Разрушая утопию

      Дверь в нашу квартиру была распахнута. Ничего особенного: гостиная, кухня, две комнаты и примыкающие к ним ванные. Я делила спальню с Ассоль. Не представляю, что было бы, живи мы с Ришель в одной комнате. Сестра всегда требовала идеального порядка, вопреки распространенному мнению, что гении властвуют над хаосом. Не то, чтобы в нашей с Ассоль спальне творился бедлам, так, скорее, творческий беспорядок. Если же здесь все разложить по полочкам и организовать, то лично я едва ли что-то найду. Мой хаос мне ближе.       Но то, что творилось в нашей спальне сейчас, творческим беспорядком назвать было бы сложно. Как и хаосом в рамках одной комнаты. Здесь масштабы были помощнее.       – Что за… – прошептала я, замерев на пороге. Ассоль, стоящая у окна, обернулась, увидев нашу троицу, и поспешила вытереть слезы со своих обычно румяных, но сейчас бледных щек.       Я еще раз окинула взглядом спальню. Моя часть почти не пострадала, разве что, кто-то рылся на моем столике с косметикой, разбил зеркало и флакон моих любимых духов. Даже не так, духи в форме красного яблока были не разбиты, а разрублены на ровные половинки.       Половина комнаты, принадлежащая Ассоль, была в куда худшем состоянии. Из шкафа выброшена вся одежда (о ее состоянии можно не говорить, едва ли там можно было найти что-то в целости), а шкаф и вовсе разломан. Как и письменный стол, и зеркало…       – Я вернулась сюда всего пятнадцать минут назад, а тут… боже, они разрушили все! – воскликнула подруга, снова не сдержав слез. – И я ума не приложу, кто это мог быть!       Мозг лихорадочно заработал. Не то, чтобы Ассоль была ангелочком, которого все любят, какой бы невинной милашкой не казалась внешне: невысокая (ростом даже меньше, чем я!), хрупкая на вид Мистри едва ли на первый взгляд представляла угрозу. Тем не менее, у нее были недруги, особенно после того, как Сефирот выбрал Ассоль в свои ученики. Но это было в прошлом году, и если бы ей хотели отомстить за это, то уже давно бы разрушили к чертям нашу комнату.       Нет, здесь дело было в другом. Что-то сильнее, чем банальная зависть.       Перед глазами возникло побледневшее лицо принцессы Луны и Земли. Могла ли Чибиуса пойти на подобное из ревности? Мне слабо верилось в это, но более сильного мотива ни у кого не было. Да и то, как она выскочила из кабинета директрисы… в такой горячке можно сделать вещи и пострашнее.       Ассоль, собрав темно-каштановые волосы кверху одной из уцелевших заколок, принялась разгребать пространство у сломанного стола.       – Я догадываюсь, кто это мог быть, – тихо произнесла я, уже собираясь произнести имя Чибиусы, но меня прервал пронзительный крик Ассоль.       – Что там? – Ришель и Эми ринулись к девушке, но стоило им чуть отойти в сторону, как я сама все увидела.       – Ириска…       Крохотное кошачье тельце лежало под обломками и не двигалось. Я помню, как приволокла это шипящее создание в комнату, несмотря на возмущения Ассоль. Маленькая кошечка с окраской, как у оцелота, ютилась возле одного из баров в центре Хрустального Токио. Стоял дождливый вечер, я не могла пройти мимо нее. Эти грустные светло-карие глаза смотрели на меня в ту минуту с такой надеждой. Разве у меня был выбор?       На самом деле, мы с этим пятнистым исчадием почти не ладим. Она ласковая только в двух случаях: когда голодна и когда напугана. Большую часть времени Ириска не позволяет даже погладить себя, но этим мне она и нравилась. Кошка потерпела много боли от людей, в особенности от тех, кто выбросил ее на улицу, и винить ее за скверный характер было бы глупо. Хотя, признаться, в замке Фобоса и Деймоса на Марсе Ириска вела себя более вежливо, а капризы проявляла лишь здесь.       Из-за слез комната размывалась, но я упорно подошла к сестре и подругам, несмотря на то, что каждый шаг из-за дрожи давался мне с трудом.       Ну как же так! Что сделала ей (или ему, если это все-таки была не Чибиуса) Ириска? Попалась под руку? Случайно оказалась под обломками?!       – Я помогу ей!       – Ракша, ты ей уже ничем не поможешь, не надо! – Ришель было собиралась оттащить меня, но я уже склонилась над кошкой, оцарапав руку булавкой. Такова была плата за использование силы исцеления, но каждый раз царапать саму себя было неприятно. Ладонь тут же отозвалась легким жжением, а на коже из капель крови образовались синие искры.       Только бы не было слишком поздно, только бы Ириска была еще жива…       Синее пламя окутало кошку, не причиняя ей вреда, но исцеляя все раны, что были у нее. Моя сила не совершает чудеса, и может помочь лишь живым.       Ириска не подавала признаков жизни, но я упорно продолжала направлять на нее пламя. Перед глазами начинали плясать черные точки. Дышать становилось труднее. Такого я еще никогда не ощущала. Игнорируя возникшие препятствия, я продолжала бороться за жизнь дорогого мне существа.       – Ракша, пожалуйста! – Рука Ришель вцепилась в мое плечо, но ее слова я слышала словно сквозь вату. Точки перед глазами становились больше.       – Смотрите, Ириска! – воскликнула Эми, а Ассоль подхватила открывшую глаза кошку на руки, но была вынуждена ее тут же отпустить, ведь Ириска, зашипев, едва ли не поцарапала ее. Пламя, окружавшее питомицу, исчезло, и моя рука, все это время вытянутая вперед, рухнула вдоль тела.       – У тебя получилось. Ты смогла помочь ей!       Ришель улыбнулась, но я успела заметить, как вся радость исчезает с ее бледного лица. Успела, прежде чем позволила самой себе погрузиться во тьму, вдруг почувствовав сильное бессилие, сквозь которое так упрямо саднило ладонь.       Я редко применяла свою силу, не считая случаев исцеления ран. Мой огонь окрашен в синий цвет, и его магические свойства не были изучены до конца. Почему моя сила проявляется только после того, как я сама пролью кровь? Что она еще может? Мои родители, король Джедайт и королева Рейана, настоятельно просили меня использовать огонь как можно реже. И всякий раз, когда разговор заходил о магии, мне вспоминался далекий момент из детства. Вспоминался смутно, и каждый такой неясный обрывок сопровождался тем, что моя левая ладонь, на которой красовался крохотный шрам, нестерпимо саднила, будто я упала и содрала слой кожи об асфальт. Все воспоминания похожи друг на друга – горящая синим пламенем комната. Папа всегда говорил, что я едва ли не спалила весь замок в тот день. По крайней мере, одна из комнат пострадала. Меня чудом спасли из этого пожара.       Но что-то не то было в этом воспоминании. Неужели простой пожар мог повлечь провалы в памяти? Я помню некоторые моменты до того несчастного случая, но что было потом, целых, черт возьми, полтора года?       Перед моими глазами вдруг возникла дверь. Та самая комната, которую я спалила, когда мне было всего пять лет. Рука было потянулась к ней, но я поспешила ее одернуть. Кто знает, что там сейчас? Ни мне, ни Ришель, ни даже Деймону не позволялось туда заглянуть.       Но ведь рядом никого нет, верно? Я быстро. Одним глазком. Никто и не узнает, что я там была.       Улыбнувшись самой себе, я уже более уверенно протянула руку. Не заперто. Дверь скрипнула…       – … будто она задела этот шрам. Он до сих пор кровоточит.       – Нет, я помню, что она всего лишь уколола палец. Но это… это не в первый раз, Деймон. Раньше такое уже… она просыпается. И уже слышит нас.       Ришель (а это, несомненно, была она) вдруг перестала говорить. Я ощутила, как кто-то сжал мою руку.       По глазам ударил белый свет. Писк приборов эхом разносился по стенам замка Фобоса и Деймоса, пропадающего в ослепительном тумане. В нос ударил стерильный запах. Он знаком всем, кто хотя бы раз попадал в стационар больницы. Не сказать, что я бывала каждый день в госпитале при Академии, но, увы, доводилось здесь находиться раз по пять за учебный год.       С трудом разлепив глаза, я обвела взглядом помещение и подтвердила свою догадку. Эта палата была мне знакома.       – Наконец-то! – Ришель вновь сжала мою руку. В ее голубых глазах, обычно холодных и надменных, царило сильное беспокойство. Мой же взгляд с трудом сфокусировался на сестре, хотя та еще минуту двоилась.       – Риш? – мой голос звучит хрипло, и я едва ли узнаю его. – Что произошло?       Сестра было начала говорить, но ее перебил светловолосый молодой человек, стоящий за ее спиной. Темно-фиолетовый взгляд был таким же обеспокоенным, как у сестры. Он не смотрел на меня с холодом, его губы не были сложены в жесткую линию, которая обычно ничуть не портила его ледяную красоту. Ах, сколько девушек пытались подружиться со мной или Ришель только ради того, чтобы подобраться ближе к Деймону! Вот так ирония. Мы с Ришель были очень похожи на маму, за исключением цвета глаз и вьющихся волос, когда наш брат был почти точной копией отца: от Джедайта его отличали мамины глаза, а волосы его всегда были прямыми. Даже завидно.       – Юная леди, вы в курсе, что пропустили целых два учебных дня, проболтавшись в этой больнице без намека на сознание? – строго произнес блондин, но под конец его голос смягчился. Сам же Деймон медленно обошел койку и сел на ее край с другой от Ришель стороны, взяв меня за руку.       Два дня? Черт возьми, я что, третьи сутки нахожусь в больнице?!       – Вот что. Пока виновный не будет найден, вы с Ришель поживете со мной. Я все равно на некоторое время задержусь на Земле. Но это будет через пару дней. Не думаю, что тебя быстро выпишут. Родителям сообщать не стали. Директриса решила не добавлять проблем Академии.       Я попыталась привстать, но адская штуковина (это я так ласково о капельнице, не выношу их) не позволила мне это сделать. О, Арес, да вытащите кто-нибудь уже иголку! Знаю, в этом мире есть зрелища и похуже раз в десять миллионов, но я терпеть не могу вид иголки, прокалывающей кожу. Прокалывая палец для вызова своей силы или во время уколов, я всегда старалась смотреть в другую сторону. Когда не видишь происходящее, иглы не вызывают такой страх.       – А как же Ассоль и Эми? К тому же, тот, кто это сделал, мог охотиться именно на Ассоль! – возразила я, и Риш понимающе кивнула.       – Ты думаешь, Чибиуса способна на подобное? – спросила сестра, сжимая мою руку. – В этом есть смысл. Учитывая, что Ассоль и Гелиос…       Похоже, мне было не суждено узнать о том, что связывало этих двоих от Ришель, ведь Деймон ее перебил. Да что ж такое!       – Может, да, а может и нет. Чуть не прикончили твою кошку, между прочим. Этот кто-то мог пытаться добраться не до Ассоль, а до тебя. В любом случае, в школе только Эмилия, за ней здесь есть кому присмотреть, но, если получится, ее я тоже уговорю переехать на время к нам. Ассоль уже куда-то перебралась. Она взяла с собой Ириску, можешь не волноваться за нее.       Не было ничего удивительного в том, что Деймон переживал и за Эми тоже. Принцесса Юпитера часто бывала у нас, и когда мы все были совсем малышками, чаще всего именно Деймону приходилось присматривать за нашей троицей. Для него Эми была третьей младшей сестрой.       Брат встал и кивнул Ришель, которая тоже поднялась, нехотя отпуская мою руку.       – Врач скоро придет. Тебе нужно хорошо отдохнуть. Мы зайдем вечером, а пока перевезем некоторые вещи ко мне. И не пытайся удрать, Ракша. Слушайся доктора.       Спорить с Деймоном – все равно, что со стеной разговаривать. На каждый аргумент он приведет не меньше трех куда более весомых фактов, доказывающих, что он прав. Поэтому я лишь вздохнула, когда брат поцеловал меня в лоб и ушел из палаты.       Как только дверь за моими близкими закрылась, я, жмурясь, вытащила ненавистную иголку и приняла сидячее положение. Как раз вовремя, пришел врач… только это была не миссис Нэлл, которая проработала здесь с самого создания Академии. Впрочем, в подробности я не вдавалась.       После того, как новенький врач, имя которого я даже не запомнила, ушел, а также после легкого ужина, который доктор принес мне, я погрузилась в раздумья. Меня все еще беспокоил сон, прерванный моим пробуждением в больничной палате. Дверь не давала мне покоя. Можете назвать это бредом посткоматозного состояния, но я чувствовала, что за той дверью что-то важное! А это означало что? Правильно, вернувшись домой, я попытаюсь наведаться в ту комнату! А вдруг я что-то вспомню?       Придумывая с десяток планов по моему тайному проникновению в ту самую комнату, я не заметила, как вновь задремала.       В этот раз никакие двери мне не мерещились. Может, мне что-то и снилось во время дремы, но по пробуждению я ничего не вспомнила. Разбудил меня холод. Руки, кончик носа и высунутая из-под одеяла нога замерзли. Признаться честно, холод я никогда не любила. Не знаю, индивидуальная это непереносимость или генетическая память (известно всем, что мой отец был погружен в вечный сон путем заморозки, любезно устроенной ныне и к счастью покинувшей этот мир королевой Берилл), но все, что связано с северным ветром, снегом, льдами и просто намеком на холод на меня навевало ужас. Самое отвратное время года для меня – зима. Я даже сырую осень и столь же дождливую весну лучше переношу!       Укутавшись в одеяло, я встала с койки и подошла к окну, резко захлопнув его. Ветер на улице действительно был сильный, поэтому мысль о том, что окно открылось кем-то посторонним, а не разбушевавшейся стихией, пришла ко мне далеко не сразу.       – Вот так лучше.       Для надежности еще и задернув темные шторы, я было вернулась в кровать, но замерла, босой ногой наступив на что-то.       Несколько довольно крупных черных перьев валялись на полу, будто по палате пролетел ворон. И не просто милая птичка, а как минимум в два раза больше размером обычного пернатого.       – Ветром, что ли, надуло… – негромко произнесла я, не заметив, что уже второй раз разговариваю сама с собой. Выдохнув, я все-таки села на койку, но тут же в мои глаза бросилось кое-что еще.       На столе, расположенном у стены напротив кровати, стояла ваза с букетом белых лилий. Их я узнала сразу, это были касабланки. И мне, и маме эти цветы очень нравились. Увы, на Марсе они – роскошь, не приживаются так, как на Земле. Но в королевском саду есть.       Откинув одеяло, в которое все это время куталась, я вновь встала с кровати и подошла к столу, разглядывая букет. Увидев небольшой конвертик среди белых лепестков, я осторожно вытянула его и развернула аккуратно сложенную записку.       «Женщины обладают такою твёрдостью и выносливостью, какие мужчинам и не снились — да я всегда так и считал, хотя с детства мне внушали, что женщины — это хрупкие, нежные, чувственные создания.»*       P.S. Я знаю, насколько ты сильна. Не дай собственной силе превзойти тебя в этом.       Цитату я узнала с первых строк, и от этого на моем лице появилась улыбка. Похоже, таинственный поклонник был осведомлен о том, какие книги мне нравятся. И какие цветы. На Земле традиционно всем дарят розы. В 30 веке они очень популярны. Как-никак, это любимые цветы Его Величества. Поговаривают, что Эндимион сам лично выращивает в своем саду розы, не доверяя их королевским садовникам.       Таинственный поклонник был осведомлен и о другом: о том, что произошло в комнате.       Повертев в руках записку раз десять, словно надеясь, что имя адресата появится, я со вздохом положила ее на стол и уже было собралась во второй раз вернуться в кровать, но дверь в палату распахнулась.       – Хорошо, что ты не спишь! У меня мало времени, но ты должна это узнать.       Захлопнув за собой дверь, в палату забежала запыхавшаяся Ассоль. Ее темные глаза выражали испуг, почти такой же, каким он был пару дней назад до моего попадания в больницу.       Похоже, эта ночь будет длинной.