Охотница на змей

Сакура встретила Саске по дороге из лаборатории: она наконец закончила разбирать свое рабочее место и теперь направлялась к себе в комнату. Он выразил желание ее проводить, и они продолжили путь в сторону нужного домика уже вдвоем, обсуждая насущные дела и результаты последнего лова. Сакура с замиранием сердца поглядывала на Саске: взмокший и уставший после хождений по лесу, он имел особую привлекательность. — Я поймал еще одного странного ботропса, — сообщил Саске. — Может, тоже твой вид. Когда пойду разбираться в лабораторию, то посмотрю чешую. Если окажется кайсакой, то просто отпущу. — Ух ты! — обрадовалась Сакура. — Надеюсь, все же, что мой. Тогда мы привезём в Токио целых две живые змеи! — В этот момент они зашли в комнату. — Да. Тебе еще долго собираться? — Саске снял рюкзак и поставил его к стене. — Уже не очень. Я упаковала змей и сейчас буду собирать вещи здесь. — Сакура закрыла дверь поплотнее и, подойдя к Саске, провела ладонью по его мокрому лбу. — А я еще и не начинал, поэтому долго с тобой находиться не смогу, — ответил он, взяв ее за руку и посадив на кровать, после чего расположился рядом. Сакура обвила его шею и прильнула к нему первой, закрывая глаза и ощущая, как сердце выпрыгивает из груди: несмотря на то, что их отношения длились уже больше двух недель, каждый поцелуй продолжал вызывать головокружительное удовольствие. Когда драгоценные минуты нежности подошли к концу, и Саске встал за рюкзаком, Сакура решила осторожно сообщить ему про грядущие посиделки. — Представляешь, Таюя остаётся здесь, — начала она издалека, внимательно следя за его реакцией. — Серьезно? — Он вопросительно посмотрел на Сакуру. — Угу. — Она вкратце поведала ему о планах Таюи. — Понятно. — Саске не стал давать какую-либо оценку ее действиям, а просто принял к сведению. — И она вместе с Омои, Каруи и Фуу устраивают для нас сегодня прощальную вечеринку на большом костре, начиная с девяти часов, — произнесла Сакура на одном дыхании и умоляюще посмотрела на Саске. — Давай сходим? — Мне еще столько всего надо собрать, да и не любитель я вечеринок, — с сомнением в голосе произнес он. — Но впереди еще несколько часов, ты точно успеешь! — Сакура решила проявить настойчивость: ей очень хотелось разделить впечатления от предстоящего мероприятия вместе с Саске. — Ну пожалуйста. Это ведь не простая вечеринка и к тому же — прощальная. — Сакура… — Пожалуйста! — Это для тебя настолько важно? — Да! — с жаром воскликнула она. — И я так хочу, чтобы ты был рядом со мной! — Ладно, я постараюсь, — согласился наконец он, надевая рюкзак и направляясь к выходу. — Пойду поем, а потом — собираться: осталось совсем мало времени. — Ура! Спасибо, Саске! — радостно выпалила Сакура, предвкушая незабываемый вечер. — До встречи. Упаковка вещей в багажную сумку проходила в воспоминаниях о сборах в дорогу сюда и терзающих в то время переживаниях. Тревога о том, что отношения с Саске так и не разовьются; паранойя насчет притаившейся в кустах соблазнительницы-Таюи; страх, что она не сможет сдержаться в порыве ревности и опозорится — все эти опасения теперь казались делами давно минувших дней, покрытыми пылью и не имеющими никакого отношения к новой действительности. В тысячный раз осознавая свое счастье, Сакура хотела петь. В девять часов вечера все собрались у большого, весело потрескивающего костра, над которым кипятился котел с водой, а рядом стоял столик с кружками и пакетом сладостей — перуанских конфет под названием теха. На расположенных вокруг скамейках в полном составе сидела вся научная компания, а рулила процессом снова переодетая в индейца Таюя: с бойким видом она расхаживала туда-сюда, поочередно толкая речи на двух языках. С разных сторон доносилось насыщенное звуковое сопровождение лесных обитателей, ставшее настолько привычным и родным, что сложно было поверить — уже завтра все это останется далеко позади. Когда вода вскипела, Омои снял котел и принялся зачерпывать кипяток в кружки, после чего передавал их Таюе, которая помещала в них пакетики с травяным чаем и пускала по кругу. Сакура сидела рядом с Саске и умиротворенно за всем наблюдала, проникаясь атмосферностью момента и стараясь бережно сохранить в своей памяти каждую драгоценную минуту оставшегося времени пребывания на станции. — Даже не верится, что завтра уже уезжаем, — раздался голос Суйгецу. — Я к вам ко всем так привыкла! — ответила Таюя, сделав осторожный глоток чая. — Кстати, а вы есть на Фейсбуке? — Где? — не поняла Сакура. Она уже как-то слышала это слово, но его значение совершенно вылетело у нее из головы. — Охренеть! Ты прикалываешься? — усмехнулась Таюя. — Погоди, — вставил Кабуто. — Если Фейсбук популярен в Штатах, еще не значит, что он так же популярен и в Японии. Хотя последнее время он приобретает в мире все большее распространение. — Я есть! — отозвался Суйгецу. — Вот, значит уже и в Японии приобретает! — кивнула Таюя и перевела взгляд на Сакуру. — В Перу, кстати, Фейсбук тоже известен, и все наши уже там есть. Короче, это такой сайт, где каждый может завести собственную страничку, писать на ней что хочет, публиковать фотографии, добавлять в контакты странички друзей и переписываться с ними, как в чате. В общем — чертовски удобно! Поэтому я призываю: когда вернётесь в Токио, найдите там нас с Кабуто и добавьте. Так мы будем на связи и не потеряемся! — Угу, — отозвалась Сакура и тихо спросила у Саске: — А ты знаешь? — Да, мой брат там есть, но меня пока нет. Не было надобности. — Он держал в руках ту самую кружку с изображением ее со змеей, при взгляде на которую Сакура каждый раз испытывала приятное волнение. Через некоторое время Омои принес ударный перуанский инструмент кахон: Сакура однажды уже была свидетелем его игры и с интересом предвкушала новую. Когда в воздухе зазвучали весёлые ритмы, Таюя и ее перуанские подруги тут же принялись танцевать под них какой-то этнический танец, а остальные внимательно наблюдали. Сакура покосилась на Саске: взгляд того был обращён в сторону Омои, который экспрессивно наносил руками замысловатые удары. Порадовавшись тому, что игра вызывает у Саске больше любопытства, чем танцующие девушки, Сакура с удовлетворением сделала глоток чая и бросила в рот конфету: на зубах хрустнул орех пекан — ее основной компонент. — Браво! — прошипел Орочимару, когда танцы завершились. — Таюя, такое ощущение, что ты родом из этих мест. Особенно — в костюме индейца. — Грациас! Не просто так я решила остаться, — отозвалась та и, ничуть не смущаясь, забралась на колени к Омои, который тут же крепко обхватил ее за открытый живот. Сакура перевела взгляд на держащихся за руки Карин с Суйгецу, поймав себя на мысли, что с Саске она не может позволить себе прилюдно даже этого, хотя, казалось бы, что тут такого? Может, стоит попробовать? Он ведь носил ее при всех на руках, и наверно уже не будет стесняться. Она осторожно на него посмотрела: он пил чай, задумчиво разглядывая пляшущие языки пламени. Сакура аккуратно взяла его под локоть и, затаив дыхание, начала ждать реакции, которая оказалась едва заметной: Саске лишь бросил на нее короткий непонятный взгляд и затем снова переключился на созерцание огня. Не зная, как это расценивать, Сакура продолжила так же сидеть, размышляя, что надо будет обговорить с ним этот вопрос позже. — Ну что, все попили чай? — Таюя загадочно ухмыльнулась. — Готовы немного подогреться? — Она спрыгнула с колен Омои и достала из сумки бутылку. — Следующая часть нашей программы: писко! — О, прикольно! — раздался голос Суйгецу. — Мне надо закончить еще кое-какие дела, — прошелестел Орочимару, вставая со скамьи. — Так что я пойду. Спасибо за музыку, танцы и чай: было весело. — На этом он распрощался и исчез в ночной темноте. — Только у нас мало стопок, — уточнила Таюя. — Кто уже выпил чай, давайте кружки. Пакетики можете выкинуть в этот мешок, — она кивнула на большой мусорный пакет, стоящий под столом. — Я ограничусь чаем, — сказал Джуго. Он держал свое слово больше не пить, и Сакура испытывала уважение, однако сама была очень даже не прочь опрокинуть пару глотков: хотелось дополнить атмосферу чувством приятной расслабленности, особенно после такого напряжённого периода. — Окей, — бросила Таюя, как ни странно, не настаивая на обратном. — Я, пожалуй, не откажусь, — вполголоса сказала Сакура Саске и уже собралась протянуть кружку, но неожиданно почувствовала, как он крепко сжал ее руку, словно препятствуя данному действию. Она с непониманием на него посмотрела: в его строгом взгляде плясали недовольные огоньки. — Отойдем? — тихо предложила Сакура, не желая вести полемику прилюдно. Саске кивнул и ослабил хватку. — Мы скоро, — сказала она во всеуслышанье и полная неприятных волнений быстро пошла вперед: такое поведение вызывало недоумение. Сакура понимала, что у него свое отношение к алкоголю и он не пьет, но почему он так странно реагирует на ее желание немного расслабиться? — Саске, в чем дело? — спросила она, когда они отошли подальше от костра и домиков. — Зачем тебе это? — вопросом на вопрос ответил Саске, продолжая хмуриться. — Что значит «зачем»? Я хотела немного выпить, чтобы расслабиться и лучше прочувствовать атмосферу. Это национальный напиток и очень в тему. — А без него нельзя? Он еще и крепкий: больше сорока градусов. От алкоголя одни несчастья. Вспомни Джуго! — Ну ты сравнил! — Она была очень удивлена подобному заявлению. — Я же всего пару стопок. Мне ничего не будет. Я уже пила здесь писко и знаю. — Все начинают с маленького количества, — упрямо твердил Саске. — Сначала одну, потом две… А потом постепенно происходит разрушение личности! — Эй, да что с тобой такое? — недоумевала Сакура. — Ты что, мне не веришь? — Ты сама не отдаёшь себе отчёта в том, как это может быть опасно! — стоял на своем Саске. — Я прекрасно отдаю себе отчет! — Внутри забурлило раздражение. — Ты не доверяешь мне, да? Хочешь запретить делать мне то, что я хочу? — Я просто не хочу, чтобы ты рисковала! — резко ответил Саске. — Я тебе уже десятый раз говорю, что я ничем не рискую! — продолжала кипятиться Сакура, повышая тон. — И такими заявлениями ты меня обижаешь! Почему ты мне не веришь, а сравниваешь с Джуго, у которого с этим такая серьёзная проблема? — Почему тебе это настолько необходимо? — опять вернулся Саске к началу разговора. — Да что ж такое! — всплеснула руками Сакура. — Ты меня вообще не слышишь? — В голове всплыла картина, как он хватает ее, препятствуя протягиванию кружки. — Значит ты готов взять меня за руку при всех только для того, чтобы не дать налить алкоголя? — вырвалось у нее. — О чем ты говоришь? Тебе так нужны эти показушные держания за руки? — с недовольством спросил Саске. — Почему ты так категорично выражаешься? — возмущённо фыркнула Сакура: негодование внутри росло как снежный ком. — Почему сразу показушные? После того, как ты меня две недели носил при всех на руках, можно было бы уже не стесняться! — Никто не стесняется! — эмоционально бросил в ответ Саске. — Ты вообще что ли ничего не понимаешь?! — А что я должна понимать? Ты делаешь из мухи слона! — Не делаю! — Делаешь! — крикнула Сакура, ловя себя на мысли, что нужно срочно остыть и выпустить пар, иначе эта перепалка перерастёт в самый настоящий скандал. — Пойду проветрюсь, а ты подумай над своими словами! — заявила она и, резко развернувшись, быстро зашагала прочь, все еще прихрамывая. Сакура шла будто в прострации: произошедший разговор настолько не вписывался в идеальную картину их отношений, что казался ей каким-то кошмарным сном. В голове один за другим звучали обидные вопросы Саске: неужели он в ней так сомневается? А ее попытку подержаться с ним за руку он назвал показушной! Из глаз брызнули слезы и Сакура, закрыв лицо, села под дерево: она была глубоко уязвлена. Одна на другую навалились страшные мысли: а может, они вообще друг другу не подходят, и это был первый звоночек? Сакура начала прокручивать в голове события двух прошедших недель. Все действительно было фактически идеально: он обеспечивал ей комфортные условия, таская на руках в лабораторию и обратно, успокаивал, когда она плакала и даже на костер согласился пойти после ее слов о том, как это для нее важно, хотя поначалу не хотел. Вышесказанное Сакура, безусловно, ценила, однако последнее событие основательно выбило ее из колеи. Немного успокоившись и приведя эмоции в порядок, Сакура ощутила, что становится легче: она понимала, что хорошего было действительно слишком много, а полностью идеальными не бывают никакие отношения, и перепалки — тоже их часть. Просто нужно было еще раз спокойно обговорить вылезшие проблемы. В этот момент она заметила приближающийся свет налобного фонарика, и вскоре перед ней появилась Карин. — Карин, — произнесла Сакура имя подруги. — А ты что тут делаешь? Почему не на костре? — Это я тебя хочу спросить. Мне понадобилось сходить на ручей, а на вечеринку вернусь позже. Почему ты сидишь здесь? Да еще без фонаря. Ты чего? — Она посветила Сакуре на лицо. — Ты плачешь? Что произошло? — Ох… — Сакура зажмурилась. — Я поругалась с Саске. — Ничего себе… — присвистнула Карин. — Что случилось? — А ты на костре ничего не заметила? — Нет. — Она села рядом. — А что я должна была заметить? — Видимо, была занята с Суйгецу. Да когда я захотела писко, он вдруг меня остановил, — вздохнула Сакура. — А потом мы отошли это обговорить и… В общем, смысл такой, что я чуть ли не рискую стать алкоголиком. Я начала кипятиться, что он мне не доверяет, а он стоял на своем. Мы почти наорали друг на друга, и я убежала, чтобы остыть. Вот, вроде успокоилась, и собираюсь пойти опять поговорить. — Сакура, — Карин обняла ее за плечо. — То, что у него такое к этому отношение — неудивительно. Это же моральная травма. Вы вообще про это не говорили? — Еще не успели… Но я слышала от однокурсников, что у его отца была подобная проблема, и поэтому он сам не пьет. Это я понимаю. Но не понимаю, почему надо запрещать и мне? Я же сказала, что знаю норму, и все будет в порядке. — Сразу видно, что у тебя никогда не было моральных травм, — со знанием дела ответила Карин. — Когда человек имеет такую проблему, он воспринимает вопросы, связанные с травмой, слишком остро, болезненно, гипертрофировано, часто — нерационально. Спроси у Саске в спокойной обстановке, почему он так к этому относится, и он, уверена, тебе расскажет. Вот возьми мою ситуацию. Казалось бы, ну попался когда-то абьюзер, но ведь есть куча отличных парней, и можно было бы вскоре заняться поиском нужного. Но ушло почти шесть лет, чтобы как-то оправиться и рассмотреть возможность завести следующие отношения! И то, мне еще понадобились сеансы с психологом! Это все очень серьезно! — Карин… — Сакура взяла ее под руку и тихо сказала: — Спасибо за то, что ты у меня есть. — Уверена, что его поведение вызвано не недоверием, а слишком большой заботой о тебе, Сакура, — уверенно заявила Карин. — Не переживай, все наладится. Мы с Суйгецу тоже, бывает, ругаемся, но потом обсуждаем, делаем выводы и идем дальше. Это нормальное развитие всех отношений. Острые углы так или иначе будут периодически вылезать, важно это все прорабатывать. Давай, не падай духом, а иди скорее к нему. — Спасибо тебе за поддержку! — Слова Карин сильно успокоили и придали уверенности. — Пожалуйста! Не одной же тебе быть психологом, — подмигнула та. Сакура шла в сторону домиков полная новых мыслей, на которые ей открыла глаза Карин. До этого Сакуре не приходило в голову, что все может быть настолько серьезно, и она ни разу не пыталась поставить себя на место Саске. Как должен ощущать себя человек, когда любимая девушка соприкасается с тем, что в свое время послужило причиной его семейных бед и этим травмировало? Она была не в курсе всех подробностей, но для нее являлось очевидным, что время для подобного разговора точно пришло. Вдалеке горел костер, вокруг которого танцевали собравшиеся, однако она не стала всматриваться в детали и просто проследовала мимо: сейчас было явно не до этого. Саске она нашла возле палаток — он снимал с верёвок сухую одежду и аккуратно складывал в пакет. — Саске… — осторожно позвала его Сакура. После того, как она взглянула на проблему под другим углом, возникло неприятное ощущение неловкости за повышенный тон и брошенные в лицо резкие слова. — Успокоилась? — спросил Саске, продолжая снимать одежду. — Да… Надо все обсудить. Не хочешь сходить на речку? — миролюбиво предложила Сакура. — Сейчас закончу. — В его голосе звучала отстранённость. Сакура вздохнула, желая уладить все как можно скорее. Когда чистые вещи были сняты и убраны, они молча направились в сторону реки. Сакура мысленно строила предстоящий разговор, проговоривая в голове нужные фразы. Сердце взволнованно билось: не хотелось еще больше испортить эту напряженную ситуацию. — Саске, — начала она первую заготовленную фразу, когда они дошли до места назначения и сели на землю. — Извини, что разговаривала с тобой так резко. — В лицо подул тёплый ветер, а с другого берега раздалось пронзительное трещание какой-то околоводной птицы. — Я сам разговаривал не лучше, — отозвался он, глядя на ночное небо. — Я понимаю, что ты просто хотел обо мне позаботиться, — постаралась произнести Сакура как можно мягче, стремясь, чтобы он сам заговорил о своей проблеме: не хотелось сообщать ему, что «уже слышала когда-то там от других». — Именно так. — Почему ты настолько воспринял это в штыки? — прямо спросила она. — Потому что видел собственными глазами, как увлечение выпивкой может разрушить семью, — с грустью ответил Саске, пристально посмотрев на Сакуру. — Расскажи, — попросила она, морально готовясь к тому, что сейчас услышит что-то очень тяжёлое. — У нас была дружная семья, — начал Саске после некоторого молчания. — Отец много работал, но вечерами мы собирались все вместе за ужином и обсуждали дела и впечатления друг друга за день. Во время отпусков и каникул любили ездить в семейные поездки, в том числе и за границу. Родители поддерживали мое увлечение биологией: покупали мне книги, водили в музеи и зоопарки, одобрили занятия после уроков на факультативе. Я рос в счастливой семье, Сакура. Все было безоблачно, и, казалось, что так будет всегда. Но однажды у отца начались проблемы на работе, и в его руке начал появляться бокал вина. Мама просила его не увлекаться этим делом, но он тогда говорил: «Только один бокал, чтобы расслабиться и некоторое время не думать о проблемах». Потом один перешёл во второй, затем в третий… — Саске замолчал. «Сначала одну, потом две… А потом постепенно происходит разрушение личности!» — эхом отозвались в голове у Сакуры его слова, сказанные во время ссоры. Сердце больно сжалось, и она взяла Саске за руку. — Начались скандалы, — продолжил он, стискивая ее ладонь в ответ. — Отец стал отдаляться от нас все сильнее, исчезли дружные семейные вечера. Все это казалось каким-то дурным сном, от которого хотелось поскорее проснуться, чтобы все стало, как было. Но сон не кончился, а превратился в самый настоящий кошмар, когда из-за нелепой случайности родители разбились на машине. Мне сказал об этом брат, когда я пришел поздно вечером домой после факультатива. Я не мог в это поверить. Жизнь, вроде бы, продолжалась, но для меня как будто остановилась. Я приходил из школы домой, и мне казалось, что вот сейчас выйдет мама, улыбнётся, спросит как дела и позовёт к столу, но она не выходила… И я понимал, что не выйдет уже больше никогда. От осознания этого хотелось кричать. Боль была такая, что не передать словами. — Саске… — Сакура вытерла руками набежавшие слезы. — Я очень сочувствую, что тебе пришлось такое пережить. Ты очень сильный человек, что справился, а не сломался, и столько добился в жизни. — Да. Время потихоньку вылечило. И увлечение наукой, которой я стал отдавать все силы и заполнять все мысли, чтобы не думать ни о чем другом. Очень помогла поддержка брата и Наруто. Через несколько лет я полностью оправился, но алкоголь по-прежнему вызывает у меня все эти воспоминания, и я нахожу его очень опасным увлечением, — вздохнул Саске. — Теперь я понимаю, — опустила глаза Сакура. Карин была абсолютно права — имела место тяжелейшая моральная травма. — Среди моего окружения многие умеренно выпивают, и это их выбор. Я не лезу. Ну, кроме ситуации с Джуго, которая, кстати, лишь усугубляет все мои опасения. Но ты… — Саске задумался. — Когда на дне рождения Карин ты пила сок вместо вина, я обрадовался. А сейчас… У меня слишком сильное желание оградить тебя от этого. Ведь… Я люблю тебя. — У Сакуры перехватило дыхание: впервые он говорил о своих чувствах именно в такой форме. Сердце разрывалось от счастья и горечи одновременно: первое было вызвано откровенностью Саске и его последней фразой, а второе — осознанием того, через что ему пришлось пройти. — Я тоже люблю тебя! — выпалила Сакура и крепко его обняла, прижимаясь к быстро вздымающейся груди. Он сжал ее в ответном объятии, и так они некоторое время сидели молча, пребывая в своих мыслях. Сакура больше не стала углубляться в тему алкоголя, решив обязательно поработать над этой травмой в будущем, а пока — воздержаться от употребления спиртосодержащих напитков, чтобы не вызывать этим столь болезненную реакцию. — Саске, — подала наконец голос Сакура. — М? — Он разжал объятия, и она выпрямилась. — А что ты имел ввиду, когда сказал, что я ничего не понимаю? Ну насчет держания за руки… — Хотелось обсудить и прояснить все недопонимания и недосказанности. — А, это… — Саске на некоторое время замолчал, словно обдумывая ответ. — Понимаешь, когда я ношу тебя на руках по станции — в этом ничего такого нет. Ты не можешь ходить, я тебе так помогаю, и то, что это все видят — нормально. А держаться за руки у костра — это совсем другое. Это — проявление чувств. Для меня это очень личное и много значит. Я считаю, что это дело двоих, где не нужны свидетели. — Сакура слушала Саске с замиранием сердца: так вот оно что! Она не думала об этом под таким углом, поскольку относилась к подобному проще. — Понятно… — тихо отозвалась Сакура, положив ему на плечо голову. — Извини за то, что я тогда сказала. На эмоциях ляпнула глупость. Теперь я поняла, что для тебя это слишком важно. И для меня, конечно, тоже, Саске, но просто к «свидетелям» как ты выразился, я отношусь проще. Я уважаю твою позицию и принимаю ее: дело двоих — значит дело двоих. — Спасибо, Сакура, — коротко ответил он. — Сегодня последняя ночь здесь, — вздохнула она, глядя на улыбающийся месяц. — Я уже настолько привыкла к этим местам, что мне сложно представить, будто где-то есть какая-то другая жизнь. — Это всегда так после долгих экспедиций, — заверил ее Саске. — И городская суета тебе будет казаться во много раз шумнее, чем обычно. Но, конечно, быстро привыкнешь. — Угу… Мне тут так понравилось! Больше месяца жизни в совершенно другом мире, — восторженно прошептала Сакура. — Столько уникального опыта и потрясающих находок. Но самое главное, что здесь случилось со мной… — Она подняла голову и пристально посмотрела в его глаза, в которых отражались улыбки-месяцы. — Это ты. — В этот момент Саске запустил руки в ее волосы и, притянув к себе, начал целовать. Минута сменялась минутой, вокруг неистово кричали ночные обитатели джунглей, но поглощенные друг другом Саске и Сакура не замечали ни времени, ни звуков. Возникшая неровность на гладкой поверхности отношений послужила им новым витком и укрепила существующую связь еще сильнее. Ночь, полная зашкаливающих эмоций, откровенных разговоров и стремящихся выйти наружу закипающих чувств подходила к концу. Саске и Сакура продолжали сидеть на берегу реки, наблюдая, как в небе потихоньку гаснут звезды, просыпается солнце, а ночным певцам на смену приходят утренние: не хотелось тратить последние драгоценные часы пребывания в перуанских джунглях на сон. С наступлением рассвета они вернулись на станцию: до отправления лодки нужно было успеть снять палатки, закончить последние сборы и позавтракать. Выполняя необходимые дела на автомате, Сакура была полностью в своих мыслях и, поглядывая на Саске, ощущала какой-то новый прилив радостных эмоций: после того, что между ними произошло ночью, она чувствовала, что стала любить его еще сильнее. И вот, настал час отправления. Вещи были погружены, и лодка начала потихоньку отплывать от берега, на котором стояли и махали руками провожающие: директор Даруи со своей женой Самуи, Каруи, Фуу, Омои и принявшая решение остаться Таюя. Сакура махала им вслед, всей душой надеясь, что через год вернется сюда снова. Здесь она получила, пожалуй, самые яркие впечатления в жизни: непередаваемое удивление и восхищение совершенно новой для нее природой; непостижимое разнообразие змей, на которых она с упоением охотилась; погружение в другую культуру, и, конечно, пьянящая эйфория первых отношений с их постепенным, но заставляющим закипать в жилах кровь развитием. Лодка отплывала все дальше от станции, следуя по молочно-кофейным водам притока Амазонки, а провожающие становились все меньше и меньше, пока не исчезли полностью.