – проникновенного, тихого, нежного – у Усока бегут мурашки. Мерно блуждающий в теле алкоголь, притихший на какое-то время, вдруг бьёт с новой силой, заставляя кровь бурлить, воспламеняя парня изнутри, а ноги, наоборот, слабеют и делаются ватными. Он откидывается всем весом на старшего, желая быть к нему ещё ближе, и поворачивает свою голову, нарочно или случайно прикасаясь губами к шее Чо. Теперь кровь горит не только у Кима.       Время в эту секунду словно застывает, а Сынён на мгновение задерживает дыхание. Сомнение, что ему всё только кажется, мелькает короткой мыслью в его голове и тут же исчезает, когда прикосновение младшего повторяется. Усок осознанно целует его шею. Приятная волна возбуждения поднимается по всему телу Чо, обозначивая эпицентр внизу живота, и он как в замедленной съёмке, сам не веря в происходящее, поворачивает Кима к себе лицом. Взгляд Усока красноречивый и немного туманный. Рот бессовестно приоткрыт, явно напрашиваясь.       - Усок-и, – шепчет Сынён почти нараспев, лаская слух.       Немое разрешение появляется в глазах напротив, и Сынён нежно ведёт ладонью по щеке менеджера, очерчивая большим пальцем скулу, и затем уверенно скользит за затылок, зарывается пальцами в каштановые волосы Кима, готовый сделать то, чего они оба сейчас так страстно желают.       Усок без раздумий подаётся ему навстречу, и их губы сливаются в первом долгожданном поцелуе.