Охота.

      Через туман почти ничего не видно, поэтому Сехун полагается на слух. Он слышит, как раздается стук туфель об асфальт и кто-то приближается. Вместе с этим кем-то становится ближе тот запах. Сехун напрягается, отходя назад. — На самом деле, я представлял нашу встречу по-другому, — с долей сарказма произносит парень. — Кто вы? — Хмурясь, задает вопрос Сехун, отходя еще на два шага назад. Из тумана выходит Чунмен, ухмыляясь. — Ты мог бы называть меня старший брат… — Ким останавливается, доставая что-то из кармана. — Но лучше не стоит. Чунмен взмахивает рукой и вокруг О образует круг из рябинового пепла.               Исин обходит уже четвертый раз этот участок района, но Сехуна не чувствует. Блять, — выругивается про себя старший. Только не это. Вдруг Сехуна уже забрали, и Исин просто не успел. Парень проходит вперед, а потом поворачивает налево. Лэй вглядывается в туман, замечая две фигуры. Запах Сехуна приносит ветер и Чжан почти облегченно выдыхает, но во время вспоминает о втором человеке. Он остается стоять за стеной, наблюдая за всем. Нужно что-то придумать, чтобы обойтись без жертв. Старший напрягает слух, чтобы хоть что-то услышать, но доносятся лишь обрывки фраз. — Черт.               Кай не переставая постукивает по креслу Минсока. Из-за этого старший начинает злиться еще больше. Он и так на пределе. — Прекрати, Чонин, — резко произносит он. — Хен, — тихо зовет Кай. — Может ты позвонишь Исин-хену или Тао, я переживаю за них. — Я позвоню, — говорит Чен, доставая телефон. Он набирает Исина. После нескольких гудков его просят оставить сообщение или позвонить попозже. Чондэ хмурится, набирая Хуана, но там просто никто не отвечает. — Не стоит паниковать раньше времени, — пытается подбодрить Ким, растягивая губы в нервной улыбке. — Может они просто… — Чен не знает что придумать, потому что это странно. Они ехали за ними и не должны были так сильно отставать. — После того, как мы свернули на той заправке, я их машину больше не видел, хотя оборачивался очень часто, — Кай опять начинает тарабанить пальцами, только теперь себя по коленке. Чен набирает Луханя, но он тоже не берет. Парень бросает встревоженный взгляд на Минсока. — У кого-нибудь есть номер Сехуна? — Спрашивает Минсок, бросая быстрый взгляд на Кая через зеркало заднего вида. Ким и сам беспокоится за остальных, но он должен сохранять спокойствие, поэтому он заглушает чувство тревоги, что начало расти с каждой секундой все больше и больше. — У меня, — Кенсу открывает глаза, приподнимаясь. Он сидит возле Бэкхена, который полулежит на младшем. — Вот. — Кенсу протягивает телефон Каю. Чонин быстро забирает его, ища контакт О. И снова гудки без ответа. — Ничего, — шепчет Чонин, опустив голову. Тревога за тех, кто остался в той машине, медленно подбирается к нему. — Мы должны вернуться. Минсок, разв… — Нет, — обрывает Чена альфа. — Что? — Шокировано переспрашивают оба Кима. — Мы не вернемся, — Минсок от бессилия крепче сжимает руль. Он не может вернуться. — Но, Минсок, — начинает Чондэ. — Они… — Мы не можем, Чен, — Минсок ненавидит себя за эти слова, но он не может вернуться, потому что у него тут три беты, которых никак нельзя подвергать такой опасности. — Хен, — доносится недовольное сзади от Чонина. — Мы не можем, — повторяет альфа сквозь зубы. — Но у меня есть идея. Подай мой телефон, — просит он Чена. Младший ничего не понимая, делает то, что попросили. Ким пару раз тыкает по экрану, поднося телефон к уху. — Алло, мне нужна твоя помощь. Да, это очень срочно.               Сехун не сводит глаз с парня напротив. — Ты очень на нее похож, даже больше, чем Джиен, — с грустью произносит Ким. — Кто ты? — Повторяет свой вопрос Сехун. Запах и чувства этого человека сбивают Сехуна. — Я вроде бы уже ответил на твой вопрос, — Мен подходит ближе, внимательно скользя глазами по подростку. — И почему они не смогли тебя сразу поймать? Ты же не выглядишь сильным, — когти парня медленно вылезают наружу. — Тише, братик. — Какого черта?! Почему ты несешь всю эту чушь? — Чунмен смеется, склонив голову. Когда он поднимает голову, Сехун видит резкую перемену его настроения. Черты лица парня становятся холодными. — Почему я это говорю? Потому что это чертова правда, Сехун. И знаешь, что я должен сделать? — Чунмен тянется рукой за спину. — Убить тебя. Сехун отшатывается назад, но сделать еще один шаг ему не дает барьер вокруг него. Чунмен вытаскивает пистолет, направляя его на младшего брата. От Кима пахнет грустью и тоской, и Сехун не понимает что происходит. Брат? О чем он вообще? — Зачем ты так на нее похож? — Тихо спрашивает старший, крепче сжимая оружие в руке. — Я не… — Заткнись! — кричит парень, готовясь стрелять. — Просто помолчи. — он снимает затвор предохранителя. Сехун прикрывает глаза, ожидая выстрела, но ничего не происходит. Он открывает глаза, смотря на спину Исина. — Ты кто еще? — Чжан удерживает правой рукой пистолет направленный на него, смотря в удивленные глаза Кима. — Ну, я и тебя могу пристрелить. — Исин пытается сделать хоть что-нибудь, но он просто держит дуло пистолета и смотрит на свою пару. Их сердца бьются, как одно. И от этого невыносимо больно.               Чтобы отвлечься, Хуан начинает тихо напевать детскую песенку, что пела ему бабушка. Веки упорно хотят закрыться. Он слышит чьи-то шаги, замолкая. Парень пытается встать, но падает назад. Тао поворачивает голову направо, видя, как к нему приближается запыхавшийся Лухан. Он останавливается, держась за плечо. Увидев Хуана, он облегченно вздыхает, растягивая губы в несмелой улыбке. — И почему мы побежали в разные стороны? — Он подходит ближе и его брови приподнимаются в удивлении. — Ох, черт, тебя ранили, — Хань садится возле парня, прикасаясь к груди. Рука сразу пачкается в крови. — Надо остановить кровь и… — Найди Исина с Сехуном, — обрывает его Хуан, сжимая зубы. Тао кажется, что пуля где-то недалеко от сердца. Нужно поторопиться, иначе он так и умрет тут. — Что? Я не могу бросить тебя здесь одного, — машет головой парень, снимая с себя пальто. — Вот, накройся. — Тао слабо улыбается, кивая в знак благодарности. — Найди их, — рука Хуана цепляется за край пиджака Лу. — Пожалуйста. — Ты же не собрался тут умирать? — с тревогой спрашивает китаец. — Нет, — Тао пытается улыбнуться снова, но новая порция боли заставила его поморщиться. — Ладно, — соглашается бывший охотник. — Куда они пошли?               Лухан идет сам не зная куда. Он просто идет от поворота к повороту, пока не натыкается на площадку. Он быстро прячется за какой-то лавочкой, сомневаясь, что за ней вообще можно спрятаться. На площадке стоят Сехун, Исин, который его закрывает от пистолета и Чунмен, который держит этот пистолет. Лу приподнимается из своего укрытия. — Какого черта ты творишь? — Тихо удивляется он бездействию Чжана. Он мог уже миллион раз откинуть Кима в сторону, забрав у него оружие. Но Исин стоит, не шевелясь. В его душе оседает горечь. Я просто постараюсь сделать правильный выбор для нас обоих. — Исин хочет исчезнуть. Собственные слова бьют по сердцу. Как тут можно сделать правильный выбор? Его пара держит его на прицеле. Его пара — сын главы клана Ким. — Хен, — зовет Сехун, придя в себя. — Хен. Но Лэй с грустью смотрит на Чунмена, не замечая ничего вокруг. — Пора заканчивать с… — Кима прерывает Лухан, который как ураган врывается на спортивную площадку. Он одним неловким движением разрушает круг из рябины, хватая Сехуна за руку. — Бежим. Чунмен приходит в ярость, собираясь стрелять. Исин отмирает, поднимая его руку с пистолетом вверх. Он в последний раз смотрит в холодные глаза парня. Прости. Чжан откидывает охотника в сторону. Чунмен приземляется возле большого дерева, ударяясь головой. Перед глазами все расплывается, а потом и вовсе темнеет. Вот черт, — думает он, провожая взглядом волков.               Парни бегут так быстро, как только могут. — Сюда, — командует Лухан. Они добегают до места, где оставили Хуана. — Тао, — растерянно произносит Сехун, подбегая к парню. — Как его ранили? — О не сводит глаз с бледного лица. — Черт. Приятель, я же просил тебя не закрывать глаза, — не отвечая на вопрос подростка, говорит Исин, тоже подходя к китайцу. Он прислушивается к дыханию и пульсу, хмурясь. — Нам нужно уходить отсюда. Исин подхватывает Хуана справа, а Сехун слева. Лухан осматривается по сторонам, замечая пару охотников за ними. — Нам определенно нужно поспешить. Они тут повсюду, — в панике говорит Хань. — Куда мы бежим? — Спрашивает О, ближе прижимая Тао к себе. — Не знаю, — отвечает Чжан. — Просто бежим. — Но нас поймают! — агрессивно произносит подросток. Его бесит вся эта ситуация. Бесит, что Тао ранили, а Сехун даже не был рядом. — Не смей умирать. Ты мне обещал, — тихо говорит Се. — Он не умрет. — Твердо произносит Чжан. — Ребят, нам нужно очень поторопиться, если мы хотим выжить, — сказав это, Лу ускоряется, обгоняя волков. Он ищет глазами хоть какое-то временное укрытие, ну или людей. Но они находятся на перекрестке и спрятаться негде, а людей… — Куда все делись? — Хмурясь спрашивает Лу. — Нам… Перед ними останавливается небольшой черный фургон. Боковая дверь открывается, сдвигаясь в бок с шумом. — Прыгайте, — говорит брюнет, протягивая руку. — Я от Минсока. Он попросил вытащить ваши задницы отсюда, — на лице парня появляется добрая улыбка. — Ну же, быстрее. Парни переглядываются и кивают друг другу. Они залезают в машину, уезжая от охотников.               Чанель открывает ключами свою квартиру. Он поехал сюда сразу, как Чунмен сказал, что он не участвует в сегодняшней операции. Пак был зол так, что решил уехать из поместья. Иначе, он бы сделал что-нибудь глупое. Чанель снимает тяжелые ботинки, бросая ключи куда-то в сторону. Его не заботит, куда они попадут. На полочку, на тумбочку или на пол — плевать. У парня есть проблемы поважнее. По дороге в комнату он скидывает пальто. В спальне старые обои, светлый потолок и большие окна, что не завешаны ничем. Посередине комнаты стоит большая двухместная кровать. Она не заправлена, и на ней все еще остался отпечаток тела Чанеля. Парень выпрямляет плечи, снимая с себя любимую джинсовку. Она тихо падает на пол. Чанель подходит к зеркалу, рассматривая свое отражение. Он кривит губы в усмешке, а после отворачивается. Ему не нужно разворачиваться спиной к зеркалу, чтобы увидеть свои шрамы. Он знает их наизусть, каждый шрам — это маленькая история. Каждый шрам — это напоминание о том, кем он был раньше. Чанель заводит руку за спину, касаясь одного из них. Они все разные: длина, размер и время нанесения. Зато человек, который их делал один — отец Чанеля. Пак старший был не просто строгим, но и крайне жестоким. За каждую провинность парень получал именно такое наказание. А началось это еще в тринадцать лет. Когда Чанель вернулся из тайного места, после разговора с Бэкхеном, он закрылся в своей комнате. Он проплакал там около десяти часов. На следующий день он снова пришел туда. Мальчик ожидал, что Бэкхен тоже будет в секретном месте, но там никого не было. Лишь старые качели, да то большое дерево. Чанель осмотрел площадку, быстро покидая ее. Все было кончено. И в этом виноват сам Чанель. Мальчик сморгнул непрошеные слезы, заходя домой. — Ты плачешь? — строго спросил отец. Чанель замотал головой. — Нет, — дрожащим голосом ответил, спеша уйти к себе. — Чанель, — Пак старший останавливает его за плечо, удерживая на месте. — Ты ходил к нему? — Нет. — Мальчик пытается сбросить руку отца, но у него это не выходит. — Не ври мне, — злится он. — Я не вру. Я не ходил. — Чанель все же вырывается, отходя назад. — Я не вру, — повторяет он. Отец хватает его за волосы, волоча в зал. Он кидает сына на пол, доставая из нижнего ящика шкафа охотничий нож. — Сейчас я научу тебя говорить правду. — Чанель вздрагивает, отползая к углу. — Не надо. Я обещаю, что забуду о нем. Мы больше никогда не встретимся, — слезно обещает мальчик. — Не надо. Пак старший его не слушает, подходя ближе. — Сними футболку, Чанель, — приказывает он. Мальчик отрицательно машет головой. — Я, правда, больше… — Нет. Конечно ты больше не будешь. Потому что после этого урока ты научишься различать, что такое хорошо, а что такое плохо. — Чанель прикрывает глаза, снимая с себя черную футболку. Его руки дрожат, поэтому это не получается сделать с первой попытки. — Развернись. — Пап, я… — Развернись, Чанель, — повышает голос мужчина. — Хорошо, — мальчик сглатывает, выполняя приказ. Детской кожи касается холодный металл. Чанель опять вздрагивает, прикрывая глаза. Острие ножа скользит по коже, разрезая ее. Мальчик прикусывает губу, чтобы не закричать. Кровь стекает по спине, застывая. Мужчина оставляет несколько порезов, довольно хмыкнув. По лицу Чанеля текут слезы, которые он быстро вытирает, чтобы отец не их заметил. — В следующий раз ты подумаешь перед тем, как мне соврать. И еще, — говорит Пак старший. — Ты должен возненавидеть этого Бена, иначе, ты сам станешь тем, кого ненавидят. Ты меня понял? — Чанель не отвечает, пребывая в шоке. Он прижался к полу, желая исчезнуть. — Ты меня понял? — Снова приближая нож к сыну, спрашивает мужчина. — Да, — тихо отвечает Пак. После того дня все изменилось. Воспитание Чанеля стало более жестоким. Его тренировал в основном отец, и если Чанель ошибался, то на его спине появлялся новый шрам. По этой причине он не ходил в спортивные кружки, боясь, что кто-то увидит его страшный секрет. Чанель начал врать сам себе. Он возвысил идею о том, что он ненавидит Бэкхена. Он начал верить в нее. Он начал убивать свои чувства. Если в Бэкхёне гнили его чувства, то в Чанеле гнил он сам. Когда ему исполнилось семнадцать, то изменился парень окончательно. Они приехали с отцом на старый склад, потому что им сообщили, что здесь прячется пара волков. Чанель крутил нож в руке, наблюдая без интереса за тем, как отец застегивает наручники на парне. Пак старший усмехнулся, вглядываясь в лицо оборотня. — Смотри, Чанель. Разве он не похож на того щенка из-за которого ты рыдал по ночам. — Нож замирает в руке, Пак хмурится, вставая с места. Слова отца выводят его из себя. Он осматривает парня с ног до головы. Да, похож. Но немного. Бэкхен другой. — Не хочешь повеселиться с этим отродьем. Вшивая шавка, как и этот Бэкхен, думаю… — Чанель припечатывает отца к стене, приставив к его горлу нож. Отец непонимающе смотрит на него. А через секунду его лицо становится злым. — Что ты себе позволяешь?! — Кричит мужчина, схватив Чанеля за грудки. — Повтори. — Что? — Если хочешь умереть, то повтори свои слова, — Отец смотрит в глаза Чанелю и вздрагивает. — Никогда не смей называть его имени. — Нож вдавливается в шею. Мужчина сглатывает. — Пак Чанель, похоже ты совсем охренел, да я… — Пак младший растягивает губы в усмешке. — Если еще раз услышу от тебя его имя — ты умрешь. — Бэкхен, — ухмыляется мужчина, произнеся назло сыну имя Бена. — Хорошо. Парень проводит лезвием по горлу отца. Кровь брызгает во все стороны, пачкая и лицо Чанеля тоже. Пак старший хрипит, пытаясь оттолкнуть сына, но хватка Чанеля стальная. Он без жалости смотрит на то, как глаза отца закатываются, а сам он оседает вниз. Чанель откидывает его тело, стирая рукавом кровь с лица. В ту секунду парень вспомнил каждый шрам, оставленный на его теле, а самое главное, что он больше не мог терпеть того, что его отец говорит про Бэкхена. Та часть, что все еще любила Бэкхена, дала Чанелю сил и безумия, чтобы убить собственного отца. Он хотел ненавидеть Бэкхена, как просил отец, но не мог. Потому что он тот, кто смог заставить Чанеля улыбаться. Тот, кто первый протянул ему руку. — В следующий раз ты подумаешь, прежде чем что-то говорить мне, — на лице Пака появляется безумная улыбка. Он начинает смеяться, даже не обращая внимание на двух бет, что пытаются сбежать. Он утыкается лицом в изгиб руки, чтобы заглушить свой смех. Но он все равно разносится по заброшенному складу. Чанель приходит в себя, выпрямляясь. Он окидывает помещение взглядом, замечая девушку и парня почти возле входа. — А вы куда, не думаю, что я разрешал уйти. — Парень, мы просто хотим уйти. Я тоже просто хотел уйти, но закопал себя лишь глубже, — думает Чанель, подходя к ним. — Жаль, но вы остаетесь здесь. Когда Чанель вернется в поместье, он расскажет историю о том, как те беты убили отца, а потом он убил их. А вернувшись домой, он закроется в ванной, пытаясь смыть всю грязь с себя. Он будет там так долго, что кожа, по которой он бесконечное количество раз водил мочалкой, начнет кровоточить. — Ты хотел, чтобы я ненавидел их, так получай это. Я стал таким, как ты хотел. Надеюсь, ты доволен, — парень снова смеется, опускаясь в ванну. — Я ненавижу тебя, — Чанель не знает, кому это адресовано — отцу или Бэкхену. Он просто запутался. Ему просто больно. Его ломает. Парень всматривается в зеркало. Губы кривятся в горькой улыбке. Он с размаху кулаком ударяет по зеркало. раздается звон. Чанель бьет еще раз, а потом еще. Пока все осколки не оказываются на полу. Пока руки не пачкаются в крови. Из него вырываются нервные смешки, которые перерастают в неудержимый хохот. Он прикрывает рот рукой, садясь на пол. В голове глаза Бэкхена. Неживой взгляд и все тело в крови. Чанель так много врал себе. Каждый день. Он врал, что ненавидит Бена больше всех. Он врал, что не видел его с детства, хотя как-то раз заметил его, когда тот украдкой наблюдал за ним. Чанель не смог остановить себя. Он не смог удержать то, что его сломало. Ему запретили любить, и из-за этого он начал разрушать себя. Из-за этого он стал таким. Пак смотрит на свои руки и смех обрывается. Его руки в крови, но ему кажется, что они все еще в крови Бэкхена. — Прости, — шепчет он, сжимаясь. — Прости. Прости. Чанель гниет изнутри, хороня свою любовь к Бэкхену. Парень стирает слезы, что льются по его лицу. По квартире вновь разносится его безумный смех. Чанель умирает, убивая в себе последний свет. — Я надеюсь, что тебя больше нет… Я так на это надеюсь… — смех тонет в хрипах, и парень вновь начинает рыдать. — Я не хочу больше тебя убивать. Пожалуйста… пожалуйста… Чанель хотел бы остановиться тогда и не трогать Бэкхена. Но...