***
Буквально на следующий день Рафаэль отвечает. Он пишет о том, что это прекрасная глава и о том, что ждет Алека у себя в офисе, чтобы обсудить детали, выход глав и, в конце концов, самой книги. У Алека будет своя книга! Своя, мать вашу, книга! О боги. Его имя будет стоять на обложке, он будет видеть ее в книжных и возможно, его будут узнавать на улице, но это не столь важно, как-то, что его искусство, его Слово наконец-то вырвется за пределы сайтов с рассказами начинающих авторов и пойдет в массы. Конечно, он тут же поделился радостной новостью со всеми своими квартирантами. Мяо досталось долгое кружение по квартире на руках, а потом неуклюжая попытка вальса. Магнус смеялся громко и долго и чуть не свалился с диванной спинки на которой устроился. Он принял человеческие размеры, подумывая появиться именно сейчас, чтобы лично поздравить Александра, но… — Магнус, боги, спасибо тебе огромное! Если бы не ты… — телефон пиликнул. Алек прочитал что-то и тут же ломанулся в коридор, натягивая ботинки и куртку. — Рафаэль просит приехать сейчас. Не скучайте! — и, схватив ключи, убежал. Улыбка Магнуса тут же пропала. Он уперся бедрами об диван и опустил голову. К его ногам подошел Мяо. — Да не переживай ты так, в другой раз. — О чем ты? — Ты же хотел показаться ему? — Откуда… — Да по морде* твоей понял. И глаза так странно сверкали, я даже подумал, что ты один из наших, — он вылизывал лапы, — ну, кошачьих. — И задрав хвост, кот ушел куда-то в направлении холодильника. А в кабинете Рафаэля Алек сидел как на иголках, будто он снова сдает экзамен на знание литературы Шекспира с нужными цитатами из оных. Мужчина встретил его улыбкой и жестом попросил сесть. — Итак, Александр. — Алек. — Окей. Может чай, кофе? — Успокоительное, если можно, — мужчина рассмеялся, махнув рукой. — Прекрати нервничать. Я же не кровосос-издатель. Я тут как друг и советчик, идет? — Идет, — Лайтвуд вытер вспотевшие ладони о джинсы. — Итак, глава потрясающая. Мне понравилась эта манера повествования, как ты описываешь пейзажи и накатившую атмосферу мрачности. И это уделение внимания к некоторым деталям, вроде той вазы с цветами — блеск. Но… — Но?! — Тихо, не переживай. Это понравилось мне, но я, как видишь, человек уже не молодой. Ну, молодой, но не возраста твоей аудитории, поэтому нужно кое-чего добавить. Черпни вдохновение из старой литературы. — Но откуда? Сантьяго задумался. Он потирал пальцем подбородок, хмыкая под нос, а Алек изводился. Он вложил всего себя в эту главу (и спасибо Магнусу за содействие и помощь). Он старался нагнать как можно мрачности и уныния, гром и молния и все в таком духе, но он понятия не имел как сделать еще более мрачней. Не обряды же сатанистов ему описывать! Через некоторое время (юноше показалось, что прошло чуть больше вечности) лицо Рафаэля просветлело от задумчивости и озарилось решением проблемы. — И как я раньше не вспомнил. — О чем? — Ты у нас парень молодой, не мудрено, что ты не знаешь о таком. В общем, предлагаю тебе нуар-романы и готику. Нуар поможет тебя нагнать атмосферы обреченности и депрессии, добавить серого фона, а готика разнообразить, добавить такого давно забытого хоррора. — Но я совсем ничего… — Сейчас, — кивнул Рафаэль и нажал на кнопку переговорного телефона. — Себастьян, зайди ко мне. Дверь открывается и в кабинет заходит светловолосый парень с необычайно светлыми серыми газами. Он улыбается, приветствуя всех в кабинете. — Себастьян, поможешь перспективному автору? — спрашивает Сантьяго. — Конечно, — улыбка становиться еще шире. — А в чём именно? Есть такие люди, которые настолько очаровательные, что большую часть общения с ними ты витаешь в облаках. Человек особенного ничего не делает, стоит рядом, общается, но тебе это и не важно, что он там говорит — ты просто слушаешь голос, запоминаешь улыбку, отмечаешь только ему характерные жесты, блестящие глаза. Окружающий мир перестаёт существовать. Точнее он существует, только сосредоточен на одном человеке. Вот таким человеком и был Себастьян. Алек стряхнул с себя оцепенение, встал с кресла и протянул парню руку: — Алек Лайтвуд. — Себастьян Верлак. Рафаэль хмыкнул. Он еле удержался, чтобы не прокашляться в кулак, привлекая внимание молодых людей, но он и сам понимал. Он же не совсем еще бесчувственный старикашка. — Верлак, ты же увлекаешься нуаром? Можешь помочь Алеку создать в его романе что-то подобное? При упоминании этого загадочного слова глаза Себастьяна заблестели. Он первый очнулся и отпустил руку Алека, но улыбка и переливающееся серебро глаз никуда не делось. — Буду только рад! Алек улыбнулся. Верлак выглядел таким счастливым, таким вдохновлённым. Что-то у них все-таки было общее. Верлак был примерно его роста, только волосы намного светлей, и чуть меньше в плечах, но эта некая хрупкость цепляла, словно рыбак свою добычу, и не выходила из памяти. После влюбленности в Джейса Алек больше никому не доверял свое сердце, посвящая всего себя рассказам, выплескивая туда всю боль, всё разочарование и черноту из собственной души. Он не хотел задохнуться чернилами, что бурлили в его легких, будто он курильщик с многолетним стажем и теперь его легкие больше похожи на две иссохшие изюминки с черной жижей. Нет, только не это. Поэтому держался от новых знакомств подальше, предпочитая им компанию семьи, кота и музы. Но Себастьян… было в нем что-то такое, что хотело просочиться сквозь бастионы Лайтвуда. И он бы позволил. Обменявшись контактами с Алеком, Себастьян вышел, выполнять очередное поручение начальника. И когда тот скрылся в приемной, прикрыв дверь, Рафаэль тихо сказал, смотря самым серьезным взглядом на брюнета. — Я рад, что вы сработались, но… Но всё равно будь осторожнее. — Лайтвуд удивлённо посмотрел на него. — Я обещал Джейсу присмотреть за тобой. Прости, но вы совершенно одинаково не умеете сдерживать эмоции. Я хорошо знаю этот огонёк в глазах. Ты конечно более рассудительный и точно не будешь совершать глупости, вроде угона мотоцикла у Камиллы, но… поосторожней. — Алек улыбнулся. Эта забота была приятна, но он же не подросток, чтобы тут же бросаться в пламя. Да и Себастьян не похож даже на ту Камиллу, так что ничего ужасного не произойдет. — Спасибо, я учту, — и, пожав мужчине руку на прощание, покинул кабинет. Но хоть с Вейландом они не кровные братья, есть у них что-то общее. Упрямство. А если Александр Лайтвуд что-то решил для себя, то он пойдет до конца, пока не достигнет своего. Рафаэль выглянул в окно. Они выходили как раз на главный вход в здание. Тяжелый выдох сорвался с губ, а на душе появилась тяжесть. Неужели он совершил ошибку? А в это время Себастьян и Алек на улице о чем-то мило беседовали, не забывая флиртовать друг с другом. В конце концов, они договорились сегодня встретиться у Алека дома, чтобы окунуться, так сказать, в атмосферу старых нуар-фильмов и парочки самых любимых романов Вейлака. Когда Алек шел домой, он не мог скрыть широкую улыбку, а в груди разливалось тепло, уже вскоре заменившее жаром. Неужели он смог встретить похожего на себя человека, который не оттолкнет его, который примет его таким, такой он есть?***
Алек пришел домой ужасно счастливым. Пришел и тут же начал раскидывать вещи, помыл посуду и что-то там еще, а потом скрылся в спальне и там проторчал довольно долго. Магнус был удивлен таким поведением. Он сел перед Мяо, что устроился на журнальном столике и спросил у кота: — Что это с ним? Председатель не был из той породы кошачьих, кто сглаживает углы и выдает все в лицо. Если ему не нравится еда в миске, он ее переворачивает. Если игрушка не веселит, он ее либо закидывает куда подальше, либо разрывает на лоскуты. Если цветок бесит, он сваливает его на пол. Но вот с Магнусом он не хотел быть таким жестоким, ведь тот невинный дух квартиры и не привык еще к причудам их хозяина. Кот сразу почуял неладное, когда Лайтвуд вымыл посуду, а вот после уборки на скорую руку понял — грядут гости. Но не такие гости, которым можно показать не заправленную кровать или парочку невымытых тарелок, такие гости должны заставать тебя в идеальном состоянии, как и твое обиталище. У Алека свидание с кем-то. Свидание в этой самой квартире. Квартире, где живет настоящий домовой. Это плохо. — Не знаю, может что-то произошло? — бросил кот, стараясь не смотреть Магнусу в глаза. Тот следил за метаниями юноши, а потом хотел скользнуть в спальню, но Мяо накрыл его лапой и пока домовой выбирался из-под нее, Алек уже успел скрыться за дверью. А правило закрытой двери домовой не нарушит. Закрыто, значит нельзя. И пока Алек приводил себя в порядок, кот решил сбежать в ванную, спрятаться в стиральной машинке или в душевой, лишь бы не попасть под ярость духа, ибо ярость будет. Он же животное, он чувствует нашествие бури. И сейчас надвигалось что-то масштабное. Когда в дверь позвонили, Алек тут же пулей выскочил из комнаты и пошел открывать. Магнус удивленно уставился на него. Черная рубашка, с закатанными рукавами, узкие джинсы и необычно уложенный «беспорядок» на голове. Его сердце чуяло недоброе. — Привет! — донеслось на лестничной площадке. — Проходи, — широко улыбнулся юноша, впуская кого-то. По мнению Магнуса, это был смазливого вида блондина. Слишком высокий, тощий и какой-то… слащавый. Ему он уже не нравится. — Классная квартира, — улыбнулся тот. — Спасибо, — усмехнулся Алек. — В общем так, я принес парочку фильмов и книг. А еще захватил вино. — Отлично. Тогда иди ставь, а я отыщу бокалы, что тайком сестра кинула в коробки с вещами, — блондин как-то захихикал и прошел в гостиную. Магнус все еще сидел на столике. Кот неожиданно пропал. Через пару минут, по телеку замелькало что-то черно-белое и тоскливое, а два тела расположились на диване. Каждый держал по бокалу с вином. Алек кидал на этого парня взгляды, которые заставляли волосы на затылке Магнуса вставать дыбом. Нет, быть этого не может. — За встречу? — спросил Алек. — О да, за такую удачную встречу! — ответил ему второй и они чокнулись. Выпив по паре глотков, они отставили бокалы в сторону. — Спасибо, что согласился прийти… — но не успел Лайтвуд закончить, как этот накинулся на него. Он целовал Александра! Целовал на глазах Магнуса! Этого просто не могло быть. Хлопнула дверь спальни. — Ты не один? — Нет, это сквозняк. Наверно забыл закрыть окно, — Алек улыбнулся и встал, чтобы проверить окно и перевести дыхание. Как же давно он не испытывал того, что рождал в его душе Себастьян. На губах остался привкус вина с чужих губ, а ладони согрелись жаром чужого тела. Окно было плотно закрыто. Вот тогда сердце Алека дрогнуло. Неужели Магнус был где-то поблизости? Черт, он так был воодушевлен предстоящей встречей, что совсем забыл предупредить духа. И видимо, тот был недоволен. Но, по сути-то, это квартира Алека и он может творить здесь все, что захочет, не спрашивая разрешения у кого-то, словно школьник. А домовой тем временем нашел Мяо в барабане стиральной машинки. Он зарылся в майки юноши. — Мяо! — прорычал домовой, в миг, приняв нормальные размеры. Он вытащил кота за шкирку, и сверкая золотыми глазами, спросил: — Какого черта? — животное ничего не ответило, а лишь жалобно промяукало. Либо Магнус разучился понимать животных, либо кот настолько испугался, что забыл, как разговаривать. Опустив несчастного на машинку, дух покинул ванную и вернулся в гостиную, где снова застал этих двоих за поцелуями. Только теперь этот мерзавец сидел на бедрах Алека и пытался пробраться ему под рубашку. Щелчок. В голову блондина прилетел ботинок. Его же ботинок. Из коридора. Юноши уставились друг на друга. Ну, такое точно не оправдаешь открытым окном. — Ого, — усмехнулся Верлак. — Ты не маг, случайно? — и снова он нападает на чужие губы, кусая их. Магнус видит, что еще немного и Алек застонет от таких ласк, а стон означает продолжение. Нет, он этого не допустит. Теперь отключается телевизор, но этого никто не замечает. Злость домового набирает обороты. Лопается бокал с вином. Бокал Алек. Потом его дружка. — Алек… — вот теперь этот смазливый юнец испуган. Отлично. Александр же водит глазами по комнате, но не может видеть никого. — Прекрати, — шепчет он, — прекрати, прекрати… Теперь в его голову летит ботинок. Хлопают кухонные шкафчики и резко начинает свистеть чайник. — Что за чертовщина?! — Себастьян вскакивает с чужих ног. Лайтвуд не видит смысла объясняться с ним, рассказывать о том, что видимо, его «домашнему приведению» не понравилось присутствие чужого человека. А в Себастьяна летит его пальто. — Алек! — Прости, я… — Да засунь это себе в… — тут столик, что всегда стоял твердо и непоколебимо, срывается с места и больно бьет того по ногам. — К черту! — схватив свои вещи, Верлак выбегает из квартиры, проклиная всех писателей. Да чтоб еще раз он повелся на милую улыбку и яркие глаза! Алек опускается на диван и вздыхает. Чертов дух! У него была такая возможность с кем-то начать отношения, связать свою жизнь с другим человеком, с кем у него так много общего, кто привлекателен и главное — отвечал взаимностью! Но нет, чертовый дух помешал им! — Прекрати! — весь шум прекратился. — Почему ты так делаешь?! Что я тебе сделал? У нас же мир, а ты выгнал Себастьяна! Как ты мог?! — Александр вскочил. — Ты не имеешь на это права! Ты — лишь дух, и больше никто! Кого черта все это было? Мелок на столе ожил и начал что-то выводить. Алек взял и разорвал лист. — Нет. Нет, хватит! Покажись и скажи мне в лицо! Магнус замер. Он стоял все там же, только теперь злость и гнев сменились страхом. Алек просит его появиться. Нет, он требует. Требует объяснений. У него нет выбора. — Все, что находится в этой квартире — мое. Александр резко разворачивается и видит перед собой мужчину. Так это и есть его дух?