Глупая влюблённость и общество.

Лёгкий быстрый ветерок со стороны суши освежал и охлаждал. Выйдя из каюты, Австралия посмотрел в вверх. Небо было пасмурным. Стоял запах дождя. Мальчишка нахмурился. Это его определённо не радовало. Может, надвигается ужасная буря, волны поднимутся, и их унесёт под воду. Эти мысли тревожили ребёнка. Он вернулся обратно, чтобы разбудить братьев, маму с папой и Украину. Он кинулся обратно в отель, чтобы разбудить их всех. Сначала австралиец направился к родителям. Он стал стучать в дверь. Наконец, взрослые проснулись, и из двери высунулся недовольный британец. — Австралия? Что тебе нужно? Сейчас только семь утра! — даже здесь ему не дают поспать до обеда. Побыть бегемотом. — Пап... — Австралия вдохнул воздух, чтобы с особенной быстротой и важностью рассказать о доводах, но его что-то остановило, и он опустил глаза, ведь не смог более ничего проронить. — Австралия, сын, заходи. — мужчина вздохнул и пропустил мальчика в комнату. — Ну. Что тебе нужно? Говори. — Погода... Там ветрено. Дождь будет. Сильный дождь... Кажется... — Австралии было неудобно говорить это сейчас. Он не мог себя изложить, рассказать о своих мыслях. — Да? Тогда я посмотрю. А ты иди к себе, поспи ещё, если что, приду и скажу, что делать. — Великобритания, после того, как Австралия отправился обратно к себе в каюту, оделся и вышел на палубу. Его лицо сразу ощутило порыв морского ветра. Серые тучи также давили на него. Вокруг было подозрительно тихо, лишь пару человек вдалеке силуэтами гуляли. Тишину нарушали своими воинственными обрушениями солёные волны. Тут же на страну капнула тяжёлая капля из туманных небес. Эта сырость только возросла. За ней стремительно и другие. Британия поспешил обратно в номер. Стук в дверь. Россия, потерев глаза, открывает её и видит перед собой США. — А? Это ты, Аме. Уже завтрак? Если так, то я пойду, разбужу Украину. — тут же русский зевнул. Они ещё не — Привет, нет, просто сегодня дождь и ветер. Щас семь с половиной, а так кушаем в девять. — американец стоял, укутавшись в розовый махровый плед. Это выглядело забавно и мило. — А ты чего в пледе-то? Здесь тепло, хорошо. — от вида альфы в таком милом виде Россия усмехнулся. — Будущая бабочка. Пх. — Тебе легко говорить, твой папаня-то тебе шапки приготовил, а мы в сланцах, дождь холодный, и ветер такой же. Не Италия, а... А Гренландия какая-то! Солнышко-солнышко говорили, а теперь не солнышко, а хрень полная. Вон, стучит в окно!— Штаты жаловался, пока Россия тихо смеялся с этого. — Не хрень, а дождик. Думаю, он скоро пройдёт. Ладно, пойду, вытащу другие теплые вещи. — Окей. Ладно, в восемь сорок у моей комнаты. — тут Америка обнял Россию, от чего последний даже удивился, и ушёл.

***

— Привет, Кирги, что делаешь? — в комнату зашёл Таджикистан, который взял уже что-то и, наверное, хотел было уйти дальше по своим делам, но Киргизия, который сутуло сидел у края кровати и своими глазами смотрел сверлил стену, вынудил того отвлечься. — Привет, Тадж, да так, ничего. — подросток говорил тихо и устало, будто весь день бегал. Но нет, он сидел и думал. Думал о себе, о своём окружении, о содеяном, о своей жизни. — Ладно... — Таджикистан не мог более ничего сделать, кроме как спросить брата о самочувствии, следить за младшим, чтобы с тем чего-нибудь плохого не случилось. — Но если что, выходи, мы играем внизу. Старший улыбнулся, кивнул младшему и ушёл. Киргизия лишь посмотрел ему вслед. Когда дверь была закрыта, мальчик тяжело вздохнул и закрыл глаза. Вновь перед ним черно-серая картинка. Сухая блеклая трава царапает ноги. Силуэт сидящий на берегу у черной воды. Белый блеск реки от луны выдавал движение. Плеск. И тишина. Киргизия опять открыл глаза. И вот дневной свет впивается ему в глаза. Соленая влажная плёнка покрывает глаза, от обилии которой появляются крупные тяжёлые хрусталинки, которые стали спадывать, катясь по щёкам. "Я во всём виноват. Если бы я думал, если бы я вообще не говорил, если бы я не толкнул, если бы я не был таким! Таким...ужасным, тупым... Если бы не я...он был бы жив... — в который раз киргиз говорит это себе? В который раз эти бесполезные обвинения? Научится ли он чему-то? — Идиот! Я идиот! Если бы рассказал тогда всё! — лицо покраснело, искривилось от жжения, глаза сомкнулись, он пытался удержать всхлипы, стоны плача, но они выходили животным хрипением. — Ты всегда был ужасен! Даже тогда... На костре говоришь такое! Тупица! — стыд, вина. Они охватили его. Не хотелось думать, но стоило бы. Ведь это он. — Разве я заслуживаю прощения? Нет! Никогда! За такое. Убийца! Я... убийца..." — его руки сжались. Хрипы прекратились. Мальчик упал лицом в подушку и зарыдал уже туда, ведь было сложно удержаться, чтобы не заплакать в открытую и не привлечь внимание остальных. Не потревожить их. Вечер. Солнце садилось, окрашивая небо в кричащий красный, который покоился в чёрном небе. Мутные тучи плыли по небу. Таджикистан с Арменией и Грузией вернулись в квартиру. С этой компашки отдавалось веселым ребячьим смехом. Наконец таджик вернулся в комнату. Он увидел мирно спящего киргиза, лицо которого было зарыто в подушке. Старший брат погладил красного по голове. Киргиз от жеста промычал в подушку и перевернулся. Вот его лицо было видно старшему. Глаза были опухшими от слез, брови нахмурены. Видимо сон был не таким приятным. Таджикистан решил разбудить спящего. Он тряс соседа по плечу, пока тот всё же не открыл глаза. — М...Тадж? — киргизу было сложно держать взгляд. — Что случилось? — Да нет. Просто увидел, что тебе снится что-то не очень хорошее, вот и решил разбудить. — тут красно-бело-зелёный почувствовал себя неловко. Действительно, это было так глупо. Будить человека. — Оу...ладно. Ещё что-то? — Киргизия сел, рядом Таджикистан. — И сколько время? — Думаю, через час будет ужин. А что тебе снилось? Ты помнишь? — закат окрашивал их серую комнату в приглушённый красный. — Сон?... Нет... — красный знал, что ему снилось. Как забыть? Ему снился брат. И тишина. Было видно, что узбек что-то говорит, потом кричит, но не слышно. Мальчику остается лишь гадать. А потом старший замолкает. — Хорошо... — тревога настигла таджика ещё когда они ехали на машине домой после того похода. Конечно же, ведь их брат пропал. Но она бьёт по голове неизвестным страхом, когда таджик видит своего соседа. — Кирги... — Что? — кажется, красный переносит эту потерю хуже всех. Хотя, так и есть. Они стараются делать вид, будто ничего не произошло? Это шутка? Мир сошёл с ума. — Если тебя что-то тревожит, то ты можешь рассказать мне. Знаешь, вместе переносить что-то ужасное намного легче. И счастья больше. — Хорошо... — эти слова даже заставляют усмехнуться младшего. Это нельзя делить. Это не простимо. Это глупость. — Просто я волнуюсь за тебя. Просто... Ты немного изменился после... — он не стал договаривать. Не хотел напоминать. Да и надо было ли? Всё ведь ясно. — Не беспокойся. Со мной всё хорошо. — Киргизия усмехнулся. Что за слова? С ним не всё в порядке. И он это знает. И Таджикистан.