Мой ненавистный менеджер

      - Да, не переживайте. Конечно, я позабочусь о нём. Хотите, могу даже куриный бульон сварить. Вы только не волнуйтесь.       До слуха Усока долетел чей-то негромкий разговор. Сквозь рассеивающуюся дрёму мягкий мужской голос, раздававшийся прямо за дверью его комнаты, казался ему очень знакомым.       - Нет-нет, температура уже спала, - продолжил голос. - Можно обойтись без врача. Не беспокойтесь, ваш в сын в надёжных руках. Да, хорошо, я передам ему, когда он проснётся. Можете спокойно остаться в больнице на ночь. До свидания.       Разговор на этом закончился. Следом Усок услышал, как дверь отворилась, но в полутьме было сложно разобрать, кто вошёл в комнату.       Вновь стало очень тихо.       Не услышав больше никакого движения, юноша встревоженно напрягся, затем приподнялся и с трудом сел на кровати, чувствуя из-за слабости себя слишком уязвимым.       - Кто здесь? – хрипло позвал он, щурясь и силясь разглядеть незваного гостя.       - О, ты уже не спишь? Прости, я, наверно, тебя разбудил.       Гость уверенно подошёл ближе и включил ночник на прикроватной тумбе.       - Сынён? Ты…? – Усок ошеломлённо округлил глаза. Прошла пара-тройка волнительных секунд, заставивших сердце пропустить удар, прежде чем удивление юноши сменилось ожидаемым праведным гневом. – Как ты здесь оказался?       Сынён простодушно усмехнулся.       - Тебе весь маршрут рассказать? Номер автобуса, остановки? – шутливо поинтересовался он, скрестив на груди руки. Несмотря на то, что он был на чужой территории, казалось, сердитые интонации Кима его сейчас нисколько не задевали.       Брови Кима негодующе сошлись на переносице.       - Хорошо, спрошу по-другому: что ты тут делаешь? – процедил он сквозь зубы, заметно раздражаясь. Такое беспечное поведение Чо казалось ему в данной ситуации совсем неуместным. – Насколько помню, я тебя к себе не приглашал.       Старший еле слышно вздохнул, игнорируя вопрос, затем без спроса сел на край чужой кровати и приложил ладонь ко лбу юноши.       Усок возмущенно дернулся:       - Не трогай меня!       Чо будто в отместку наклонился лишь ближе. Опираясь руками по бокам от менеджера, он с нежностью заглянул ему в глаза.       - Как же я буду заботиться о своём заболевшем парне, если он не даёт мне себя трогать?       - Ты издеваешься? Какой «свой парень»? – воскликнул Усок, с силой толкая старшего в грудь. – Ты в своём уме, Сынён? Как ты смеешь вообще ко мне приближаться после того, что сделал? Ты меня обманул! Ты же просто меня использовал, предал… Просто забавлялся как с какой-то игрушкой… За что ты так со мной? – с каждым вопросом его голос становился всё тише и тише, словно силы опять его покидали.       Сынён терпеливо ждал.       - Как ты мог поступить со мной так жестоко? Ты заставил меня поверить тебе. Заставил полюбить… Зачем ты вообще сюда приехал? Увидеть слёзы побеждённого? Так давай, смотри! Любуйся тем, что наделал!       По его щекам действительно бежали слёзы. Сердце Сынёна пронзило болью от этого вида.       - А ты не хочешь сначала меня выслушать? – спросил он тихо, мягко накрывая ладонь младшего своей рукою.       - Не хочу. – Усок решительно покачал головой и вырвал руку из руки старшего, стирая свои слёзы. То ужасное фото до сих пор стояло перед его глазами. - Хватит того, что я уже видел. Что бы ты ни сказал, я больше тебе не поверю. С меня достаточно. Уходи!       - Усок-и, просто выслушай меня. Я ведь немного прошу. Даже преступник имеет право на оправдание… Дай мне пять… нет, хотя бы две минуты.       Усок отвернулся. Весь его вид говорил, что большего от него сейчас ничего не добьёшься.       - Пожалуйста, Сынён… Я прошу, уходи.       Чо растерянно замолчал. Твёрдость и непоколебимость младшего его озадачила. Предполагая, каким может выйти их разговор, Сынён заранее был готов к гневу, к ярости, к непониманию и обвинениям, но никак не к равнодушной стене, что внезапно выстроилась между ним и менеджером.       - Что ж… - горько выдохнул брюнет.       Он неловко поднялся с кровати, некоторое время с надеждой глядя на затылок Кима. Вдруг передумает? Вдруг повернётся? Но время шло. Напряжение в комнате становилось лишь ощутимей, и, наконец, сдавшись под его тяжестью, Сынён всё-таки покинул комнату.       Перестав чувствовать старшего у себя за спиной, Усок отпустил закушенную зубами губу, бросил взгляд на закрывшуюся дверь и, не сдержавшись, всхлипнул.

***

      Прошло какое-то время, прежде чем Усок вновь открыл глаза. За окном уже совсем стемнело, и теперь единственным источником света для юноши был ночник на тумбе, кем-то услужливо отставленный подальше от кровати, чтоб его свет не раздражал спящего.       Ким прислушался к своему самочувствию и следом огорчённо вздохнул. Да, его голова всё ещё гудела, но уже не так сильно, скорее монотонно и почти безболезненно. Гораздо большую боль Усоку сейчас доставляла давящая в комнате тишина.       - На самом деле ушёл? – едва слышно прошептал парень, как-то обреченно глядя на закрытую дверь своей комнаты. – Вот так просто?       Ему всё сложнее было подавить нарастающее в сердце разочарование. Всё действительно было обманом. Всего лишь затянувшимся сном, поначалу таким прекрасным и сказочным, но в итоге превратившимся в настоящий кошмар. И Усоку забыть бы всё, возненавидеть Сынёна, возненавидеть всех из Х5, но только отчего же так сильно сейчас болело сердце? Отчего же так тоскливо на душе?       Усок решительно поднялся с постели.       «Переболит и пройдёт» - мысленно заверил он себя, будто отдавая приказ, и вышел из комнаты, собираясь приготовить что-нибудь поесть.       Однако он и шагу не успел шагнуть через порог кухни, как поражённо застыл на месте. Около плиты, на которой уже определенно что-то варилось, на стуле, в полускрюченной позе, с поварёшкой в руке сидел Сынён и дремал. По еле уловимому запаху, доходившему до простывшего менеджера, можно было легко догадаться, что Чо варит в большой кастрюле куриный бульон.       Кое-как справившись с секундным радостным волнением, охватившим его вопреки желанию, Усок осторожно подошёл к старшему и похлопал того по плечу.       - М? – Сынён сонно распахнул глаза и затем, встретившись взглядом с Усоком, обеспокоенно нахмурился. – Зачем ты поднялся? Тебе надо лежать.       Говоря это, Чо тоже встал на ноги и опять приложил ладонь ко лбу младшего, проверяя, нет ли у того жара. Кажется, результат его удовлетворил и, несмотря на ответное враждебное фырканье Кима, старший ласково улыбнулся.       - Так-то лучше. Ты голодный? – спросил он, отворачиваясь к плите и игнорируя злой взгляд Усока. - Думаю, скоро будет готово. Ещё пару минут поварится и всё. Так что потерпи чуть-чуть, ладно?       Усок тихо вздохнул.       - Сынён…       - Представляешь, я так долго искал приправы! – с наигранным весельем перебил его Чо, пытаясь сбавить витающее в воздухе напряжение. – Все шкафы перерыл. А они, оказывается, прямо здесь, перед носом! Никогда не видел приправы в таких интересных баночках. Где вы их взяли? Хочу такие же маме подарить.       - Сынён, перестань. Думаешь, я хочу это слушать? – Голос Усока звучал устало и измученно. – Почему ты не ушёл? Кажется, я ясно выразился.       Старший выключил плиту и, наконец, развернулся к Киму. На его лице как обычно застыла глупая улыбка, в тусклом свете кухонной лампы казавшаяся невероятно грустной.       - Как я мог уйти, Усок-и? Я ведь тебя люблю.       - Я… не верю тебе, - с запинкой отозвался тот, при этом уверенно глядя в глаза Чо. Правда, одной этой едва заметной запинки вполне хватило, чтобы у Сынёна появилась надежда. Его глаза воодушевлённо заблестели.       - Просто выслушай меня. Пожалуйста. Дай мне шанс. – Он сжал руками плечи менеджера, словно боясь, что тот вновь от него сбежит. - Всего один, м?       Усок был слишком слаб, чтоб вырваться, и слишком заинтригован, чтобы оттолкнуть такого умоляющего старшего. Неужели как-то ещё можно было объяснить двух обнимающихся обнажённых парней в одной постели? Что там могло быть другого? Да и стоило ли причинять себе боль и слушать? Юноша ещё сомневался.       Сынён, видя на лице Кима отражение внутренних терзаний, ещё крепче сжал его плечи:       - Я буду преследовать тебя всю жизнь, если ты меня не выслушаешь. Ты готов к этому? – спросил он то ли в шутку, то ли всерьёз.       Усок с трудом подавил желание улыбнуться: под таким напором сложно было устоять. Ему пришлось нарочно хмуро сдвинуть брови, чтобы ничем не выдать себя и своей внезапной капитуляции.       - Хорошо. Я выслушаю тебя. Но только ради того, чтобы избежать твоих преследований, - сдержанно произнёс он, убирая руки старшего со своих плеч и следом усаживаясь за обеденный стол.       Сынён обрадованно кивнул. На его губах вновь появилась спокойная расслабленная улыбка.       - А бульон будешь?       Раньше, чем Усок успел ответить гордым отказом, как гром среди ясного неба на всю кухню заурчал его голодный живот.       - Буду, - в итоге пробурчал юноша и неловко отвёл глаза, пряча смущение.       Рассказ Сынёна вышел коротким. Как он обещал ранее, это не заняло даже пяти минут. Он не пытался говорить красивыми фразами, не пытался уверить младшего в своей чистой и безграничной любви, не умалял своей вины, не заискивал, а просто изложил факты – беспринципные, объективные факты всех тех событий, что между ними произошли за последнее время.       - Я надеюсь, что ты простишь Донпё, - закончил он. – Всё же он ещё очень юн, и для него весь мир до сих пор делится только на белое и чёрное. Уверен, когда он узнает правду о Ёнмине, то перестанет тебя ненавидеть. Во всяком случае, перестанет думать, что его увольнение как-то связано с тобой.       На кухне на некоторое время повисло молчание. Сынён терпеливо ждал, что скажет Усок, а тот переваривал услышанное так же не спеша, как переваривал съеденный им вкусный бульон. Никто никуда не торопился.       - Я, кстати, съехал из комнаты. Хангёль теперь будет там один, - вдруг как бы между прочим заметил Чо.       - О? – удивился Ким. – И где же ты теперь живёшь?       - У тебя.       - Что-о-о? – Усок даже воздухом поперхнулся. - В… в смысле?       Сынён взял в руки свой телефон, что-то открыл и протянул младшему.       - Перед отъездом сюда я на всякий случай собрал свои вещи и оставил их у тебя в комнате. Вот. Читай.       Юноша настороженно взглянул на дисплей и увидел короткое сообщение, адресованное его начальнику Кан Донхуну:       «Я буду с Усоком независимо от вашего решения. Либо я вернусь вместе с ним, либо покину группу».       Прочитав это, Ким ошарашенно уставился на старшего.       - Сынён… Зачем? Разве так можно? Зачем ты написал такое директору?       - Усок-и, - Сынён взял ладони юноши в свои, глядя с нежностью в его глаза, - пойми, на все твои «зачем» у меня всегда будет только один ответ: я тебя люблю.       - Ты ненормальный. А если шеф тебя на самом деле выгонит?       - Такого популярного, красивого и сексуального участника? Не думаю, - самодовольно улыбнулся Чо. – Но, если всё-таки выгонит, тебе придётся взять на себя ответственность.       По его голосу Усок понял, что Сынён шутит. Юноша укоризненно цокнул и покачал головой.       - Не стоило ему такое писать. Если он решит, что ты бунтарь, и не захочет больше иметь с тобой дело… - младший не договорил, лишь понуро опустил голову.       - Что ж… - послышался беспечный вздох. - Риск оправдан. – Сынён мягко взял Кима за подбородок, вновь заставляя его поднять глаза. - Если я останусь с тобой, то всё в порядке. Чего бы мне это ни стоило, я буду бороться за тебя и за нас. Главное… - Чо сделал паузу, вглядываясь в печальные, встревоженные глаза Усока, заставившего его измениться настолько, что он не боялся пожертвовать всем ради него, - чтобы ты мне верил.       Сынён снова вздохнул, только уже гораздо более взволнованно и тяжело. Затем поднялся, взял суповую тарелку, из которой ел Ким, и подошёл к раковине, собираясь её помыть. Его рука замерла на секунду перед тем, как повернуть вентиль крана.       - Усок, если ты мне поверишь, если ты меня простишь… тогда мне ничего не страшно, - тихо добавил он, не оборачиваясь, и включил воду.       Усок молча смотрел на спину Сынёна – такую широкую, крепкую, наверняка, тёплую. Вот только сейчас она выглядела ещё и одинокой. Из-за большого недоразумения, в котором, как выяснилось, особо не было ничьей вины, Сынён в итоге взвалил на свои плечи борьбу, в которой он – Усок – вместо союзника стал его противником. Тем, кто его отталкивал. Тем, кто мог его добить. Разве не должны они сейчас сражаться вместе? Разве не должны отстаивать свои отношения, держась плечом к плечу? Так почему же он так запросто позволяет кому-то разрушить фундамент доверия, который они с Сынёном успели построить?       Сомнений у Кима больше не было. Он встал и решительно подошёл к старшему как раз в тот момент, когда тот выключил воду.       - Я верю тебе, - произнёс Усок, обнимая ещё не успевшего повернуться парня и прижимаясь щекой к его спине. Действительно тёплой.       Сынён удивлённо замер. С волнением глядя на тонкие пальцы младшего, на нежные изящные руки, крепко сжимающие ткань его футболки, брюнет боялся даже сделать вдох – лишь бы только не спугнуть, не нарушить это прекрасное, сладостное мгновение, больше похожее на сон. Усок его простил. Без сомнений. Простил и понял, храбро преодолев свой страх и недоверие.       - И спасибо, - добавил Ким, тоже наслаждаясь моментом.       - За что?       - За то, что достучался до меня. Знаешь, я иногда бываю очень упрям. Никого не слушаю, злюсь… А ты не сдался. Не оставил меня.       Даже не видя, Чо знал, что Усок улыбается. Он развернулся в кольце обнимающих его рук, оказываясь лицом к лицу к Киму.       - Я никогда от тебя не откажусь, – тоже улыбнулся Сынён. – Я слишком долго тебя добивался, чтобы теперь так просто отпустить.       Он обнял Усока и затем прошептал, вызывая в теле младшего приятную волну мурашек:       - Я люблю тебя, мой ненавистный менеджер. Будь всегда со мной, ладно?       - Ладно.       Их взгляды встретились. Вновь очутившись в плену притягательных бездонных глаз старшего, Усок ощутил, как пол плывёт под ногами, а голову кружит от одного единственного желания – всецело принадлежать ему. Всегда быть с ним. Вместе. Рядом. Поддавшись внезапному влечению, младший обхватил затылок Сынёна и стремительно потянулся к губам, сливаясь с ним в долгожданном пылком поцелуе. Его страстно прижали в ответ.       Крепкие объятия старшего, руки, скользящие по спине Кима, прерывистое от поцелуев дыхание и жар желанного тела были подобны глотку воды для страждущего средь пустыни, и Усок упивался этим глотком так яростно, так жадно, словно совсем не чувствовал насыщения. Ему было мало. Недостаточно. Хотелось всей душой раствориться в Сынёне, исчезнуть в нём без остатка, чтобы каждой крохотной частичкой «себя» чувствовать его – настолько сильна была сейчас любовь к нему. Лишь лишив себя присутствия Сынёна, отказавшись от него (как юноша пытался думать), Усок понял, каким был глупцом. За своё счастье надо бороться. Бороться, даже если страшно. Даже если не ясен исход.       Сынён внезапно негромко засмеялся.       - Тихо-тихо! Подожди, – притормозил он и заставил Усока слегка отстраниться, так как тот, чересчур увлёкшись процессом, начал тащить вверх его футболку. – Ты всё-таки болеешь и тебе вредны такие нагрузки. Давай повременим.       Ким окатил его возмущённо-изумлённым взглядом, словно его пристыдили почём зря, но при этом густо покраснел.       - Я и не собирался… ничего такого делать, - пробурчал он, чуть насупившись. – Тебе показалось. Не выдумывай!       - Да, ты прав. Явно показалось. А то я уж было удивился, когда это мой парень стал таким смелым? – Чо откровенно посмеивался над младшим. – Я, конечно, совсем не против такой инициативы, но сначала ты должен поправиться, ладно?       - Да ну тебя! – отмахнулся Усок, рассерженный его насмешливым тоном, и попытался высвободиться из чужих объятий.       Но Сынён надёжно сцепил в замок пальцы за спиной возлюбленного и настойчиво притянул его обратно.       - Не злись, - примирительно произнёс брюнет. - Я просто дразню тебя. Я ведь и сам еле сдержался, чтобы не заняться тобой прямо на этом кухонном столе, - вполголоса добавил он, наклонив голову к уху Кима.       Тот лишь расстроенно выдохнул:       - Но ведь сдержался.       - И это, поверь, стоило мне огромных усилий, - улыбнулся Сынён. - Но твоё здоровье важнее. Так что не будем рисковать, хорошо?       - Хорошо-хорошо. Я ведь тоже не настаивал, - проворчал Усок. – Давай хоть так постоим, пока ты со своей гиперопекой не решил загнать меня обратно в кровать.       Сказав это, юноша прильнул к старшему, с удовольствием раскрывшему для него свои нежные объятия, и прикрыл глаза, вслушиваясь, как за стенками грудной клетки размеренно и уверенно бьётся сердце его возлюбленного. Это был звук, который дарил Усоку спокойствие. Звук равнозначный слову «счастье».       Казалось, они могли бы стоять так ещё долго-долго. Время будто нарочно замедлило ход, покровительствуя двум влюблённым и позволяя им сполна насладиться той нерастраченной нежностью, что тяжким грузом томилась внутри их сердец во время короткого разрыва. Сейчас на душе у них было легко и свободно. Но, увы, любое спокойствие и безмятежность имеют свойство когда-нибудь заканчиваться. Вот и сейчас идиллию слившихся в объятии Сынёна и Усока нарушил телефон старшего, тихо прожужжавший на обеденном столе.       Сынён дотянулся до него рукой, не прекращая обнимать любимого, и посмотрел на дисплей. Там высветилось одно короткое СМС:        «Можешь не возвращаться».       Усок, краем глаза увидевший это сообщение, сразу нахмурился и до того, как Сынён что-либо по этому поводу ответил, произнёс:       - Похоже, пора звонить маме и говорить, что у неё появился ещё один сын. Кажется, теперь ты и правда переезжаешь ко мне.