Ангелы, демоны и музы

Принято считать, что демоны не мечтают. Во-первых, у них полностью отсутствует необходимое для этого воображение. Во-вторых, демонам полагается либо замышлять козни, либо строить их, занимая этими важными процессами все свое сознание, сколько бы его ни нашлось. Но на самом деле у большинства демонов в глубине души живет заветная мечта — хотя они, безусловно, считают, что это всего лишь самые коварные козни, до которых они способны додуматься. Практически каждый демон больше всего на свете мечтает соблазнить ангела, и это совсем непростая задача. Как правило, ангелы полностью избегают вина, игр и общества прелестных женщин. Из-за этого демоны все время подозревают ангелов в чем-то весьма неопределенном, но очень нехорошем — или, напротив, чересчур хорошем, что для демона даже хуже — и не приближаются к ним. Однако, как известно, из любого правила бывают исключения. В том числе, из правил, касающихся ангелов и демонов. Стоял приятный осенний день. И хотя один букинистический магазин еще не был даже придуман, ангел уже обитал в том самом здании. Этот ангел совершенно точно не отказывался ни от вина, ни от общества… не совсем женщин. И не совсем мужчин. В тот день демон по имени Эрик, занимавший унизительно, с его точки зрения, невысокий ранг в адской иерархии, приступил к заключительному этапу своего плана. Это был самый главный и решающий этап, а весь план целиком, по мнению Эрика, был велик и прекрасен. Он был ничуть не хуже, чем… у Кроули. Тот приходил на ум Эрику неизменно, когда демон начинал оценивать грандиозность собственного замысла — что было вовсе не удивительно. Лондон, Англия, 1616 год Кроули стремится к той же великой цели, думал Эрик. Только у Кроули никак не получается, раз этот ангел уже пьет вино и ест еду, но до сих пор не спустился в Ад. Он даже лобстеров ест! А ведь их живьем в кипяток запихивают! Ангел со слишком сложным именем, чтобы Эрик был способен его запомнить, определенно был почти готов к Низвержению. Самое выдающееся, чего только может достичь демон, так близко к осуществлению! А этот Кроули чего-то медлит и никак не может нанести решающий удар. Но он, Эрик, точно справится. Ведь получилось же у него соблазнить ту молочницу подмешать в молоко крысиной отравы. Убить, правда, у нее никого не вышло, но это же была случайность, что ведро с молоком прохудилось и все пришлось вылить! Главное — намерение. А намерение грешить у этого ангела точно есть. Все эти рассуждения подкрепляли мечты Эрика и придавали ему сил, пока он приближался к дому ангела со слишком длинным именем. Эрик был решителен, суров, коварен — как и положено настоящему демону! И внутри него кипел адский огонь! Это точно был он, никакое не волнение. С чего бы ему волноваться? Он все продумал. И уверен в себе, как никогда! Дойдя до двери, Эрик остановился и сколько-то времени таращился на дверной молоток. Думая, положено настоящим демонам стучать или нет. А потом решил, что раз это ангельский дом, лучше постучать. Нечего пугать этого, со сложным именем! Напротив, Эрик должен его обаять. А потом — окончательно соблазнить. Так что он схватился за пару бронзовых крылышек и постучался в дом ангела. Пока еще ангела! Когда Эрик выйдет отсюда, это будет дом демона! Принято считать, что ангелы сопереживают людям, поскольку проводят с их душами так много времени, наставляя и направляя к свету. Но в то же время любому разумному существу, если только оно об этом как следует подумает, станет ясно, что ангелы сопереживают не больше, чем хороший хирург каждому из своих пациентов. «Ваша опухоль неоперабельна», — скажет такой хирург с искренним сожалением, но вряд ли с глубоким участием, ведь его внимания уже ждет следующий пациент. Так и ангел, взглянув на смертный грех, посожалеет о потерянной душе, но не задержит свое внимание на ней надолго. Есть и другие души, за которые еще можно побороться с Адом. Ангел Азирафель был на хорошем счету у своего начальства, до тех пор, пока не начал пытаться пересказывать коллегам содержание пьес Шекспира. Ангел выполнял работу на совесть, но позволял себе испытывать симпатию к смертным и искренне переживал за успехи и потери душ тех, кто ему чем-то понравился. Душу Шекспира, как прекрасно видел ангел, кидало то в грех, то в святость, и почти до самого конца никаким образом невозможно было понять, где же ей надлежит пребывать. Оттого за великого драматурга Азирафель болел особенно сильно и не мог сдержать своих впечатлений перед коллегами, которые совершенно не понимали его энтузиазма. Все это послужило причиной трех устных замечаний, одного нестрогого выговора без занесения в личное дело, а также нового циркуляра по Небесной канцелярии, вносящего дополнение в служебные инструкции, которое гласило, что обсуждение произведений искусства, созданных смертными подопечными, не должно занимать более полутора минут земного времени суммарно в течение одних земных суток. Особое приложение к циркуляру налагало абсолютный запрет на цитаты из Шекспира на всех этажах Небесной конторы, как в устной, так и в письменной форме. Жирный, но немного кривоватый крестик в конце документа свидетельствовал о том, что он подписан лично Архангелом Гавриилом. Вильям, его добрый друг, отбыл в Рай всего полгода назад, и Азирафель до сих пор скучал по нему. Обычно это проявлялось во внезапных отлучках в Страдфорд, а также в одиноких ужинах за бутылочкой хорошего вина. Ангел сам шел на рынок, сам покупал продукты, сам готовил… И сам ел. Так и в тот день, третьего сентября тысяча шестьсот шестнадцатого года, Азирафель мысленно повторял любимые строки, написанные старым приятелем, и неспешно отрезал себе кусочек ростбифа, политый сливочным соусом. Это был отличный ужин, к которому, к тому же, прилагалась бутылка загодя припасенного ангелом вина, подаренная ему приятелями-монахами из одного славного бенедиктинского монастыря, в котором имелись одновременно прекрасная библиотека и отличный винный погреб. С точки зрения Азирафеля, то было совершенно идеальное место. А ангел, к тому же, так удачно попал тогда, сразу после Рождества, на обряд освящения вина — и получил такой чудесный подарок. Словом, все это вместе должно было скрасить его светлую печаль по умершему поэту и прекрасно справлялось с возложенной на него ответственной задачей до тех пор, пока в дверь Азирафеля не постучали. То, что он был ангелом Небесным, совершенно не означало, что он обязан уделять внимание смертным в любой момент, когда им то заблагорассудится. Потому первым порывом Азирафеля было не открывать вовсе. Стук в дверь всегда сулил хлопоты, в такой момент вовсе ему ненужные. Но потом ангел подумал, что, помимо неуместных людей, это могло быть срочное письмо, а кроме того, это мог быть… Тут он как раз дошел до двери, открыл ее и в изумлении уставился на того, кто за ней стоял. Не то чтобы Азирафель не ожидал увидеть там демона, просто вовсе не этого демона. Ангел со сложным именем открыл дверь — и о радость! О везение! Дьявольская удача! Он как раз был занят чревоугодием и даже пил вино. Какой же везучий демон Эрик! Скоро все в Аду будут ему завидовать, а Кроули будет кусать локти. Он, говорят, змея, у него должно получаться. — Чем обязан? — удивленно спросил ангел. Эрик, уверенно выпятив подбородок, шагнул в дом, и ангел не стал его останавливать. Посторонился, все так же удивленно, а теперь еще и с легким подозрением глядя на демона. Что ж, подозрение вполне естественно, он ведь ангел. А Эрик — демон. Но ничего, это досадное различие не затянется надолго. — Я пришел, чтобы поговорить с тобой, — торжественно возгласил Эрик, обведя рукой изящный, как он надеялся, полукруг. Правда, чуть не задел вазу, зачем-то стоявшую возле самой двери. Но она не упала, так что ничего страшного. Ангел внимательно и молча осмотрел демона с ног до головы, и Эрик невольно выпятил подбородок еще сильнее. Пусть этот ангел смотрит как следует на величие настоящего адского зла! Пусть увидит, как оно привлекательно! Ангел по-прежнему молча закрыл за Эриком дверь и вернулся за стол к своей пище, выжидательно взглянув на демона. Ну понятно, он же вежливый ангел, они все такие. Раз Эрик сказал, что будет говорить, ангел теперь ждет, пока он заговорит. А за стол все равно не пригласил! Хоть и вежливый. «Ну и ладно, мы не гордые», — подумал Эрик и уселся сам, сотворив себе табурет, поскольку второго стула за столом не увидел. — Ты — тот самый ангел, который может мне помочь! Самый лучший, самый могущественный! Ангел задумчиво приподнял одну бровь и так же задумчиво отправил в рот кусочек какой-то своей еды. Эрик не разбирался в человеческой еде, он был больше по животным, из которых ее готовили. Ведьм, например, можно было искушать попортить коров, а пастухов — испортить пастушек среди нежных ягнят. — Вас же совсем, нисколечко не ценят на Небесах! — воскликнул Эрик, всплеснув руками, изящно и грациозно, как он вновь понадеялся. А что подсвечник покачнулся и ангелу пришлось подхватить его взглядом и поставить на место — так это даже лучше. Более драматично. Этот ангел очень любит драму, так что все идет хорошо. — Подумать только, ангел таких выдающихся талантов прозябает на совершенно рядовой позиции, на Земле, вместо того, чтобы иметь должности и звания, которых он достоин по праву! Нельзя, о нет, нельзя! Нельзя так ужасно обращаться со столь одаренными и ценными… господами, как вы. У нас в Преисподней таких ценят куда больше! Вам бы наверняка целое баронство дали, или даже графство. Или два баронства! И корону. И множество книг, даже тех, которые тут, на Земле, сожгли! — Эрик засиял от гордости, потому что мысль про книги была просто гениальной. Он ведь успел разузнать, что непроизносимый ангел книжки очень любит. Он готовился! Коварно, как истинный демон! И теперь так удачно смог их ввернуть в разговор, да еще и прельстить ангела еретическими трудами. Это наверняка ускорит его падение. Ангел в ответ мечтательно улыбнулся, скользнув взглядом по полке с книгами, и Эрик неописуемо возрадовался. Его совращение работает! Осталось только немножко этого ангела дожать, чтобы он сам захотел спуститься в Ад. — И конечно же, мы сможем обезопасить вас от ваших коллег. И от наших, которые вам неприятны, — тут демон виртуозно, по его мнению, понизил тон, сделав его интимным. Правда, при этом чуть не сдернул со стола салфетку, потому что наклонился ближе к ангелу, а тот, снова впав в задумчивость, абсолютно случайно отшатнулся от Эрика назад. — Демон Кроули больше вас не будет беспокоить. Тут ангел — как же его звали все-таки? — наконец взглянул на Эрика. Демон не смог расшифровать его взгляд, но в любом случае это была победа! Ведь до сих пор ангел смотрел куда угодно, кроме Эрика! Теперь Эрик сможет влиять на него через взгляд! Правда, демону отчего-то стало неловко оттого, как смотрел на него ангел. Уж очень пристально, но словно сквозь него. Будто продолжал размышлять. — Вы представляете, какой наглый тип! Так и крутится вокруг вас, докучает! Это ведь он совратил человеческого поэта, чтобы тот написал ту чудовищную пьесу! — ангел вновь вопросительно вздернул бровь и, к восторгу Эрика, неровно вздохнул. Похоже, Эрик нащупал слабое место в его защите! О, как Эрик наслаждался сейчас собой! В какое изысканное противоборство он вступил! Какого серьезного противника сегодня он сразит! — Она вас встревожила, верно? — вкрадчиво сказал Эрик, наклонившись еще ближе, так что край стола больно вдавился ему в живот. Но он решил не обращать внимания, тут поважнее вещи творятся! Хотя и правда было неприятно, так что голос у Эрика стал несколько напряженным. — В ней есть убийства, черная магия, много крови! Она восхваляет зло. Пока Эрик говорил, взор ангела с чересчур длинным именем наливался восторгом. Это заставило демона растеряться и на секунду замолчать. Он не ожидал, что ангел со сложным именем так отреагирует. Что он будет выглядеть довольным, будто та пьеса не смутила его разум, будто ему вовсе не было досадно узнать про намеренные адские козни Кроули против него. Неужели Эрик ошибся в своих расчетах? Он оторвался от стола, чтобы вздохнуть полной грудью, и его осенило. Ну конечно! Ангел сам имел какие-то коварные планы и окучивал Кроули, оттого и не удивился. И с пьесой тоже был какой-то коварный план, и он притом удался! Но что же за интригу вел этот ангел против Ада? Эрик попытался собраться с мыслями, но они отчего-то разбегались в стороны. Пауза затягивалась, и это было недопустимо. Так и все совращение сорвать можно! Демону срочно нужно оправдать задержку в монологе, и как-то заполнить молчание. Взгляд Эрика заметался по комнате и упал на бутылку вина на столе. Дрожащими руками Эрик схватил ее и принялся наливать противно пахнущую субстанцию в бокал. Демон никому не признавался, но к вину он не прикасался, как обычно поступали ангелы. Оно ему не нравилось. Порой самая лучшая тактика поведения в критической ситуации заключается в том, чтобы делать ничего. Главное — ни в коем случае не перепутать «делать ничего» и «ничего не делать». Этой замечательной истине научил Азирафеля еще один его добрый приятель, только умерший, в отличие от старого доброго друга Вильяма, уже некоторое время назад. Собственно, они и познакомились ровно в тот момент, когда этот милый молодой человек делал ничего. Ангел оказался там, внезапно ощутив грозящую кому-то неминуемую смертельную опасность — и обнаружил славного юношу, которого обступали со всех сторон три голодные львицы. Успел буквально в последний момент. Он не был похож ни на закоренелого преступника, ни даже на беглого раба: обаятельный, благообразный и в очень приличной одежде. Так что ангел очень удивился, увидев именно его во рву для страшных казней. — Во имя Всевышней, что ты здесь делаешь? — изумленно спросил Азирафель, почесывая за ухом одну из утихомирившихся львиц. Они, все три, лежали теперь у него в ногах и грызли внушительных размеров баранью голяшку, вполне дружелюбно по-кошачьи урча. — Ничего, ангел Господень! — ответил юный пророк, сразу поняв, кто стоит перед ним. И отношения у них заладились тоже сразу. Таким образом, обнаружив на своем пороге незнакомого демона, Азирафель решил воспользоваться давно проверенным методом — и все это время тщательно, без суеты и спешки, делал ничего. Смертные порой называли эту тактику «уповать на Господа», однако ангелы, не будучи людьми, уповали на Нее совершенно иным образом, так что определение давнего приятеля Азирафелю казалось более точным в его, ангельском, случае. И вот сейчас его усилия наконец принесли плоды, несколько внезапно для Азирафеля, так что он заволновался: делать ничего уже сработало, и теперь ему требовалось успеть сделать то, что нужно! А он мог и опоздать, слишком уж этот незнакомый демон был торопливым. И неуклюжим! Разольет еще вино, чего доброго, прямо на себя, прежде чем выпьет — и тогда выйдет совсем нехорошо. А ведь ангел даже обрадоваться толком не успел тем удивительным, потрясающим новостям, которые только что сообщил ему демон! Вместо этого ему пришлось беспокоиться о той части новостей, которая тоже была удивительной, но кроме того — очень тревожной и опасной. — И с кем еще вы делились… гм, впечатлениями о пьесе и деяниях демона Кроули? — спросил он и сделал большой глоток из собственного бокала. Два подряд больших глотка. Вино было отличное, а Азирафель — ужасно нервничал. Неуклюжий демон отчего-то с восхищением проследил за тем, как ангел пьет, и радостно возгласил: — Ни с кем! Я это все сам придумал!.. Азирафель с облегчением отставил бокал, приготовившись снова делать ничего и обдумывать наконец хорошие новости, принесенные этим странным демоном. Тот зачем-то продолжал радоваться и объяснял, что хотя он действует самостоятельно, его действия наверняка одобрят, а ангела, буде он согласится присоединиться к Адскому воинству, непременно и неминуемо оценят. Азирафель терпеливо вздохнул, внимательно глядя на демона и на бокал в его руке. Радость и восторг этого незнакомого выходца из Ада отчего-то вызывали у ангела брезгливость. Хотя, как правило, положительные эмоции ангела радовали, даже если их испытывали всякие мерзавцы. Но не в данном случае. Попытки этого демона понять их с Кроули отношения тоже вызвали лишь отвращение и некоторую жалость к этому ограниченному существу. Для него в мире существовало только соблазнение, и только так он способен был назвать стремление радовать другого. Может ли статься, что Господь была милосердна к этому скорбному созданию и дала ему возможность узреть нечто иное? Пути Всевышней были сейчас для ангела слишком непостижимы, ибо он не верил, что демон, сидящий перед ним, способен понять хоть что-то. — Надо же, как вам повезло… — задумчиво сообщил Азирафель, решив, что демона необходимо поощрить, а то он что-то замялся над бокалом. — Да, и за это стоит выпить! — выпалил тот, лихорадочно сверкая глазами. И выпил. Азирафель возвел глаза вверх, сложив ладони перед грудью, хотя молиться за упокой души демона ни малейшего смысла не имело. Души у него не было. И его самого, то бишь, эфирной сущности, заменявшей ангелам и демонам душу — тоже больше не было. Не существовало в реальности. Осталось только шипящее и слегка дымящее темное пятно на полу и некрасивом табурете, сотворенном демоном. Словом, молиться за оставшееся не имело ровным счетом никакого смысла. Потому ангел возвел глаза в благодарности. Азирафель благодарил Господа за то, что все так обернулось. Благодарил еще одного своего приятеля-пророка, в день поминовения которого люди придумали такую замечательную традицию освящения вина. Потом опять Господа — за то, что Она так замечательно устроила Свое Творение и практически все человеческие напитки в нем состояли на большую часть из воды. В данном случае — святой воды, ведь ее же освятили. Также ангел благодарил своих приятелей-монахов, за то, что подарили ему эту чудесную бутылку в конце прошлого года. И в третий раз Господа — за то, что у него, Азирафеля, в жизни было и есть так много замечательных приятелей. Ангел благодарил не за себя: ему, в сущности, ничего не угрожало. Он благодарил их всех за Кроули, за которого успел всерьез перепугаться, внезапно выяснив, что выходцу из Ада стало известно о его отношениях с ангелом. Узнай о них и другие — Кроули мог оказаться в очень, очень большой опасности! В конце своей прочувствованной мысленной речи он на всякий случай поблагодарил Господа снова, за то, что Ее Падший сын заслужил сегодня это чудесное избавление, как некогда заслужил и Ее пророк во рву со львами. Потом ангел опустил глаза и руки и снова взглянул на полку с книгами. У некоторых из них были опалены корешки: то были следы от костров инквизиции. Азирафель не стал убирать эти отпечатки трудной судьбы. Души святых, что попали на Небо прямиком с казни за черную магию, светились в Раю ярче. И эти книги тоже заслужили, чтобы об их подвиге что-то напоминало, так ангел считал. Глупый смешной демон! Он понятия не имел, что в Аду нет книг, тем более — тех, что были сожжены. Ангел же знал это точно, поскольку другой демон брал их у него почитать. То есть, «гравюры посмотреть», как он уверенно утверждал. Будь у Кроули возможность зайти в особую Адскую библиотеку, он бы немедля это сделал, хотя бы из любопытства. И, конечно, поделился бы с Азирафелем рассказом о ней, просто так, а не в обмен на предательство. Может быть, как-нибудь замаскировал бы свое стремление порадовать и ворчал бы просто адски, чтобы ангел не вздумал благодарить. Потому что — тут Азирафель опять восторженно заулыбался — этот демон готовил для него подарки просто так, постоянно, и благодарности не ждал. И ангел мог даже не знать, что это подарок, пока какой-нибудь другой глупый демон ему не сообщит. И ведь этот адский болван совершенно не понял смысл подарка! «Пьеса о зле»! Ну надо же, так обозвать самый великий труд Вильяма! Ангел подошел к другой полке, где стояли книги, которые никто никогда не жег — разве что, немного недооценивали при жизни автора. «Гамлет», «Король Лир», «Макбет». Любимые пьесы ангела. А «Макбет» — самая любимая.