от чего ты просыпаешься в холодном поту по ночам?

Союз многое пережил за эти четыре года. Почти четыре года. Всё-таки, сейчас ещё зима, и до лета достаточно далеко. Всё тело страны покрыто большими и ужасающими шрамами, лицо покрылось короткой, но невероятно идущей ему бородой, а глаза наполнились вселенской усталостью. Казалось, он устал от этого мира, и всё, чего он жаждал, был простой покой. Тем не менее, хоть для него, как для государства, это была ужаснейшая война и, наверное, самое жуткое событие за всю его жизнь, как для человека это ему играло, в каком-то роде, на руку. Он мог чувствовать себя обычным. Он был как простые солдаты, жил как простые солдаты, ел как простые солдаты, сражался как простые солдаты, радовался и грустил как простые солдаты. Он наконец-то был простым. Ко всему прочему, на войне ему редко удавалось поспать, от чего ночные кошмары перестали мучать его изо дня в день. Они стали гораздо реже, и уже не так сильно давили на его разум. Во всяком случае, не сильнее бесконечных смертей, крови и ненависти. Однако, скоро всё уже должно закончится, а Союз так и не придумал, что же он сделает с Рейхом. Внутри он прекрасно понимал, что немец не виноват в случившемся, однако всё равно иногда хотелось его прикончить за всю ту боль, что он причинил советским гражданам. Всё-таки, Рейх тоже несколько виноват в случившемся. Тем не менее, придумать, что же страны сделают с ним, никто так и не смог. Решили оставить это до победного конца. Кстати, о победном конце. Ни с того ни с сего к концу второй мировой в войну влились Американцы. Казалось бы, что им мешает, кроме кровожадной Японской Империи, что так кичилачь своей победой на Пёрл-Харбор? Нет же, он пошёл против своих обещаний не посылать на войну в Европу своих граждан,но сделал это, хотя войну уже прекрасно выиграли бы без него. Тем не менее, Америка, в своём духе, решил отхватить кусочек, как и все остальные, кто хотя бы старался. Вот пусть сидит теперь и мёрзнет, нахлебник хренов! Союз поднял взгляд на Штаты, что сидел напротив него по другую сторону костра и сильно ёжился. А чего он ожидал от американской военной формы в таких краях? Гений редкостный конечно, спору нет. Губы коммуниста дрогнули в еле заметной усмешке, после чего он вновь опустил голову вниз. -я вот понять никак не могу–уже в который раз попытался начать разговор американец, придвигаясь к костру чуть ближе.–как вы, русские, совершенно не мёрзнете? -не стоит назвать моих солдат только русскими.–холодно сказал Союз, не глядя на собеседника.–в войсках моей армии множество народов других национальностей. -тем не менее.–зубы Штатов дрожали от холода, да и сам он тоже. -у меня очень странный климат–пожал плечами Союз.–зимой невероятно холодно, летом ужасно жарко. Хотя, это также зависит от региона. В Туркменской ССР снег не увидеть даже в рождество, а в Мурманске его только летом, пожалуй , и нет. -и как ты только управляешься с такими разными территориями?–задал риторический вопрос Америка, искренне интересуясь и переходя на ту сторону, где сидел Союз, от чего последний начал слегка волноваться. Уж чего скрывать, его страх никуда деваться не собирался. Он как был ужасно силён, так и остался – разве что, мозгами он понимал, что Америка не сможет атаковать его с другой стороны, да и в принципе тот был куда слабее коммуниста. Есть ли повод его опасаться в таком плане? Разум твердил, что нет. Сердце твердило, что да. А как в итоге поступать они не договорились. По спине коммуниста пробежались мурашки, лишь он увидел Америку столь близко к себе. Немедленно он слегка отодвинулся, стараясь не глядеть на вторую страну. -это моё дело. У тебя они тоже не маленькие. -но до тебя далеко.–усмехнулся тот. –с чего это ты себя так странно ведёшь?–недоумённо поднял бровь Союз, всё-таки переборов себя и повернув голову к Америке. -о чём это ты? -я об этих странных вопросах. Нам не положено говорить на такие бытовые темы. -совсем что ли?–усмехнулся Америка, чуть ударяя коммуниста в плечо, от чего тому вновь стало очень жутко.–мы ведь не обязаны всю жизнь играть роли стран и строить из себя врагов. Мы ведь с тобой сейчас сплотились против одного огромного монстра, которого вместе в итоге и задавим, и... -не называй его так.–коротко и холодно ответил Союз, вновь поворачиваясь к костру. -ты о ком?... -не называй Рейха монстром. -ну а кем же он ещё является?–не понял Америка, разведя руками и тут же сводя их обратно - холодно. -он не виноват в том, что происходит. Ладно ещё люди винят во всём стран, но другие государства?... Этого я понять не могу. -то есть ты хочешь сказать, что в происходящем нет его вины?–собеседник слегка нагнулся, пытаясь заглянуть в глаза коммунисту, что тут же их отвёл. -нет. Безусловно, вина Рейха играет немаловажную роль в случившейся войне. Однако он этого не хотел. Он вынужден был пойти на поводу у своего лидера. -всё-таки, странный ты.–усмехеулся американец, придвигаясь к костру.–всегда ищешь что-то хорошее во всех. -как это относится к теме нашего разговора?–холодно отреагировал Союз.–ко всему прочему, сомневаюсь, что мы уже можем переходить на "ты". -а я не сомневаюсь– пожал плечами Штаты.–всё-таки, нас многое объединяет. Можно и союзниками побыть, ради уничтожения общего врага. Коммунист лишь хмыкнул, глядя на играющие языки пламени. Огонь, казалось, танцевал свой особенный, будто ритуальный, танец. То он успокоится, то вознесётся ввысь, то разведёт своими лапами в разные стороны, то вновь пригнётся к земле. Дровишки в нём иногда трещали от жара, после чего костёр обычно выпускал сноп искр в какую-то сторону. Один какой попал на американца, от чего тот чуть пискнул и в панике отпрыгнул от огня, что несколько насмешило совета. Может быть, он не такой уж и плохой? Разум говорит, что видеть такого человека в союзниках было бы необычайно хорошо – весь мир мог бы стоять у них на коленях. Однако их мировоззрения отличаются в корне. Вся его жизнь держится на разнице богатых и бедных. Вся жизнь Союза держится на отсутствии богатых и бедных. От этого им никогда не сотрудничать и никогда не дружить. Разум от этого удручался, а сердце скакало в радостном ритме – оно будет реже видеть то, что так часто снится ему в кошмарах, и будет меньше волноваться. А что-то чёрное, чему нет названия, злобно ухмыляется, зная, что однажды представится возможность мести. Союз так задумался, что даже не заметил внимательного взгляда своего собеседника, что был устремлён на правое ухо. Лицо американца приняло странное задумчивое выражение, оно пыталось разглядеть получше то, что вызывало у него непонятную тревогу. -что ты делаешь?–Союз обернулся на Штаты, подняв одну бровь и не понимая, от чего тот так на него смотрит. -позволь задать тебе один вопрос–холодные ледяные глаза глянули в облачно-серые, вызывая у обладателя последних табун мурашек по спине.–что у тебя с ухом? Союз вздрогнул, что явно уловил его собеседник. Еле заметная испарина появилась у него на лбу, однако он всеми силами старался не подавать виду. Развязав "уши" своей ушанки, он опустил их, закрывая собственные. -пулей поранился. -пуля не могла так поранить.–покачал головой Америка, не отводя глаз от своего собеседника. -это не твоё дело, в любом случае.–коммунист прищурил глаза, пытаясь выиграть своего оппонента в гляделки. -тем не менее... -это не твоё дело.–тщательно проговаривая каждое слово сказал совет.–предлагаю закрыть эту тему. Любопытство американца не было удовлетворено, что оба прекрасно понимали, однако из учтивости тот не стал допытываться. Для этого есть и другие методы. Долгие полчаса, что казались бесконечными, страны молча сидели возле костра. Каждый думал о своём и не пытался даже начать разговор. Невольно, Союз несколько раз глядел на сидящего рядом и каждый раз видел, как тому становится всё холоднее. Руки его дрожали, зубы отбивали чечётку а из носа, казалось, прольётся водопад Виктория. В какой-то момент коммунист просто уже не смог терпеть. Он глубоко вздохнул и, снимая свою шинель, чисто из человеческой солидарности, накинул её на плечи страны, что того, мягко говоря, удивило. -можешь не благодарить. -а тебе то холодно не будет?–искренне поинтересовался тот, с благодарностью глядя на Союза. -не будет. Частично, он сказал правду – холода и посильнее бывали, и переживал он их достаточно легко. Но и сейчас далеко не конец весны, и морозец стоит неплохой. Ветер тут же согнал остатки тепла, слегка колыхая растянутый и старый вязаный свитер который, не смотря на свой возраст, неплохо справлялся со своей задачей. Америка оглядел Союза с головы до ног, чуть улыбнувшись уголком губ. Вдруг он встал и сел возле него на бревно, накидывая одну часть шинели тому на противоположное плечо. Сказать, что коммунист испугался столь близкого нахождения рядом с ним кошмара всего его детства, не сказать ничего. От ужаса у него задержалось дыхание, кожа лица побледнела, а сам он застыл, скованный страхом и боясь пошевелиться. -я же вижу, что холодно. Не думай, что я самая последняя тварь, я ведь тоже человек, в какой-то степени. У меня тоже есть простые друзья, у меня тоже есть простые желания. И у меня тоже есть простое человеческое сострадание. Вот он, первый шаг к хорошим дружеским отношениям – промелькнуло в голове у Америки. Медленно, но верно, он попытался обвить руку коммуниста – не из каких-то там романтических побуждений (хехехех канечна), а чисто из-за мороза. Тем не менее, Союз отреагировал холодно. Он вырвал руку, во многом от паники и положил её на колено. -спасибо.–поблагодарил он страну, чувствуя, что становится теплее. Америка вздохнул. Чтож, не получается так, получится как-нибудь по-другому. Наверное. Всё-таки, даже к такому холодному человеку, как Союз, есть свой тёплый подход, который американец уж точно не пропустит. Будто бы случайно страна положил коммунисту голову на плечо, медленно закрывая глаза. Он почувствовал, как тот напрягся всем телом, стараясь сместить его, однако очень скоро смирился с этим. "Вот так то лучше"-промелькнуло в мыслях Америки.-"ко всему прочему, задремать на плече у такого человека кажется не просто невероятно почётным, но и..."-он зевнул-"приятным?..."