Простушка.

POV Nina Я не могла больше сохранять притворную улыбку. — Мои подруги не распутные, — прошептала я. — Ты просто пьян и не знаешь, что говоришь. — И с этим приступом храбрости я вырвала бутылку из его руки. — Тебе не стоит больше пить, пап. На секунду я почувствовала себя замечательно. Мне следовало сделать это давным-давно. Взять ситуацию в свои руки и отобрать у него бутылку. Я чувствовала себя окрыленной. Как будто могла все исправить. — Мне следует уйти, — сказал Гастон позади меня. Я начала поворачиваться, чтобы попрощаться, но слова так и не слетели с моих губ. Я почувствовала, как бутылка вылетела из моей руки и разбилась вдребезги рядом со мной. Я сама оказалась на полу, сначала не понимая, что произошло. Затем меня оглушила боль в виске. Меня что-то ударило. Что-то тяжелое. Что-то притупленное. Что-то вроде папиной руки. В шоке я подняла руку и прикоснулась к своей голове, почти не ощущая боли. — Видишь! — заорал отец. — Парни не остаются со шлюхами, Нина. Они уходят от них. И я не позволю тебе превратиться в шлюху. Только не своей собственной дочери. Это для твоего же блага. Подняв на него взгляд, я увидела, как он потянулся, чтобы схватить меня за руку. Сжав покрепче глаза, я ждала, когда его пальцы сомкнутся на моем предплечье. Но этого не произошло. Я услышала громкий звук и папа охнул от боли. Мои глаза распахнулись. Гастон отодвинулся от отца, который тер собственную челюсть с выражением удивления на лице. — Ах ты мелкий засранец! — Ты в порядке? — спросил Гастон, опускаясь передо мной на колено. — Ты что, только что ударил моего отца? — Мне это просто почудилось? Или это на самом деле случилось? Совершенно невероятно. — Да, — признался Гастон. — Как ты посмел ударить меня! — прокричал отец. Он с трудом стоял прямо, не то чтобы снова к нам подойти. — Как ты смеешь трахать мою дочь, а затем еще и бить меня, ты, сукин сын?! Я никогда в жизни не слышала столько грубых слов от папы. — Пошли, — сказал Гастон, помогая мне подняться на ноги. — Давай убираться отсюда. Ты едешь со мной. — Он обнял меня рукой, прижимая к теплу своего тела, и помог мне побыстрее выйти из дома. — Нина! — орал отец нам вслед. — Не вздумай садиться в его гребаную машину! Не вздумай уезжать из этого дома! Ты слышишь меня, ты, маленькая шлюха! *** Мы молчали всю дорогу до дома Гастона. Несколько раз он открывал рот, будто желая что-то сказать, но всегда снова его закрывал. Я была в таком сильном шоке, что просто не могла ничего сказать. Голова не слишком сильно болела, просто я не могла вообразить, что отец способен на такое. Но хуже всего был стыд. Почему? Почему Гастону нужно было это увидеть? Что теперь он думает обо мне? Что думает о папе? — Этого раньше никогда не случалось, — сказала я, нарушая наше молчание, когда он подъехал к своему почти-особняку. Гастон выключил двигатель и посмотрел на меня. — Папа никогда меня не бил… и даже не кричал так раньше на меня. — Хорошо. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что для нас это не нормально, — объяснила я. — Я не живу в доме, где со мной плохо обращаются. Я не хочу, чтобы ты думал, что мой папа какой-то психопат. — Я был под впечатлением, что тебе все равно, что думают люди, — сказал он. — Обо мне. Мне все равно, что они думают обо мне. — Я не знала, что это ложь, пока слова не слетели с моего языка. — Но моя семья, мои друзья… это совсем другое. Мой папа не психопат. Просто у него сейчас в жизни черная полоса. — К горлу подступил комок, и я постаралась его проглотить. Мне нужно было объяснить. Ему надо было знать. — Моя мама недавно подала на развод… и он просто не может с эти справиться. Комок никуда не уходил, а наоборот, становился все больше. Все мои страхи и переживания вели к этому моменту, я не могла больше с ними бороться. Не могла их больше подавлять. Слезы побежали по моим щекам, и я не успела опомниться, как уже рыдала навзрыд. Как это случилось? Это был какой-то кошмар. Мой папа самый милый, вежливый мужчина, которого я знаю. Он наивный и хрупкий. Это был не он. Даже при том, что я слышала о причинах его трезвости — зная, где-то глубоко внутри, что если он будет пить, он будет опасен — я не верила в это. Это казалось мне чем-то невозможным. Все вышло из-под контроля. И на этот раз я не могла этого отрицать. Не могла это игнорировать. И точно не могла от этого убежать. Гастон ничего не сказал. Он просто сидел молча со мной. Я даже не осознавала, что он держал меня за руку, пока мои слезы не иссякли. Успокоившись, я вытерла пару слезинок с лица. Гастон открыл свою дверь и обошел машину вокруг, чтобы открыть мою. Он помог мне выбраться наружу — мне не нужна была его помощь, но это было приятно — и подвел меня к крыльцу, крепко обхватив рукой, так же, как выводил меня из моего дома, как будто боялся, что я исчезну в темноте за это короткое расстояние между его машиной и входной дверью. Зайдя внутрь, он предложил мне что-нибудь попить, но я отказалась и мы направились наверх, как и всегда. Я села на его кровать, а он сел рядом. Гастон не смотрел на меня и, казалось, погрузился в глубокие раздумья. Я не могла не размышлять о том, что за ужасные мысли бродят сейчас у него в голове. Я не стала спрашивать. Мне не хотелось знать наверняка. — Ты в порядке? — спросил он, повернувшись ко мне. — Может тебе стоит приложить к лицу что-нибудь холодное? — Нет, — ответила я. Мое горло болело от рыданий, поэтому голос немного охрип. — Больше не болит. Он поднял руку и откинул волосы с моего лица, едва прикасаясь пальцами к виску. — Ну, — сказал он тихо. — По крайней мере, теперь я знаю. — Знаешь что? — От чего ты старалась убежать. Я не ответила. — Почему ты не сказала мне, что у твоего отца проблема с алкоголем? — спросил он. — Потому что это не моя история, чтобы рассказывать, и к тому же, это пройдет. Он сейчас просто сильно переживает. Он не пил восемнадцать лет. И когда он получил бумаги о разводе… Ему скоро станет лучше. — Тебе нужно с ним поговорить. Когда он будет трезвым, тебе надо сказать ему, что это выходит за рамки. — Ага, — фыркнула я. — И заставить его думать, что я тоже против него. Моя мама только что бросила его. — Ты не против него, Нина. — Скажи мне, Гастон, почему бы тебе не поговорить с твоими родителями? — спросила я. Он был отличным лицемером, разве не так? — Почему бы тебе не сказать им, что ты одинок? Что ты хочешь, чтобы они вернулись домой? Это потому, что ты не хочешь расстроить их, так? Ты не хочешь, чтобы они винили тебя в их несчастии? Если я скажу папе, что у него проблема, он подумает, что я его ненавижу. Как я могу сделать ему еще больнее? Он только что все потерял.