Голоса подземелья

      Протоиерей Нил — священник, что пришёл на освящение станции Самойлово — походил на возмужавшего Хому Брута. Высокий лоб, казацкие усы вместо поповской бороды, мрачные впалые глаза. Было отчего грустить — вся станция представляла собою форменное богохультсво. Мало того, что её дизайн изобиловал неканоничными изображениями и изваяниями ангелов и святых, что отдавали католицизмом и протестантизмом, грубые люди надругались над ликами с сатанинской изощрённостью, покрыв их в несколько слоёв неприличными граффити и изувечив статуи. Единственная скульптура оставалась нетронутой — демоническая женщина-змей между яблонь.       — С тебя мы и начнём, — решил служитель Бога, разжигая кадило. Обернувшись к востоку, он поднял голову к хмуро затянутому тучами небу. — Господи Боже спасения нашего, Сыне Бога Живаго, на херувимех носимый, превыше сый всякаго начала и власти, и силы, и господства: Ты еси велий и страшный над всеми сущими окрест тебе.       Священник прибыл на станцию сразу после её открытия, чтобы не мешать людям и не смущать их, и за его деятельностью наблюдали разве присматривавшие за его безопасности полицейские. А отец Нил продолжал петь молитвы, идя по станции, похожей на осквернённый храм:       — Сам убо Господи, утверждение на Тя надежду возлагающих, крепкая стено на Тя уповающих, отступити сотвори, отжени, и в бегство претвори всякое диавольское действо, и всякое сатанинское нахождение, всякий навет сопротивныя и належащая силы от крова сего, и от одержимых от него, и от обходящих под ним, знамение страшныя на демонов победы Креста Твоего носящих, и призывающих имя Твое благое.       Ещё до того, как священник закончил молитвы, на него обратила внимание брюнетка в длинной юбке с длинноватым для грязной станции шлейфом, из-под края которого не было видно ног. Но, видя охранявших батюшку полицейских, она подошла к нему лишь после того, как он закончил.       — Я уйду отсюда, — заявила она отцу Нилу, вперившись в него своими карими, почти красными глазами. — Но не потому, что вы мне приказали.       — В этом воля Бога, — священник, не мигая, посмотрел на черноволосую, и добавил строго: — Ступай отсюда, нечистая, и больше не соблазняй народ на грехи.