Глупая влюблённость и общество.

— Тадж...ты меня ненавидишь? — Киргизия опустил голову, он плакал. — Это же был я.. Я... — Ты не хотел того, чтобы Узбе умер... — Таджикистан тепло смотрел на своего брата. — И ты мой брат, я не могу тебя ненавидеть. — Н-но я...не-ель-зя т-так... — Киргизии было сложно говорить дальше. — Й-я, м-не н-ель... Таджикистан хотел успокоить своего брата. Но да, если признаться, ему было тоже не по себе от такого признания его братца. Он даже не думал об этом, нет. Всё было настолько странно, глупо, непонятно. Но это было сейчас не сильно важно. Через некоторое время маленький киргиз успокоился. Кажется, он уснул в объятиях. Таджикистан уложил его спать, а сам стал думать. Стоит ли рассказывать это отцу? Казалось бы, что бы то ни случилось, надо говорить родителям, но тогда его брат не сможет ему доверять, да и что с ним потом будет. Узбекистан уже ушёл, а теперь Киргизия? На следующий день киргиз вновь проснулся. За последнее время впервые ему приснился сон не о брате, не о боли, не о том дне. Это была зелёная светлая поляна, мягкие цветы ласкали ноги. И чистое голубое небо. Солнечно, но яркий шар не припекал. Как же радостно. На душе было легче, чем в предыдущие дни. Хоть и стыдно. До сих пор. Мальчик не верил в то, что его приняли. Рядом сопел его старший брат. Таким же теплым, мягкий добрым сном. Это заставило улыбнуться того.

***

— Ух, наконец-то солнце. Я-то думал, что наше плавание будет испорчено тем ливнем. — Россия вышел на палубу. Теплые лучи средиземного солнца ласкали всё вокруг, одаривая беспечным счастьем. — Украина, выйди, посмотри! — Эх, ладно... — украинец лениво выползал из койки. — Как нога зажила, так сразу, таракан, разбежаться удумал, да? — Хех, ты чего? Это было случайно, брат, — русский уже забыл все обиды, ему было хорошо, весело. — И не будь таким злюкой, хе-хе. — Эх, ладно, — Украина вздохнул, он вышел на свет и также заулыбался. — Верно, солнце что надо. — Ладно, пошли, других позовём. — омега вновь кубырём чуть ли не катился по палубе, что украинцу показалось очень глупым. — Если этот выродец опять сломает что-то, я не буду его таскать в медпункт. — мысли в слух. — Ты ненавидишь Россию? — знакомый детский голос сзади. Только с хрипцой. — Кхе. Извини, если напугал. — мальчик всё также устало и флегматично говорил. На обычного ребенка не похоже. Обычно дети визжат, орут, смеются. А этот какой-то тихий, по-своему меланхоличный и о странёный. — А? Австралия, это ты... — украинец расслабился. — Ненавижу ли я его? Возможно...да конечно! — славянин сказал это измученно и с презрением. — Тогда зачем ты о нём заботился? — поведение Украины казалось ему нелогичным. Вообще, все какие-то нелогичные и странные. — А-а...э, ЧТО?! — заданный вопрос сначала ввёл бету в ступор, но вскоре заставил того смутиться, ведь верно, он помог РФ. — Я сказал: зачем ты о нём заботился? — со стороны это было одновременно и мило, и забавно. Слишком серьёзный ребёнок против эмоционального подростка. — Да не заботился я о нём! — всё же гордость славянина была всегда выше. Упёртый. — И вообще это сугубо наше семейное дело! — Ты странный. — австралиец в упор держал взгляд на Украину, что тому не нравилось, он начал убегать глазами. — Да сам ты странный! — украинца напрягал этот продолжительный взгляд. — И хватит на меня смотреть! — Сказал тот, кто утверждает, что ненавидит человека, но одновременно заботится о нём. Вот это действительно странно. — мальчик говорил монотонно, без чувств, ведь обычно дети говорят быстро, с эмоциями, ярко и прерывисто. — Да что ты несёшь?! Хватит так говорить. Утверждая, что кто-либо подурок с шизофренией, не понравишься никому! — украинец всегда был с пылком, говорил довольно ярко, с щепоткой язвы. — В этом нет смысла. Нравится кому-либо. Всё равно я не буду нравится им. — Австралия был спокоен, как будто ничего и не происходит. — Почему ты ведёшь себя так...так странно и отстранёно?! И с высока! Ты всегда ведёшь себя с нами, как с идиотами, будто ты всё понимаешь, а это мы накручиваемся, но это не так. Ты совсем не вникаешь, ты не думаешь, ты лишь смотришь на поверхность! Конечно, если ты даже не будешь стараться понять других, то они будут для тебя странными. — ... — на это маленький австралиец промолчал. Он опустил взгляд, помрачнел и ушёл. — Чёрт... — кажется, только сейчас Украина понял, как это глупо выглядело. И ему тут же стало стыдно, он хотел даже догнать Австралию и извиниться, хотя, он даже не знает за что. Просто вышло как-то неудобно, вот и всё. — Ого, ну ты и влип, — вот и Россия. — Ставлю сотку, что он настучит, — триколору было забавно за этим наблюдать, хотя большую часть их диалога он пропустил. — Ну да, появился в самый нужный момент, — сарказм. — Надо было тебя тогда оставить подыхать на палубе: потому что заслужил, — Украина заполз обратно в тьму каюты от солнечного света. — Ахах, да ладно тебе, всё. Выползай давай обратно. Мне сказали передать тебе, что если мы сейчас не поспешим, то останемся без завтрака. На завтраке всё было мирно. Британия и Франция спокойно завтракали, Канада и США болтали, Германия бесшумно и аккуратно копался в пюре. Славяне немного припоздали, ведь кое-кто кубырём бежал к еде, а второй собирался дальше продолжить шествие, но упавший повалил за ногу, и теперь у обоих по синяку в разных местах. Австралия пришёл после них. Тихий и мрачный. От этого Украине стало не по себе. Вдруг тот наговорил чего лишнего? День прошёл без приключений. Для Украины. Что на счёт той шумной четверки, ему было не известно. Парень просто бродил со скуки по разным местам. Плавал. Потом зашёл обратно в каюту, где уснул до вечера. Россия позвал его на ужин. Двухцветный, нехотя и лениво потирая глаза, встал и поплелся за братом к еде. Голова неприятно гудела. Вот он уже оказался на краю, опираясь на перила, смотрел на закат. Такой яркий, цветастый и красивый. Как с фото из разных журналов. И вода. Удивительно. Его легонько потянули сзади за футболку. Это был Австралия. Он был уже не таким мрачным. — Извини меня. — это было сухо, неубедительно, что украинец подумал: мистер Британия заставил сына извиниться, всё же англичане вежливые, нет? — А, да, прощаю, давай просто забудем это. — Украина бросил также сухо и отстранёно. А что, он тоже может так. — Не будем больше пересекаться раз уж так получается. Кхем. — Я правда прошу простить меня. — взгляд опустился, голос наконец приобрёл некоторую глубину и краску. Может, синеватую. — Я подумал над этим. — Оу, да? — Украина даже не ожидал этого, просто его не особо слушают, от чего тому становилось грустно, а здесь даже призадумались. — Хех. И меня извини, думаю, может, где-то чего-нибудь да наболтал лишнего, бывает, погорячился, хех. — Нет, всё верно. Не стоит. — напряжения само собой, казалось, рассосалось. — Так ты простишь меня? — Да, если уж понял что-то, то я даже рад. — Россия, — США вдруг обнял русского за талию. — Здесь классно, правда? — они отдалились от Германии и Канады, оказавшись в теньке. — Аме, давай не сейчас и не здесь. Люди видят. — Федерация оттолкнул американца. — Пошли. — Окей, но ты обещал мне, что позволишь намазать спину кремом, — глаза засияли, капиталист достал солнцезащитный крем. — Ну давай! — Эх, ладно, раз уж обещал. — омега улыбнулся и сел на скамейку. — Агась. — Америка набрал в в пальцы крема и стал водить ими по спине, возможно, растирая и нанося субстанцию по всему периметру. Кажется, альфа увлекся, и он стал легонько стучать по плечам в свой особенный ритм, иногда кулаком, иногда прямой ладонью. — Аме. — Россия говорил с подозрением, прищурив глаза. — Да? — Штаты делал вид, что ничего не понимает, ему весело. — Что ты делаешь? — русский уже прямо смотрел на полосатого, как на идиота. В принципе, не только русский, но и немец с канадцем. — Ну, это, я не знаю даже... — США зажмурил глаза, ему было и стыдно, и смешно.