***
Вы, дорогой читатель, навярняка задаётесь вопросом - как же до этого дошло? Так вот, я бы и хотела вам это поведать. С момента пребывания коммуниста на территориях Штатов прошло около трёх недель. В последние десять дней врач приходил только один раз - сегодня утром, дабы удостовериться, что болезнь наконец-то отступила. Сказать, что страны невероятно обрадовались, это не сказать ничего. Однако в то же время... Они понимали, что навряд ли им удастся хоть однажды пожить так ещё хоть раз. Это был единственный такой шанс, и Америка с уверенностью мог сказать, что он его не упустил. Союз стал ему чуть ли не лучшим другом!(а то и кем-то большим, хехехе) Хотя, нет, не так. Алексей стал ему чуть ли не лучшим другом. Как государства они всё ещё враги, и навряд ли хоть что-то сможет это изменить. Но как люди... Кто запретил им быть людьми? Союз уже давно обозначил свою позицию в плане их общения, и Штаты её полностью поддержал. Заключалась она в том, что в здании ООН, на политических встречах и прочем они относятся друг к другу исключительно как страны к странам. Но за стенами, вдали от всего этого... Они вновь могут быть друзьями, они вновь могут веселиться и жить полной жизнью хоть однажды... -ну, за дружбу!–Союз поднял толстый стакан с национальным американским алкоголем - виски-бурбоном, который давным-давно варится на его территориях и имеет кукурузную основу. -за дружбу!–улыбнулся Штаты, от чего-то чувствуя, как что-то кольнуло в груди. Что же это? Страны чокнулись стаканами и тут же попробовали сладковатую жидкость на вкус. Послышался звук удара стекло о дерево, а потом блаженное мычание коммуниста. -прекрасный алкоголь!–парировал он, закрывши глаза и улыбнувшись.–столь терпркий, сладковатый вкус и чисто кукурузное послевкусие! Невероятно. -ну спасибо так спасибо.–усмехнулся Штаты, гордо улыбнувшись.–конкретно этот выдерживался около двух лет в бочке. -великолепное качество!–удивился коммунист, вновь взяв стакан в руку и чуть потрясши его. Буроватая жидкость забавно расплескалась по стакану и вновь собралась в единое целое. -смотрю, ты разбираешься в алкоголе.–усмехнулся Штаты, вновь приложив стакан к губам. -в этом можешь даже не сомневаться.–довольно ухмыльнулся Союз.–сколько хорошего спиртного на своём веку попробовал, тебе столько и не снилось! -вот и попробуй потом не верить в то, что у вас страна алкоголиков!–рассмеялся Штаты, поставив на стол. -а кто сказал, что я прям в щи напивался?–заметил коммунист, насмешливо вздёрнув одну бровь.–дегустация алкоголя происходила в маленьких количествах и исключительно в катастрофических ситуациях! -вот это даёшь, вспомнил такие длинные слова после двух шотов.–усмехнулся американец, подливая обеим странам алкоголя из графина. -да тю, что там, всего два стаканчика!–весело фыркнул коммунист, тут же заливая в себя и третий, неприязненно морщась.–я тебе могу пересказать письмо Онегина Татьяне даже после целой бутылки кумыса! -а я думал, вы только водкой балуетесь.–искренне удивился Штаты. –боже, ну что вы все думаете так узко?–брезгливо сморщился Союз вновь. В таком состоянии он выглядел ещё более забавным, чем обычно.–у нас и горилка есть, и кумыс, и водка, и квас алкогольный, а сколько вариантов самогона... Закачаешься! -а вино, шампанское, виски?–поинтересовался Штаты. -ну, такое только по праздникам, стоит дороговато.–честно признался коммунист, залпом выпивая очередной стакан. -а, так у вас есть малодоступные вещи?–насмешливо сверкнул глазами Штаты, повторяя действия за Союзом.–значит, ты признаёшь, что не все могут себе это позволить? -ну куда уж без этого.–развёл руками совет.–в конце-концов, всё сделать ещё не успели... Но вот пройдёт век-другой, так мы вообще от денег откажемся! Волосы вы себе все повырываете, а я буду сидеть и смеяться над вами!–ехидно усмехнулся он. Оба рассмеялись. Чисто, по-искренному. Обоим было хорошо и тепло, уютно даже... Союзу так вообще становилось всё веселее и веселее с каждой минутой. Вот только он не знает одного факта о своём друге. Тот совершенно не пьянеет.***
Часто Штаты гордился особенностью своего организма, часто хвалился ею. Но сейчас он лучше бы сам напился в драбадан, потому что слушать о том, как злые люди убивают бедненьких норок и ласок он уже не мог. -так, тебе явно хватит.–трезво решил он, вставая на ноги и подходя к коммунисту.–давай вставай. Отоспишься, а завтра-послезавтра поедешь домой... Вновь что-то больно укололо его, и стало очень грустно. Вот и всё получается, да?... Союз поднял на Америку раскрасневшее заплаканное лицо и уткнулся им ему в живот, продолжая плакать о бедненьких зверюшках в сибирских лесах. -от скок их помирает каждый ход!–пьяным голосом твердил он, чуть подняв лицо и мутно глядя в глаза Америки.–на шубу кахой-то шала-аве! -тебе точно хватит...–нервно выдохнул Штаты, не ожидая такой реакции. Он взял бутылку с алкоголем, в которой осталось от силы миллилитров 300 и попытался отойти. Однако одной рукой Совет крепко прижал его к себе, а второй тщетно пытался забрать бутылку. Свою новую подушку он отпускать не собирался, но алкоголя тоже хотелось. -ну отда-ай...–заклянчил он, схватившись за футболку капиталиста и начиная его трясти.–ну ещё совсем немного же осталось, ну! Ну нез-зя же оставлять недопитым!–на последнем слове коммунист забавно икнул, прикрывая рот рукой и ойкая. Штаты с улыбкой вздохнул на эту картину. Неужели человек, которого он когда-то давно запугал до смерти, с которым он вёл и ведёт холодную войну может так к нему относиться? Так... Так по-домашнему что ли... -ладно, держи.–сдался он в итоге, положив бутылку в руку стране. Тот тут же просиял, приложившись к ней губами и начиная радостно допивать алкоголь. Ладно... Штаты уже пойдёт, время позднее. Он стал двигаться к выходу из кухни, как вдруг ему на спину упало что-то очень тяжёлое и тёплое. -ты кудым собрался?–прозвучал опьянённый обиженный голос прямо над его ухом. Штаты почувствовал, как тот свесил руки через его плечи и, судя по всему, облокотился на него всем телом, потому что вес на него свалился недюжинный. Громко втянув воздух, тот прохрипел:-спать я пошёл... Поздно уже. -ну не уходи-и...–вновь начал уговаривать того Союз, слабо обнимая руками.–вот ты меня слушаешь, а больше никто не слушает и мне потому очень грустно... Послушай меня, ну послушай! Невольно Америка провёл параллель между поведением опьяневшего Союза и поведением маленького ребёнка. Забавно... А ведь он тоже, навярняка вёл себя так, когда-то давным-давно... В конечном итоге он сдался. -ладно, ладно, я тебя послушаю, только угомонись! Союз издал какой-то радостный звук и, чуть ли не перевалившись сбоку от Америки, успел схватить его руку и повести к дивану, потому что ноги его толком не держали. "У него такая приятная тёплая рука..."–подумал Америка, глядя на сцеплённые между собой пальцы рук. Такая мягкая... Такая приятная, что не хочется отпускать! Коммунист плюхнулся на диван, увлекая на него же и Америку. Тот тут же облокотился на боковую спинку, не выпуская из ладони руку Союза. Последний же устроился поудобнее напротив него и, не вынимая руки из хватки, продолжил говорить на свои темы. Однако они все были столь короткими, столь бессвязными, а часто даже и непонятными из-за бормотания, что Штаты их просто не понимал. В прочем, он и не старался понять. Он гладил его руку, вглядываясь в каждый её изгиб, в каждую линию на пальцах. Ему казалось, что в мире нет никакой руки лучше, чем у Союза. Такая она была мягкая и приятная на ощупь... Такая тёплая, во многом от выпитого алкоголя. Можно даже сказать, что аккуратной. Ровно подстриженные ногти, отсутствие разных глубоких шрамов и порезов... Во всяком случае сейчас. Он не знает, были на ней шрамы и порезы или нет, но готов поклясться, что даже если бы были, эта рука всё равно казалась бы ему лучше всех. Медленно он стал подносить его к своему лицу. Союз не сопротивлялся - он на столько отдался своим пьяным бредням, что не обращал ни на что внимания. Штаты приложил тёплую советскую руку к своей щеке, чувствуя, как по телу пробегают мурашки. Казалось, будто чувства лучше на свете нет и не может быть! Ему хотелось расплавиться на этой руке и так навсегда и оставить её возле своей щеки. Таких рук больше ни у кого нет, и ни у кого не будет. Они.... Они особенные. Словно обладают какой-то силой. Нигде больше нет такой силы... Только у него она есть. И вот сейчас он делится ею с Америкой, даже не зная об этом. Он не знает о том, как он счастлив чувствовать эту силу, как ему нравятся простые прикосновения. Это всё... Столь странно. Он даже не заметил, как Союз замолчал и просто смотрел на него спокойными глазами. Коммунист вздохнул. Штаты поднял взгляд и встретился глазами с ним. Он одёрнул голову от его руки и хотел было оторвать ладонь, как тот вдруг резко, но несильно, сжал её и стал медленно заваливаться на Американца, переворачиваясь на спину. -ты... Чего?...–даже несколько смущённо спросил старший, не понимая, от чего коммунист с таким интересом разглядывает и его ладонь. -знаешь...–начал он говорить более разборчиво.–обо мне так давно никто не заботился... Зинка, царствие ей небесное, покинула меня в двадцатых годах и стала путешествовать... Отец оставил меня ещё раньше... Мишка сам сыт по горло, у него жена беременная... А я всё один да один. И так грустно иногда становится! И некому слово смолвить! Никого рядом нет... Иной раз я и поесть забываю, а дом так вообще уборки не видел года два. А ты... Ты оказывается такой хороший... Я думал ты злой и гадкий, а ты на самом деле очень-очень добрый!–во время своего монолога Союз медленно вертел длань Америки в руках, рассматривая её со всех сторон, пока Штаты краснел. Вы только гляньте на него, он засмущался! Редко когда ему говорили нечто столь приятное...–ты решил взять меня, даже не смотря на то, что мы друг друга на дух не переносим! А я так тебя боялся сначала, так боялся! Я есть не хотел, пить не хотел, а спать было страшно. А потом вдруг стало не страшно, и мы с тобой подружились. Ты такой весёлый! -ох... Я даже не знаю, что сказать...–раскраснелся Штаты, пытаясь закрыть лицо. Так приятно было, когда его руку просто рассматривали, вглядывались, вертели её... –а вот теперь уже надо уезжать–вздохом перебил его Союз, кладя голову Штатам чуть повыше на ноги.–а я так не хочу, так не хочу! Мне тут хорошо, тепло и светло, весело и радостно! И ты такой хороший, с тобой никогда не будет одиноко... Коммунист положил руку американца себе на грудь, грустно вздыхая. -ты ведь не забудешь со мной дружить, правда?–он жалостливо глянул в глаза Штатам, и тот кивнул, пытаясь скрыть то, как бешено билось сердце. Союз улыбнулся, закрывая глаза и подбирая ноги к себе. -расскажи о своём детстве.–странно попросил он, будто бы ребёнок у родителя. В прочем, по меркам стран он действительно ребёнок. Если переводить на человеческие года, то лет шестнадцать, не больше. Но он уже повидал во многом больше других старших стран, и у него куда больший опыт, чем у них. -ну... Если ты хочешь...–смущённо усмехнулся он, поднимая из памяти давние воспоминания.–я появился примерно в середине шестнадцатого века(Америку открыли в 1492, я беру примерное время появления там колоний), и появился один такого возраста. Большинство моих братьев и сестёр были в Африке и в Индии, и были чуть постарше меня... А потом появились мои младшие братья, с которыми я, до революции, почти не общался. У меня был один отец и несколько мам - Испания, Португалия и Великобритания. К сожалению, мамы мои давно умерли, и их место заняли их прямые потомки, но зато отец всё ещё жив. Штаты долго вещал о том, как жилось ему давным-давно. Были и грустные истории, и страшные, и весёлые... Он так погрузился в свой рассказ, что совсем не заметил, как на его коленях, вновь свернувшись калачиком, в своей манере, сопел Союз, всё ещё держа руку американца в своей руке. Америка задержал дыхание, молча глядя на эту картину. Лунный свет из окна напротив косо падал на лицо державы, освещая мелкие, еле заметные морщинки и мешки у глаз, которые, как ты ни старайся, ему никогда не убрать. Он падал на его тёмные волосы, падал на его ровный и красивый нос, падал на ямочки на щеках, падал на чуть припухлые губы... Штаты стал дышать чаще и тише, не в силах отвести взгляд от этого спящего сокровища. Он стал гладить Союза свободной рукой по волосам, совсем не думая о то, что делает. Такие мягкие... Длиной они были не больше десяти сантиметров, сами по себе очень тонкие, но густые. Будто песок они сыпались сквозь пальцы, стоило их чуть приподнять. Всё равно, что тонкие нити шёлка... Какое-то странное чувство затеплилось в груди у Америки. Он почему-то начал чуть нервничать и даже дрожать, но ничего с собой поделать не мог. Кровь начала течь по венам и артериям будто бешеная, отдаваясь болью в ушах. Она заглушала всё вокруг - он не слышал ни своего дыхания, ни дыхания Союза... Всё, что для него сейчас существует - он, небольшой комок чувств, желаний, надежд и стремлений, победивший маленькую войну в своём организме и получивший заслуженный от неё отдых. Этот человек, этот хрупкий и невероятный человек, на которого хочется глядеть, не отрывая глаз. Штаты вздохнул, чуть закрывая глаза. Всё его существо трубит о том, что если он не сделает этого сейчас, то будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Он медленно наклонился, вглядываясь в аккуратное лицо Союза. Волосы Штатов чуть спадали на него, от чего он неприязненно сморщил нос. Америка улыбнулся. Даже во сне он такой... Невероятный. Закрыв глаза, Америка аккуратно поцеловал коммуниста в лоб, надеясь не разбудить. Холодные и обветренные губы коснулись тёплого лба и тут же от него оторвались, не смотря на то, что хотелось большего. -спокойной ночи...–тепло прошептал он, откидываясь обратно на спинку дивана и чувствуя, как что-то радостное разливается в его груди, разжигая фонтан чувств и эмоций...