Разрушая утопию

      Некоторым тайнам лучше оставаться таковыми.       Не то, чтобы я хотела, чтобы Ассоль что-то скрывала от меня… конечно же, мое любопытство жаждало узнать, что же произошло! Наверняка в моих глазах читалось удивление, пока я смотрела на то, как Мистри падает на мою же койку и прижимает к груди подушку. В какой-то момент, всего на долю секунды, мне показалось, что ее теплые карие глаза изменили свой оттенок, засияв золотом. Наваждение прошло быстро, и в тот момент я все списала на то, что все еще нахожусь между сном и явью, хотя и проснулась больше двадцати минут назад.       – Ты молчишь уже долго. Может, скажешь, что случилось? – спросила я, падая рядом и рывком вытаскивая из-под Ассоль одеяло, так как в палате все еще было прохладно. Голос мой звучал тихо. Не хватало еще, чтобы дежурная медсестра зашла сюда и прервала наш разговор, отправив нас к директрисе. Того гляди, еще и братцу пожалуется на нарушение мною больничного режима. Честно? Выбирая между директрисой и Деймоном, я больше боялась собственного брата. Что мне могла сделать миссис Окумура? Нотацию прочитать? Не так уж и страшно.       Деймон был способен на куда большее. Не подумайте ничего плохого. Я люблю своего брата и, вероятно, буду любить несмотря ни на что. Но, как это и бывает в любой семье, мы не всегда ладим. Кронпринц марсианского престола не был плохим старшим братом. Напротив, он всегда заботился о нас с Ришель, и наверняка будет нас защищать даже тогда, когда у нас обеих уже появятся не то, что внуки, но и правнуки (бессмертие ХХХ века делает это теоретически возможным). Но забота Деймона порой была несколько… своеобразной.       Воспоминания о наших с братцем взаимоотношениях прервал голос подруги.       – Это что-то, что касается меня и Гелиоса, – наконец, молвила Мистри, и я шумно выдохнула. Боже, ну не хочет же она сказать, что действительно отбила у принцессы Земли и Луны жениха?       – Ты хочешь сказать…?! – я вопросительно посмотрела на Ассоль и, позабыв всякую осторожность, повысила тон, забыв о том, что нас могла услышать медсестра.       – Эй, Синий Аллах Акбар, спокойно! – с нервным смешком произнесла подруга, проигнорировав раздражение в моем взгляде (раньше она меня так только за глаза называла, а теперь не стеснялась использовать это прозвище прямо при мне). Смех Ассоль долгим не был. Ее личико вновь стало серьезным.       – Мне нужно начать сначала, Ракша. Выслушай меня только и, прошу, не перебивай.       Шатенка сжала в руках подушку, затем слегка подкинула ее, и лишь потом начала свой монолог:       – Знаю, мы знакомы уже столько лет, и мне нужно было рассказать правду. Но тогда я и сама не знала всего. Так вот. Мои родители… они мне не родные.       Я вновь шумно выдохнула, резко приподнявшись. Но по просьбе Ассоль пока не говорила ничего. Но… вот так новости! Как бы банально это не звучало, но теплых чувств родители… ладно, приемные родители подруги не вызывали. Я несколько субъективна и сужу исключительно из впечатления, сложившегося из ее рассказов о детстве и о том, что происходит сейчас, так как никогда не видела мистера и миссис Мистри воочию.       – Помнишь, ты спрашивала у меня, откуда у меня способность ко всему, что связано с зеркалами, ведь мои родители от магии довольно далеки? – на ее вопрос я молча кивнула, и подруга продолжила. – Эта способность у меня с самого рождения. От моей настоящей матери. И ты, скорее всего, знаешь ее.       Я задумалась. Из всех тех, кого я знала, только один человек мог перемещаться через зеркала куда угодно, и эта милейшая леди в данный момент сидела рядом со мной. Черт возьми, ее способность меня всегда восхищала, но вместе с тем и пугала вначале. Когда я только появилась в Академии и заселилась в комнату к приехавшей раньше Ассоль, наличие в ней зеркал меня пугало. Я не суеверная, и вовсе не верю в ужасы о том, что мою душу может забрать мой зеркальный двойник, если зеркало будет стоять и отражать кровать (у меня уже есть двойник, спасибо судьбе, и уж эта стерва может оказаться для меня куда опаснее любого духа, принявшего мой облик, хотя бы потому что знает все мои секреты из-за врожденной способности к телепатии). В итоге у нас остались только зеркала на столиках с косметикой и по зеркалу во весь рост возле шкафов.       Поэтому на утверждение Ассоль я лишь нахмурилась, пытаясь напрячь память.       – Прости, но мне в голову приходишь только ты.       – Твои родители должны были рассказать про нее. По крайней мере, Ее Величество точно. Нет? Да быть этого не может. Хорошо. Что ты знаешь о Цирке Мертвой Луны?       Цирк Мертвой Луны? Звучит знакомо. Что-то из истории конца XX века, и что-то очень страшное, что рассказывала нам с Риш в детстве мама. Точно!       – Они искали Зеркало Мечты и Золотой кристалл, который принадлежит Гелиосу, – начала я осторожно, улавливая нить. Так, а вот и что-то связанное с будущим зятем монархов Терры.       Ассоль встала и прошлась по палате, и в этот момент она показалась мне до жути деловитой. Нервный смешок сорвался с ее губ. Непривычно мне было видеть подругу-хохотушку такой серьезной. А может, я действительно нервничала, потому что сознание уже догадалось, к чему пойдет разговор.       – Хорошо. Кто стоял во главе Цирка? – спросила Ассоль таким же спокойным голосом, но обернулась ко мне резко. На миг мне показалось, что она словно с ребенком неразумным разговаривает, и этот самый ребенок – я. – Чей был план завладеть Золотым кристаллом?       Имя сразу же пришло мне на ум. Да, конечно же я знала эту историю. И вовсе не со стороны невероятной истории любви девочки из будущего и Хранителя Иллюзиона. Я знала, какой тяжелой для Сейлор-воительниц была борьба с ужасными планами Мертвой Луны.       – Злая королева Нехеления… – практически одними губами прошептала я, и Ассоль, обернувшись, улыбнулась мне.       Неожиданно ее облик начал меняться. Миг – и передо мной уже стояла не смешливая девчушка в свободного покроя толстовке и потертых джинсах. В облике Ассоль изменилось… все. Каштановые волосы, собранные в хвост, распустились, стали длиннее, а их цвет был скорее черным, чем шоколадным (и только позднее я узнала, что ее волосы были темно-синими, но в тот момент освещением в палате служил только уличный фонарь, чей свет бился в окно). Глаза ее сияли в полумраке золотом. Даже форма ушей изменилась, стала более острой, точно у эльфийки. А наряд! Темное платье (опять же, в темноте было сложно понять, какого именно оно оттенка) само по себе было невероятным, довольно закрытым (уж на Марсе бы точно одобрили), украшенное различными каменьями, вышитыми в виде сплетения трех полумесяцев, а в довершении – того же цвета накидка. Я никогда не видела Ассоль столь величественной. Будто та девушка, что я знала несколько лет, и леди, что стояла сейчас передо мной – два разных человека.       Вот это да!       Передо мной стояла принцесса государства, которое ныне считалось мертвым. Я имела честь увидеть наследницу обратной стороны Луны.       Мертвой Луны.       Первая мысль, которая посетила меня, была о том, что Мистри просто разыграла меня. С нее станется. Но чем ближе Ассоль подходила ко мне (эта медленная поступь отличалась от шага вприпрыжку моей подружки-хохотушки), тем больше я сомневалась в том, что происходящее было розыгрышем.       Вторая мысль – мне снится сон. Странный до жути, до холодка по спине.       – Как такое вообще возможно? Сейлоры же… ведь Мертвой Луны уже нет. Да и Нехеления… разве она не… – начала было я, но Ассоль, мягко улыбнувшись алыми губами (и в этой улыбке я, наконец, признала свою соседку по комнате), присела рядом и взяла меня за руку.       – Моя мать жива. Но заточена в глубинах Зазеркалья. Это одна из миллиона причин, почему я живу с приемными родителями.       В голове не укладывалось. Милашка Ассоль была дочерью знаменитой злодейки, которую приговорили к чему-то похуже, чем смертная казнь. Что может быть хуже вечного одиночества?       Следом возникали и другие вопросы. Наверняка Нехеления все это время мечтала оказаться на свободе. И если у нее есть связь с дочерью, то станет ли Ассоль помогать ей? И как далеко Нехеления может зайти, желая отомстить своим противницам? Если, конечно, жажда мести возникнет. Нам с детства вбивали в голову, что злодеи редко исправляются, но, конечно, Темных Лордов это не касалось… по крайней мере, общество было в этом убеждено.       – Может, уже скажешь что-нибудь?       И хотя Ассоль оставалась в своем пугающем облике, на миг словно вернулась та, кого я так долго знала. Странно, почему я мысленно в этот момент разделила Мистри на два разных человека? Я понимала, как это глупо. Ребенок не может быть в ответе за деяния родителей, вопреки известному высказыванию о расплате за отеческие грехи детьми.       Тем более, что у Ассоль была не только мать. Кто-то еще имел доступ в Зазеркалье 17 лет назад.       Но эту мысль вытеснила другая.       – Скажи… а причем тут Гелиос? – вдруг спросила я, и Ассоль хлопнула себя по лбу. Ну вот, теперь образ принцессы Мертвой Луны казался не таким пугающим. Вернулась моя подруга.       – Ты серьезно? Не тупи, не блондинка же вроде! Разве это не очевидно? Сложи два и два, я не просто так рассказала про маму!       Точно, старая добрая Мистри на месте. А я действительно на миг почувствовала себя глупой, потому что упорно не хотела принимать то, что Ассоль пыталась донести до меня.       Или отказывалась принимать.       – Ты же не хочешь сказать… но…       Ассоль рассмеялась. Только веселья в ее смехе не было.       – Да, милая. Дошло, наконец?       – Да как это вообще возможно?! Гелиос же… ему же… он же… – лепетала я, цепляясь за руки Ассоль сильнее.       – Ракша, как думаешь, сколько Гелиосу лет на самом деле? Иллюзион существует с самых древних времен, пережил и падение Серебряного Тысячелетия, и ужасы конца XX века, и почти тысячелетний сон. Все это время он был хранителем. Да, он будет вечно юным. Как и мы теперь.       Честно говоря, я никогда не задумывалась о том, сколько лет Хранителю Иллюзиона. Но с другой стороны, мои родители тоже перестали становиться старше после того, как Земля очнулась от долгого сна, а остальные планеты ожили. Королю Марса едва ли можно было дать тридцать лет, а королева навсегда останется двадцатидвухлетней.       Так могло ли так случиться, что Гелиос мог оказаться отцом Ассоль?       – А как же Чибиуса? Разве они не были обручены чуть ли не с ее рождения?       – Знаешь, Гелиос, может, и сказочный Пегас, но он все-таки мужчина. Чибиусы тогда и в проекте не было. И не спрашивай меня, как все это вообще возможно. Я знаю лишь то, что он до сих пор навещает мамочку в Зазеркалье. А может даже ищет способ ей помочь. Вот увидишь, Ракша. Настанет день, когда королева Нехеления будет свободна, и Мертвая Луна вновь заставит всех услышать о себе!       В тот момент я не восприняла слова Ассоль всерьез. Может, из-за того, что и так получила слишком много шокирующей информации, а может из-за того, что не хотела думать о том, какие проблемы это принесет в том числе и моему королевству.       Молчание затянулось. Ассоль вдруг встала и прошлась по палате, задержавшись взглядом на букете лилий. Обернувшись, она усмехнулась.       – Белые касабланки? Селсита Ракша, да у вас появился поклонник, который прекрасно осведомлен о ваших вкусах! – и еще одна усмешка появилась на ее бледном лице. – И кто же этот счастливчик?       Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. «Селсита» было не обращением, а титулом, некой аналогией слову «принцесса», который был введен Аресом для моей матери в те времена, когда существовал еще Лунный Альянс. Дело в том, что в истории Марса дочери правителя, в общем-то, не имели слишком много власти, но так как Рейана была единственной законной наследницей марсианского престола, пришлось немного менять законы.       В современности ни ко мне, ни к Ришель данный титул не имел отношения. Мы были принцессами. В том понимании, которое использовалось везде. Но на Марсе, обращаясь к одной из нас, порой все равно вспоминали об этом титуле.       – Если бы я знала. Тут есть записка без подписи, но почерк мне незнаком. И кстати… теперь поговорим о Сефироте.       Ассоль, вдруг вернув более привычный облик, села ко мне, невинно хлопая уже темными глазами.       – А что с ним не так?       – Я про то, к чему привели ваши тренировки. Вы же с ним…       – И ты туда же?! – вдруг вскрикнула шатенка возмущенно. – Ракша, он просто тренирует меня. Между нами ничего нет. Я просто временно поживу у него…       – И ты говоришь, что между вами ничего нет?! – вскрикнула я в ответ, позабыв о том, что наши ночные посиделки могли быть обнаружены медсестрой.       Будем честными, я была уверена, что отношения Ассоль и Сефирота давно вышли за рамки тренера и ученицы, несмотря на то, что о нем ходила слава асексуала.       – Да тише ты! – шикнула Ассоль. – Не рассматривай в этом романтику. Это просьба Гелиоса. Не удивляйся. Я привыкла называть его по имени. В общем, он попросил Сефирота немного присмотреть за мной, пока не найдется тот, кто нашу комнату разрушил.       Еще около часа мы потратили на то, чтобы обсудить наших подозреваемых, то и дело останавливаясь на имени Чибиусы. А после Ассоль ушла, как и подобает новоявленной принцессе Мертвой Луны, с помощью зеркала, которое висело в коридоре. А я уж было хотела узнать, как ей, оказавшись под временной опекой Сефирота, удалось вообще тайком вернуться в Академию, да еще и ночью.       Стоит ли говорить, что уснуть мне, раздумывающей обо всем услышанном, удалось нескоро? И даже закрыв глаза, я представляла себе огромное зеркало и слышала звонкий, но от чего-то кажущийся жутким, смех.       В больнице меня продержали до конца недели, включая выходные (как обидно!). Мои друзья старались спасти меня от скуки. Ассоль приходила ко мне каждый день. А в пятницу пришла Эми в сопровождении юноши по имени Зак. Они вместе тренировались у Анджила Хьюли, и, видимо, тренер-легенда решил отпустить их обоих пораньше. Юпитерянка тоже не осталась в комнате, вопреки тому, что не видела причин для паники, но Деймон, похоже, смог уговорить ее переехать на время к нему и Ришель.       Утро воскресенья встретило меня тем, что я проснулась от внимательного взгляда, направленного на меня. Резко открыв глаза, я увидела в кресле молодого рыжеволосого мужчину. Он действительно смотрел на меня, видимо, уже долгое время, но был слишком погружен в свои мысли и не сразу заметил, что я уже с пол минуты как не сплю.       – Яблочко, принцесса?       Усмешка появилась на лице Дженезиса Рапсодоса, уже год как моего тренера и ныне хорошего друга. Впрочем, подружиться удалось нам в свое время не сразу. Да, мы сразу договорились обращаться друг к другу на «ты», но при этом катастрофически не ладили. Рыжеволосый воин придирался ко мне по поводу и без, а я несколько раз порывалась отказаться от индивидуальной программы под его чутким руководством, один раз чуть не сожгла зал виртуальной реальности и его шевелюру. А он… просто рассмеялся, глядя мне в глаза, и сказал, что поможет мне научиться контролировать собственную ярость.       В первую же встречу у нас с Дженезисом была договоренность. Он также, как и сегодня, протягивал мне яблоко фиолетового цвета. Ох уж эта Терра! А у нас на Марсе даже обычные красные яблоки были редкостью. А название-то какое, тупояблоки! Почему? Потому что дерево Белой Баноры росло только в одном месте, и плоды приносило случайно, в абсолютно любое время года, даже лютой зимой.       – Давай договоримся, принцесса. Ты не станешь влюбляться в меня, – самовлюбленная улыбка появилась на лице воина, и это выражение заставило меня возмутиться. Вздернув подбородок, я посмотрела на него тем высокомерным взглядом, которого многие и ожидают от монаршей особы.       – У нас на Марсе не влюбляются. У нас женятся. Раз и на все последующие жизни.       – Речь о «кровавой помолвке»?       Я вновь возмутилась. Нет, в таком названии был смысл. Помолвка на Марсе действительно основывалась на крови. Кто-то из родителей или из Верховных Жрецов проводят этот ритуал. Молодым людям режут левую ладонь, и подставляют специальный золотой кубок, в который и должна капать кровь сначала будущего жениха, а потом и невесты. После кровь выливают в жерло вулкана, и, если над небом пролетит феникс, и будет слышно его пение, то помолвка совершена. Планета дала согласие. С этой минуты пара для Марса уже жената, но куда без бюрократических формальностей и праздника в современном мире?       С этой минуты судьбы обрученных связаны навеки.       И эти узы сохраняются и после смерти. У моих родителей, обрученных еще во времена Серебряного Тысячелетия, связь сохранилась, несмотря ни на что.       Может, на других планетах нечто подобное и кажется дикостью, как и сам факт того, что у нас отсутствует возможность для таких пар разойтись. Но ведь у каждого государства свой порядок. Для меня подобное было в порядке вещей.       Яблоко я тогда взяла. Как и сейчас, подарив Дженезису чуть сонную улыбку и сказав:       – И тебе доброе утро. Спасибо.       – Твой отдых окончен. Меня попросили сопроводить тебя. Сначала до комнаты, а затем и до самой двери съемной квартиры Его Высочества. Похоже, твой брат не слишком тебе доверяет.       Я фыркнула. В этом был весь Деймон. Если он не мог все проконтролировать сам, он заставит это сделать других. Истинный сын своего отца.       – Если у тебя есть дела, я дойду одна. Деймону скажу, что ты был рядом, – хмыкнула я, откусив яблочко, но Дженезис только посмотрел на меня с прищуром. Ясно, одну меня никуда не отпустят. Возможности задержаться в какой-нибудь кафешке или зайти в магазин не было.       Будь проклят тот день, когда эти двое умудрились подружиться! Мне почему-то представлялось, что все их дружеское общение сводилось к тому, что они встречались в какой-нибудь библиотеке и общались не друг с другом, а с книгами, зная любовь к оным обоих.       После завтрака и последнего осмотра от врача, я собралась к выписке. Дженезис так и сидел в кресле с книгой и, казалось, даже не вникал в суть моего разговора с доктором (на самом деле, он слышал отчетливо каждое слово, и это выяснилось позже).       – Красивый букет, – вдруг произнес он, поднявшись с кресла и вытащив касабланки из вазы. К слову, цветы за все это время сохранили свежесть, будто их только-только срезали с клумбы. – Поклонник принес? Или ты решила нарушить традиции собственного государства?       Рапсодос ехидно улыбнулся, и я поборола желание бросить в него его же книжкой. На обложке золотыми буквами было выгравировано слово «Loveless».       – Понятия не имею, от кого он, – хмыкнув, я лишь перелистнула пару страничек и протянула книгу владельцу. Всего на секунду наши пальцы соприкоснулись…       Как много решает одна единственная секунда? Это ощущение, будто руки коснулось пламя, не обжигающее, но теплое, длилось мгновение. Этого было достаточно для того, чтобы сердце забилось в два раза быстрее, и кровь прилила к щекам. Нет, это состояние мне не нравилось от слово совсем! Я понятия не имела, что со мной произошло, лишь радовалось, что все это длилось недолго.       Дженезис, похоже, ничего подобного не почувствовал, потому что оставался спокойным. Лишь бровь его приподнялась.       – Что такое, огонек? Ты покраснела.       И снова эта ехидная усмешка. Она же заставила меня разжать пальцы и, наконец, вернуть рыжеволосому его книгу. Я отвернулась. Благо, пальцы мои были прохладными, и это помогало остудить щеки.       – Жарко тут. Выйди, мне переодеться нужно. Не пойду же я до комнаты в пижаме?       Как только Дженезис, ухмыльнувшись, вышел, я облегченно выдохнула. Да что же со мной такое?! К счастью, мне удалось взять себя в руки и переодеться в ту одежду, что до этого принесла мне Ришель. Светло-голубое платье в пол было почти невесомым. Я любила столь тонкие материи, но здесь, на Терре, предпочитала носить что-то более практичное. Все же, выбора сейчас у меня не было, пришлось надеть его и туфельки с небольшим каблуком (о, Арес, не люблю их). Прическу никакую не делала, просто провела по кудрям расческой.       Покинув палату, я встретилась с удивленным взглядом Рапсодоса.       – Неужели сама прекрасная Селсита передо мной?       Мне показалось, что улыбка воина в этот раз была лишена привычного ехидства, но я лишь взгляд отвела, ничего не ответив, и вскоре направилась в сторону общежития. Дженезис читал на ходу, Теперь уже был мой черед ухмыляться, ведь пару раз Рапсодос чуть не врезался: то в студента, то в колонну. И каждый раз я останавливала его, хватая под руку.       И оба раза щеки снова вспыхивали.       Что. За. Чертовщина?       В общей гостиной нас встретили принцессы внутреннего круга в полном составе. Что-то я не припомню, чтобы Чибиуса, Айолана или Ингрид ошивались у нас в гостях.       – У тебя тоже. У нас у всех… просто посмотри на это, – на одном дыхании произнесла белокурая принцесса Венеры. Но прежде, чем я спохватилась, в мою с Ассоль комнату направился Дженезис, не сразу пропустив меня туда.       Букет касабланок выпал из моих рук (не могла же я оставить их в палате?), как и небольшая сумка с вещами.       На всю стену, некогда украшенную различными фотографиями, а до сегодняшнего дня пустующую, была кровью нарисована руна Хагалаз в окружности из других рун, но по меньше.       – Метка смерти.       На миг я забыла, что Дженезис тоже был в комнате. В тот момент я не замечала, что меня начинает трясти.