***
И я отвлекся, но отвлекаться долго нельзя. Это все в прошлом, и вряд ли смогу попасть в тот замечательный мир. Я должен идти работать. Я пошёл в сторону шкафа и открыл дверцу, немного нагнувшись вниз, хватая обеими руками коробку. Скажу я, что в этой студии никого не осталось, кроме баттла-рэпера, участвующего в сезонах VERSUS. О, как я зажигал. Но сейчас надо поспешить. Я не хочу, чтобы из меня сделали мясо. Открыв её и взяв одежду, я переоделся. Что на мне? Грязные, убитые, в дырках тёмные штаны, в таком же состоянии моя футболка и подожженный плащ, который подгорелся позавчера. И маска. Нам не разрешают её снимать. В то время, как я побежал в сторону университета, другие спали. А зря. Ведь тот город, где я на данном моменте живу и работаю до усрачки, — это не просто здания и людишки, которые зарабатывают бабло, это многочисленные улицы и кладбища, где находились люди и занимались своим делом, что-то вроде меня… Не стоит недооценивать кладбищенских рабочих… И ранее заброшенное здание…***
Стоял неподалеку от того самого кладбища коричневый и небольшой дом. Поломанный, местами загнил, местами прогорел и вообще выглядит как заброшка. Что еще можно было про это место сказать? Разбитый фонарь, забор стоит черт знает как и запах табака, потому что там один человек, который постоянно курил. Ах да, в нашем распоряжении, помимо этого дома был и огород, на котором жарился шашлык на мангале. Рядом с ним стоял мужчина высокого роста, с коротко постриженными тёмными волосами и взгляда того, будто ему всю жизнь сломали и делать больше нечего, как плакать. Это наш пафосный Слава с его темными и солнечными очками, который держал в левой руке бутылку пива и наблюдал за мясом. — Эй, Машнов, когда пожрать можно будет? — обратился к нему чел с лысой головой, но его лицо было немного небритым. Отчетливые серые глаза и такие же отчетливые синяки под ними, будто этот человек не спал несколько недель, чтобы хотя бы что-то нормальное записать, чтобы самому нравилось и ни от кого не зависело… Впрочем, никто не знает, что он здесь, кроме его друзей. Наверно потому что большая толстовка, которая скрывала контур его мужественного тела и капюшон, который скрывал всем так привыкшую татуху «1703», который однажды показал на баттле с Джонибой. Да, Oxxxymiron, был достаточным частым гостем в рэп-баттлах и когда-то был в Booking Machine, но еще в конце лета ушел и всё, что их связывало, закончилось на этой ноте. — Когда похороны Киркорова устроим, — ответил внезапно появившийся блондин, единственный, кто имеет светлый цвет волос в этой компашке… я не догадывалась кто это мог быть, но этот парень отлично проводит время с битмейкерами и Alphavit' том. Позже к нам присоединился Никита Курскеев, про которого я плохо помню, потому что я мало интересовался. То есть тот самый Алфавит. Похоже, что Игорь и Александр остались дома. Я предполагаю, что они снова пишут бит или новый трек как обычно, когда у нас выходной день. — Вообще-то шашлык будет готов через пять минут, если кому-то интересно, — ответил сухо Слава, переворачивая мясо, чтобы оно не подгорело. А пока все были заняты, я стояла где-то в тёмном углу и наблюдала за всем этим. Да, они не знали, что среди них была девка, то есть я. Мне пришлось сильно постараться, чтобы быть максимально похожим на мужика, которому двадцать плюс лет. Конечно, под штанами ничего не изменилось, но придать образу более мужественный вид можно было. К тому же это ненадолго… на несколько часов, иногда бездельничаем так целые дни, когда наше начальство уезжал по делам и давал добро по-человечески отдохнуть. Носить обтягивающую специальную майку, чтобы скрыть свою грудь, конечно, было не очень то удобно и даже не полезно… но я не мог ничего с собою поделать. Не обошлось и без косметики, специальных вещей, подобранной одежде и тренировки голоса, чем я занимался часто. Что не сделаешь, чтобы они поверили, что среди них нет девушек… Вообще, все началось с того вечера, когда я их случайно заметил на кладбище, потому что засиделся у Ник, которой я без аккордов, без приемов и прочего, перебирал струны гитары и просто болтал. Так было лень о чем-то думать, что другого варианта не был и нужным. Позже мы конечно послушали нашего любимого исполнителя, но заметив, что время почти три часа ночи, я отправилась в свой привычный офис… темный, обычный, нецепляющий. О чем я? Заметив рабочих, я пригляделась и заметила знакомую внешность. И тут возникла идея! А почему бы не познакомиться с ними поближе? Особенно с фаворитом. Но тут же осеклась: мне было бы безумно стремно среди них и я бы просто не попал на эту работу, ведь принимают только мужчин. Прошло два дня. На второй день я сидела в сети, листала новости и тут… пост. В комментариях отметили человека, с «интересными группами». Любопытство спасло кошку: тема групп была в основном про девушек, которые… поменяли свой пол. И благодаря этому, пришла по-моему мнению гениальная и бредовая идея. (что я сказал?) Без операций, потратив несколько тысяч денег на соответствуемые покупки, я могла преобразится. Но была неудача — голос. Женский. Громкий, но не сильно высокий, и не проговаривание некоторых букв и глотание окончаний слов. Работа над этим. Каждый проклятый день. Следить за голосом. Специальные упражнения. И через какое-то время я получила своё. «Наконец-то! Не зря я потратила столько сил!» — я внутри ликовала и была рада. В эту ночь я подошла к какому-то чуваку и спросил, как тут работается и нужны ли ему помощники. Тот ответил, что неплохо и не против лишних рабочих рук. И вот. Мой первый день работы. Конечно, разговор с этой компашкой не сразу завязался, ко мне подходил тот блондин вместе с его другом Курскеевым. Предложили пообщаться, ибо им тут скучно здесь. И началось… Я здесь чуть больше полгода и нисколечки не сожалею. Да, круги под глазами, мне заебись. Под мои глаза и цвет кожи, это самое то. Кофе по вечерам? Без проблем, присутствует. Усталость? Ох, да. Я немного делегировал задачи своим друзьям, ведь в отличии от меня, у них есть свободное время. А второй сука месяц думать над планом, тоже пиздец. Ничего. Объявлю отпуск, сама дрыхнуть буду днем, а утром думать над будущем. Я обязательно что-нибудь придумаю. Разве я Лиза-петух-живой_труп, чтобы не выкрутиться из этого положения? Не смешите мои пятки.***
— Эй, парень, чё у тебя вид такой убогий? — вывел из размышлений знакомый голос. До души знакомый. Че блять? Серьёзно? Голос Гены? Мне послышалось? Ах да, паранойя, привет. Галлюцинации. Че я несу… что за хрень… — Убогий как и я сам, — я нервно попытался засмеяться, будто пошутил не я, а он. Неудачно. — Мда… — я посмотрел в даль. Садится солнце за горизонт, а значит скоро марать в крови руки… — Самооценка ниже плинтуса, не обращай внимания, братан, — я немного нахмурилась, а после глубоко вздохнула и перестала строить лицо девочки-дебивечки, кем я чувствую уже много лет… и было непривычно, обращаться к… друзьям? Товарищам? Знакомым? Все сразу, такими словами. — Как ты сам себя считаешь, так и считают другие, — как-то философски заключил он. — Нет. Убогой меня считают лишь мои хейтеры, но не думай, что из-за этого самооценка понизилась… причины кроятся в прошлом… — Ясно. — Если мои бывшие фанаты, это мои хейтеры, значит мои хейтеры — самые охуенные. — Так говорил еще живой Гена, которого больше нет… пойдем пожрем, а там и на работу идти пора, — я усмехнулся. Работать под температурой, а что, не плохо, Лиз. И находиться на улице, где не особо тепло, в шортах… молодец, отморожу всё к чертям и потом лечить всё это. — Эй, пойду Хэву и Иксвинеера позову, скоро приду на костылях, — небольшая улыбка, мне должно быть стыдно. Шутить про инвалидов, это ведь так низко… кем я стал, черт возьми… Чертова надежда.***
Низкий мужчина сидел на стуле и вглядывался в свои же рисунки и даже чертежи. Они были тёмные, рисованные чёрным карандашом и в каких-то местах углем. Где-то виднелись какие-то механизмы, где-то трупы, а где собственно говоря оружие… для убийства. Он коварно улыбнулся, почесав свою бороду, в длинною где-то пятнадцать сантиметров. Да, был не особо молод, о чем свидетельствовали об этом морщины на лице, потемневшие руки и походка. Он всегда шёл медленно и не спеша, стуча по полу деревяшкой, заставляя вздрогнуть рабочих. Об их процессе начальник следил самостоятельно, никого и никогда не перевалив это дело на какого-то другого. В дверь постучались. — Заходите быстрее, — настойчиво попросил мужчина в коричневом костюме. На его голове находилась круглая из кожи шляпа, коричневого цвета. На ней не были какие-то украшения, она просто под цвет одежды начальства. В кабинет вошла женщина, около тридцати пяти лет в чёрной, замызганной и в серых пятнах одеянии, держа пальчиками кружку, под которой находилась тарелочка. Если приглядеться, то она была слегка поцарапана. Цокая каблуками, она прошла вперёд до упора. Положила посуду с правой стороны, где стояла деревянная подставочка. Мужчина взглянул в чашку и нахмурился. — Я просил кофе, а не чай, — серьёзным тоном сказал он. Женщина опустила глаза, молвив: — Простите, сэр. Может мне переделать? Начальник откинулся назад на спинку кресла, облаченной в полоску ткани. — Знаешь, нет. Вступай. — Как скажете, — через минуту в комнате снова он остался один… В тишине… И лишь только шум машин, которая доносилась на всех этажах, была слышна ему… И он знал, что ему надо придумывать план, который помог бы достигнуть успеха.