По краю тумана

Когда я проснулась, то Романа рядом не было, хотя точно помню, что в сон провалилась, пребывая в его объятиях; младший брат Юрия идиотом не был и понимал, что не имеет никакого права оставаться в моей постели дольше положенного. Да и вообще, ему даже прикасаться, по -хорошему, ко мне не рекомендовалось, но об этом сожалеть было уже поздно -что сделано, то сделано, и если бы я этого не хотела, то ничего бы и не произошло. А значит, Таня, хватит терзаться угрызениями совести, ты все же Полоз, тебе по статусу не положено испытывать что -то, кроме удовольствия. Зевнув, я с чувством потянулась, разминая тело от шеи и до кончиков пальцев на ногах. Шелковое постельное белье цвета сирени с золотой монограммой приятно холодило мою смуглую кожу, которая еще помнила жадные губы и жаркие руки мужчины, с которым я провела ночь. Протянув руку к телефону, стилизованному под старину и инкрустированному золотом и эмалью, я намеревалась вызвонить горничную, чтобы затребовать легкий завтрак и горячую ванну, но решила не сибаритствовать и от услуг прислуги отказалась. Перекатившись на бок, я нашарила длинный халат из вишневого шелка, по рукавам отделанный прозрачным черным кружевом, и приняла сидячее положение, облачаясь в одежду и босиком проходя в сторону огромного французского окна, сквозь бронированные стекла которого несмело пытались пробиться солнечные лучи, сдерживаемые плотными гардинами. Хотелось распахнуть створки и выйти на балкон, чтобы облокотиться на кованые перила ограды и подставить лицо утреннему солнцу, но я лишь вздохнула и чуть раздернула шторы, помня, что за мной, как -никак, охотится киллер, и не стоит подставляться лишний раз. Мне, конечно, до сих пор везло, но лишний раз испытывать судьбу как -то не хочется. -Проснулась? -в комнату прошла мама, заставляя меня обернуться и поприветствовать родительницу легкой улыбкой, скрывая смущение. Мама, можно не сомневаться, в курсе, что ночь у меня выдалась во всех смыслах бурная, но я бы предпочла, чтобы ее осведомленность была менее широкой. -Надеюсь, ты хорошо выспалась, -с иронией добавила она, глядя на расправленную кровать со сбитыми простынями и разбросанными как попало подушками. Если бы я могла, то непременно бы покраснела, но смуглая кожа в этом отношении служила мне надежной защитой, поэтому я лишь отвела глаза, не собираясь как -либо комментировать мамино замечание. Хмыкнув, бывшая папина жена прошлась по отведенной мне спальне, размерами напоминающей поле для мини -гольфа, делая вид, что крайне поглощена изучением интерьера, но я не повелась -чего она там не видела? Венецианское стекло и арт -деко от итальянских дизайнеров в стиле какого -нибудь палаццо? Да не один раз. -Что по телевизору говорят? -избавляя нас обеих от повисшей в воздухе неловкости, полюбопытствовала я, водя пальцем по вышитому золотом узору на плотной гардинной ткани. -Разное, -поморщилась мама. -Романова старательно убеждает общественность, что ее дражайший сыночек лишь жертва обстоятельств. И ее бы не сильно слушали, но тут господин Грифанов вписался и это придало ее словам определенный вес -в общем, на тебя старательно переводят стрелки и, надо признать, небезуспешно. Родион в ярости. А тут еще какая -то падла слила информацию, что ты энное время назад попала в клинику с наркотическим отравлением... Я развернулась, в полном шоке уставившись на маму. Сразу вспомнилась история, как папа организовал Ивану подставу с наркотиками и мой злосчастный поход в клуб, после которого меня в экстренном порядке госпитализировали с отравлением. Да и Гекка, одуревшая от наркотиков и пытающаяся вцепиться мне в горло, вызывала не самые приятные воспоминания. И кажется, тогда в деле тоже фигурировал кокаин... -О господи, -я схватилась за голову, -надо что -то делать, срочно! Если и эта история выплывет наружу, то нам конец. Платона оправдают по всем статьям, а вот нам с папой не позавидуешь. -Так, не истери, -мама ухватила меня за руку, заставляя посмотреть в ее серьезные голубые глаза, -все под контролем, поняла меня? Тот кокс, который Леопольд подсунул Ивану, благополучно сгорел вместе с отделением полиции, забыла? Максимум, в прессу попадут результаты твоих анализов из клиники, но мы сделаем все, чтобы их признали фальсификатом, тебе ничего не грозит. Ни я, ни Родион, ни Руслан, ни тем более Леопольд не допустим, чтобы тебя обвинили черт знает в чем. Романова со своим хахалем может почесаться, им ничего не светит при всем желании. Я кивнула, хотя никакой уверенности в благополучном исходе данного дела вообще не было. Я знаю, что родители и Руслан Романович приложат максимум усилий, чтобы никто и близко не посмел меня ни в чем обвинить, но не следует забывать, что их противники -люди крайне серьезные, с которыми шутить себе дороже. Уверена, одержимые жаждой мести и родительским инстинктом, мачеха и господин Грифанов сделают все, чтобы вытащить Платона из следственного изолятора и засадить туда меня. И шансы у них есть, отрицать не буду -та история с наркотиками может мне аукнуться, главное знать, как глубоко копать. А Ольга Юрьевна знает, к сожалению. -Ты так смотришь, словно что -то задумала, -мама внимательно на меня посмотрела, -не поделишься? -По обстоятельствам, -ушла я от прямого ответа и решила с опасной темы вообще срулить. -Кушать хочется. -Неудивительно, -усмехнулась мама, снова посмотрев на разворошенную кровать. Я сжала челюсти, чтобы промолчать. Со свечкой она под моей дверью стояла, что ли? -О -о, хватит, не сверли меня глазами. Мала еще, чтобы на мне применять мои же методы, -она щелкнула меня по носу, словно неразумного щенка. Отфыркнувшись, я повернулась к ней спиной и отправилась принимать душ, таким незатейливым образом ставя точку в разговоре. Когда полчаса спустя я, переодевшись из халата в укороченный белый топ на широких бретельках и длинную, в пол, цветастую полупрозрачную юбку, появилась в гостиной, две молчаливые горничные как раз заканчивали сервировать стол, явно нервничая под мрачными взглядами Тайпана и Романа, которые внимательно следили за девушками, словно подозревали их во всех смертных грехах. Я не могла их осуждать -после стольких покушений на мою жизнь доверять никому не следовало, особенно прислуге, которую подкупить вообще раз плюнуть. -Куда? -гаркнул Родион Романович, когда девушки, затянутые в темно -зеленые форменные платья и белые, отделанные кружевом, передники, направились в сторону выхода, прихватив с собой подносы, -назад. Дегустировать будете все, что вы тут принесли. И не дай боже, одна из вас хотя бы чихнет -шкуру спущу. Живьем, -зловеще добавил он. -Ты до маразма -то не доводи! -возмутилась мама, подпиливающая пилкой с алмазным напылением мизинец на левой руке. -А что, тебе так сильно в реанимации понравилось валяться? -не проникся Тайпан. -Повторения хочешь? -Так, хватит! -вмешался папа. -Вы сейчас мне Таню до обморока доведете. Дайте дочери поесть спокойно. Дамы, свободны, -приказал он горничным и девушки, не посмев ослушаться бывшего мэра, с облегчением вышли из наших апартаментов едва ли не крестясь. Я их понимала -Тайпан в гневе страшен, а сейчас это вообще было его естественным состоянием. -Милая, -обратился он ко мне, -давай, тебе надо поесть. Кивнув, я приблизилась к столу и, усевшись на стул, поддернув юбку, потянулась к блюду с круассанами, посыпанными сахарной пудрой и свежими ягодами, но Роман, нимало не смущаясь, увел у меня выпечку прямо из рук. Возмущенно на него посмотрев, я откинулась на спинку стула, прикидывая, а не швырнуть ли в него сахарницу. Кое -кто, кажется, стал слишком многое себе позволять, хотя постель, как говорится, вообще не повод для знакомства. Начисто игнорируя мое возмущение, Роман разломал круассан на две половинки и одну сунул в рот, запивая чаем из моей же кружки. -Если цианид, то полчаса, -прокомментировал Родион Романович, нимало не удивленный таким поведением, -а так от пятнадцати до сорока минут, от яда зависит. Хотя не думаю, что мышьяк -у него запах характерный, а мы с миндалем принципиально ничего не заказывали. Мне резко перехотелось возмущаться, едва я поняла, что младший брат Юрия выполняет роль дегустатора, причем добровольного. Папа закатил глаза, всем своим видом выражая сомнение в том, что наш завтрак может быть отравлен -как мы все помнили, убийца, которому не давала покоя моя жизнь, не повторялся, используя разные методы моего устранения, -но промолчал. Я же растеряла остатки аппетита, во все глаза наблюдая за Романом, который вслед за круассаном полакомился половинчатой порцией моего омлета с ветчиной и грибами, сделал несколько глотков минеральной воды и нацелился на салат из свежих овощей. -Хватит, -не выдержала я. -А если там и в самом деле яд? -Вот и узнаем, -невозмутимо отозвался Роман, наливая себе кофе, до которого мама и Родион Романович были большими охотниками. -О, да ты волнуешься? Мне приятно. Швырнув в него серебряное салфеточное кольцо, я возмущенно поднялась на ноги и прошлась по гостиной, едва ли не путаясь в длинном подоле юбки. Настроение было хуже некуда. Я не хотела воевать с Ольгой Юрьевной, но обстоятельства сложились таким образом, что сейчас мы находились по разные стороны баррикад. И чертово свидетельство о разводе... Почему папа медлит с его подписанием? На что -то еще надеется? На что?! Мачеха вчера выразилась весьма конкретно, фактически обвинив меня в том, что наркотики Платону подбросила его законная женушка, то бишь я. Можно ли придумать более весомый повод, чтобы навсегда оставить эту женщину в прошлом? Где -то глубоко внутри, под слоем ярости и злобы, меня грызли тоска, боль и сожаление. Как ни крути, а я приняла Ольгу Юрьевну в нашу семью, открылась ей больше, чем даже маме, и доверяла этой женщине практически стопроцентно. В какой момент все изменилось? Она ведь любит папу -история с передозировкой таблетками доказывает это просто наглядно. Так почему сейчас мы так далеки друг от друга, как не были даже до момента нашего знакомства? И что будет дальше? Каким будет финал? Платона осудят по максимальной статье за хранение наркотиков или влиятельные родители приложат максимум усилий, чтобы его вытащить? И что в таком случае будет со мной? Ольга Юрьевна слишком хорошо знает мои тайны, и я уверена, использует это в своих целях, подрывая мою репутацию. -Ты плачешь? -мама встревоженно ко мне подошла. -Нет, глаза слезятся просто, -категорично отказалась я от ее версии, чувствуя, как горло сжимается в болезненном спазме. Отвернувшись, я принялась внимательно разглядывать свой маникюр, применяя дыхательную гимнастику, чтобы успокоиться. Родители с подозрением за мной наблюдали, но с вопросами не лезли, явно понимая, что все равно не отвечу, либо совру что -нибудь, но правду не скажу ни в коем случае. Да и что сказать? Что я не могу в один момент вычеркнуть из сердца человека, которого стала считать родным? Я от истории с предательством дяди Саши еще не отошла, а тут и Ольга Юрьевна отличилась -сколько уже можно? Да, я мачеху спровоцировала, но... Вздохнув, я забко обхватила себя руками за плечи. Что ж, значит, судьба у меня такая -в близких людях разочаровываться. Надеюсь, Ольга Юрьевна помнит, что я знаю ее тайн не меньше, чем она моих, и не станет обострять между нами ситуацию до предела. Хотя уж куда предельнее -то? Ответа, по традиции, не существовало.