Тьма во мне

Щекочущее ощущение мягко скользило по моей коже. Что-то невесомо лёгкое и такое приятное выводило замысловатые узоры, чувственность которых я ощущала даже через глубокий сон. Веки медленно приоткрылись, а глаза моментально встретились с горящими угольками. Виктор лежал в паре сантиметрах от меня и ласково поглаживал большим пальцем мою щеку. Увидев, что я проснулась, бледно-розовые губы растянулись в мягкой приветствующей улыбке, которая так красила его мужественное лицо. — Прости, я не хотел тебя будить, — бархатистость мягкого голоса будоражила мое нутро, разросшееся искристыми пионами. — Ничего страшного, — отвечаю я, слабо покачав головой, — так даже лучше... кстати, вчера я сдала экзамен по математике. — Я и не сомневался, что ты справишься, — отвечает Виктор. — А что на счёт... Триши? — Она под моим контролем, — уверенно заверяет он, и я доверяюсь каждому его слову. — К её дому никто чужой не подходил, да и вряд ли теперь кто-то осмелится. Я слабо киваю, так и продолжая лежать на боку и любоваться Виктором. — Сегодня Рождество, — напоминает Ван Арт, не отрывая взгляда от меня, когда я сама прохожусь по нему глазами. Его чуть отросшие волосы были слегка взлохмачены. И этот беспорядок на голове был необычайно привлекателен, делая Виктора ещё красивее, хотя ещё красивее было некуда. Я не стала задерживаться взглядом на его голом торсе, который был почти не скрыт за тканью тёплого одеяла. Виктор был не одет в отличие от меня. И наверное, поэтому мне было невыносимо жарко и неудобно. Но у меня есть на то веские причины... С манящей татуировки на груди с трудом мне удаётся перевести взгляд на его лицо. Он посылает мне небольшую ухмылку, сверкая огоньком в проницательных глазах. Он говорил что-то про Рождество, кажется... — Ты приглашён... — отбросив одеяло на конец кровати, я придвигаюсь вплотную к мужчине и кладу ладони на бледную грудь, —... нет, ты обязан сегодня вечером придти к нам домой, — говорю, смотря на него сверху вниз. Виктор удивленно вздергивает правую бровь, в упор смотря на меня. — Обязан, говоришь? — с усмешкой, уточняет он. — Именно так, мистер Ван Арт. Я не принимаю отказов. — То есть, сегодня не будет никаких нет? — серые глаза загораются чём-то таинственно-опасным, что немного настораживает меня. — Нет... то есть да, — слегка запутавшись, исправляюсь я. Виктор посылает мне ухмылку. Теперь я точно в полном смятении и боюсь представить для чего именно он задал предыдущий вопрос. — Мия, Мия, Мия... — тихо выдыхает мужчина, когда его рука ложится мне щеку, ласково поглаживая нежную кожу. Я лишь сильнее прислоняюсь к грубоватой ладони, ощущая полюбившуюся прохладу. Тонкие пальцы нежно касаются губ, слишком медленно и плавно очерчивая их контур. Я чувствую, как дышать становится тяжелее от его проницательного взгляда, направленно на мои приоткрывшиеся от тихого вздоха губы. — Моя маленькая девочка, ты же знаешь, что я хочу, не так ли? — бархатный голос понизился до полухрипа. Большой палец лёг на нижнюю губу, и прежде чем нежно оттянуть её назад, кончик протиснулся в приоткрытый рот, из которого горячей струйкой вылетал воздух. Я судорожно сглотнула, прекрасно понимая к чему вёл Виктор. И он сам прекрасно понимает, что я поняла это. Оборвавшееся дыхание и немного волнительный взгляд выдают меня. Перед глазами проносится сон... я была на коленях перед Виктором, который хищно наблюдал за мной сверху. Его рваный вздох, когда я только прикоснулась к нему рукой... Скопившиеся, в голове мысли не дают покоя, ещё сильнее накопляя мое состояние. И меня немного страшит тот факт, что приличность этих мыслей равно минус одному, а вот уровень пошлости и страсти превосходит все допустимые рамки. Это точно мои мысли? Слегка качаю головой, и ощущаю касание пальцев к пояснице. — Я должна принять душ, — в спешку бормочу я, глазами бегая по его лицу. Виктор ухмыляется мне и моей нелепой попытки сбежать с этой темы. Просто не здесь и не сейчас... пока на моей шее обезображено стоит чужая метка, которая сжигает меня , как внутри, так и снаружи. Я ловко отстраняюсь от него, вмиг потеряв приятное ощущение близости его тела, а затем направляюсь в сторону ванны. Но прежде чем закрыть дверь с той стороны, я оборачиваюсь в сторону кровати, на которой все так же вальяжно разлёгся Виктор, в упор смотря на меня. — Я просто хочу принять душ... одна, — дополнив продолжаю я, и жду его реакции. Но ни один мускул на его лице не дрогнул, что ещё тревожнее. — Иди... просто знай, что ты всегда можешь попросить присоединиться к тебе, — озорной блеск в глазах и дерзкая улыбка затмевают разум, что я забывшись на пару секунд так и замерла в дверном проеме, прикрыв дверь лишь наполовину. — Не сегодня, — тихо бормочу я, а затем тяну дверь на себя, пока чувство вины не поглотило меня заживо. Хранить тайны, а особенно такие грязные, нечестивые и ужасные невыносимо сложно. Цепляюсь руками в края мраморной раковины и не могу нормально вдохнуть. «Сколько я ещё продержусь?» — ищу ответ в глазах собственного отражения, которое к сожалению не может дать мне ответ. Ох, Эштон, что же ты наделал... что ты натворил. Отхожу от зеркала и только потом раздеваюсь, лишь не увидеть ту отметину, скрываемую воротником водолазки. Собираю волосы в пучок, на самой макушке, чтобы те не промокли, и наконец-то захожу в кабинку. Голые ступни касаются немного влажной плитки. Кажется от самых ног и в абсолютно каждый участок тела бьет ток от этой свежести. Тёплая вода оживляет безотказно. Наношу на ладони, гель для тела, которым пользуется Виктор. Мускатный, невероятно притягательный аромат наполняет бронхи, когда я намыливаю своё тело. Прозрачная вода с пупырчатой пеной незамедлительно стекает в отверстие в уголке. Душевая кабинка, как и мое тело пропитывается неповторимым запахом Виктора, который я готова заменить на кислород. Промыв каждый участок кожи, я выхожу из душа. Насухо протираю тело, распускаю волосы и только потом принимаюсь одеваться: сначала нижнее белье, затем джинсы... Когда наступает очередь водолазки, которая играет не самую лучшую роль, я торможу, сжимая её в своих руках. Я подхожу к зеркалу так, как будто это нечто опасное и ужасное. Делаю глубокий вдох и только потом поднимаю взгляд на себя. На левой стороне шее красуется небольшое пятно, за ночь успевшее приобрести красноватый оттенок и немного багряно-фиолетовый в центре. Руки готовы вот-вот задрожать, пока я осторожно подношу пальцы к шее, и осторожно прикасаюсь к повреждённым участку кожу. Я замираю, оцепенев всем телом. Дичайший страх переполняет меня, не давая сделать вдох, когда через отражение зеркала, через левую его часть я сталкиваюсь с непроницательными глазами Виктора. И прежде чем он успевает что-нибудь заподозрить, я быстро натягиваю на себя водолазку, скрывая все, что только возможно. Какого черта, я не удосужилась закрыть дверь до конца, не говоря уже на замок? Глупая, глупая, дура! Секунда. Две. Прохлада обдувает мою спину, когда позади меня оказывается Виктор. Я пытаюсь унять своё сердце, учащенные удары которого беспринципно выдают меня. Но Виктор спокоен, как никогда... бледно-розовые губы формируются в дерзкую улыбку, когда он прижимается ко мне бёдрами, получив от меня рванный вздох. — Ты специально не закрыла дверь, да? Хотела помучить меня своим шоу? — хрипло шепчет он, губами лаская ухо. Сердце бьется, как ненормальное. Я пытаюсь, действительно пытаюсь угомонить его, себя... но, это трудно, очень трудно, особенно, когда она так близко стоит и так проникновенно смотрит на меня. Я не знаю, что ответить ему. Не могу, потому что голос будет дрожать от волнения. И мне становится ещё волнительнее, когда я ощущаю холодные пальцы, которые через низ ткани прикасаются ко моему животу. — Ви-и-к... — протянуто шепчу я, пытаясь словить его взгляд. — М-м-м? — мычит он, покрывая поцелуями правую часть мой шеи. В голове загудела сирена, призывая у немедленному действию ежесекундно. Если он доберётся до другой стороны шеи, то мне несдобровать... Эштону не жить... Волосы Виктора щекочут мое лицо, когда он продолжает сминать губами мою кожу, не скрытую тканью водолазки, которая уже сильно успела надоесть ему, потому что через секунду я чувствую , как его пальцы сживают в кулак ткань, и поднимают вверх по талии. — Виктор, мне... — но я не могу договорить , потому что его бёдра сильне упираются в меня сзади, заставляя неожиданно охнуть, — ... нужно идти, — говорю я, пытаясь всему стелами придать своему голосу уверенность и настрой. — Правда, нужно, — говорю я, когда его нехотя отстраняются от моей шеи, а руки так и заставят на середине живота. Я осторожно разворачиваюсь в его руках и вскидываю подбородок, заглядывая в его глаза. Радужка глаз почернела, выходя за грань зрачка, отчего белка почти не видно — его заслонила сплошная тьма. — Хорошо... — спустя пару секунд задумчивых раздумий, говорит он, ни на секунду не отрывая пытливого взгляда от меня. — Напишешь, как доберёшься, — говорит он, как-то не так убирая свои руки. И я не могу понять что именно было в этом жесте не так... На его просьбу... нет даже своего вида приказ, я киваю с придыханием, не в силах оторвать от него взгляд. — Я жду тебя вечером... — Я приду, — ровный голос предельно чётко звучит в стенах большой ванной комнаты. Виктор прислоняется бёдрами к стиральной машинке, и смотрит на меня. На расслабленном лице играет лёгкая улыбка, делая меня больше менее спокойной. — Я знаю... до вечера, — тихо шепчу напоследок, прежде чем выйти из комнаты, в которой так и повисла моя наглая лживая тайна. Я практически сбегаю из дома Виктора, от него самого, от самой себя... Благо, Виктор не настоял на том, чтобы лично меня отвезти, иначе бы я сорвалась, выдав себя нервным поведением. Это ужасно. На самом деле ужасно хранить что-то в тайне от любимого человека. Невыносимо смотреть в эти родные глаза и врать, притворяясь, что все хорошо. Я предельно быстро оказываюсь дома. Джин встречает меня с веселым, поистине праздничным настроем и я уверена, я бы смогла зарядиться им сполна, ведь её нескончаемый позитив и безмерное желание сделать этот ужин невероятным — действовали, как приятная зараза. Но... в меня было гнусное «но», которые не давало мне насладится подготовкой полным резервом. Мы начинали с простого. Сначала приготовили парочку наивкуснейших салатов, затем перешли к готовке холодных и горячих блюд. И самое главное, которое всегда посещает наш стол это фондю. Приготавливается из смеси различных швейцарских сыров с добавлением чеснока, мускатного ореха и кирша. Уж потом я принялась за украшение самого дома. Рождественские полосатые носки с принтом оленей и Санта Клауса поочерёдно висели между перилами лестницы, ведущей на второй этаж. И самое главное — это ёлка. В этом году мы не стали доставать из кладовой искусственную елки. Благодаря Мистеру Боу с раннего утра в левом углу гостиной стоит высокая пышная, в самое главная живая ёлка, которой у нас не было очень-очень давно... с тех самых пор, как родителей не стало... Я наряжаю ёлку, «одевая» её в зеленые, красные глянцевые шарики. Свежий аромат хвои, пропитывает стены дома и приятно наполняет легкие. Я замираю на месте, когда встречаюсь с собственным отражением на зеленом шарике. Смотрю, не моргая. Смотрю и вижу фантомы, которые все ещё живы в моей голове благодаря фотографиям. Папа и мама стоят рядом со мной. Папа — с правой стороны, мама — с левой, а я между ними. Я сглатываю, слегка поджимая губы. Хочется верить, что-нибудь и вправду здесь и со мной, что это они сейчас стоят рядом. Но нет, это всего лишь плод моего воображения. Просто. Призрачный. Фантом. Это. Просто. Отражение. Ненастоящее. Вымышленное. К моему глубочайшему сожалению... *** — Как я выгляжу? — спрашиваю я у Джин, не спеша покрутившись в один оборот. Женщина с восхищенным взглядом скользит по моей одежде: красная блузка, с квадратным вырезом, открывающий ключицы, но с соединённой на шее не длинным воротником, обшитым крупитчатыми подобием алмазами; а на ногах короткая чёрная юбка и такого же цвета капроновые колготки. Волосы я решила слегка накрутить. Темные пряди волос, завившиеся в крупные локоны аккуратно восседали на плечах, доставая до середины спины. — Восхитительно, милая, — искренне ответила Джин, одетая в красивое бардовое платье по колено. Долгожданный звонок в дверь. Мы с Джин мигом переглядывается. Она улыбается мне и рукой подзывает к двери, что я собственно говоря и делаю. Раскрываю дверь и замираю на месте, не в силах оторвать взгляд от Виктора... Первое, что бросается в глаза это даже не огромный букет алых роз, а его прическа... Он слегка подстригся, и теперь его лицо более открыто. Под чёрным расстёгнутым пальто скрывается чёрная рубашка, и на удивление все пуговички закрыты; на нем чёрные идеально выглаженные брюки и новый фирменный ремень. Он выглядит бесподобно. — Проходи, — опомнившись, я наконец приглашаю его. — Добрый вечер, — бархатность этого голоса звучит, как услада для моих ушей. Виктор улыбается мне, затем переводит взгляд на Джин, которая с нетерпением наблюдает за нами со стороны. В большей степени она рассматривает Виктора, и по её взгляду я понимаю, что он ей понравился. Ни его возраст, который был идеальным для меня, ни манера общения, которая была превосходной — ничего из этого не смутило её. — С Рождеством Вас, Джин, — мужчина вручает букет тётушке, и та удивлённо вздыхает от этой неожиданной красоты. — С Рождеством, Виктор. Спасибо, но совсем не стоило так тратиться... — Ну что вы, мне не жалко, особенно если это сделает приятно самому дорогому человеку Мии, — бархатным голосом уверяет Виктор, задержав на мне слишком пристальный взгляд, от которого я даже затаила дыхание. — Это действительно приятно и неожиданно... — признаётся Джин, поднеся алые розы к носу и вдыхая невероятный цветочный аромат. — Я пока поставлю цветы в вазу, а вы раздевайтесь... — поняв, что совершено неправильно свои мысли, она быстро лепечет, — точнее Мия раздень... — и снова промах. — Я поняла, Джин, — быстро успокоила я тётушку, пока она не сгорела со стыда. Джин виновато смотрит на меня, на что я посылаю ей легкую улыбку, говоря, что никаких проблем. Она быстро кивает и развернувшись, направляется в глубь дома. — О боже... — доносится до нас, как только она скрывается с виду. Несмотря на всю нелепость ситуации, мне хочется засмеяться во весь голос. Я перевожу взгляд на Виктора и тот ухмыляется, задорно смотря на меня. — Она просто нервничает, боится, что что-то пойдёт не так, — объясняю я, хотя и сама ощущаю внутри себя точно также, если не хуже. — Это нормальная реакция, — Виктор подходит к стенке с декоративными крючками, на которые мы вещаем верхнюю одежду, —... но не стоит, я же не кусаюсь, — он кидает мне через плечо красноречивый взгляд. Я успеваю заметить, как на жалкую долю секунды его глаза перемещаются на мою шею, прежде чем он резко разворачивается. Я могу лишь усмехнуться наяву, ведь его не кусаюсь никак не вяжется с его сущностью... Мой взгляд упирается в его спину, под которой перекатываются мышцы, когда он снимает с себя пальто. Мне настолько некомфортно внутри, потому что я никак не могу смириться с тем, что мне снова приходится хранить тайну от Виктора. Это не отпускает меня... до сих пор. И единственное, что может помочь мне — только он. Поэтому не медля ни секунды, я делаю два больших шага вперёд, а затем обнимаю Виктора за талию, всем телом прижимаясь к его спине. Мужчина замирает от моего действия. — Я рада, что ты тут... — прикрыв глаза, шепчу я, через материю рубашки горчим дыханием опаляя его холодную кожу. Я чувствую прохладные пальцы поверх своих рук, которые он нежно ласкает, прежде чем развернуться ко мне лицом. С тихим выдохом я раскрываю глаза. Дымчатые глаза заглядывают в мои аквамариновые. Большое ладони ложатся на талию. — Ты очень красива, милая, — говорит Виктор, большим пальцем лаская мою талию сквозь блузку, которая мешала в полной мере насладится живостью его рук. — Спасибо... ты тоже, — тихо произношу я, протягивая руку к его лицу. — Мне нравится твоя прическа, — он ухмыляется, когда я рукой провожу по его чёлке, которая лежит на правой стороне лба. — Мия, Виктор! Проходите к столу, — негромкий крик Джин отвлекает нас. Схватив Виктора за руку, я веду его к столу, который мы с Джин на сегодняшний праздник перенесли в центр гостиной. Джин села на край стола, я с правой стороны от неё, а Виктор с левой, то есть напротив меня. Джин начинает предлагать мне и Виктору практически каждое блюдо на этом столе. — Чувствуй себя, как дома, — говорит Джин, посылая Виктору светлую улыбку. Я незаметно сглатываю. Виктор поднимает на меня хитрый, до дрожи красноречивый взгляд. Его глаза так и кричат о том, что переживания тёти ни к чему, ведь он и так отлично чувствует себя в нашем доме... особенно в моей спальне, в которой всего пару ночей назад мы провели вторую прекрасную ночь... там, где на моей кровати у нас был секс... прямо под комнатой Джин. Я знаю, что именно это он посылает мне своим взглядом, потому что, как только я принимаюсь за бокал с шампанским, на его губах всплывет дерзкая ухмылка. — Виктор, ты увлекаешься чем-то? — спрашивает Джин. Я складываю вилку на тарелку и аккуратно поднимаю взгляд на Виктора. — Да, — пережевав кусок сырного фондю, отвечает он, смотря на неё. — На самом деле у меня довольно много увлечений, но огромное предпочтение я уделяю музыке, — признается Виктор. Его ответ удивляет Джин. Она даже почти охает от неожиданности и такой необычной случайности, которая лишь укрепляет нас с Виктором. Я также удивилась, когда несколько дней назад застала Виктора играющим на пианино за той самой закрытой дверью на втором этаже. Мелодия, которую он играл была очень старой и неопознанной мной. И Виктор обучил меня этим нотам, которые через несколько часов играли моими пальцами на белых клавишах инструмента.