Соседи

      Год 1997. Где-то на западе Пенсильвании.       Тянущиеся долгие километры, отсчёт которых начинался от небольшого городка, населённого едва ли семью тысячами человек, оставались позади и растворялись в столбе пыли из-под колёс старого видавшего свои лучшие дни пикапа марки «Джип». Он неспешно двигался по неширокой бугристой дороге вдоль поля, усыпанного высокими посевами кукурузы, колосья которой слегка покачивались на своих стеблях под тяжестью плода. Всё, что сегодня делало ослепляющее июньское солнце, – нещадно палило и почти плавило землю, словно норовя сжечь всё вокруг. Так казалось молодой девушке по имени Виктория Грейсон, которая тряслась в этом джипе уже третий час. От мелькающих за окном домов, лесов и полей уже начинала кружиться голова. Питьевая вода кончилась как назло, а в машине под преломленным на стекле солнечным светом становилось невыносимо душно. Эта дорога понемногу начинала казаться ей бесконечной, и девушка изнемогала от утомления. В то время как её попутчик, сидящий за рулём и упрямо сверлящий взглядом дорогу, совсем не проявлял признаков усталости.       – Может, где-нибудь по дороге всё-таки есть магазин? Нам срочно нужна вода, – протянула девушка, бессильно уткнувшись виском в стекло своего окна.       – Потерпи, дорогая, уже скоро приедем, – отвечал ей плечистый крепкий мужчина средних лет, одетый в клетчатую бело-синюю рубашку.       – Час назад ты говорил то же самое. Вода кончилась, пап. Тебе совсем не хочется пить в такой жаре? – она взглянула на него, словно начала сомневаться в его адекватности.       – Мы уже почти на месте, – не отводя глаз с дороги, утверждал мужчина, пытаясь успокоить девушку.       Джонатан Грейсон выглядел так, словно был чем-то сильно озабочен или даже опечален, но, как и всегда, держал это при себе, не собираясь грузить дочь своими переживаниями. Однако Виктория не могла не замечать это в нём. В последние дни он стал таким неразговорчивым, отстранённым, каким-то напуганным. Чего же он боялся? Виктория не решалась спрашивать после всего, что произошло: опасалась сковырнуть старую с таким трудом зажившую рану.       Чтобы как-то разрядить обстановку, мужчина покрутил катушку магнитолы и настроил радио. Виктория не хотела его слушать, но не стала говорить об этом отцу. Она с осторожностью смотрела на него, не смея даже предположить, что он может чувствовать. Держался он стоиком, как и всегда, но было в нём что-то, что выдавало его. Вероятно, остекленевший взгляд, не выдающий никаких реакций. А может, он просто устал? Под приглушённые мелодии прыгающего с волны на волну джаза Виктория отвела взгляд куда-то за окно и подумала, как же тяжело ей даётся общение с отцом в последнее время. Может, это и к лучшему – то, что она переезжает сюда?..       Прошло ровно двадцать шесть минут, прежде чем они добрались до места назначения. Уставшая от молчаливой поездки Виктория считала каждую минуту в дороге. Миновав огромные поля, джип свернул с дороги и припарковался на газоне у небольшого двухэтажного домика, расположенного у фасада густой рощи. Он выглядел старым, но не запущенным, словно хозяева оставили его совсем недавно. Выскочив из машины, Виктория взглянула на этот дом с защемившим в груди чувством ностальгии: она помнила это место, оно сохранилось в её тёплых воспоминаниях из детства. Кажется, ещё совсем недавно ей было десять, и она бегала по этому двору вместе со своей младшей сестрой, играя в салочки с отцом. Но, возвращаясь в реальность, она понимала, что это было целых десять лет назад.       Теперь этот дом станет её постоянным местом проживания. Но кто знает, как долго она здесь задержится. Виктории хотелось провести здесь весь остаток своей жизни. Городская суета всегда была ей немила, а здесь стояла такая прекрасная уединённая тишина, которая могла пугать разве что перспективой одиночества. Но Виктория предпочитала называть это уединением, побегом от шумной городской толпы. Даже воздух в этом месте казался другим, явно чище и определённо полезнее, чем в городском округе, отравленном автомобильными выхлопами и промышленными отходами.       – Дом, милый дом... – чуть прикрыв глаза, Виктория растянула губы в улыбке, а после побежала по зову отца помочь ему с разгрузкой вещей.       Дом в два этажа представлял собой классический американский домик, какие расположены за чертой города в сельской местности, и в каких обычно живут пожилые люди, ведущие тихую мирную жизнь и занимающиеся фермерством. Как снаружи, так и внутри он выглядел очень мило и уютно. Виктория и Джонатан Грейсоны выгрузили все чемоданы и привезённую мебель из багажника, нагромоздили всем этим добром коридор и гостиную на первом этаже и наконец-то отдышались. А вот запах внутри стоял затхлый. Комнаты, очевидно, молили о проветривании. Но ничего, Виктория и без того планировала генеральную уборку. Тут было четыре комнаты, не считая кухни, столовой и ванной. Даже телевизор и камин имелись! У Виктории ещё никогда не было камина, но она так мечтала о вечерах возле огня под треск поленниц.       Виктория и не рассчитывала на такие удобства! Когда она решила переехать в этот дом, некогда принадлежащий её бабушке и дедушке, она думала, что едет в запустевшую обитель закостенелых пенсионеров, где современность оставила свой отпечаток лишь на радиоприёмнике. В итоге своим новым домом девушка осталась довольна.       Как только весь привезённый груз оказался в доме, и мужская помощь больше нигде не требовалась, Джонатан Грейсон поспешил сообщить, что уезжает. Виктория не торопилась отпускать его, а потому предложила выпить чаю. Мужчина, на удивление, поддался уговорам. Но уже очень скоро, когда их чашки были опустошены, Виктория вышла провожать отца в обратный путь. К этому времени малиновый закат уже затянул своим необыкновенным сиянием всё небо, и к вечеру понемногу подкрадывались сумерки.       – Скоро стемнеет, будь осторожен на дорогах, – наставляла Виктория отца, заботливо поправляя ему ворот клетчатой рубашки.       – А ты будь осторожна здесь. Запирайся на все замки, не впускай никого постороннего. А вообще – заведи пса, чтобы охранял дом.       – Не волнуйся, маньякам меня не достать, – усмехнулась Виктория, хлопнув отца по плечам. – А насчёт пса – хороша идея. Назову его в твою честь.       – Ни в коем случае.       Девушка рассмеялась. Но следующая мысль быстро опечалила её: возможно, это крайний раз перед огромным разрывом, когда она имеет возможность пообщаться с отцом. Когда они встретятся в следующий раз, ей было невдомёк. От этого становилось грустно не только ей, но и ему.       – Уверена, что хочешь остаться здесь? – как-то неуверенно спросил Джонатан, торопясь, но не решаясь покинуть этот дом и оставить дочь одну. – Может, стоило поехать со мной? Думаю, мы смогли бы жить, как раньше.       – Где? В Нью-Йорке? Ты же знаешь, что я на дух не переношу большие города. За последние лет пять я Филадельфию-то еле выдержала, – с грустью усмехнулась Вик. – Начну новую жизнь здесь, подальше от шумных мегаполисов, заведу новые знакомства, выйду на работу и буду ухаживать за домом. Может, что-то из этого да выйдет... А ты поезжай и не волнуйся ни о чём. Мэрилин хорошая. Я уверена, она поможет тебе справиться... со всем.       Джонатан кивал, твердил «ясно», но в его взгляде и голосе было столько неуверенности. Виктория знала, он переживает за неё. Хоть он и рад, что смог пристроить дочь в тихом и спокойном месте, где ей будет хорошо, но одновременно с этим он боялся опрометчивых заблуждений на этот счёт.       – Я не пропаду здесь, пап. У меня всё будет хорошо.       Подтвердив свою уверенность улыбкой, Виктория крепко обняла отца и похлопала его по спине. Он обхватил дочь руками в ответ, уткнулся носом в её плечо и сказал негромко, поглаживая её по густым рыжим волосам на затылке:       – Я не хочу, чтобы ты думала, что я тебя здесь бросаю.       – Я так не думаю, пап, не думаю, – прошептала Виктория, чувствуя, как мужчина прижимает её к себе всё сильнее, словно боясь выпустить и лишиться навсегда. – Ты должен ехать в большой город, чтобы заработать денег, чтобы нам всем было хорошо. К тому же, тебя там ждёт женщина, которая тебя любит. Езжай. Не думай ни о чём. Я ведь уже взрослая, всё понимаю и могу сама о себе позаботиться.       Соглашаясь с ней, Джонатан выпрямился и отпустил дочь. Трудности принятия верного решения вырисовывались на его лице серым изнеможением. Девушка же пыталась подбодрить его своей милой улыбкой и успокаивающим поглаживанием по щеке.       – Если что-нибудь понадобится... даже если тебе просто станет не с кем поговорить, дай мне знать. Я тут же оставлю все дела и приеду к своей маленькой девочке.       – Теперь я точно не стану этого делать, – провокационно улыбнулась Виктория.       Они обнялись ещё раз напоследок, и Джонатан направился к машине. Он уже открыл дверь и хотел залезть внутрь, как тут дочь окликнула его:       – Ты звонил Кей?       Вопрос явно его обеспокоил, и ответил он не сразу. Но всё же ответил:       – Она всё ещё не желает со мной говорить. Если будешь звонить ей, передай, что я люблю её. И... очень скучаю.       Виктория вздохнула. Тяжело было слышать этот ответ, который она и без того предполагала. Кивнув, она подняла руку и махнула отцу, прощаясь с ним, когда он уже сел в машину. Старый «Джип» с глухим бурчанием завёлся и сдал назад, оказавшись на дороге. Через несколько секунд Виктория получила от отца ответный мах ладонью на прощанье, а после ей оставалось лишь наблюдать, как его машина спешно удаляется по дороге вдоль засеянных полей. По мере того, как шум автомобиля отдалялся и становился менее слышимым, к Виктории подступало навязчивое осознание, что теперь она здесь совсем одна. Рядом нет сестры, нет отца, и уж тем более – матери. Но совсем ли она одна?..       Проводив взглядом исчезнувшую за полями машину отца, Виктория вздохнула, развернулась и решила вернуться в дом. Почему она только сейчас заметила, что рядом с её домом, буквально в двадцати-двадцати двух футах, стоит ещё один милый двухэтажный домик, мало чем отличающийся от её? Виктория не догадывалась, живёт ли там кто-нибудь, но хотела верить, что у неё всё-таки будут соседи. В таком случае перспектива остаться тут совсем одной больше её не пугала. Что ж, знакомиться с соседями в любом случае придётся завтра. А сейчас надо бы разобрать все сумки и обжиться в доме.       Уборка выдалась увлекательной, особенно, если учитывать то, сколько всякого разного раритета Виктория нашла на антресолях, в подвале и гараже. Гараж... Зачем он ей вообще, если машины у неё нет? Может, стоит сделать из гаража какую-нибудь мастерскую для её творчества? Или начать копить деньги на машину? Столько планов, столько идей! Виктория не могла поверить, что весь этот дом теперь её, а вместе с этим – и заботы по ухаживанию за ним. Правда, это её ни капли не пугало. Ей казалось, что её рвение начать новую жизнь переполняло её всю, выливалось за края и не давало даже передохнуть. В ней проснулась хозяйка, и Виктория перевернула вверх дном весь дом, а после сделала из него то, что нужно ей. Не до конца, конечно. Чтобы закончить преображение ей понадобится несколько дней.       За всеми этими хлопотами девушка и не заметила, как совсем скоро стемнело, а стрелки на часах уже показывали одиннадцатый час вечера. Мечтательно и волнительно размышляя о том, что завтра встретится с новыми людьми на новой работе, Виктория проводила вечер в кресле-качалке, найденном на чердаке, напротив камина. По-детски радостное чувство охватило её, когда наконец-то сбылось её маленькое давнее желание. Огонь танцевал на трещащих дровах, становясь единственным источником света в небольшой гостиной.       Вспомнив детали своего разговора с уезжающим отцом, Виктория потянулась к столу и взяла телефон. Она нашла нужный номер в контактах и приложила телефон к уху, не переставая потихоньку раскачиваться в слегка скрипучем кресле.       – Привет, сестрёнка! – улыбнулась она, когда услышала родной голос на другом конце. – Да, всё в порядке, буквально только закончила приводить дом в порядок. Тут очень мило. Хочу, чтобы ты приехала и увидела это. Тебе понравится. А ты там как? Мама не спрашивает обо мне? Ясно... Отец, кстати, передаёт тебе... Стой, погоди. Нет же! Кей, перестань, он ведь беспокоится. По-настоящему беспокоится. Ему тяжело, – Виктория с трудом слушала то, что говорила ей сестра: вздыхала, закатывала глаза, поджимала губы и мотала головой. – Боже... Ладно, не будем сейчас об этом. Ты непробиваема, как и всегда.       Не то, что бы отношения с сестрой у Виктории были натянутыми. Они обе считали друг друга самыми близкими людьми и общались как самые лучшие подруги. Но характер её младшей сестры часто не вписывался в границы понимания Виктории. И всё же она любила Кей. Любила и дорожила её доверием больше, чем чьим-либо.       Они обе перевели тему, не желая сориться из-за пустяков, ещё долго болтали о чём-то бесполезном под звонкий дурашливый смех, но скоро Виктория снова осталась наедине с собой. Убрав телефон обратно на стол, она задумчиво посмотрела в окно, и взгляд её сфокусировался на соседском доме, левая сторона которого виднелась отсюда. В окне на первом этаже загорелся свет. Вик присмотрелась, чтобы убедиться, не показалось ли ей, что в этом свете мелькает какая-то фигура. Её губы дрогнули в улыбке: она в этой глуши живёт не одна.       Усталость брала верх. Долгая дорога сказывалась ноющими болями во всём теле, да ещё и уборка отобрала все силы. Потянувшись, Виктория сильно качнулась на кресле и выпрыгнула из него. Пора была набраться сил и опробовать своё новое спальное место. Камин скоро был потушен, и весь дом погрузился во мрак ночи под звонкое стрекотание сверчков где-то под открытыми окнами.

***

      Мобильный телефон трезвонил на весь дом, словно полоумный. Но абсолютно никто не обращал внимания на прерывистые громкие звонки, раздающиеся откуда-то из прихожей. Казалось, будто в этом доме не было ни души, чтобы ответить на вызов. Но нет, кое-кто, недовольный шумом, тут всё же был – собака, которая после долго продолжающихся звонков начала лаять, неожиданно и громко, как гром среди ясного неба.       С дивана в гостиной в этот момент что-то увесисто грохнулось на пол. Кто-то... Выпутавшись из пледа, перепуганный спросонья парень опёрся на диван и поднялся, рассеянно осекаясь по сторонам. Вынужденное резкое пробуждение не позволяло сосредоточиться на источнике звука – откуда же звонит этот чёртов телефон! Найдя свой мобильный в кармане куртки, небрежно оставленной на полу в прихожей, парень приказал псу замолчать и поспешно ответил на звонок, даже не глянув на высвечивающийся на экране контакт. На другом конце раздавался разгневанный мужской голос, который звонил явно не для того, чтобы пожелать доброго утра:       – Какого чёрта ты, мать твою, творишь, пацан?! Я что ли за тебя работать буду! Почему ты снова не вышел на работу? Снова! Если хочешь знать, Феникс, это уже пятый раз за месяц. Пятый грёбанный раз!       Как только ухо парня подверглось звуковой атаке после нажатия кнопки принятия вызова, он тут же убрал трубку на безопасное расстояние, морщась от катастрофического уровня громкости. Услышанные претензии озадачили парня, и он быстро отыскал взглядом часы на стене. Три часа дня! Он проспал целых шесть часов! Стукнув себя по лбу, он заговорил в трубку телефона:       – Мистер Мэррис, сэр, я прошу прощения, я просто...       – Не вздумай начинать оправдываться! – начальник не давал ему договорить и разрывал динамики своим криком. – Меня совершенно не колышут причины, из-за которых ты в очередной раз положил болт на работу!       – Я был на ночной смене, на другой работе, не выспался. Думал, посплю часок-другой, но проспал... шесть... – парень нервно почесал голову, отчего его и без того взъерошенные после сна вьющиеся тёмные волосы встали дыбом.       – Ты думаешь, я стану платить деньги тому, что наплевательски относится к своим обязанностям? Да чёрта с два! Всё, мне это надоело. Хватит. Моё терпение кончилось. Ты уволен!       – Что? Подождите! Дайте мне...       Но он уже разговаривал с короткими гудками. Услышанное будто бы окатило парня ледяной водой с головы до ног. Он не хотел верить в это, поэтому быстро набрал номер начальника ещё раз и перезвонил, надеясь на его понимание.       – Сэр, я понимаю, что облажался. Да, не в первый раз. Но прошу Вас, дайте мне ещё один шанс, мне нужна эта работа. Пожалуйста.       – Какая часть фразы «ты уволен» была тебе непонятна? Пошёл к чёрту, я сказал! И не звони сюда больше!       Вновь оборвавшийся гудками разговор пошатнул внутреннее равновесие, которое парень с таким трудом удерживал. Сгоряча он резким движением бросил мобильник на пол и громко выругался, схватившись за голову. С полминуты проклиная бестолкового начальника, он всё-таки согласился с тем, что в этой неприятной ситуации виноват он сам. Нужно было остыть. Последние сутки выдались той ещё нервотрёпкой.       Парень глубоко выдохнул, прошёл в гостиную и опустился на подлокотник дивана. Сенбернар, который разбудил его своим тяжёлым лаем, показался в прихожей, лениво подошёл к выброшенному мобильному телефону и, любопытствуя, обнюхал его.       – Тай, – позвал его хозяин, переведя дух, – идём гулять.       Быстро обувшись, парень открыл перед псом входную дверь, выпустил его на улицу и вышел следом. Может, свежий воздух и тёплое дневное солнце хоть как-то скрасят всю отвратность его пробуждения.       Это увольнение было не первым в жизни Хоакина Феникса, однако самым неприятным. Подумать только – потерять работу, которая была из всех имеющихся самой прибыльной, просто из-за того, что случайно уснул после ночной смены! Жалеть об этом он будет бесконечно долго, но вместо этого лучше будет подумать о поиске новой работы. Подработки по ночам, само собой, никуда не денутся, но заработанных ночью денег всё ещё недостаточно, чтобы отказаться от постоянного рабочего места. Так думал Хоакин, сидя на ступенях на крыльце своего дома и устало наблюдая, как Тай катается по траве и гоняется за собственным хвостом. Такой старый, а ведёт себя как трёхмесячный щенок!       Эти двое жили в этом двухэтажном домике вдалеке от населённых пунктов совсем одни уже довольно долго. Стоявший по соседству дом создавал обманчивую иллюзию присутствия на этом небольшом земельном участке ещё хоть кого-нибудь. Но на деле он уже давно пустовал и не подавал признаков жизни. Иногда Хоакину казалось, будто домашнее одиночество поглощает его с головой, тащит на самое дно, но в эти моменты ему на помощь приходили работа и друзья из города. Именно они не позволяли парню сойти с ума. От них не раз поступало предложение переехать в Мидвилл, если и не в собственное жильё, то хотя бы к кому-нибудь из друзей. И в эти моменты Хоакин понимал: он не хочет покидать свой дом. Можно проводить время с друзьями в шумных весёлых компаниях, можно наслаждаться прогулками по городу и его благами, но ничего не может быть приятнее, чем вернуться в тихий уголок на краю штата, где никого нет, где можно побыть наедине со своими мыслями и с самим собой. Это то, в чём он нуждался. Это то, к чему он привык.       Выгуляв старого сенбернара, Хоакин вернулся в дом. В холодильнике абсолютно пусто – обедать нечем. Что ж, не впервой. Разочарованно вздохнув, парень чуть хлопнул дверцей холодильника и пробурчал что-то про неудачный день. Только он подумал, что хуже последних событий у него давно ничего не было, как вдруг заметил за окном совсем неподалёку какое-то движение. К соседнему дому подъехали люди.       Хоакин осторожно подошёл к окну и встал за шторой, пытаясь рассмотреть незнакомцев. Из подъехавшего джипа вышли двое: взрослый мужчина довольно сурового вида и молодая девушка в белой майке и шортах, с завязанным на поясе джинсовым жакетом. Кто они? Он видел этих людей впервые. Но когда мужчина и девушка начали выгружать большие сумки и коробки из багажника, Хоакин догадался, что это, возможно, его новые соседи. Эта мысль отчего-то заставила его чуть улыбнуться.       Он хотел было выскочить из дома, предложить новым соседям свою помощь по разгрузке вещей и заодно познакомиться, но тут раздался телефонный звонок. Рассчитывать на то, что это звонит недавно избавившийся от него Мэррис, было глупо, но такая мысль всё-таки промелькнула. Нет, это был один из друзей Хоакина, который позвал его в город на встречу. Недолго думая, Феникс согласился.       По дороге в Мидвилл на старом форде, оставшемся у него ещё от деда, парень не переставал думать о новых возможностях. Люди, которых он увидел возле соседского дома, значительно подняли ему настроение своим присутствием. Соседи, если они, конечно, адекватные, – это здорово! Возможно, теперь, подумал Хоакин, он перестанет относиться к своему дому как к одиночной камере в абсолютно пустой тюрьме на необитаемом острове. Нужно будет по приезду вечером обязательно наведаться в гости к новым (долгожданным) соседям.       Дорога до Мидвилла, куда парень обычно ездил на работу, была неблизкой и заняла два часа монотонной скучной езды под сопровождение собственных мыслей. Город был совсем маленький, но, несмотря на это, переезжать сюда тоже не хотелось. Скоро форд подъехал к месту, где Хоакина Феникса ждал его друг, – к маленькой уютной кафешке со странным названием «Оствинд» на центральной улице. Место, излюбленное у молодёжи. Тут, как обычно, пахло свежей выпечкой, кофе, арахисовой пастой и цветами, высаженными у фасада под открытыми окнами. Хоакин не раз приводил сюда свою девушку. Бывшую... И ту, что была перед бывшей. И ту, что была перед той, которая была перед бывшей... В общем, это кафе всегда было беспроигрышным вариантом в таких делах.       – М-да, чувак, серьёзно же ты пролетел. Сколько ты вообще проработал на этого стрёмного мужика и его кукурузные поля? Месяц? Два?       – Полтора.       Рассказав о произошедшем своим друзьям – Билли Эшеру и его девушке Мелани Нельсон – Хоакин почувствовал, как ему становится куда легче говорить и думать об увольнении. Уже не обидно и не досадно – просто никак. Уволили, и уволили, чёрт с ним! Нужно думать, как быть дальше.       – Это всё потому, что тебе не хватает собранности, – уткнувшись в свой мобильный телефон и даже не поднимая глаз, убеждала Мелани – блондинка с прямыми длинными волосами, собранными в высокий хвост. – Ты в последнее время такой рассеянный, малыш Хоакин.       – Потому что работает на двух, мать его, работах! – пояснил Билли – долговязый парень с зачёсанными назад чёрными волосами. – Мел права. Слушай, отдохни-ка маленько. Возьми отгулы, уволься, пошли всё к чёрту и веселись. Хотя бы на время дай себе возможность перевести дух. Вот увидишь, после это станет намного легче.       Эти трое сидели у окна за столиком на диванчиках и угощались здешними вкусностями под приглушённо играющую где-то под потолком мелодичную музыку. Хоакин размышлял над словами своего друга, задумчиво уцепившись взглядом за фонарь по ту сторону окна. И с каждой секундой предложенная идея всё больше увлекала его.       Мелани вдруг захлопнула свою «раскладушку», кинула её в сумочку и попросила Билли выпустить её из-за стола.       – Я побегу, – сообщила она. – Надо встретиться с Джейн. Она срочно хочет со мной о чём-то поговорить. Надеюсь, не о тебе, сына, – с последними словами она потрепала Хоакина по волосам, нарочно испортив ему причёску.       – Когда ты уже перестанешь вести себя так, словно старше меня на десять лет? – усмехнулся Хоакин, приводя волосы в порядок.       – Когда ты перестанешь прибегать ко мне и плакаться о своих проблемах. И да, я старше тебя. Пусть и всего на год, но старше.       – Тебе срочно нужно завести свою семью, Мел.       – Как и тебе. Всё, всем пока! – и она упорхала меж столиков к выходу, точно бабочка. Только её и видели.       Хоакин знал Мелани дольше, чем кого-либо из своих друзей. Ещё в младшей школе она стала его самой лучше подругой. Удивительно то, что они всегда считали друг друга привлекательными во всех смыслах, но их отношения никогда не заходили дальше прочерченной границы. Они оба будто бы знали, что ничего так хорошо у них не получится, как дружить, и даже не пытались испортить крепкую дружбу ненужными чувствами. Мелани была Хоакину точно старшая сестра и уже не раз выручала его из беды, как и он её.       Феникс дождался, пока девушка покинет заведение, и тогда выдохнул, отставив чашку с горячим кофе:       – Думаю, я знаю, о чём с ней хочет поговорить Джейн... – а после ответил на многозначительный вопрошающий взгляд своего друга: – Мы с ней вчера расстались.       – Да ты шутишь! – ошарашенно воскликнул Билли, посмотрев на Хоакина как на полоумного. – Как ты мог упустить такую девчонку как Джейн! Она же... Да она же... Да её же все хотят! Что на тебя нашло?       – Она ужасная, Билл, и ты это знаешь. Умеет лишь брать, а в ответ ничего не даёт. Ну... почти ничего. Но то, что она давала мне в ответ, она давала уже многим в этом городе. А мне вовсе не это нужно. Ты понимаешь, о чём я. В общем, мы определённо друг другу не подходим.       Билли с трудом находил слова, чтобы описать свой шок. Он действительно не понимал Хоакина, в то время как Хоакин не понимал реакции друга. С девушкой по имени Джейн он и не планировал ничего серьёзного. С самого начала он не видел в ней человека, который ему нужен. Сам сейчас не понимал, зачем вообще затеял эти отношения.       – Но признайся... – сказал Эшер, ехидно ухмыляясь, словно бы видел друга насквозь, – ты так долго не расходился с ней, потому что тебе нравилось её трахать.       Хоакин опустил взгляд в стол и несдержанно заулыбался. Он не хотел этого признавать, но, кажется, друг сейчас достал из него то, о чём сам парень думать не хотел.       – Билли, ты кретин, – заключил он, не в силах сдерживать предательски растягивающуюся на губах улыбку.       – А ты восьмиклассник, боящийся разговоров про секс, – парень провокационно глядел на друга.       – Заткнись.       – Сам заткнись.       Смеясь, они пинали друг друга по ногам под столом, как будто оба были восьмиклассниками. А ведь «детям» уже по двадцать три годика!       «Доктор» Билли Эшер прописал своему «пациенту» отдых и установил крайнюю степень необходимости. Чтобы помочь Хоакину отвлечься от всего, что произошло с ним за последние два дня, он без лишних вопросов буквально запихнул его в машину и повёз, как он сам провозгласил, «оттягиваться». И, хотя Эшер и твердил полдороги, что не собирается выслушивать отмазки друга, Хоакин был вовсе и не против прокатиться с ним и развеяться. Меньше всего он сейчас хотел оставаться один на один с тревожными мыслями и удушливыми воспоминаниями.       Пять часов пролетели как пять минут – абсолютно незаметно. Парни выехали за город на пустырь, где немного помахали битами. Это уже давно стало их излюбленным способом выпускать пар, и, кстати, очень действенным способом. Затем они поехали домой к Биллу, немного выпили и понадоедали соседям музыкой собственного исполнения. Вскоре к ним присоединилась и Мелани, которая, уже прознавшая про поступок Хоакина с её подругой, попыталась его отчитать и уговорить одуматься. Но её нравоучения пролетали мимо его ушей. Теперь Феникс уже смеялся над всеми своими проблемами. Ведь когда он был в компании своих неугомонных друзей, подобные происшествия, как разрыв с девушкой и увольнение, и вовсе переставали быть проблемами.       Но как только он приезжал домой, в своё тихое уединённое место за безграничными кукурузными полями у подножия рощи, одиноко тонувшее в вечерних багрово-жёлтых красках заката, его вновь одолевала мрачная задумчивость, граничащая с вот-вот бы проявившейся апатией. Хоакин ощутил это уже по дороге домой, спустя час, как отъехал от дома Билли.       Время уже было позднее, а на окрестности понемногу опускались сумерки. Бросив машину у гаража, поленившись загонять её внутрь, Хоакин хлопнул дверью и зашагал к крыльцу. Связка ключей случайно выскользнула из его рук прямо возле крыльца, и парень нагнулся за ней. А когда выпрямился, его взгляд упал на появившуюся на веранде соседнего дома девушку. Он уже умудрился забыть, что этот дом сегодня заселили! Девушка стояла спиной к нему, а потому не видела его, и разбирала какие-то коробки, которые вынесла из дома. Хоакин просто молча наблюдал за её движениями, не смея ничего сказать или сделать. Он ведь ещё днём хотел пойти и познакомиться, и сейчас это желание по-прежнему одолевало его. Но что-то не позволяло ему помешать этой девушке, нарушить её уединение. Судя по всему, сейчас она слишком занята и наверняка увлечена переездом. Лучше, подумал Хоакин, зайти завтра, и тихонько ускользнул в дом.       Сегодня никакая ночная работа его не ждала, можно было спокойно выспаться и проснуться уже в новом дне с надеждой, что он будет лучше, чем все предыдущие. Об этом думал Хоакин, сидя вечером на диване в тёмной гостиной и бесцельно глядя в стену. Как вдруг внезапно ему пришлось принимать на своих коленях увесистого сенбернара, который жаждал внимания хозяина.       – Эй, Тай, ну ты чего вытворяешь! А ну слезай живо! Ты вообще в курсе, что ты весишь как бульдозер? Прыгай на пол. Я кому сказал, быстро!       Голос парня звенел нотками возмущения, но он всё же улыбался и отворачивался от пса, который норовил вытереть об лицо хозяина свой мокрый нос. Хоакин заметил в его пасти синюю резиновую косточку – любимую игрушку пса, за которой он любил побегать. Феникс быстро отобрал игрушку у Тая и запустил её куда-то в коридор. Счастливый пёс сию минуту ринулся за ней, и Хоакин выдохнул. А его мохнатый друг, думал парень, потяжелел, несмотря на свой возраст, в котором собаки обычно теряли вес и становились легче. Вдруг в голову закралась мысль: а что, если у новых соседей тоже есть собака? Подружка Таю бы не помешала... Хоакин глупо улыбался, думая об этом, а потом ему снова пришлось кидать косточку приставучему псу.       Скоро ночь окутала мраком два соседствующих дома, огни в которых уже давно погасли. Завтра всё должно начаться с чистого листа. Скоро всё примет новые обороты. Уже завтра двум одиноким молодым людям суждено встретиться здесь, во всеми забытом уединённом уголке мира, чтобы раз и навсегда изменить их жизни.