Чудовище из банды Эрнагесена. Главарь.

Четвёртое декабря 2014 года.

      В эту ночь коридоры разума опустели. Всегда светлые и чистые, они хранили в себе множество тайн — притягательных и будоражащих душу. Сейчас же что-то изменилось.       Кошка шла вперёд, то и дело оборачиваясь по сторонам в поисках хоть какой-то живности. Под ногами всё также мирно плескалась вода, запертые двери окружали её, однако, смотря наверх, небо казалось… обычным. Бессолнечным, безоблачным небом, где должны плавать сотня рыбок и доброжелательных акул. Кошка искала хоть какой-то признак живности: хоть бы противного таракана или червяка (хотя откуда в разуме Евграфа, наполненного водой воспоминаний, возьмутся столь отвратительные существа?), однако её встречало лишь собственное расплывчатое отражение в зеркальной глади.       Кошка не знала, что ей испытывать. Может, вымирание животного мира в разуме отца — это нормальное явление? Хотя массовая гибель рыб должна проходить, как минимум, более заметно: с трупами, голубой кровью на стенах, резким запахом и тому подобное. Ещё только вчера Кошка лицезрела красоту подводных существ, любовалась их окраской и элегантными движениями. А теперь — пустота.       Если время и существовало в этом мире, то Кошка бы отсчитала как минимум час. Час она шла в никуда, безрезультатно ища причину отсутствия живности. В конце концов девушка остановилась и села на колени. Она испытывала отчаяние? Наверное. Но оно было невидимым, неощутимым. Единственная вещь, которая говорила Кошке об её отчаянии, — это тяжёлый вздох, вырвавшийся из груди. Сейчас всё, что она могла делать, — ждать, пока кто-нибудь из банды Эрнагесена разбудит её.       Дабы скоротать время, Кошка решила придумать странному миру название. Имя. Чтобы потом пафосно врываться в комнату к Псу или Змею и кричать: «А у меня свой личный Неверленд, а у тебя ничего нет, неудачник!» Хотя, называть разум отца Неверлендом — жутковатая идея. Во-первых, потому что это название принадлежало не Кошке, а придумали его уже давно, за границей. Во-вторых, Кошка немного знала английский. Конечно, не такой уровень, как у Пса, — который родился в Англии, Франции и России одновременно и являлся носителем сразу трёх языков, — но слова «Never» и «Land» она каким-то чудом запомнила. «Страна-никогда? Никогдашняя страна?» — ломала голову Кошка, но вскоре всё-таки остановилась на том, что лучше не переводить дословно, а сосредоточиться на смысле. И если назвать разум Евграфа Неверлендом — выходит, что Кошка уже никогда отсюда не выберется. А ей этого категорически не хотелось.       Можно назвать мир Разумом Евграфа. Папин Разум. Подводная Страна. Однако Кошке приглядывались вычурные названия с игрой слов и латинскими буквами. Но латинский девушка не знала, поэтому о пафосе можно забыть. На данный момент. Утром можно пойти в библиотеку (как бы противна ни была идея) и отыскать латино-русский словарь. А там уже что-нибудь красивое и создать.       Кошка вновь тяжело вздохнула и посмотрела вниз. Водяной пол походил на серебристую гладь озера, где девушка видела призрачное отражение. В этом мире внешность Кошки не менялась, однако появлялись чёрные провалы вместо глаз. Такое девушка обычно встречала в фильмах ужасов, где в героя вселялась всякая нечисть. Вот только Кошка пока сама не могла понять — в неё кто-то вселялся или она сама родилась такой тварью. Но и неважно.       Кошка потянулась к своему отражению, и бледные пальцы с лёгкостью прошли через воду. Словно бесконечное озеро, наполненное дверьми, было настоящим. Когда девушка подняла ладонь, то с кожи потекла вода. Законы физики здесь работали отменно, но не всегда правильно. Например, Кошка только сейчас поняла, что она легко ходила по воде, как Иисус, однако стоило есть специально погрузить пальцы в жидкость — озеро обретало свойства из реальности, и вода становилась… мокрой.       Кошке открытие показалось довольно забавным и интересным. Она вновь погрузила пальцы в озеро, чувствуя, как тёплая вода лижет их, а затем вообразила, что она проваливается под воду. Пол, ныне держащий её на поверхности и не позволяющий увязнуть на дне, тут же превратился в обычную жидкость, и Кошка начала тонуть в собственном сне.       Она не испытывала страха и содрогания сердца. Она понимала, что всё так и должно быть — этот мир не убьёт её. Поэтому девушка раскинула руки и ждала, пока всё не закончится.       Кошка приземлилась на ещё одном дне. Таком же, как и сверху — её окружали бесконечные коридоры с дверьми, ведущие в никуда. Небо осталось таким же — водяным, но опять же без плавающих рыб и акул. Девушка осмотрелась. Очередное открытие не заставило себя ждать — всё это время она ходила в воде. Но такой неплотной, как воздух, что почти не ощущалось. Стоило девушке слегка напрячь воображение — и вода становилась более настоящей, смыкалась вокруг неё, и девушка могла бы всплыть на верхний этаж, где всегда и ходила. Но пока она не спешила туда возвращаться. Поэтому всё вернулось на свои места.       Единственное, что изменилось, — Кошка ощутила тяжесть в кармане толстовки. Девушка нащупала в нём небольшой серебряный ключик. Отлично — ещё одна дверь в воспоминания Евграфа будет открыта. Кошка двинулась вперёд, уже на машинальном уровне пытаясь открыть каждую дверь. Однако этого не требовалось — все двери на этом этаже и так были открыты. В первый раз она увидела собственный дом, где делала уроки и вслух проклинала всё на свете, во второй двери она увидела банду Эрнагесена, уходившую прочь из города из-за морозов. «Это мои воспоминания, и я помню о них! — догадалась Кошка. — Поэтому все двери открыты».       Девушка досадливо посмотрела на ключ в руке. Всё-таки какая-то дверь оставалась закрытой. Кошка принялась искать её, отправляясь в приключение по собственной памяти. Дни рождения, школа, семья, друзья, все бывшие парни, выживание в Эрнагесене. Всё так нудно и скучно, все двери легко поддавались. Если раньше Кошка ненавидела их за то, что они всегда были заперты, то теперь они легко открывались. И это раздражало не меньше.       Одна из дверей не поддалась. Кошка тут же достала ключ и поместила в замочную скважину.       Щелчок.       Что же это за воспоминание, которое оставалось закрытым в её собственной памяти? Что оно хранило в себе, какие секреты?       Кошка очутилась среди зелени и чистого воздуха, который не встретишь в городе. Странно, что теперь девушка смотрела на воспоминания со стороны, а не в своём теле, будто чужая. Девушка могла свободно двигаться, всматриваться в каждую мелочь.       Она увидела маленькую копию себя. Настя сидела на траве и играла с куклами, мурлыча себе под нос какую-то детскую песенку. Кошка осторожно подошла к малышке и села около, не сводя с неё глаз. Всего шесть лет. Крохотные пальчики перебирали волосы куклы, заплетая ей две неуклюжих косички. А зелёные глаза, цвета летней травы, сияли от восторга. Наивная, невинная, чистая и хрупкая. Образ некой фарфоровой куколки, которую боятся разбить и хранят в самом безопасном месте.       Хотя Кошка смотрела прямо на Настю, казалось, будто она видела сквозь неё. Светлые брови поползли к переносице. Воспоминание было слишком светлым и радостным, чтобы запирать его на ключ и прятать в глубинах сна. И именно сейчас Кошка отыскала ключ. Она всегда знала, что ключи находятся не просто так, а к определённому времени, но почему здесь и сейчас?       — Настя! Привет! Настя, смотри, смотри! Я нашёл интересную книжку про бабочек!       Сердце болезненно ёкнуло.       Кошка не смела поворачиваться на голос, хотя Настя тут же заулыбалась и откинула кукол подальше от себя. Малютка замахала рукой, засветилась от радости. Само воплощение наивности. Кошку же парализовало. Она не хотела поворачиваться. Не хотела вообще быть здесь.       Она не хотела смотреть на это ужасное воспоминание.       Кошка смотрела в пустоту. Через её тело тут же пробежал мальчик — она была невидима и неосязаема для него. Никто. Безмолвный призрак. И всё равно девушке показалось, что этот мальчик как-то затронул её сердце и уколол её. Она, парализованная ужасом, молча смотрела вслед. Как он подбежал к Насте и начал крутить перед ней занудную книжку. Как с восторгом рассказывал о новых фактах, которые прочитал.       Светлое воспоминание, полное ужаса в будущем.       Кошка поняла, почему оно было запертым.       Но почему именно сейчас она отыскала ключ?       Кошка часто обманывала людей вокруг себя. Ради собственной выгоды, никогда не думая об окружающих. Но сейчас она стала посторонней сама себе. Она лгала, занималась самообманом, лишь бы отгородить себя от правды.       И всё же…       «Нет. Мне всё равно. Я всё делала правильно!» — прошипела Кошка в пустоту, и сон развеялся перед глазами.       Перед глазами ещё долго маячил образ мальчика, бежавшего с книжкой в руках. Несмотря на бьющийся через окна свет, несмотря на промятую кровать, несмотря на домашний запах, Кошка ещё ходила по тонкой границе между реальностью и сновидением. Вдалеке слышались голоса. Приглушённые, но всё равно понятные слова вливались в непробудившийся разум.       Змей проклинал всё на свете, потому что ему предстояла вылазка в город. Кошка улавливала каждую его брань, даже могла представить его движения и мимику, потому что парень был открытой книгой. В отличие от Пса, Змей и не хотел казаться глубокой персоной. Он жил, как жил. Кошка любила таких людей — им плевать на общественное мнение о себе, он никем не притворялся и говорил всё то, что у него на языке.       Девушка села, чтобы поскорее проснуться и адекватно воспроизвести окружающий мир. С лица потёк холодный пот. Кошка хотела заплакать: она жутко мечтала принять душ. Она часто скучала по многим обыденным вещам, но по воде — тем более. В городе, когда ещё солнце светило и грело, банда Эрнагесена ходила либо в анти-кафе, где добрые владельцы совместили туалет с душевой, либо на озеро. А сейчас, при наличии ванной с водой (только включить электричество!), надо было ходить и топить снег, потом ещё пару часов кипятить и лишь затем из лейки принимать душ. Обычно воды на прозапас никогда не оставалось и каждый кипятил воду только ради себя любимого.       Кошка уже знала, что в банде Эрнагесена таких добрых людей, позаботящихся о её благополучии, не было. Даже Голубка изредка выходила на улицу из-за мороза.       Девушка ещё раз прокляла всё на свете, а уж тем более бесящее зимнее солнце. Летом оно не так раздражало — от него хоть было тепло, иногда смертельная жара, которой не хватало зимой. Но в жару ещё можно спастись, а вот зимой — только чистое везение может спасти. Как же им повезло.       «Стоп, какой гений вообще додумался открыть шторы, если мы прячемся?»       Кошка с трудом сдержала в себе много нецензурной брани, когда увидела Пса, сидящего на подоконнике. Кругом оставалось ещё много места, куда можно было бы развалить свою пятую точку, однако парень, с помощью элементарных вычислений, открыл маленькую полоску шторы и разместился рядом с ней так, чтобы половина света летела прямо в лицо девушке. Сам Пёс с невинным выражением лица читал какую-то книгу, болтая свисающей ногой.       — Тебя, конечно же, никак не волнует, что любой прохожий может глянуть в это окно и увидеть, что кто-то есть, — прошипела Кошка. Из-за сонного голоса выражение вышло не таким гневным, как она хотела.       — Тебе тоже плохого утра, — не отрываясь от книги, сказал Пёс. — Эта сторона выходит на территорию дома. Меня можно увидеть только когда кто-нибудь перелезет через забор и зайдёт вглубь.       — Как же твоя излишняя любовь к осторожности?       — Мне нужен свет по горло.       «Ещё одна причина врубить электричество!» — заключила Кошка. Она уже хотела было отшвырнуть от себя одеяло, однако ощутила озноб. Это её одновременно и встревожило, и обрадовало. Встревожило потому, что в случае какого-нибудь воспаления лёгких в больницу её не положат, а если и положат, то проблем с выявлением родителей потом не оберёшься. А вот обрадовалась потому, что ей на законных основаниях можно было не ходить по морозу в город и получать заодно долю от добытых продуктов.       Кошка всмотрелась в книгу в руках Пса. Та самая, которую им одолжила Аврора. История деревни Порохово.       — Зачем? — вырвалось у Кошки.       Пёс ответил не сразу, хотя по его безмятежности девушка догадалась, что он понял вопрос.       — Говорят, в Порохово раньше жили колдуны и ведьмы. Они уходили в леса и обосновывали там убежища, потому что люди не должны были знать о магии. Похожие как раз на Альянс, — Пёс нахмурился. — Я думаю, если мы найдём ещё одно место, похожее на Альянс…       — Я не хочу жить в лесу! — тут же ощетинилась Кошка. — И вообще — ты правда веришь в эту дичь?       — А ты правда веришь в магию и оборотничество?       Кошка ничего не сказала на этот счёт, только громко хмыкнула. Она не верила в магию. Она верила лишь в науку и прогресс. Кто знает, сколько ещё владельцев амулетов живёт в мире?       Дверь тихо скрипнула, и через щёлочку просунулась маленькая голова. Голубка старалась не шуметь, однако, увидев проснувшуюся Кошку, радостно захлопала в ладоши и забыла про всю осторожность. В руках у девочки находились несколько баночек с микстурой и таблетками. Они едва не упали на пол, потому что Голубка имела привычку спотыкаться на ровном месте о свои же ноги. Но каким-то чудом до кровати всё дошло целым и неразбитым.       — Ты проснулась! — восхищённо воскликнула Голубка, словно только что произошло какое-то волшебство. — Смотри-смотри! Лев, вот, тебе купил! Он правда такой щедрый, да?       Кошка заставила себя кивнуть, хотя в мыслях сделала пометку, что Лев как-то сэкономил на ней. После всего, что произошло вчера, всё это должно было идти в подарочной коробке с золотой ленточкой. А внутри, помимо нужных лекарств, деньги пятитысячными купюрами и пропуск в спа-салон на ближайшие полгода.       — С его-то состоянием, могло быть и лучше, — Кошка всё-таки не сдержалась, когда посмотрела на лекарства. Жаропонижающее, таблетки от кашля, брызгалка в нос…       И успокоительное.       — О, Пёс, Лев тебе тоже подарок сделал, — съязвила Кошка, демонстрируя упаковку с таблетками.       Пёс косо посмотрел на успокоительное.       — Нет, моя дорогая, ты ошиблась. Эти подарки только для тебя, — На лице Пса прорезалась гадкая ухмылка. — Я полностью здоров и не нуждаюсь ни в каких таблетках.       — Да, ты прав, мой любимый Пёс, ты полностью здоров. Физически. А вот морально — никогда. А так как я отныне твоя заботливая сестра, — На этом моменте Пёс прыснул, — я буду делать всё, чтобы ты стал здоровым и адекватным.       — Однако неадекватная из банды Эрнагесена у нас только ты. И заметь, успокоительное идёт в одном комплекте со всеми твоими лекарствами.       — Разве ты не говорил, что все вещи у нас общие? И это прекрасное успокоительное — оно общее. Но больше всего оно нужно тебе. Сейчас. Я тебе любезно его отдаю.       — Ты принимаешь факт, что Лев купил его специально для тебя? — Пёс шире расплылся в ухмылке. — Я рад, что ты наконец включила мозги. Я не хочу отнимать у тебя те гроши, которые ты имеешь.       — Вот значит как? — Кошка издала смешок и повернулась к притихшей Голубке. — Милая, скажи мне, Лев что-нибудь говорил тебе про распределение лекарств? Кому он купил успокоительное? Кто из нас более бешеный?       Голубка несколько мгновений молчала, пытаясь понять, чего именно Кошка хочет от неё. Девушка испепеляюще смотрела на неё, тем самым веля принять её позицию.       В спальню вошёл Змей. Одетый в куртку и готовый к отправке в город, он излучал волны гнева и ненависти ко всему, что двигалось.       — Голубка, мне пригодится твоя помо… — Парень внимательно всмотрелся в таблетки в руках Кошки. — Опа, вы их ещё даже не выпили?       Пёс и Кошка одновременно уставились на него.       — Ну тогда я заберу себе! — Змей подлетел к Кошке и выхватил у неё упаковку. — Я надеюсь, что вы не против?       — Так значит, Лев купил это тебе? — Пёс поднял бровь.       — Не, он купил это вам двоим. Сказал, что я вообще обойдусь и что вам двоим нужнее. Ну, раз вы не пьёте их, буду пить я. Голубка, помоги мне с дорогой. Я не хочу напороться на волков, а с воздуха тебя никто не тронет. Будешь как компас.       Девочка кивнула. Она всегда была такой — послушной, не имеющей точки зрения и желаний. Она делала всё, что ей велят. Поэтому так просто было вывести её на улицу в метель.       Голубка попрощалась с Кошкой, сказав, что она заварила для неё чай внизу, а затем скрылась вместе со Змеем в дверном проёме. После этого наступила тишина. Такая, что даже слышались отдалённые голоса с улицы.       Пёс и Кошка долго смотрели в никуда, не смея даже поднять головы.       Спустя целую вечность Кошка начала перебирать лекарства такими аккуратными движениями, словно от любого шороха зависела её жизнь. Жаропонижающее — таблетки растворить в кипятке и выпить получившуюся смесь. Два раза в день. От кашля — принимать три раза в день. Кошка чувствовала себя по-настоящему больной. Пить всякую гадость — вот на что готовы подростки, не хотящие ходить в школу (или добывать пропитание в морозы).       Кошка попыталась встать, но тут же голова закружилась, и девушка неуклюже повалилась обратно на кровать. Затылком она ощущала, как Пёс насмешливо смотрел и насмехался, поэтому Кошка взяла себя в руки и вновь повторила манёвр. Ватные ноги не хотели её никуда тащить. Однако, через силу и рвотный позыв, девушка кое-как добрела до двери.       До двери из спальни. Осталось пройти всего лишь коридор, спуститься по лестнице и пройти там ещё один коридор. Потом всё это в обратном направлении, но идти по лестнице уже придётся вверх.       Кошке хотелось заплакать.       — Мне интересно, на каком моменте ты растопчешь своё самолюбие и попросишь меня о помощи? — засмеялся Пёс и взял откуда-то чашку.       Всё это время у него стоял горячий чай. И, судя по всему, нетронутый. Эта тварь прекрасно знала, что именно сейчас нужно было Кошке. Принять лекарства, запив их чем-то горячим и вкусным.       — Я ничего не беру у нищих, — отрезала Кошка, поняв, что сказать «Пожалуйста, помоги мне» окажется намного труднее, чем дойти до столовой. — Я справлюсь.       — Самоуверенна, как всегда, — Пёс начал прописывать круги чашкой, дразня Кошку, а затем наконец сделал первый глоток. — Однако ты явно переоцениваешь силы. Может, всё-таки скажешь «Пожалуйста»? Я всего лишь хочу научить тебя манерам.       — Нет уж, спасибо! Я не настолько плоха, чтобы опускаться до такого!       Кошка горделиво задрала голову и сделала ещё один некрепкий шаг вперёд. Слабость подкашивала её.       — Мне так не кажется. Ты бледна, тебя шатает. Если бы в этом доме был градусник, он был намерил минимум тридцать восемь, отвечаю.       — Преувеличиваешь, чтобы я испугалась! — Кошка специально поднесла руку ко лбу. — Нормально. Я даже холодная. Тридцать семь — максимально!       Пёс снова прыснул и, отставив книгу и чашку, спрыгнул с подоконника. Всего за секунду он оказался рядом с Кошкой и быстро поднёс руку к её лбу, пока та не успела отреагировать и не отшвырнуть его от себя. Он быстро отпрыгнул, когда девушка замахнулась, чтобы ударить его в живот. Из-за слабости движение вышло крайне неуклюжим и, конечно же, даже медленный Пёс успел среагировать.       — Беру свои слова назад, — Пёс отошёл на безопасную дистанцию на случай, если Кошка нащупает под рукой какой-то предмет, чтобы швырнуть его. — Сорок — минимум. Ты горячая.       — О да, Пёс, ты не первый парень, кто говорит мне это, — Кошка приторно-сладко улыбнулась. — Я о-о-о-очень горячая.       Пёс пожал плечами и через безопасный путь вернулся обратно к подоконнику. Кошка уже начала радоваться, что сможет дойти до первого этажа в тишине и спокойствии, но этот гад взял книгу и чай с собой.       — Я хочу посмотреть, как ты упадёшь, — сказал Пёс и нарочно сделал новый глоток.       Кошка возражать не стала лишь потому, что тогда она проявит слабость. Пусть парень видит, как ей легко идти до столовой. Стараясь подражать лёгкой походке, девушка поползла к лестнице, а оттуда медленно, словно улитка, спускаться вниз, вцепившись в перила. Пёс шёл следом, вообще не смотря под ноги, читая книгу и одновременно попивая чай.       Кое-как, с высшим чудом, Кошка дошла до столовой. Голубка оставила остывающий чай, а рядом — обычную кипячёную воду, чтобы разбавить жаропонижающее. Пока Кошка насыпала лекарство, растёртое в порошок, и превратила кипячёную воду во что-то лимонное и специфичное, Пёс устроился на другом конце стола.       — Ты тоже освобождён от работы? — спросила Кошка потому, что хотела разбавить гнетущую тишину.       — Лев велел мне провести неделю в спокойствии и умиротворении, — ответил Пёс, не поднимая головы. — Я не представляю, что с нами через неделю сделает Змей. Скорее всего, мы будем на протяжении месяца пахать. А он спать.       — Как ты будешь пахать, если у тебя даже магии нет?       Пёс наконец соизволил оторвать взгляд от книги и приковать его к Кошке. Выглядело это так, словно девушка сказала ему что-то обидное.       — Есть.       — Спонтанное превращение в собаку — не в счёт! — Кошка попробовала на вкус кипяток с растворённым в нём лекарством. Вышло не так отвратно, как она представляла. Но и не вкусно. Просто… что-то среднее.       — Я говорю про дополнительную силу.       Кошка задумалась. У каждого амулета, помимо базового превращения в животное, была уникальная особенность. Никто не знал, как распределились способности, поэтому каждый довольствовался тем, что имел. Змей — гипноз (еле-еле входил в состояние гипноза один человек, и Пёс делал предположения, что при тренировках способность можно развить, но Змей был ленивым), Голубка — невидимость, Кошка — виденье в темноте, а Пёс — умение находить людей на любом расстоянии. На самом деле, не так уж полезно. Если только не надо было следить за каким-нибудь человеком. Но украсть с прилавка — намного легче.       — Ну да, конечно, — Кошка скрестила ноги и оперлась подбородком о ладони. — А твоя дополнительная сила позволяет тебе просчитать движения кассиров наперёд? Вдруг он головой повернёт и кого-то спалит. Нет? Ах, какая же я глупая! Я никогда не брала в расчёт, что твоя «выдуманная болезнь» почему-то не распространяется на эту силу. Мы просто все дружно про неё забыли, потому что ты, Пёс, бесполезен! И магия твоя бесполезна!       — Ты обещала не влезать в мои дела, — заметил Пёс.       — Так я и не лезу. Просто дружеский совет, — И парень вновь прыснул от неуместного слова, — Расскажи Голубке и Змею правду. Ты не можешь жить только за счёт лжи и благодетельности Льва. Пёс, ты не подумал… Что когда-нибудь Лев упорхнёт от нас? На кой мы ему вообще сдались?       — Пока здесь Змей…       — Пока в Эрнагесене есть то, что ему нужно, — поправила Кошка, не обращая внимание на возмущения парня. — А потом корова перестанет давать молоко — он уйдёт на другое пастбище. Мы ничего не знаем о нём. Лучше сейчас надеяться на себя.       — Ты сейчас пытаешься вести адекватный разговор? — Пёс даже не ухмыльнулся. — Серьёзно?       — Твоя фобия меня пугает, чёрт подери! И какие последствия будут вытекать? Пёс, ты мне не интересен. Мне лишь интересно личное благополучие, которому ты препятствуешь. Могу ли я тебе объяснить, что волки и собаки — это одно и то же? И если ты боишься одну группу, автоматом и другую.       Пёс ответил не сразу, и поэтому Кошка посчитала диалог завершённым. Чай, заваренный Голубкой, оказался слишком разбавленным. Поэтому над кипятком в другой чашке можно было даже не заморачиваться — всё равно везде вода. Вода, растопленная из снега. Кошка изо всех сил старалась не думать о том, что этот снег могли взять около места, где лежал труп. Но ничего не выходило.       Вновь девушка подумала об электричестве. Прекрасные владельцы провели в старом доме свет и воду, наверняка тут ещё был и обогрев, но узнать это не получится, пока Пёс сторожит рычаг, как сокровище. Он опасался, что хозяева получат квитанцию и вновь приедут. Кошке было их искренне жаль. В их доме всё время кто-то жил. Особенно тот погибший тип… «Зачем человек занимает деньги на вино? Не просто обычные нужды, а на вино. И где он раздобыл деньги обратно?» — вопросы вновь полезли в головы, от которых Кошка не могла избавиться.       — Знаешь, почему я боюсь собак больше? — спросил Пёс в хрупкой тишине.       Девушка заинтересованно подняла голову. Она и не думала, что парень сам заговорит об этом.       — Волки убивают ради выживания. И у них лишь одна цель — выжить. А собаки… они не едят людей. Они могут ходить по помойкам, могут быть домашними. И всё равно… собаки подражают людям. Всё больше и больше. Жестокость, насилие. — Пёс смотрел в пустоту. — Они убивают ради веселья. Они… они убивают и не едят. Человек может приказать. Или они сами из-за бешенства.       — Волки тоже могут подхватить бешенство, — заметила Кошка.       — Дело не в этом. По одному лишь приказу человека собака может убить. С помощью чутья обнаружить наркотики или ещё что-нибудь. Полностью разрушить судьбу человека. Да, здорово, что собаки такие приручаемые. Но… жестокость и насилие, Кошка. Это главная черта людей. Волки никогда не выступают даже в цирках. Их невозможно приручить. Они сами по себе. Поэтому они не жестоки. Они просто не знают этой черты. Не убивают ради веселья и отступят, если ты будешь сильнее. А собаки не успокоятся, пока не убьют тебя.       Кошка не знала, почему слушала этот скучный монолог. Зачем она вообще говорила с Псом? Краем ума она понимала, что, наверное, он толкует о невероятно интересных вещах, но её мозг жил в другой вселенной. Другой край ума лихорадочно соображал, почему мир вдруг стал таким странным и непонятным. Вот обычный чай, вот обычный (сумасшедший) Пёс, а вот она сама — Кошка, которая заболела из-за своей доброты. И всё равно что-то в комнате казалось неправильным…       — Давай вместо болтовни ты сделаешь одно полезное дело, — предложила девушка. — Если у тебя такая полезная магия — используй её сейчас, чтобы посмотреть, где там Голубка. Я не хочу, чтобы волки опять вылезли.       — Какие волки? — Пёс горестно вздохнул. — Их больше нет. Никого нет. Их всех расстреляли.       Голос парня с каждым словом притихал, пока под конец не получился шёпот. Сложилось впечатление, будто предложение оборвалось.       Кошка отодвинула от себя чашку с разбавленным лекарством:       — Она жива.       — Откуда ты знаешь? — грустно засмеялся Пёс. — Тебя там даже не было.       — Некоторые волки спаслись, Пёс. Она жива. И да, Пёс, я всё знаю. Я видела её своими глазами.       Кошка вновь вернулась к тому дню, когда она оттаскивала Пса с обрыва на безопасное от охотников расстояние. Как белая волчица испепеляла её взглядом, оценивала, а вскоре растворилась, подобно дымке. Пёс не знал, что именно Кошка спасла ему жизнь. Не знал ничего. Но так будет лучше: не выйдет неловких моментов.       — Я тебе не верю, — сорвался на шёпот Пёс. Он сам пристально наблюдал за мимикой Кошки.       — Не веришь — дело твоё. Выйди, посмотри. Когда-нибудь она может и вернётся к тебе.       Кошка не ожидала, что Пёс примет её слова так близко к сердцу. Он действительно пошёл на улицу. Вернулся уже через пару минут, конечно же — огорчённый, разбитый. А пока парень ходил по морозу, Кошка подумывала о том, чтобы заварить себе нормальный чай. Потому что творение Голубки не имело даже вкуса. В конце концов девушка остановилась на мысли, что сил у неё не хватит на такую махинацию, и осторожно перелила оставшийся чай Пса в свою чашку (конечно же, перелила через край, до которого он не касался). Пёс плотно поджал губы, когда увидел, что коричнево-бурые капли плескались на самом дне, однако ничего не сказал.       — Голубка и Змей ещё не дошли до города, — Пёс утратил весь свой жизненный настрой, вновь вернувшись в состояние непроницаемого льда.       — Когда посмотреть успел?       — Дело на пару секунд. А энергии у меня убавляется очень много.       Пёс показал на свой амулет. Он стал более прозрачным, словно синяя краска вытекла из камня. Именно цвет показывает, сколько энергии у владельца. Чем гуще — тем лучше.       — Они будут ещё долго, — вздохнула Кошка.       Признаться честно, она не могла терпеть одиночества. Рядом с ней постоянно должен кто-то быть. А Пёс не самая лучшая компания. Голубка и Змей всегда могли поддержать беседу. В этом и заключалась основная причина, почему Кошка постоянно меняла парней. Она искала того единственного, с кем она могла поговорить обо всём на свете. С кем ей не стыдно будет делиться своими переживаниями, а она, в свою очередь, внимательно слушать его. Но почти никто не интересовался ей по-настоящему. Только деньги за спиной притягивали людей, но не её личность. Одной из черт, из-за которой Кошку бросали, — её чрезмерная болтливость, зачастую о глупых вещах.       — Может, так даже и к лучшему, — поднял голову Пёс. — Мы с тобой тут самые старшие. Будем решать проблемы взрослых, пока маленькие добывают нам еду.       — Маленькие? — Кошка нахмурилась. — Змей же… стой. Стой-стой-стой. Только не говори…       — Змей младше тебя.       У Кошки в голове перевернулся весь мир.       — Ты мне… ты мне жизнь сломал, Псина! — прошипела девушка. — В каком смысле Змей младше меня?       — Тринадцать лет ему стукнуло летом. Вроде бы… Так, когда же ему там стукнуло… — Пёс задумчиво посмотрел на потолок. — Так, Змей у нас по зодиаку — Рак. Июль… Да, конечно. В июле. Двадцатого числа. Сложно забыть этот день.       — Откуда ты знаешь?! Мне он ничего не говорил! Даже возраст!       — Ну так мы со Змеем отмечали по полной программе. Лев пригласил нас к себе в дом. Устроили там мальчишник с тортом. Такие дни роскоши не забыть!       — Вы даже не подумали нас позвать?       — Мальчишник не включает в себя появление женского пола! — Снова Пёс ухмыльнулся. — Мы вообще там занимались такими делами, которые вам не положены. Например, гладиаторские бои, а также пиво на столе. Провели вечер, как настоящие мужчины.       — Вернее, весь вечер рубились в компьютерные игры, а потом опьянели от детского шампанского со вкусом клубники и сами вырубились. Пёс, — Кошка победно улыбнулась, — ты опять забыл, что я чую ложь за версту.       Довольная ухмылка сползла с лица Пса. Кошка готова была платить кровью и своей красотой, лишь бы раз за разом наблюдать, как парень разочаровывается из-за правды. Раз за разом продлевать мгновения, когда девушка унижала Пса не с помощью оскорблений, а с помощью истины. Так не только честнее, но и реакция получается красочней.       — Давай вернёмся к началу, — сказал Пёс уже без звона в голосе. — Так вот, мы с тобой тут самые старшие. Скоро Новый Год. Мы вообще будем его праздновать?       — А ты, придурок, вообще допускал мысль НЕ праздновать? — Кошка прищурилась.       — Я не вижу смысла. Это же искать гирлянду на батарейках, конфетти, ёлка, а потом подарки… Это столько труда! А ещё праздник людям портить из-за постоянных грабежей.       — Голубка верит в Деда Мороза, тварь! И если ты, Псина, посмеешь хоть намекнуть, что это всё выдумки — я лично выбью из тебя всё дерьмо, чтобы сам потом нарядился в Деда Мороза и стишки рассказывал!       — Отмечать праздник, только потому что Голубка…       — Заткнись! Она заслуживает веры в чудо! И ты прекрасно знаешь это!       — Даже если мы всё организуем, — Пёс устало потёр переносицу, — ты знаешь, какое желание она загадает. Мы не сможем его исполнить. Никто не сможет.       — Дай мне пару дней. Я придумаю. И потом обговорю это с тобой и Змеем.       Кошка потянулась к таблеткам от кашля. Пока что этот недуг не сильно её беспокоил, однако она чувствовала с каждым вдохом першение в груди.       Пёс некоторое время молчал.       — Если мы освободим тебя от обязанности добывать пропитание после болезни, ты украсишь этот дом и организуешь программу? — с неверием спросил парень.       — О да, — кивнула Кошка. — Не сомневайся. В школе я всегда организовывала праздники.       Девушка вновь ощутила странность момента. Что-то шло не так, хотя всё выглядело по-обычному. Кроме слабости, конечно же. Но её Кошка старалась тщательно не замечать.       Пёс хмыкнул и продолжил чтение занудной книжки. Когда Кошка посмотрела на него, сердце слегка ёкнуло. С такого ракурса книга напоминала ту самую энциклопедию о бабочках. Точь-в-точь. Почти не надо ничего воображать. А сам Пёс…       Он не изменился за семь лет.       Она его изменила.       Кошка всегда открывала двери в комнатах разума, когда воспоминание считало нужным явить себя. Что хотел сказал её сон? Потом она заставила себя вспомнить того монстра, лежавшего на кровати. Монстра, в которого превратился Пёс. Посеревшая кожа, алые радужки глаз… Отвратительное зрелище. И, смотря сейчас на парня, Кошка почти не могла сопоставить две картинки в одну.       — Я надеюсь, ты не будешь мусолить мне глаза, — наконец сказала Кошка. — И что ты вернёшься в ритм жизни меньше, чем через неделю. Ты выглядишь здоровее Голубки и Змея вместе взятых.       — Мне надо многое обдумать.       — Ты на грани нервного срыва? — засмеялась Кошка.       — Можно и так сказать.       Кошка всё-таки поняла, что её так смущало в обстановке. Что именно казалось ей странным. Она говорила с Псом почти на равных, несмотря на явную атмосферу ненависти. Нет, не ненависть. Сейчас — обычное непонимание. Впервые за всё время они остались в одной комнате и не сделали попыток убить друг друга. Оба они стали жертвами случайности. Кошка поплатилась физически, Пёс — морально. Пока болезнь являлась барьером между кулаками и бранными словами, они старались терпеть друг друга.       Когда всё пройдёт и третье декабря превратится лишь в страшное воспоминание, Пёс и Кошка вновь превратятся в воду и натрий, как выразился Змей. Однако впереди их ждал Новый Год. И им снова придётся объединиться, но уже ради Голубки. «Интересно, сколько дней я смогу поддерживать с Псом такие равнодушные отношения и не сорваться на истерику?» — подумала Кошка. Сейчас шёл только час подобного поведения, а она уже чувствовала моральное истощение.       Девушка вяло встала со стула и побрела к лестнице. Слабость усиливалась, и наконец кашель начал её душить. «Я не смогу дойти. Мне нужна помощь», — ворвалось в мысли. Идти на верх, потом ещё преодолеть коридор. Она не сможет. Она переоценила свои силы.       Кошка обернулась. Пёс, закинув ногу на ногу, читал книгу. Однако пальцами он нетерпеливо барабанил по столу. Он тоже ждал. Он тоже знал, что она не осилит такой путь. А если и осилит, то с нечеловеческим трудом. Одно слово. «Пожалуйста». Всего лишь одно слово.       Кошка открыла рот.       Пёс поднял на неё взгляд.       «Всего лишь одно слово. Всего лишь одно слово. Всего лишь одно слово — и он тебе поможет. Всего лишь…»       Кошка рывком развернулась к двери и пошла прочь из столовой.