Мой волк

Стайлз ненавидел себя за это, но он шел на вой. Он понимал, что его собственных проблем хватит на небольшую деревню, но не мог заставить себя развернуться и отказать в помощи этому волку. Может, если бы это был скулеж, наполненный болью и отчаянием, он и смог бы противостоять зову своей души, но в этом вое было одиночество и обреченность. Будто волк не просил о помощи, а оплакивал собственное безнадежное положение, находясь в шаге от того, чтобы смириться со своей смертью. В тот момент, когда Стайлзу показалось, что зов затих, он почти расслабленно вздохнул, испытав укол совести за облегчение от того, что в его помощи больше некому было нуждаться. Но в следующее мгновение он снова услышал тихий вой и понял, что волк перестал оплакивать себя, а стал звать смерть, чтобы та быстрее приняла его в свои чертоги. Парня буквально толкнуло в спину злостью и негодованием. Никто не должен звать смерть так желанно и ласково, словно она — это самая лучшая участь! Волк был молод и силен, и его жизнь не должна была так окончиться! Вой снова прекратился. Но теперь Стайлз знал, что волк учуял его и пытался понять, кто он. У парня почти не было сил. Голод и постоянный барьер истощали его ежедневно, и он даже не был уверен, что сможет найти в себе достаточно сосредоточенности и мужества, чтобы помочь животному. Но не мог не прийти. Как не мог больше скрывать себя от других существ. Он сделал последние несколько шагов и повернулся к зверю, чтобы тот мог его рассмотреть. Он уже собирался сделать шаг навстречу, как волк зарычал. Парень поднял руки, чтобы показать, что он не опасен, но тот мотнул головой и тявкнул, будто кивая на что-то, что лежало на пути человека. Стайлз внимательно посмотрел перед собой и широко раскрыл глаза. Прямо в том месте, где сейчас оказалась бы его нога, стоял распахнутый капкан. Близнец того, что сковывал правую переднюю лапу волка. Стайлз сглотнул и аккуратно обошел западню, опустился на колени и снял взведенный механизм с пружины. Ему показалось, что волк расслабленно выдохнул. Он больше не скулил, только смотрел большими умными глазами на человека, без страха или злости. С надеждой. — Я не знаю, друг, смогу ли я тебя вылечить, но я могу хотя бы попробовать разжать эти челюсти. Позволишь попытаться? — волк никак не показал своего ответа, но парня это не смутило. Он подошел достаточно близко, чтобы рассмотреть жуткую картину, и от увиденного его чуть не стошнило. Вокруг закрытой пасти капкана была поднята мелкая металлическая сетка, а под ней лежала переломанная в нескольких местах конечность. Волк рыкнул, будто подгоняя человека, и тот отмер, поднимая мягкий металл, споро раскручивая винты зажимов, чтобы достать покалеченную лапу без дополнительных травм. Разбираться, что это за хитрая система, было некогда — из раны начала течь кровь, много быстрее, чем раньше, и Стайлз решился: — Ты только не перегрызи мне глотку, ладно? Я надеюсь, у меня получится… — он уперся коленями в землю, чтобы стоять более устойчиво, чем на корточках, и сосредоточился на лапе. Магия мягким покрывалом накрыла его ладони, чтобы потом юрким водопадом политься на переломанные кости и порванные сухожилия и сосуды. Волк опустошенно простонал и лизнул его в щеку. Это было последнее, что парень запомнил. Силы оставили его. В себя он пришел на рассвете. Солнце только пробивалось сквозь низкие облака, но было радостно отдохнувшим, чтобы перепутать его с закатным. Значит, он пролежал в отключке больше восемнадцати часов. Магия мягко отозвалась на его касание, но резерв был крайне далек от наполнения. Сев на траве, он неожиданно ощутил под собой что-то твердое. И только сейчас понял, что спал он не на лесной подстилке. Это была хижина, если можно так выразиться. Скорее очень добротный шалаш. Сделан он был исключительно из веток и травы, даже намека на современный строительный материал не было. Это позволяло слышать лес так же хорошо, как и вне жилища, потому взращенный друидами парень не сразу понял, где он. Кто бы не принес его сюда, о нем заботились: рядом стояла вода в ковше и плошка. Вода была чистой, но в плошке чувствовались какие-то травы. — Я не знаю, как они называются, но мама так лечила моего отца, когда тому было плохо, — голос прозвучал так мягко и естественно в лесном гомоне, что Стайлз даже не вздрогнул. Хотя и пожурил себя за невнимательность. — Спасибо. Это череда и ромашка. И еще что-то, не могу разобрать. Как ты нашел меня? — парень не развернулся к своему спасителю, давая ему возможность самому выбрать, показываться ли на глаза. Но тот промолчал, и Стайлз даже подумал, что тот ушел, но, закрыв глаза, отчетливо услышал чужое сердце. — Тебе нельзя сейчас касаться магии. Иначе она так и не восстановится, — хозяин жилища решил все же показаться своему гостю, почти бесшумно обойдя его лежбище и останавливаясь под внимательным взглядом. — Спасибо, что спас меня, незнакомец. Только откуда ты столько знаешь об этом? — Стайлз рассматривал его придирчиво и обстоятельно. Мужчина был немного старше его, хотя точный возраст он едва ли взялся бы назвать. Он был очень хорошо развит: в мышцах угадывалась недюжинная сила, но в движениях была гибкость и легкость. Глаза были печальные, и тоска в них настолько застарела, что почти сливалась с цветом радужки — болотно-зеленой, зовущей. Привлекающей. Борода была довольно грубо обрезана, а длина волос доходила до лопаток. Сейчас они были убраны в хвост, но было заметно, что лохматость их обладателю была привычнее. — Дерек. Моя мать была альфой стаи. Я знаю, как помочь эмиссару. И я лишь вернул тебе долг. Жизнь за жизнь, — последнее прозвучало грустно и почти отчаянно. — Ты — оборотень? — мужчина — Дерек — сверкнул ярко-голубой радужкой вместо ответа. — Как долго я могу оставаться здесь? Моя магия должна восстановиться, а ты, судя по всему, здесь полноправный хозяин… Если ты позволишь разделить с тобой несколько дней, я должен сразу предупредить, что могу принести неприятности. Меня могут искать… Дерек помотал головой. — Никому из нас здесь лучше не оставаться. Я, оказывается, тоже хочу жить. Сильно. Стайлз подумал несколько минут. Он ехал в Роузстоун, остановился на ночь в каком-то городке, но едва устроился на ночлег, как услышал зов. Сколько он прошел, пока не нашел Дерека, он не знал, как далеко тот унес его в лес, тоже. — Я смогу сам вернуться в тот город? — ему не было жаль ни вещей, ни машины. Все самое ценное он взял с собой, поэтому нужды возвращаться не было. Но и блуждать по лесу неделями, чтобы подобраться к нужному месту, он не мог. Дерек задумался, а потом внезапно замер и закрыл глаза. — Нам нужно уходить. Они близко. Тебя не оставят жить. Ты мне помог, — в голосе не было сожаления о том, что он навлек неприятности на своего спасителя: мужчина лишь хмурился от того, что не верил в выживание человека в этой погоне. Каким-то шестым чувством Стайлз знал, что тот готов обернуться. Но в следующий момент оборотень снова прислушался и жестко посмотрел в глаза спасенного им парня. — Они загоняют нас с трех сторон. Если ты можешь спрятаться, сделай это. И не смотри на схватку, когда они придут. Это будет кроваво. Живым я не дамся. — Дерек, послушай, я могу кое-что сделать. Но на это уйдут все мои силы. Как насчет повторения истории? Жизнь за жизнь? Я спрячу нас, а ты потом отпоишь меня травками? У меня есть еще незаконченные дела, — ответа Стайлз так и не получил. Мужчина повел носом и резко ощетинился: — У меня теперь тоже… — его глаза снова полыхнули синим, а клыки и когти безотчетно прорезались на все еще человеческом лице и руках. — Кейт… — он еще раз потянул воздух, а потом неожиданно для себя обратился. Стайлз засунул руку ему в шерсть на шее и призвал магию, отводя преследователям Дерека глаза, скрывая их запах, искажая пространство вокруг хижины, на последних силах испрашивая у леса защиты, поддержки, убежища. Лес откликнулся. Пробуждение оказалось крайне неприятным. Он лежал на том же лежбище, но в себя пришел от довольно бесцеремонного пинка. — Ты насильно обратил меня! — Дерек рычал, но когти и клыки остались пока под контролем. — Я впервые за столько лет встретил ее среди охотников, а ты обратил меня! — Я очень хочу жить, Дерек, а твоя ненависть едва не бросила тебя им на растерзание. Я обещаю, что больше никогда не применю к тебе подобным образом силу, если только ты сам об этом не попросишь. Но в тот момент тебе было их не превзойти. — Стайлз хрипел, слова давались с трудом, очень хотелось пить, а еще больше спать, но оборотень, метающийся по периметру, был все еще взбудоражен. — Я едва могу говорить, может, ты расскажешь мне, почему тебе так важно перегрызть глотку именно ей. И почему охотники за тобой пришли. И что это за странное приспособление у капканов? И Дерек рассказал. Рассказал о том, как Кейт Арджент убила почти всю его семью. Как хвастала своими трофеями — сумасшедшая тварь ходила по пепелищу и выискивала на обгоревших трупах цепочки с символом стаи Хейл. Как спровоцировала его — шестнадцатилетнего пацана тогда — на публичное нападение, вынудив покинуть родные земли. Он вернулся сюда три года назад, на свое двадцатилетие, после того, как темный друид смог получить в свое распоряжение силу родного дяди Дерека, Питера, но этого ему показалось мало, и он заставил его убить Лору — собственную племянницу — ради силы альфы. Теперь даракк пьет его силу сколько хочет, а единственный шанс выжить для Дерека — это спрятаться так, чтобы никто его не нашел — ни даракк, мечтающий увеличить силу своей батарейки, ни охотники. — А капканы? — услышав историю оборотня, Стайлз справился с рвотными позывами, но еще так много вопросов было не освещено. — Я почти не выходил к людям. И жил волком. Но мне… Я нуждаюсь в информации и несколько раз приближался к людям… И кто-то, наверное, меня узнал. Капканы с сетью, пропитанной аконитом, устанавливают для того, чтобы я не смог отгрызть себе лапу. Если бы я смог заставить себя вытерпеть аконит на языке, то справился бы за полчаса. И еще через полчаса у меня была бы новая лапа… Так что охотники точно знали, что делать… — Животные! — Стайлз сказал это с таким выражением на лице, что Дереку стало даже неловко. Парня клонило в сон, на улице становилось зябко. — Мне жаль, что я без спроса тебя обратил. Но мне не жаль, что ты жив, Дерек. — Как тебя зовут, волшебник? — оборотень лег на свою «кровать», пытаясь согреть парня, в очередной раз спасшего ему жизнь. — Зови меня Стайлз, волче. И спасибо за… — он не договорил и забылся тяжелым сном. Его история куда менее трагична и намного более прозаична. Но рассказать ее он сможет еще не скоро. Волк обратился, чтобы укутать тело друида — Стайлза — своим теплом. Он видел, как вокруг их убежища ходили охотники с собаками и подчиненными волками. Он мог дотянуться до них носом, мог видеть пустой взгляд своих собратьев, мог рассмотреть, как на красивом, когда-то самом любимом в мире лице появились морщины и уродливый шрам, который прятался под длинными волосами. Но Стайлз крепко держал его за шею, не давая сделать ни одного движения, ни одного лишнего вдоха, словно время для них остановилось. Это было странно и страшно, видеть своих врагов так близко, чувствовать их запах, слышать их перешептывания. Они ходили по кругу несколько часов, но ни один волк не сказал, что учуял магию, ни одна собака не тявкнула на них, скрытых пеленой заклинания. Когда все ушли, Дерек стал нетерпеливо дышать, пытаясь высвободиться из хватки паренька, но тот словно завис в своем пространстве, не шевелясь. В какой-то момент волк даже испугался, что они так и останутся вне мира, и тихонько заскулил. Рука Стайлза разжалась и он упал без сознания. К этому моменту бешенство от своего насильного обращения и подчинения уже улеглось, а парень нуждался в помощи. Опять. В следующий раз он проснулся снова на рассвете. Через два дня. Силы восстанавливались катастрофически медленно, и даже несмотря на травы, которые облегчали и успокаивали его состояние, он по крупицам выстраивал свою магию почти с нуля. Но он ни секунды не пожалел, что спас Дерека. Он мог бы и сам справиться с последствиями расхода магии на себя одного, но этот волк готов был броситься на верную смерть, и… Не для того он снимал с него ненавистный теперь всей душой капкан, чтобы тот так бездарно полег в этой бойне. Рассказ Дерека был сухим и безэмоциональным. Только факты. Зато его сны говорили о многом. Он метался каждую ночь, и Стайлз снова и снова слышал крики и мольбы отпустить его семью, разорвать рябиновый круг, слушал скорбь и пустоту в словах, обращенных к потерянной Лоре, успокаивая, прижимая к горячей груди ладонь, даря свою поддержку через это касание. Это все, что он мог сделать: его магия возвращалась неохотно, будто в этом месте ей было неуютно. Прошло уже три дня, а силы были почти на нуле. Волк не разговаривал с ним больше необходимого, только охотился, готовил еду и травы и неизменно согревал по ночам. Хмурился каждое утро, когда понимал, что его гостю не стало лучше. — Тебя не будут искать? Ты уже десять дней здесь, может, нужно вернуть кому-то машину, или заплатить за номер… Нам не нужны… — Постой-постой, как десять? По моим подсчетам… — После моего исцеления ты спал три дня, Стайлз. Я думал, ты знаешь. Вы ведь знаете такие вещи. И можете их контролировать… Всегда позитивное и улыбчивое лицо гостя стало мрачным и виноватым. — Кто, ты думаешь, я есть? — голос парня был абсурдно веселым для такого убитого выражения лица. Дерек пожал плечами: — Друид. На тебе нет метки стаи, значит ты не эмиссар. И нет метки ковена, значит ты не ведьмак. Я не так много знаю о друидах, чтобы понимать, откуда берутся их знаки. Их на тебе тоже нет. Но я допускаю, что так и должно быть. Стайлз уставился глазами в землю, тихо отвечая: — Ты все правильно говоришь. Только я не друид. Я просто искра. Пустая искра. Во мне есть магия, есть немного знаний, которые удалось урывками, случайно узнать или украсть у Моррелл, а потом и у всех, кто попадался на пути. Из меня растили источник питания. И в день моего шестнадцатилетия должны были всю мою силу передать одному из избранных моим отцом. Ты знаешь, что делает друида — друидом, ведьмака — ведьмаком? Я тоже, — горько усмехнулся Стайлз и покачал головой. — Если бы знал, не сидел бы здесь с тобой. Но я не жалею, что я здесь. Только я абсолютно бесполезен. Дерек прилег рядом, снова согревая и поддерживая. Он не понимал, почему так тянется к этому парню, почему доверяет свою боль, почему позволяет баюкать себя после очередного кошмара. Но он пах чистотой и светом, даже его магия не заставляла нос щипать и прятаться от нее. А за столько лет одиночества он нуждался в ком-то. Через несколько дней Дерек решился после тщательного обдумывания этой идеи выйти ближе к городу. Если Стайлз не обучен, но так использует свою магию, то что же будет, когда он будет знать больше? Благодарность за бескорыстную помощь и искреннее желание помочь вылились в почти неуемное желание раздобыть те книги, что были в их семье. Старый охотничий домик все еще был цел, но хотя и находился в глубине заповедника, все же был намного ближе к туристам и жителям городка, чем их хижина в лесу. Он оставил Стайлзу еды про запас и ушел. Его путешествие не заняло много времени — он вернулся уже к следующему утру, но парень, бросившийся на шею волку, бесстрашно и искренне обнимая его за шею, вплетаясь пальцами в густую шерсть, буквально дрожал от холода и облегчения. — Где ты был? Я думал, ты оставил меня. Я… Понимаю, что совершенно бесполезен, и скорее всего, для тебя это самое верное решение, но я… Стайлз бормотал и гладил его между ушами и за передними лапами, так отчаянно и доверчиво, что Дерек никак не мог сосредоточиться и обернуться. Спустя несколько минут парень все же отстранился и потупил взгляд: — Прости, прости. Я так рад, что ты меня не бросил… Оборотень, наконец, смог принять человеческий вид и отвернулся, чтобы натянуть штаны. — Я ходил за книгами. А ты ведешь себя, как ребенок. Сколько тебе вообще лет, парень? Стайлз горько усмехнулся: — Я не знаю. Больше восемнадцати точно, но дата моего рождения — это пока для меня тайна. Этот день очень важен для любого друида. Да и для Искры вообще, — Дерек непонимающе уставился на него, и тот продолжил: — Мой отец — глава ковена. Но рос я среди друидов, как мне сказали, для моей безопасности. До обретения полной силы они почти не используют силу искры, да и после она им нужна только для преобразования сил природы. Я всегда считал, что родился зимой, но… — он вздохнул и поежился, отчего Дерек тут же подошел к нему и накинул шкуру на плечи, укутывая посильнее. — В общем, я учился мелочам, большего мне не доверяли. Да и зачем, если я должен был вернуться в ковен? Но я очень любопытен, и с удовольствием перенимал от детишек на годы младше то, чему их научили родители. Сейчас я вообще не понимаю, как отец смог уговорить общину принять меня. Но Марин воспитывала меня строго и не многое давала. Однажды, я теперь думаю, что тот день был моей величайшей удачей, подаренной свыше, я научился использовать силу деревьев, чтобы слышать на расстоянии. Этому вообще-то учат лет с пяти, чтобы дети могли услышать зов семьи или опасность. Но мне тогда был пятнадцатый год. И я практиковался. Просто так. Чтобы уметь… И в один из летних дней услышал, что мой момент принятия силы скоро настанет, и меня заберут в ковен. Что для ритуала передачи силы меня нужно подготовить и придумать, как мне преподнести это действо, чтобы я ничего не понял. Понимаешь, Дер? — на этом теплом обращении мужчина как-то дерганно вскинулся, впиваясь болезненным взглядом в лицо говорящего, но его глаза изучали лесную подстилку, сосредоточенно, жадно, будто там были ответы на все его вопросы: — Они обсуждали, как убить меня в самый важный день моей жизни… Будто я был мясом, которое не просто нужно приготовить, а еще и качественно замариновать. Я так и не узнал из их разговора, когда для меня наступит день «X», но понял, что если хочу жить, я должен бежать. Отец обещал приехать в последний день лета, и за оставшиеся месяцы я старался узнать из книг и у друзей как можно больше, а потом ушел. Спрятал свой след, запах и ушел. Думаю, шестнадцать мне должно было исполниться в начале осени, это было две зимы назад. Значит, сейчас мне почти девятнадцать… Ты знаешь, какое сегодня число? Дерек рассеянно помахал головой, все еще слыша мягкое «Дер» в своих ушах. Со дня смерти Лоры его никто так не называл. Да что там. За последние несколько лет его по имени вообще никто не называл. — Я не знаю, за что мой отец так ненавидит меня. Но из скудных знаний обо мне я уверен, что в Роузстоуне у меня есть дальние родственники. Может… — Глупо. Там тебя будут искать. И ты два года скитаешься? — Почти три, — кивнул Стайлз и обнял себя руками. Дерек поднялся и нашел сумку, в которой смог унести столько книг, сколько вместилось. — Держи. Это все, что я смог достать об эмиссарах. Эти знания принадлежали нашей стае много веков. Сейчас стаи нет. И тебе может быть полезно узнать о них… Стайлз вгрызался в каждую строчку. Многое было непонятным, некоторые книги были на странном языке, но все же эти знания были бесценными. И хотя он совсем не мог практиковать магию, будто что-то мешало ей пробиться сквозь непонятный кордон, он знал, что сможет применить это все, когда ему станет лучше. Он разбирался в себе, понимал, почему многое из его ранней ворожбы не работало, а еще каждую ночь помогал Дереку, отгоняя злые сны. У оборотня была огромная проблема с контролем обращения. Любая сильная эмоция грозила как минимум прорвавшимися клыками и когтями, если не более серьезным изменением. Глаза сверкали так часто, что зелень радужки почти забылась, заменяясь постоянной синевой. Но Стайлз пока не знал, как ему помочь. Дерек тоже читал принесенные им книги, иногда увлекаясь настолько, что забывал об охоте и сне. А еще изо дня в день он становился все более нервным. Прошло около месяца, по подсчетам Стайлза, осень уже уверенно расписывала деревья золотом, когда Дер, вдохнув утренний воздух, оскалился, рыча и сверкая глазами. — Пепел… Они далеко, но я чувствую, что они окружают нас. Не меньше дня пути… Стайлз… — в этом обращении был страх, и надежда, и вопрос… — Нам не вырваться из кольца… Он так быстро перекинулся, что парень не успел толком проснуться и осознать сказанное. Он звал волка до полудня, отчаянно пытаясь найти выход, но он все еще был слаб и беспомощен, бесполезен, чтобы защитить их. Мысль оставить Дерека и спасаться самому даже не посетила его. Когда солнце было в зените, волк вернулся. — Я знаю, что ты мог уйти тогда, один, без меня. Мог сохранить свою шкуру, но не стал. Я уверен, что пожалею об этом, но это будет потом. Сейчас я предложу тебе способ, который нас обоих вытащит из этой передряги, если только ты сумеешь воспользоваться своей магией. Он будет болезненным и очень жестоким, тебе будет больно, противно и гадко. Но я все еще хочу жить, и все еще хочу отомстить этой суке. Только обещай мне, что позволишь мне убить ее, если у меня появится шанс… А потом ты сможешь оставить меня здесь и уйти. У тебя будет достаточно сил, чтобы спрятаться, а потом и найти свою семью. Если только ты выдержишь, вытерпишь… Стайлз внимательно слушал волка и не мог понять, в какой момент он дал ему поверить в то, что вообще способен так поступить. — За эти три года я вытерпел столько откатов, пока не понял, что делаю не так, столько боли и унижений, иногда умоляя о куске хлеба… Я справлюсь с чем угодно, Дер, если буду знать, что не один. Но я не смогу тебя оставить. Без вариантов. Но захочешь ли ты пойти со мной? Здесь прятаться больше нельзя. Ты это сам понимаешь. Уйдем вместе? Ты единственный, кто слушал и слышал меня. Ты достал меня с того света. Не верю, что тебе на меня плевать! Ты не хочешь привязанности, я вижу, знаю, но что-то мне подсказывает, что этого уже не изменить… Мы пройдем через это вместе! Вместе? Дерек усмехнулся. — Сначала послушай, что тебе, нам, предстоит… Спустя двое суток они выходили из леса вместе. Далеко от Бикон-Хиллз, далеко от Роузвуда, оставляя за спиной их убежище, оставляя владения Хейлов, украденный Стайлзом много недель назад джип, оставляя в прошлом свое одиночество. Дерек дал Стайлзу силу. Так много и такой мощи, что им не составило труда уйти от охотников. Стайлз до сих пор не знал, будь среди них Кейт Арджент, позволил бы он стать Дереку убийцей, но это решение ему пока не пришлось принимать. За свою помощь оборотень расплатился тем, что не мог обратиться в человека. Ни один из них не знал, сколько он пробудет в своей волчьей ипостаси, но Дерек не жалел о своем решении. У него появился его человек. Открывая силу для него, волк увидел в мальчишке, что безропотно принял его, целиком, с сущностью, с болью, что была неотделима теперь от его души, столько света и добра, что любые сомнения в правильности своего решения сейчас были нелепы. Это было шесть лет назад. Сегодня, в последний раз бросая взгляд на ставшую по-своему родной квартиру в Бостоне, волк все еще был уверен в том, что в минуту отчаяния, когда предлагал Стайлзу силу в обмен на шанс отомстить, он не ошибся. — Мне тоже здесь нравилось, Дер. Пойдем, когда он в следующий раз найдет нас, мы будем готовы…