Сердца нет!

Ларри наворачивает уже седьмой круг по полю. Двухнедельные всеобщие разминки по утрам не прошли зря, и его сил теперь будто хватит как минимум кругов на сто, но постоянный цепкий взгляд со стороны пронизывает, словно иголка, и хочется поскорее покинуть поле. Кажется, что на теле остаются стежки: один за одним, — и теперь Ларри связан с наблюдающим невидимыми нитями. Тео. Он постоянно пялится на Ларри звериными глазами. Что он пристал к нему? И как только Тео оказался в этой компании? Безродный, с приюта, не самый умный… Или умный? У глупого человека не получилось бы стать чуть ли не правой рукой верхушки, но у него вышло. Глупым считает Ларри здесь только себя: он ничего не смог ответить, придумать, сказать против. Угроза бывшему другу уничтожила всю уверенность в себе. Круг за кругом Ларри обдумывает поведение Томаса в прошлом. Возможно, тот специально отдалялся от друзей, поняв, что попал в паутину Курта, но выпутаться у Томаса всё равно не вышло. За собой он потянул Ларри, а Ларри… Он не знает, к чему всё это приведёт, но втягивать в эту противную неизвестность Мышку хочется меньше всего. Курт очень складно и умно объяснил, зачем им нужен Ларри. Типа свою «стаю» хотят собрать, чтобы в будущем было комфортнее существовать, но кажется, что тот ещё многого не договаривает. Сейчас Ларри явно проходит проверку на вшивость. Ну что ж, пусть думают, что он на их стороне, а Ларри, тем временем, попытается поскорее выяснить, что же на самом деле замышляют эти «Шакалы». Так и называется их футбольная команда. В неё входят ещё несколько человек, помимо тех, с кем Ларри имел честь познакомиться в первую встречу. Возможно, они тоже, как и Тео, приютские, и из-за того, что у них туманное будущее, ими проще управлять, а возможно, они более отчаянные, чем остальные ребята в пансионе. Общее у этой «стаи» одно — все дерзкие, как на подбор, даже очкарик, поначалу казавшийся с виду тихоней, тот ещё хитрюга, вечно кидающий колкие фразочки в его сторону. Интересно, а девушек они как к себе вербуют? Женской команды по футболу Ларри не наблюдает, но уверен, что эти хитрецы и девчонками крутят, как хотят. Хотя многие из них наверняка и сами не против. Однажды он читал, что шакалы одни из самых прытких и нахальных животных, поэтому не удивлён говорящему названию команды. Правда, себя он здесь чувствует лесным волком-одиночкой. — Тормози, Ларри, давай сюда! — слышится голос Курта с середины поля. Ларри заканчивает бежать на девятом кругу: теперь это его ежедневные девять кругов ада. Он подбегает к ребятам, вся команда в сборе. Ларри теперь тоже одет в соответствующую форму, но патриотизма не прибавилось. — Ну что, как самочувствие? Смотрю, ты ничуть не устал, — Курт кладёт свою ладонь Ларри на плечо. Неприятная теплота его прикосновения словно лёгким током дёргает нерв, и Ларри, нахмурившись, мягко уворачивается. Курт в ответ лишь усмехается и, сцепляя руки за спиной, подходит к лежащему в середине поля мячу. — Давай-ка проверим, кто ты в игре. — В смысле, кто я в игре? — недоумевает Ларри. Он никогда не пробовал играть в футбол, так что не особо в курсе правил. Ну есть две команды, гоняют мяч по полю, забивают в чужие ворота — скукота. — Ты чё, девчонка? Никогда не играл? — удивляется Кайл, поправляя очки, и смеется, похрюкивая. Со всех сторон тоже звучат сдавленные смешки. — Не доводилось, — раздражённо закатывая глаза, вздыхает Ларри. Оглянувшись, понимает, что кроме их команды сегодня на поле больше никого нет и, видимо, не будет. «Интересно, а во второй команде обычные ребята или тоже есть кто-то из местной «элиты»?» — Да он же отсталый, спортом не занимается, на каникулах, поди, из дома не выходит. Чем ты вообще увлекаешься? — подаёт голос Тео, и все натягивают белоснежные, как спортивные гольфы, улыбки. — Ну, я учусь играть на гитаре, — пожимает плечами Ларри. Ему совершенно не хочется отвечать на глупые вопросы, но пока что они не особо задевают его. — Ты чё, педик, что ли? — Вот теперь задевают. Тео будто с вызовом спрашивает его. Кажется, если Ларри хоть на долю секунды покажет ему — не им даже, а именно ему, — что, по сути, так оно и есть, то ему конец. — С каких это пор занятие музыкой как-то связано с… — почти непринужденно отвечает Ларри, но его перебивает Курт: — Забей, это шутка, — он поворачивается в сторону Тео с нечитаемым взглядом, а тот, закатив глаза, вздыхает и больше ничего не говорит. — Ладно, неженка, пойдём, проверим тебя, — Курт запрокидывает потную руку на плечи Ларри, от тяжести которой уже не увернуться, и ведет к самому центру поля, где лежит мяч. Остальные бредут за ними. — Итак, правила. Кратко: делимся на две команды, это вот мяч, каждая команда должна забить как можно больше голов в противоположные ворота. В команде есть вратари, защитники, полузащитники и нападающие. Главное условие — не хватать мяч руками. Только вратарь может это делать. Вот, а теперь, пока делимся по пять человек: ты, я, Джордж, Том и Пол одна команда, остальные — вторая. Ну что ж, приступим. Погоняем мяч. Игра начинается, и Ларри наблюдает за тем, как двигаются ребята, кто кому что кричит, кому что показывает. Он снова чувствует себя неумёхой на катке, когда вокруг все то и дело пируэты выдают, только здесь всё немного иначе. — Чё стоишь столбом? — в него с силой врезается Тео — явно специально, — и Ларри падает на траву. — Ха-ха, тюфяк, гляди в оба. Ларри, поднявшись, отряхивает штаны и, разгоняясь, подбегает к мячу, перехватывая его у шпалы, Курт кричит ему, чтобы пасовал, но в итоге от размашистого пинка мячик улетает слишком далеко. — Кто кинул, тот и бежит, — Тео снова толкает, попадая локтем прямо в грудь, сбивая на пару секунд дыхание, и Ларри, догнав его, пихает руками в спину. — Ты достал, Тео! Что тебе от меня надо? — перед Ларри снова эта противная улыбка, и он, не сдержавшись, накидывается на шею Тео, обхватывая её рукой, и валит его на затоптанную траву. Тот, перехватив шершавыми пальцами за горло, укладывает Ларри на лопатки, снова оказываясь сверху — как и тогда, на катке. Рукой вжимая его в землю, замахивается кулаком, как вдруг слышится голоса ребят: — Парни, парни! Тео, отпусти его, быстро!  Голова Ларри, кажется, скоро лопнет от напряжения и пульсации в висках. Пальцы Тео сжимают горло всё сильнее. «Раз, два, три, четыре…» Вдруг воздух резко проникает в лёгкие, и тяжелое тело встаёт с Ларри. — Бесишь меня, — как змея, шипит Тео, когда Ларри, повернувшись на бок, тяжело дыша глотает воздух и кашляет, давясь противным комом в горле. — Тео, какого хера ты делаешь? — слышится недовольный возглас Курта. — Если ещё раз без повода его тронешь, то пеняй на себя, ясно? — Хах, значит, по поводу можно? — снова юлит Тео. — По поводу мы и сами присоединимся. И тебя это тоже касается, не забывай. А ты, — строгий голос Курта уже ближе, и Ларри, подняв глаза, видит перед собой протянутую ладонь, — вставай. Блин, мы с тобой точно продуем. Ларри, отдышавшись, но всё ещё держась за шею, хватает руку. Дёрнув, Курт ставит его на слегка ватные ноги. Тео околачивается рядом, не глядя в его сторону. — А может, он вратарём будет? — ходит туда-сюда, пиная траву. — Знаете, в него уже давно мячи сами через всё поле летят, проверено, — сплюнув куда-то рядом, произносит Тео и усмехается, почёсывая макушку. Ларри впервые видит его таким нервным. Нет, тот, конечно, всегда был слегка диковатым, но сейчас прям психует. — Хм, давайте проверим. Томас! — кричит Курт бывшему другу. — Иди, посиди. А ты, — обращается к Ларри, — отдышался? Отлично, сбегай за улетевшим мячом и вставай на место Тома. Мяч не должен пересечь линию у ворот, понял? — Ларри в ответ только кивает и, пробегая мимо Тео — мимо его цепкого, как крюк, взгляда, — устремляется за мячом и после к ржавым воротам. Они кажутся ему невероятно огромными. И как он должен ловить этот чертов мяч? Сейчас от былой бодрости тела и духа не осталось и следа: хочется просто лечь на травушку и полежать так лет пять, до самого выпуска из пансиона. Но эти не отстанут от него, пока он не покажет, на что может сгодиться. «Что ж, вратарь, значит? Ну давай, Ларри, это твой шанс не стать окончательно шестёркой». Ларри ни разу не пропускает мяч в ворота за остаток игры, тем самым сдвинув своего бывшего друга на скамью запасного игрока. Стоять у ворот намного лучше, чем бегать рядом с Тео, пусть тот и пинал с особой остервенелостью мяч в его сторону. Ларри надеется, что Томасу теперь станет лучше. Неудивительно, что тот стал таким дёрганым, пора ему немного отдохнуть, а Ларри пока возьмёт на себя ответственность. Тем более выбора у него особо и нет: нужно выяснить, что представляет из себя команда «Шакалов».

***

После завтрака восьмикурсники недружной толпой направляются к себе на третий этаж, где при них осматривают комнаты на порядок, правильность укладки постели, а также на предмет запрещённых личных вещей. Ларри нервничает, когда рука проверяющего дежурного — какого-то старшекурсника — шарится по его тумбочке, но тот не замечает двойного дна в отъезжающей полке и закрывает её. — Чисто, молодцы. Далее… — дежурный выходит, и Ларри с Мышкой одновременно с облегчением выдыхают. — Ты меня так до могилы доведёшь, — Мышка падает спиной на свою кровать, разбрасывая длинные светлые волосы по подушке: проверка прошла, постель можно и помять. — А ты-то чего боишься? — удивляется Ларри, расстёгивая пуговицу мундира: аж вспотел. — Не знаю, ха-ха, будто бы меня проверяют, — улыбается Мышка. — Проверка окончена, в две шеренги стано-о-овись! — доносится из коридора, и ребята волочат ноги из комнаты. Вот что ещё непривычно для новичков — это появившиеся армейские замашки. И чем старше курс, тем сильнее это будет проявляться. Пока что так, словно в войнушку играют, и то, без всяких званий и прочего, но старшаки уже уверенно шагают нога в ногу и, насколько известно Ларри, умеют драться, собирать и разбирать оружие и даже стрелять. Он уже жалеет, что никогда не спрашивал у сестры про старшие курсы, но как-то так вышло, что они давно отдалились, когда она именно на них и перешла. А сейчас Ларри дико интересно, как здесь проходила её жизнь? Она тоже была в какой-то группе «избранных»? И какие у них были взаимоотношения? Влияет ли теперь всё это на её жизнь или нет? Возможно, она, как и Томас, специально отдалилась от Ларри? Столько вопросов без ответов… Ларри рад, что он в кои-то веки подарил ей подарок, пусть и такой пустяк, как кулон, но это уже первый шаг к сближению: он хочет расспросить её, пока она не вышла замуж за какого-нибудь иногороднего знатного ухажёра — а сестра была достаточно красивой и видной девушкой — и не улетела далеко и надолго. Построившись в две шеренги в общем коридоре третьего этажа, вся группа разворачивается по команде «налево» и пока что нестройным шагом спускается по лестнице к выходу из здания — туда, где находится питомник. Только сейчас Ларри, уже немного привыкнув к новой обстановке, начинает замечать такие мелочи, как решётки на окнах первых этажей, камеры, висящие в коридорах и у главной двери, и то, как же всё-таки далеко находится детский корпус. Дело даже не в расстоянии, а в ощущении: вроде вот он, пройти немного, затем мостик с речкой — и всё, их маленькое футбольное поле, пруд… Но теперь это как запретная зона, и даже если они пойдут зимой кататься на лёд, чувство будет уже совершенно иным, как будто рыбка ускользает из рук, и больше её не поймать. Никогда. Остаётся только вспоминать. Кажется, что младшие и старшие находятся на двух кладбищах по разные стороны от реки: одно кладбище детских тел, а второе — детских мечтаний. — Я тут подумал, — шепчет Ларри идущему рядом Мышке, — хочу звукоизоляцию небольшую сделать в комнате. Произнеся мысли вслух, Ларри понимает, как же они глупо звучат. — Зачем? — удивляется Мышка. — Ты же всё равно играешь на беззвучном инструменте. — Ну, знаешь, а вдруг когда-нибудь всё-таки разрешат… — пожимает плечами Ларри. Ему не хочется жить только среди могил своих детских мечтаний, должна оставаться хотя бы свобода для возможностей. Исполнятся ли его желания? Вероятность же есть! — Хорошо, не знаю как, но я тебе помогу, — улыбается Мышка, и Ларри радостно вздыхает. Спустя время, когда их распределили по сараям и объяснили, что кому нужно делать, Ларри заходит в курятник вместе с несколькими одногруппниками. Он не особо понимает, зачем ему всё это нужно знать, но деваться некуда, поэтому предпочитает воспринимать это как некое развлечение. Да и до лошади охота как-нибудь добраться, что уж. — Так вот, я вчера полвечера камни с поля собирала и выкидывала за территорию. У меня всё болит, даже те мышцы, которых, я думала, у меня нет! — жалуется Нелл своей подруге Саре. Им тоже выпал жребий ухаживать за курами в этом году. — Там столько ребят работает, столько старших курсов. Но мне кажется, они там по большей части расслабляются, знаешь… Ну, с каждым годом правила всё сильнее морально давят, там, видимо, какая-никакая свобода. При слове «свобода» Ларри роняет бидон и разливает чистую воду для поилок. Куры недовольно бурчат. — Блин, снова менять, — поднимает его и идёт на водокачку, слыша позади себя девчачий смешок. Сладкое слово крутится в голове, не давая покоя. Ларри и так чувствует постоянное ограничение, ещё и сейчас с этой новой «стаей» так вообще словно удавку потуже на шее затянули. Мышка пока ни о чём не спрашивает, так как Ларри сказал, что Тео просто предложил ему тогда, в комнате, играть в футбол, и Ларри не отказался, поэтому теперь по вечерам, после уроков, пропадает на тренировках. Однако его друг не дурак и знает, что Ларри никогда не тяготел к спорту, а тут внезапно сорвался. Но другой версии Ларри пока не смог придумать. Дойдя до водокачки, он слышит фырканье и ржание, доносящееся из конюшни. До этого, когда он приходил за водой, стояла тишина: видимо, только вернули с прогулки обратно. «Кони!» — радуется он и, поставив бидон на землю, подходит ближе к конюшне, заглядывая в окно. Красивые, блестящие, чистые, а рядом с ними уродливый, тусклый и грязный человек. Нет, на внешность он, вроде как, и ничего, но вот своей сутью… И почему Ларри так не везёт на встречу с ним? Он тихо отходит от конюшни, чтобы Тео не услышал его, но воду ему как-то накачать придётся в любом случае. Нажав на рычаг, Ларри подставляет поближе к крану бидон. Предательски бурлящие потоки выдают присутствие Ларри с потрохами, и Тео тут как тут выглядывает из окна. — Ну что, цыпа, нашёл себе подобных? — ехидничает тот, изогнув видимую из-под чёлки бровь. Ларри ничего не отвечает, продолжая наливать в бидон чистую воду. «Лейся скорее!» Разрезающий воздух звук — и удар по рукам Ларри хлыстом. — Бля, Тео, ты что, совсем? — Ларри отпрыгивает в сторону, даже не заметив, как тот подошёл. — Ой, прости, я нечаянно, — издевательски произносит Тео и, пнув бидон и разлив всю воду, уходит обратно в конюшню, довольно насвистывая себе под нос. Ларри, снова нажав на рычаг водокачки, подставляет под холодный поток руки. Красный след блеклой тропинкой украшает запястья. Вновь набрав полный бидон, уносит его в курятник, не оглядываясь назад. — Что с твоими руками? — интересуется Мышка по пути в столовую: скоро обед. — Да ничё, ударился… — отвечает Ларри. Он так радовался, что шрам от собственного укуса прошёл, и можно было уже не прятать руку, но теперь снова приходится натягивать посильнее рукава. А вот Мышка, наоборот, любитель закатывать их по самые локти. — А с твоими-то что? — Ларри замечает кучу царапин на его пальцах и предплечьях. — А, да мне уход за котом достался же, — смеётся друг. Да уж, одни раны могут вызывать улыбку, а другие — только лишь неприятные воспоминания. — Упрямый, как ты порой, — смотрит на Ларри, подмигивая. — Он такой лохматый и огромный, но очень юркий. Мне нужно было его помыть… Вот мне интересно, нафига нам в пансионе кот? Ну, куры ясно, коровы там, собаки тоже ладно еще, а вот кот? Бесполезное же животное. — Ну, раз оно заставило тебя, несмотря ни на что, улыбнуться, значит, не такое уж и бесполезное, — пожимает плечами Ларри. — Да, наверное, ты прав.

***

Октябрь встречает восьмикурсников вечерним посвящением. Ларри не знал, что их ожидает, до последнего. Но в итоге посвящение ничем не отличается от стандартного такого танцевального вечера в младших классах. Ничем, кроме одного — вокруг нет детей. Медленные танцы, от которых в восторге все девушки, наконец выгуливающие свои платья; живая музыка, от которой в восторге Ларри, ласкающий свой слух звуками пианино и флейты; ломящиеся от яств столы по периметру стен — от обилия блюд в восторге, наверное, все. Столовая наполнена голосами, смехом, мелодией и парочками, вальсом летящими по пространству, словно планеты вокруг Солнца. Ларри любуется вечером, стоя у стенки и болтая с Мышкой о каких-то глупостях. Сегодня наконец можно расслабиться: не носить уже изрядно надоевший мундир и отдохнуть от тупых отработок, правда, из-за которых — к счастью — приходилось иногда пропускать футбол. Бордовый пиджак сел на Ларри как и прежде — идеально. Мышка же напялил на себя какой-то черный свитер — со вкусом у него явные проблемы. Столовая кажется огромной после того, как столы расставили по сторонам. Мягкий свет накрытых скатертями люстр заставляет Ларри зевнуть. Танцевать совсем не хочется, да и в сон клонит. Мышка вдруг замолкает, и Ларри замечает, что тот украдкой следит за Нелл. Она и правда выглядит как-то по-особенному сегодня: белый сарафан мешком висит на её тощих плечах, но от этого она кажется такой… хрупкой? Мышка рядом с ней наверняка будет выглядеть как настоящий богатырь. Скромный, правда, застенчивый и слегка неуклюжий, но тем не менее. Ларри, улыбнувшись своим же мыслям, аккуратно локтем подталкивает друга на танец: — Мышк, да иди, предложи ей, уверен, она не откажется. — Ни за что, ты видел её? А теперь ещё раз посмотри на меня, если за все эти дни не разглядел, — качает головой Мышка, на что Ларри, раздражённо закатив глаза и отобрав у друга стакан с соком, подпинывает его коленкой вперёд. — Иди-иди, вон как глазками сверкает в твою сторону. Нелл периодически поглядывает на них, разговаривая с подругой Сарой чуть поодаль и заправляя чёлку за ухо. Атмосфера вечера немного затуманивает разум: всё вокруг такое медленное, плывущее, а люди становятся необычайно привлекательными. Будто сейчас в них видна частица их сокровенной тайны, которую они скрывают в обычный будний день под маской заурядности. — Вот ты, блин… Ладно. Но если я вернусь в слезах, знай, это — твоя вина! — нервно усмехается Мышка. — Ага-ага, — кивает Ларри, потягивая через трубочку яблочный сок. Мышка, опуская голову и приглаживая по пути волосы, смущённо подходит к Нелл. Что-то ей говорит, она улыбается — и вот они уже неуверенно танцуют, скрываясь среди толпы. Сара, оставшись одна, поглядывает на Ларри, смущённо теребя волнистый чёрный локон волос. Даже издалека кажется, будто она мысленно посылает сигнал о том, что пора бы и её пригласить. А может, её постукивающая по полу ножка набивает именно такой шифр по азбуке Морзе? Ларри, отвернувшись, решает, что пора валить, пока в него не вцепились мёртвой хваткой. Не ему быть дешифровщиком: парней в зале и так достаточно. Поставив пустой стакан на один из столов и вытерев рукавом влажные губы, он выходит из столовой, затем по лестнице наверх и, почти поднявшись до своего этажа, слышит приглушённые голоса и тихий плач. «Этого ещё не хватало», — обречённо вздыхает, ругая свою совесть и прощаясь со спокойным вечером за чтением книги, и заворачивает в рекреацию второго этажа жилой части корпуса. Идя на звуки через тускло освещённый коридор, Ларри замечает приоткрытую дверь. — Я больше не пойду туда, правда… — из комнаты слышится знакомый голос, и Ларри останавливается. Сердце будто перестаёт стучать на несколько секунд тишины перед тем, как раздаются глухой удар и приглушённый вопль. — Что вы делаете? — Ларри врывается в комнату и видит Томаса, держащегося за голову и сидящего на коленях перед Куртом, шпалой, лысым и очкаритой. — Том?.. — дёргается к нему, слегка касаясь плеч и осматривая голову, но не находит никаких повреждений. Томас отталкивает его, отворачиваясь, но Ларри успевает заметить в его глазах застывшие слёзы. — О, привет. Пришел присоединиться? — ухмыляется Курт. За последнее время Ларри так и не нашёл, к чему ещё придраться в ребятах. С тех пор, как Ларри к ним пришел, они вели себя как обычные пацаны, играющие в футбол и радеющие за свою команду. От Ларри ничего большего не требовали, не задавали лишних вопросов и не показывали себя с дурной стороны. Ларри уже подумал, что, видимо, ничего в них такого устрашающего нет и можно расслабиться. Но сейчас он снова невольно сжимает кулаки до впивающихся в ладони ногтей, готовясь к защите. Только вот к защите кого именно и от чего? — Какого черта тут происходит? — Ларри подходит к Курту, заглядывая тому в надменные глаза. — Я ведь всё сделал, как вы сказали, почему вы к нему пристаёте? — спрашивает сквозь зубы. — Ах, да ты тут ни при чём, Ларри. Он сам виноват. Понимаешь, с марионетками у нас договор — не ходить в медпункт, если только ногу не сломаешь, конечно, или зуб не заболит, — пожимает плечами. Остальные поддерживающе кивают головой. — А этот, пока ты был на отработках, получил мячом в нос и пошел скорее в больницу. — И?! И что? — на эмоциях Ларри не контролирует свой голос, и тот срывается. — И то, — ухмылка сползает с лица Курта, и он продолжает, понизив тон: — Если каждая марионетка начнёт постоянно ходить жаловаться, то нам будет сложнее держать все в секрете. — В словах Курта горькая, противная, как лечебная микстура в лазарете, правда. Чтобы тебя не заметили, нельзя выделяться, тем более, если ты часть чего-то общего. Ларри делает шаг назад, поглядывая на Томаса, сжавшегося в дрожащий комок. В голове не укладывается, что тот самый Томас, который единственный мог о чем-то спорить с Ларри, который был тем ещё Дон Жуаном уже в младших-то классах, будет сидеть перед кем-то на полу и плакать. — Да и тебе должно быть плевать на него, он тебя не в первый и, видимо, не в последний раз сдавал, а ты всё переживаешь за него. Последние слова больно царапают изнутри. Что же такого Томас мог им рассказать про Ларри? Хотя с таким подлым подходом выбить информацию из многих не составит труда. — И как много у вас марионеток? — спрашивает Ларри, не отрывая взгляда от бывшего друга и бесполезно пытаясь успокоить участившееся дыхание. Он замечает в руках стоящего рядом с Томасом Джорджа какую-то книгу и молоток. На лбу чувствуется испарина. — Достаточно. Они должны знать, что за неподчинение следует наказание, Ларри. Ты обязан это понять и принять, — вкрадчиво произносит Курт и, вскинув брови и кивнув на Томаса, командует: — Джордж, давай. Ларри не успевает толком сообразить, как к спине Томаса приставляют ту самую книгу и с силой бьют по ней молотком, отчего Томас валится на пол и начинает стонать и жутко кашлять. — Том, нет! — не своим голосом кричит Ларри, подрываясь с места не то помочь Томасу, не то врезать Джорджу, но сзади его останавливает крепкая хватка. Чужая рука проскальзывает под шеей, придавливая её предплечьем, но Ларри не может выкрутиться, так как вторая рука плотно фиксирует голову. Ларри брыкается, пытаясь высвободиться, и мычит. Курт садится на корточки и протягивает руку к Томасу, пальцами зачесывая его волосы назад. Ларри чувствует, как быстро теряет сознание, веки тяжелеют и закрывают вид на скрючившегося рядом Томаса и бездушный взгляд Курта. До ушей долетает смутное: «Ларри ещё не готов, а этому уже достаточно…»

***

Вязкое болото. Шевельнись — и ещё сильнее погрязнешь. Ларри боится делать движение, но чувствует, как ноги всё равно постепенно всасывает в холодную глубину. Он пытается кричать, но голоса как всегда нет. Его никто не слышит. Вокруг пустота, тишина. «Холодно, очень холодно… — звучит внутренний голос. — Ты не справишься. Что бы ты ни сделал — утонешь, Ларри». Постепенно оседая в густую, как сметана, жидкость, Ларри чувствует, как надежда пропадает вместе с ним. Он пытается дёрнуться: раз, два, три… Руки почти не двигаются, до подбородка касается гладь болота. Ларри ощущает лютый мороз во всём теле. Он делает последний вдох — и погружается в леденящую темноту. Ларри подрывается на кровати, судорожно глотая воздух и кашляя. Пытаясь сообразить, где находится, озирается по сторонам. Слева на своей кровати преспокойно сопит Мышка, серебристые волосы которого снова освещаются луной. Их мерцание немного отрезвляет мысли Ларри: так, он в своей комнате, глубокая ночь… Как он попал сюда? Что происходило? Происходило ли, или ему это тоже приснилось? Тот кошмар, который он видел только что, — ничто, по сравнению с тем, что был до него. Сон или реальность? Ларри пытается воссоздать в голове события, но не выходит. Курт, Томас на коленях, Джордж, Кайл, кто-то там ещё… Что-то про марионетки. «Это не может быть правдой, нет!» — хватается за голову Ларри, опустив ноги на холодный пол. Здание ещё не прогрето, отопление включили только недавно, и кажется, что даже пар выходит изо рта. Ларри трогает постель — влажная от пота. Тихо добравшись до комода, достаёт первую попавшуюся кофту, натягивает и выходит из комнаты в сторону уборной. «Ларри ещё не готов…» — по пути вертятся слова в голове. Не готов к чему? Если подумать, то комната, в которой он якобы видел Томаса и всю компашку, находится прямо под ним. Ларри успокаивает себя, медленно шагая босыми ногами по ковру в коридоре, что, возможно, он так устал за два месяца ежедневных тренировок, что на автомате добрёл до своей кровати и вырубился после танцевального вечера; ему просто приснились сны, ничего более. Но вместо похода в уборную ноги ведут его по лестнице на этаж ниже. «Я должен понять… Должен вспомнить!» Спустившись, Ларри, шаг за шагом, направляется в глубь коридора, чувствуя подушечками пальцев шероховатые стены. Из мужских и женских комнат по обе стороны раздаются сопение, храп и скрип кроватей. Ларри кажется, будто он пробирается через темный лес, где его, словно добычу, окружили голодные рычащие звери. Добравшись до заветной двери, он отчётливо слышит, как громко бьётся собственное сердце перед тем, как взяться за ручку. — И что ты тут делаешь? — от внезапного вопроса Ларри подпрыгивает на месте и разворачивается, закрывая руками лицо от света фонарика. Охранник тут как тут. — Я… я заблудился, — щурясь, мямлит Ларри. — Не смеши, парень, даже новенькому в жилой части сложно заблудиться, — недоверчиво произносит охранник. Щелчок — и свет гаснет. — У меня топографический кретинизм, — придумывает на ходу Ларри, уже и не надеясь, что ему поверят. Он совершенно забыл, что в коридорах камеры. Но как можно было не заметить, что кто-то его тащил до комнаты? Ведь он находился в бессознательном состоянии. Да и почему охранник не слышал крики, ведь музыка из столовой играла не настолько громко? Возможно, и правда сон… С тем, какие правдоподобные кошмары ему снятся, уже пора бы перестать удивляться. — Ещё чё скажешь? Пойдем со мной, объяснительную писать, почему расхаживаешь ночами по корпусу… — Охранник хватает Ларри за руку и тянет за собой. «Только не к директору!» — Ладно, ладно! Я лунатик, ясно? Вот, забрел нечаянно, у меня комната прямо над этой… — обречённо отвечает Ларри, надеясь на милость. — А, ты тот самый… — Милость, видимо, решает, что её выход настал. — Ну ладно, на первый раз прощаю, вали к себе давай, — шикает охранник, отпуская руку Ларри. «В смысле тот самый?..» — Д-да, спасибо, спокойной но… Ой, хорошей работы! Ларри пятится назад, к лестнице, и бегом, шлёпая босыми ногами по полу, устремляется наверх. Забежав в комнату и прикрыв дверь, оседает на пол, пытаясь отдышаться. Тело покрывает мелкой дрожью, и зубы стучат, не желая успокаиваться. Встреча с охранником была слишком неожиданной. Хотя, чего Ларри хочет? Ночь на дворе, корпус охраняется, да и про камеры он сначала не подумал. Удивительно, что они не висят по комнатам… Но вот что странно, создаётся впечатление, будто охранник знает Ларри не только с экрана мониторов, в которые тот наверняка глядит почти круглосуточно — даже в темноте Ларри разглядел огромные мешки под глазами и тощее тело. И как только таких берут в охранники? — Ты чего, Ларри? — сонно спрашивает очнувшийся Мышка. — Снова кошмары? — Нет, Мышк, всё хорошо, спи, — успокаивает Ларри друга, и тот, поёжившись, натягивает посильнее одеяло. — Я чё-то замёрз, пипец. Уснёшь тут, — бубнит Мышка. — А ты ещё и на полу сидишь, совсем, что ли? — уже не шепчет, а возмущённо говорит. — Вот вредный, — Ларри поднимается с пола и подходит к его кровати. — Ты забываешь, что я — не ты, и почти не болею. — Точно… Везёт же дуракам, — лениво усмехается Мышка. Ларри в ответ цокает языком. — Двигайся, ещё не хватало, чтобы ты заболел. Так теплее будет… — он укладывается рядом с Мышкой, бок о бок, чувствуя, как тот немного трясётся в унисон ларриной дрожи, скрывая её. Мышка стал намного сильнее за пару лет, но всё равно довольно часто наведывается то за одним лекарством, то за другим. Медсестры его уже за своего считают и зовут просто так в гости, от чего тот и не отказывается: всё-таки их там много молоденьких, а Мышке, видимо, не хватает женского внимания. Или же ему не хватает внимания именно одного человека, вот и получает удовольствие от того, что бесплатно предоставляет судьба. А что делать Ларри? Ему тоже не хватает внимания одного-единственного, но во внимании остальных он и не нуждается. — Спасибо, мне стало теплее… — бормочет Мышка, отворачиваясь к стене. Ларри утыкается тому в затылок и, борясь с негативными мыслями, отключается, успокаиваясь размеренным дыханием друга.