Только хардкор

Дело явно было не в цилиндрах. И даже не в инжекторе. Скорее всего, поставленный ещё пару лет назад неродной воздушный фильтр от Yamaha всё-таки отработал своё. Теперь ещё и его заказывать – и ждать неизвестно сколько. Джим вздохнул и в изнеможении привалился спиной к холодной стене. Он, конечно, мог бы отвезти многострадальный байк на станцию техобслуживания, дать парням совершенно необязательные в данном случае ценные указания и заниматься своими делами, будучи на сто процентов уверенным в том, что двигатель ему раскачают без лишних проблем и, что немаловажно, – затрат. Но когда это Джим Кирк шёл по пути наименьшего сопротивления? Конечно же, он решил, что расточить мотор – плёвое дело, и он вполне может справиться с этим самостоятельно. В результате вот уже второй день (из числа предоставленных на увольнительную трёх) он торчал в арендованном за символическую плату у приятеля Сулу гараже, измазанный во всевозможных горючих и не очень жидкостях разной степени вонючести, и прилагал немалые усилия для того, чтобы на предстоящих соревнованиях по мотокроссу не оказаться в числе неудачников, позорно финиширующих последними – из-за того, что их мотоциклам в самый ответственный момент попросту не хватило лошадей. - Джеймс Тиберий Кирк! Глазам своим не верю, вот ты где! Так, похоже, процессу форсирования движка быть сегодня оконченным уже не грозило. Джим внезапно подумал о том, что надо бы просмотреть гороскоп на ближайшие пару недель – возможно, судьба готовила ему роль единоличного организатора и исполнителя массового убийства вулканцев и землян из числа преподавателей и кровных родственников. Но пока ему оставалось только со вздохом подняться, вытереть руки о ветошь и повернуться к стоявшей на пороге гаража высокой светловолосой даме. - Привет, мам, - сказал Джим и обречённо улыбнулся. - Джим, ты себя в зеркало видел? – Вайнона Кирк поставила чемодан на бетонный пол и, изобразив на лице крайнюю степень брезгливости, огляделась вокруг. – Сколько уже можно чинить эту развалюху? И расскажи мне, пожалуйста, когда ты наконец планируешь взяться за учёбу?! О, похоже, плановым девизом его гороскопа как минимум на год стремительно становился «хреновый, ещё хреновей»! - Может, расскажешь, откуда ты узнала, что я здесь? – не слишком любезно поинтересовался Джим, усаживаясь на ящик с инструментами. - Спросила, - Вайнона откинула со лба прядь светлых волос и, скрестив руки на груди, смерила Джима сердитым взглядом. – У твоего дружка, этого чокнутого вечно недовольного жизнью доктора. Как ты только с ним живёшь?! - Боже! – Джим закрыл лицо руками. – Мам, что ты вообще здесь делаешь?! - Приехала проверить, как у тебя дела, - ледяным тоном отозвалась Вайнона. – Вижу, что плохо. Сколько ты ещё планируешь маяться этой ерундой, которую ты называешь хобби? И выключи наконец эту ужасную музыку, у меня голова сейчас на части развалится! Джим покорно поплёлся к терминалу и, несмотря на то, что его просто подмывало сделать погромче, – он всегда был неравнодушен к старой доброй классике, исполняемой мало кому сейчас известными Queen и Scorpions, – с сожалением ткнул на паузу. В гараже моментально воцарилась тишина, прерываемая только возмущённым сопением Джима и по-актёрски неестественными вздохами Вайноны. И, безусловно, каждый в этой ситуации считал обиженным именно себя. Отношения между матерью и сыном нельзя было назвать идеальными. Точнее, до идеальных им было весьма далеко. Говоря по правде, если бы у него был выбор, Джим предпочёл бы встретиться один на один с разъярённой ле-матьей, чем провести пару часов наедине с собственной матерью. И отнюдь не потому, что ненавидел её. Без сомнения, они любили друг друга – и, видимо, на фоне этой любви старались видеться как можно реже. Вайнона с самого начала бурного пубертатного периода сына не переваривала его сомнительных друзей и не менее сомнительные увлечения мотоциклами, тяжёлой музыкой и сопровождавшим всё это обычно «развратом» – хотя Джим мог привести ей массу доказательств того, что его с виду милые и послушные одноклассницы и чрезвычайно воспитанные одноклассники вытворяли вещи и похуже. Кирк терпеть не мог, когда ему указывали, что делать, как делать и в принципе пытались ограничить его свободу – то, что он ценил едва ли не больше, чем возможность жить и дышать. По прошествии времени он, безусловно, понял, что это делалось матерью из лучших побуждений… Но доказывать ей, что с отвязанными друзьями-неформалами он был в большей безопасности, чем с интеллигентными сверстниками (из которых потом семеро отхватили сроки за неоднократные групповые изнасилования, а ещё трое грабанули банк и свалили это на четвертого), не имел ни малейшего желания. У них были странные отношения. Она обязательно звонила раз в два дня, чтобы пожурить и расспросить, как у него дела – и Джим видел, что ей это на самом деле интересно. Он отправлял ей фотографии и открытки с фестов, не забывал поздравлять со всеми праздниками и иногда (редко) просил взаймы денег на покупку слишком дорогих запчастей (потом, конечно, отдавал, благо, работа в Сан-Франциско для молодого здорового парня находилась всегда). Но эта умиротворённая благодать заканчивалась, стоило им только встретиться не за экраном компьютерного терминала, а в реале. Джим всегда удивлялся тому, как ухажёры Вайноны терпели её невыносимый характер – сам бы он на их месте не выдержал бы и суток. Она была взбалмошной, стервозной и совершенно невыносимой особой со своим, отличным от взглядов остальных, мнением и довольно таки неоднозначной репутацией. Но она любила его. Кирк знал это – и только потому спускал ей с рук едкие замечания и многочисленные попытки «наставить его на путь истинный» – впрочем, безуспешные. Ведь он, всё-таки, был сыном своей матери – и отстаивать собственную точку зрения учился тоже у неё. - Как добралась? - Джим удручённо оглянулся на сиротливо валявшиеся на полу запчасти, подхватил чемодан матери и, выйдя из гаража, решительно заблокировал двери. С этим он разберётся завтра. Наверное, завтра… - Ты сам-то как думаешь? – Вайнона повелительно махнула рукой и ожидавшее в паре десятков метров от них аэротакси послушно опустилось на землю. Молодой темноволосый водитель, неодобрительно покосившись на чёрные после ковыряния в двигателе руки и джинсы Кирка, повернул в сторону Академии Звёздного Флота. Устроившись на переднем сиденье, Джим обернулся к матери и сказал: - Уверен, что нормально, но ты никогда в этом не признаешься. Мне иногда кажется, что отношению к жизни ты училась у Боунза. Вайнона смерила сына нарочито суровым взглядом, но потом, смягчившись, всё-таки улыбнулась: - В отличие от твоего ненаглядного дружка, я не смотрю спустя рукава на то, как ты портишь свою репутацию. Джим, ну вот скажи мне, для чего тебе всё это нужно? - Начинается, - Кирк со вздохом закатил глаза. – Мам, можешь проверить, с учёбой у меня нет никаких проблем, - о том, что по межвидовой этике в его табеле светилось уже две смачных «F», он решил пока не говорить. – И мотоциклы ей нисколько не мешают. - Хорошо, а музыка? – Вайнона торжествующе посмотрела на Джима. – Я прекрасно помню, сколько времени у тебя отнимали ваши дурацкие концерты и репетиции. - Можешь не беспокоиться, я уже давно нигде не играю, - проворчал в ответ Джим и, повинуясь внезапно нахлынувшему раздражению, отвернулся от неё и уставился в лобовое стекло. Сожаление в его голосе было слишком явным, поэтому Вайнона обиженно поджала губы и весь остаток пути до кампуса не проронила ни слова. - Ты, кстати, надолго? – нарушил напряжённое молчание Кирк, пока они поднимались на турболифте. - Уже не терпится от меня избавиться? – возмутилась она. Джим закатил глаза и устало улыбнулся. - Можешь мне не верить, но нет. Они наконец добрались до комнаты, и Кирк, обнаружив дома вместо соседа только пустую бутылку из-под чего-то, подозрительно напоминающего вискарь, и любезно предложив матери чувствовать себя как дома, отправился в ванную. Потом они долго сидели и уже относительно спокойно разговаривали обо всём: о космосе, о фирменной привычке Кирка разрушать стереотипы, о том, что было бы, если бы то время, которое он тратил на то, чтобы пить, гонять на мотоциклах, крутить бесконечные романы с девушками и «бренчать на своей электронной балалайке», Джим посвящал учёбе («Мам, тогда мне бы точно памятник ещё при жизни поставили, и ты бы мной наконец-то гордилась» - «Не хами матери!»), и даже о том, что он предпочитает теперь есть на завтрак («Ты так похудел!» - «Мама, вы точно с Боунзом в прошлых жизнях не встречались?»). Случайно обмолвившись о невзлюбившем его с первого дня вулканце, Джим поспешно прикусил язык, – Вайнона запросто могла припереться в Академию и начать на глазах у всех защищать сына от придирок зловредного препода. В этот момент очень вовремя вернулся Боунз, и Джим, решив, что на сегодня задушевных бесед с него хватит, предпочёл поспешно ретироваться. По дороге в магазин автозапчастей он думал о том, что, всё-таки, решение поступить в Академию Звёздного Флота и в будущем свалить в космос было одним из самых гениальных в его жизни. - Привет всем! – миновав приветливо разъехавшиеся в стороны двери салона, Кирк ослепительно улыбнулся девушкам-консультантам и решительно прошествовал к стойке администратора. – Питер, как там обещанный коленвал? Мой красавец сгорает от нетерпения примерить обновку, да и я вместе с ним. Администратор неожиданно замялся и на вопросительный взгляд Кирка, пожав плечами, ответил: - Джим, тебе придётся подождать ещё несколько дней. Его только что забрали. - В смысле? Как забрали? Кто? – Кирк был озадачен и возмущён до глубины души. – Питер, это вообще-то мой заказ! - Джим, извини, но мы не могли отказать постоянному клиенту, - виновато развёл руками тот, а потом махнул в сторону выхода. – Да вон он, кстати, если хочешь, разбирайся с ним сам. - Этот хрен, значит, постоянный клиент, а я вроде как мимо проходил, да? – зло бросил Кирк и, обернувшись, во все глаза уставился на типа, который совершенно наглым образом увёл у него из-под носа такую нужную в хозяйстве вещь. Высокий парень в черном кожаном мотокомбинезоне и шлеме, на более дешёвый аналог которого Джим пускал слюни уже полгода, в этот самый момент широким шагом выходил из салона. Кирк решительно направился было за ним, но опоздал – тот отточенным, резким, но вместе с этим удивительно грациозным движением оседлал нереально потрясный чёрный байк – спойлер, две турбины и обвесы наряду с кучей других примочек моментально дали понять Кирку, что перед ним вовсе не любитель – и рванул с места, оставив ему в утешение взметнувшиеся в воздух клубы пыли. Чертыхнувшись, Джим мысленно поставил галочку при случае уделать наглеца. Опознать его теперь было несложно – в конце концов, не каждый второй (и даже не каждый двести второй) житель Сан-Франциско мужского пола щеголяет такой шевелюрой – Кирк успел заметить выбивающиеся из-под шлема длинные тёмные волосы. К тому же, судя по всему, чувак был фанатом мотоциклов, а в этой среде Джим обосновался давно и надолго. Странным было только то, что он до сих пор ничего не слышал ни об этом умопомрачительном байке, ни о его владельце. Вдоволь насладившись картиной воображаемой мести, Кирк поплёлся назад и уселся за компьютер – повторно оформлять заказ. Он терпеть не мог не получать желаемое. *** - При личном общении с представителями расы телларитов необходимо… - Профессор, разрешите вопрос? – Кирк бесцеремонно перебил Спока и, убедившись, что вулканец посмотрел на него, с издевательской ухмылкой вскинул руку. - Если он относится к теме сегодняшней лекции, то разрешаю, - помедлив, ответил тот и сцепил руки за спиной. Эта его поза просто выводила Джима из себя. - Почти, - махнул рукой Кирк и хищно ухмыльнулся. - Профессор, а это правда, что вулканцы не терпят физических контактов? - Кадет Кирк, - лицо Спока оставалось непроницаемым. – Вы намереваетесь сорвать занятие? - Вовсе нет, профессор, - Джим сделал вид, что очень испугался. – Просто с того момента, как я это прочитал в какой-то очень умной книжке, - он решил не шокировать Спока тем, что это было предисловие к адаптированному изданию тезисов Kia’shin, обнаруженному им после длительных поисков в университетской библиотеке – Кирк исходил из того, что противника нужно знать в лицо, - мне не даёт покоя мысль о том, как же вы вообще умудрились размножиться до пяти с лишним миллиардов. Для этого ведь друг друга касаться надо, - он с удовлетворением отметил, что выражение лица Спока стало не таким уж непроницаемым. - Или вы занимаетесь каким-то особым сексом, профессор? Телепатическим, например? - и, скрестив руки на груди, Джим выдал самую нахальную улыбку, на которую был способен. Однокурсники ржали уже в открытую – противостояние невозмутимого профессора и наглого кадета было тем ещё зрелищем. Кирку показалось, что Спок едва заметно дёрнулся и на секунду отвёл взгляд, – но потом вновь посмотрел на него, и лицо вулканца было живым воплощением бесстрастности. - Хорошо, кадет, если этот вопрос действительно не даёт вам спать по ночам, - он выделил последние слова, вызвав очередной приступ похабного хихиканья у аудитории, - я отвечу, хоть это и не относится к рассматриваемой сегодня теме. Джим вспыхнул, но показать, насколько был на самом деле раздражен, он позволить себе не мог. Он был готов к чему угодно – к тому, что Спок выгонит его с лекции, влепит строгий выговор, отчитает при всех за непристойные вопросы или ещё к чему-то в таком роде. Но того, что профессор с совершенно невозмутимым видом примется рассказывать об особенностях культурных традиций своего народа, он совершенно не ожидал. И, конечно же, Спок немедленно завладел всем вниманием студентов, которым было невероятно интересно узнать о традициях загадочной расы вулканцев, так сказать, из первых рук. - Думаю, вам всем известно, что вулканцы – контактные телепаты, - сказал он и, приподняв левую бровь, посмотрел на Джима. Тот подпёр подбородок рукой и пронзил его чрезвычайно увлечённым взглядом. Спок укоризненно качнул головой и продолжил: - Все вулканцы от рождения обладают способностями к таковой, кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Однако для всех представителей моей расы ограничение физических контактов с посторонними является насущной необходимостью, поскольку посредством прикосновений мы можем воспринимать эмоции окружающих любого рода как свои собственные. Это создаёт определённые неудобства при общении с представителями других рас – в особенности с людьми, ввиду вашей феноменальной подверженности таковым и сознательного нежелания их сдерживать, - Спок вновь посмотрел на Кирка, и на секунду их взгляды встретились. Джим тут же некстати вспомнил, как толкнул его около деканата и неожиданно испытал укол совести – в конце концов, никто не давал ему права так грубо вторгаться в святая святых вулканца. - Но, профессор, вы ведь как-то защищаетесь от этого? – спросила Ухура. - Безусловно, кадет Ухура, - Спок оторвал взгляд от Кирка и посмотрел на Нийоту поверх его головы. – С самого детства вулканцы с помощью различных техник укрепляют свои ментальные барьеры, которые не только помогают нам контролировать собственные эмоции, но и не допускают в наше сознание чужие – даже учитывая потенциальную вероятность случайных соприкосновений. - Профессор Спок, а это правда, что ваша мать – человек? – вдруг спросил кто-то из студентов. На него тут же зашикали – вопрос был слишком личным даже для непробиваемого вулканца. Джим удивлённо вскинул брови – вот так поворот! После секундной паузы Спок кивнул и сказал: - Да, это так. Поскольку ваше любопытство удовлетворено, предлагаю продолжить лекцию, прерванную мистером Кирком. Заработав ещё один нечитаемый взгляд, Джим испытал острое желание поскрипеть зубами – уникальность Спока во всём просто вымораживала. - А профессор-то наш – гибрид, - неожиданно прокомментировал услышанное Маккой, вынужденный вслед за Кирком (тот не собирался давать нелюбимому преподу спуска ни в чём) переселиться на первый ряд из уютной и приемлемой середины. – Хотя по виду не скажешь – человеческим там и не пахнет. - Угу, - шёпотом согласился Кирк. – Одна логика вулканская отовсюду прёт. Но в глубине души он теперь точно знал, что профессора можно достать. И намеревался удвоить усилия. *** Жаркий и сухой сентябрь 2251 года неспешно перевалил за середину. Непривычно яркое осеннее солнце палило словно очумелое, выдавая аномально высокую даже по меркам американского континента температуру. Но это скорее было плюсом, чем минусом. Да, очевидно, это было плюсом. Облокотившись о высокий парапет, Джим лениво провожал взглядом рассекающие воды залива Сан-Франциско катера и катамараны, раздумывая о том, не слишком ли экстремально будет искупаться в далёкой от комфортной температуры воде. На набережной в связи с выходными было людно и шумно, но это ничуть не мешало Кирку наслаждаться очередным тёплым днём, влажным морским воздухом и кружащим голову пойлом, традиционно сопровождавшим все посиделки их дружной студенческой компании. Аттестационная сессия приближалась не по дням, а по часам, и это несколько омрачало общий благодушный настрой Джима. Ему на самом деле было непонятно, для чего устраивать кадетам очередную проверку на прочность в виде промежуточных тестирований в середине семестра, если во время учебы и экзаменов из них и так выжимали все соки. От количества информации, которую нужно было знать, голова шла кругом не только у студентов, но и у преподавателей. Нет, он ничуть не боялся экзаменов, он знал не только то, что необходимо было знать, но и намного больше, однако кое-что всё-таки не шло у него из головы. Вулканский профессор оказался тем ещё ублюдком. К концу второй недели изучения межвидовой этики под его неусыпным контролем Джима в Споке раздражало абсолютно всё: начиная от причёски (точнее, от этой его совершенно идиотской манеры зачёсывать волосы назад, заплетать их в косу и перехватывать кожаной лентой у основания шеи) и заканчивая методикой преподавания. При этом он был вынужден признать, что Спок был весьма неординарной личностью, – и это бесило Кирка ещё сильнее. Если бы он оказался заурядным самовлюблённым занудой – таким же, как большинство инструкторов Академии – то Джим вряд ли обратил бы на него внимание. И уж точно, вулканец не смог бы вызвать в нём ту бурю эмоций, которые разрывали Кирка изнутри на каждой лекции и заставляли неосознанно пытаться обратить на себя внимание. В основном, конечно же, грубостью и дешёвыми провокациями. Надо отдать профессору должное – грубость он либо вежливо пресекал, либо игнорировал, а на провокации не поддавался. Джим начал сомневаться в том, что его мать была человеком – уж слишком по-вулкански Спок вёл себя с окружающими. Не давая слабины и поблажек ни себе, ни студентам, он в буквальном смысле слова натаскивал их на знание своего предмета, умудряясь в правильной манере и весьма своевременно вворачивать множество архиважных вещей из других наук. Как бы Кирку ни не хотелось это признавать, у Спока был, пусть и специфический, но совершенно особенный метод донесения информации, и он умудрялся превратить скучнейший предмет в захватывающее повествование, иллюстрируя книжные постулаты нетривиальными примерами из собственного практического опыта. Это… увлекало. Увлекало настолько, что во время вчерашней лекции Джим внезапно поймал себя на том, что сидит и в буквальном смысле слова открыв рот слушает излагаемый профессором Споком материал о кросскультурных коммуникативных связях Ориона и вытекающих из этого проблемах взаимодействия с ним. Осознав это, Кирк первым делом огляделся вокруг – и увидел, что даже те кадеты, которые не могли прожить ни минуты без планшета или коммуникатора, зачарованно слушают лекцию, даже не помышляя о том, чтобы заняться чем-то другим. Вулканец был истинным олицетворением спокойствия и сдержанности, всегда оставаясь собой и не предпринимая попыток выделиться из окружающей его толпы, – но в итоге именно это отличало его от остальных настолько, что Джим, сам того не понимая, стал уделять слишком много времени попыткам вызвать у него эмоциональную реакцию. Спок был на редкость беспристрастен, феноменально умён и фантастически собран – и это заставляло Кирка всерьёз задумываться над тем, было ли в их новом инструкторе хоть что-то человеческое. - Эй, Джим, о чём заморочился? – Сулу встал рядом и ткнул его локтём под бок. Джим поморщился. - Не приставай к нему, он о своём ненаглядном вулканце размечтался, - встрял Маккой, становясь рядом с Кирком с другой стороны. Джим легонько пнул его. - Да пошли вы оба, - беззлобно огрызнулся он. – Боунз, мне делать больше нечего, как о Споке думать. Посмотри, сколько вокруг девчонок. - Это да, - согласился Маккой. – Но, спорю на свою печёнку, ни одна из них не сможет достать тебя так, как это получается у остроухого. Джим покосился на фляжку с бренди в руках Маккоя – после того, как год назад закончился его бракоразводный процесс, док прикладывался к ней гораздо чаще, чем того требовала ситуация. - Вынужден огорчить, Боунз, но твоя печёнка – не такой ходовой товар, как тебе кажется. Давай на что-нибудь другое, - съязвил Джим и бросил в воду маленький плоский камешек. - А у меня больше нет нихрена, - проворчал Маккой, наблюдая, как камешек, подпрыгнув на воде несколько раз, пошёл ко дну. – Я радуюсь, что после развода хотя бы мои потроха со мной остались. - Да, без них тебе было бы проблематично, - Джим отхлебнул из своей бутылки и собрался было отпустить очередной едкий комментарий, - но его голос потонул во внезапно вспоровшем окружающую идиллию рёве десятков моторов. Захлопнув рот, Кирк резко обернулся – и удивлённо присвистнул, не в силах сдержать восторга, охватившего его при виде представшего их глазам зрелища. - Обалдеть! – восхищённо протянул Сулу. Развернувшаяся перед ними картина действительно заслуживала внимания – не каждый день в Сан-Франциско увидишь организованную колонну байкеров. Несколько десятков мотоциклов разной степени упакованности, мастей и расцветок не спеша, словно намеренно красуясь, продвигались по дороге, занимая при этом три полосы своего направления и нахально оттеснив остальной наземный транспорт на четвёртую. Некоторые байкеры отвечали на восторженные вопли наблюдавших за действом зрителей сдержанными кивками или взмахом руки, но большинство невозмутимо продолжали свой путь. В авангарде этой потрясающей процессии с закреплённым на правом крыле традиционным флагом Конфедерации ехал огромный чёрный пауэр-круизер – живое воплощение самых развратных фантазий разглядывающего его с нескрываемой завистью Кирка. - Пошли поближе, - Гейла потянула Джима за рукав куртки. Увлекаемый орионкой, Кирк подбежал к самой обочине, и ему представилась уникальная возможность рассмотреть предмет своих грёз в непосредственной близи. Джим всегда был большим любителем погонять на мотоциклах. Среди многочисленных ухажёров его матери порой попадались вполне адекватные типы, и один из них вбил себе в голову, что ему просто необходимо научить четырнадцатилетнего взбалмошного подростка управляться с его тюнингованным двухтурбинным монстром. Учеником Кирк оказался способным и, несмотря на то, что в один прекрасный момент его мать отправила и этого парня в далёкое и увлекательное путешествие на несколько известных всем букв, с Джимом навсегда остались приобретенные за несколько бурных месяцев умения по управлению всем, что ездит на двух колёсах. Как и разбитый в хлам байк, который он сам и все соседские мальчишки – а также отцы некоторых из них – умудрились собрать в нечто, что могло ездить по трассе и даже временами выдавать приличную скорость. С тех пор Кирк не упускал ни единой возможности показать свою безбашенность – в конце концов, по-другому просто не получалось – и участвовал в ставших традиционными фестах и гонках сначала в родной Айове, а после того, как поступил в Академию, – и в Сан-Франциско. По большей части организовывалось всё это нелегально, но именно сей факт возводил подобные развлечения в разряд особо уважаемых вольнолюбивой американской молодёжью. И каждый раз он сдержанно благодарил всех сидящих наверху и покровительствующих молодым гениальным раздолбаям парней за то, что ему не приходилось убивать большую часть свободного времени на зубрёжку и разборки с преподавателями. Маккой много раз подначивал Кирка тем, что если бы он занимался как все нормальные студенты, то смог бы закончить Академию не то, что за три – за два года, а то и раньше. Джим грезил о космосе, а не об учёбе. Но пока возможность отправиться к звёздам лишь маячила на горизонте, и поэтому он, в отличие от девяноста девяти процентов своих однокурсников, тратил время не на просиживание штанов за компьютерным терминалом в университетской библиотеке, а на то, чтобы, упиваясь скоростью, рассекать по трассе в компании таких же как он, двинутых на экстриме людей. Вспомнив о собственном благополучно отремонтированном и теперь пылившемся в гараже «чоппере», покорно ожидавшем своего часа – точнее, традиционного фестиваля неформальной культуры, проходившего в Сан-Франциско каждый год в конце октября, – Джим прищурился: его так и подмывало сорваться с места и присоединиться к процессии, но это бы заняло слишком много времени. Поэтому он продолжал ревностно разглядывать байкеров с головы до ног, благо, двигались они по-прежнему не слишком быстро, и едва не подпрыгивал от нетерпения. Блуждающий взгляд Кирка зацепился за шикарный чёрный круизёр на ближайшей к нему полосе. По большей части из-за того, что мотоциклетный шлем на голове мотоциклиста никак не вписывался в общую картину – в отличие от этого типа, все остальные ограничились банданами и тёмными очками – и свидетельствовал об абсолютно несвойственной байкерам осторожности. Джим надменно усмехнулся – он никогда не утруждал себя излишней заботой о безопасности, отдавая свою жизнь на откуп случая и полагаясь на собственное везение, в которое, несмотря ни на что, свято верил. Где-то он уже видел этот извергающийся вулкан на правом крыле… Кирк присмотрелся внимательнее – а потом его, наконец, осенило. Не дело забывать своих должников, Джим. Снедаемый чувством мести за оскорблённое личное достоинство, Кирк принялся ещё более ревностно разглядывать предприимчивого парня, по вине которого лишился коленвала и настроения на несколько дней, но в конце концов пришёл к выводу, что ради такого красавца (и это относилось исключительно к байку) он бы и сам много что предпринял. Поравнявшись со стоявшим возле самой обочины Джимом, мотоциклист неожиданно повернул голову в его сторону. Несмотря на то, что визор его интеграла (а он ещё тот буржуй!) не давал никакой возможности разглядеть парня получше и понять, куда тот вообще смотрел, Джиму показалось, что их взгляды на мгновение встретились. Он ухмыльнулся и, крикнув: - Круто! – поднял правую руку со сложенными в «козу» пальцами. Тот кивнул Кирку и, повторив его жест, отвернулся. Ведущий колонны тем временем достиг перекрёстка и, вскинув согнутую в локте левую руку, вдавил газ. Остальные байкеры последовали его примеру и вскоре, к великому сожалению зрителей, скрылись из виду. Ошивающийся на набережной народ вернулся к своим занятиям, живо обсуждая увиденное. - Ну, хоть что-то новенькое в этом болоте, - в своей обычной манере констатировал Маккой. - Я вот только не поняла, что они все здесь делают? – Ухура вопросительно посмотрела на Кирка. Тот откупорил очередную бутылку и, пожав плечами, предположил: - Фестиваль ведь скоро. Думаю, репетируют парад или что-то в этом роде. - Ты имеешь в виду «OldNewRock»? – уточнил Сулу. - Он самый, - кивнул Джим. – По крайней мере, в прошлом году мы репетировали выезд колонны загодя. - И почему ты ещё здесь? – Маккой уселся прямо на траву и привалился спиной к дереву. - Только не говори, что в этот раз ты решил поберечь свою задницу или наконец заглянуть в учебники, всё равно не поверю. - Не дождёшься! – рассмеялся Джим и, поразмыслив пару мгновений, сел рядом с ним – всё равно этим джинсам давно было пора на свалку. – Я думаю, это только предварительный заезд, заявки на участие обычно до самого последнего момента принимают. И, боюсь, если я наконец начну учиться, то вся моя успеваемость неизбежно покатится под откос. - Ага, или снег пойдёт, - кивнула Нийота. Кирк закатил глаза. - В общем, думаю, что в этом году я тоже не останусь в стороне, - резюмировал он и отхлебнул из своей бутылки. - Джим, - Гейла взяла его за руку. – Может, не надо? А если ты опять разобьёшься? - Спасибо за беспокойство, дорогая, - Кирк поцеловал её в щёку, игнорируя насупленные брови и надутые губки девушки – всё-таки, с момента того инцидента и двух месяцев не прошло. – Во-первых, тогда я был пьян. Во-вторых, по большому счёту отделался лёгким испугом. - Угу, то есть, сломанная ключица и месиво вместо правой руки теперь так называются? – проворчал Маккой. - На этот раз я буду осторожнее, обещаю, - торжественно поклялся Кирк, что, конечно же, доктора нисколько не успокоило.