О смерти, жизни и чувстве юмора

Ливерпуль, 15 октября 1969 года У жизни скверное чувство юмора. У смерти, кажется, оно еще хуже. - Shirak. Разбросанные по ковру игрушки, два стола, шкаф и полки с книгами. Над головой – второй ярус кровати, на постели – цветастое одеяло, да и комната многоцветьем просто-таки режет глаза. Рейстлину в жизни не доводилось видеть нормальные детские комнаты, но он был готов предположить, что они должны выглядеть примерно так. Стоп, неправильно. Вполне обычная комната, просто почти десять лет жизни с проклятым зрением меняют восприятие реальности. И почему комната детская? Рейстлин мог уверенно назвать все энциклопедии и учебники, стоящие на книжной полке и сказать, в каком ящике его стола что лежит, но, во имя всех магических лун, это же не его комната! Его комната – в Палантасской башне Высшей магии или в любом другом месте, где можно кинуть на ночь плащ, посох и сумку с книгами! - Райан, свет выключи… - непривычно тонко буркнул сверху брат. - Николас… тьфу ты, Карамон, встань! Собственный голос тоже звучал слишком пискляво. Карамон вздохнул, пошуршал одеялом и спрыгнул вниз. Рейстлин всегда гордился своей выдержкой и даже сейчас сумел не заорать. На прикроватном оранжево-белом коврике, чуть вытертом от долгой жизни, стоял крепко сбитый лохматый мальчишка девяти лет. В общем, действительно похож на Карамона в том же возрасте, если память не начала сдавать. Хотя что за отговорки, Властелин Минувшего и грядущего, какие проблемы с памятью могут быть у тридцатилетнего архимага?! Резко помолодевший Карамон рассматривал комнату и Рейстлина с самым ошарашенным видом. - Ты… - Я. - Какого?!! - Тише ты! Садись, - Рейстлин опустил взгляд на руки и в очередной раз задавил желание тоже поорать. Руки были не его. Ни царапины от разбившейся неделю назад колбы, ни давнего, давно побледневшего ожога от особо докучливого сорняка, слишком маленькие, слишком… детские. И остальное тело тоже детское. Да ладно, как можно было проглядеть сразу, что кровати совсем не под рост взрослого человека! - Ой… - Что вообще произошло, брат?! Твой очередной сумасшедший план? - Если бы это был «мой очередной план», дорогой братец, я бы точно не запер себя в детском теле без возможности нормально колдовать и вообще жить! Да, мне тоже девять лет, верно? Понятия не имею, где тут зеркало, и не собираюсь его искать глубокой ночью, так чт… Дурнота накатила разом и так же быстро отступила, оставив комнату в темноте. Еще до того, как Рейстлин полностью пришел в себя, брат успел подорваться с кровати, дернуть выключатель у прикроватного светильника и явно собрался по обыкновению изображать наседку. - Только посмей кудахтать надо мной! Так вот, продолжая, дорогой брат, я пока в здравом уме и ни за что бы не стал ребенком по доброй воле, - как всегда при магическом истощении, говорить было трудновато, а чье-либо волнение рядом только раздражало. Карамон на удивление послушно уселся обратно, нахмурился и выдал: - А если это все сон? - Не уверен. Не знаю. Дай подумать, - лицо брата с каждым словом вытягивалось все сильней. А что делать, Николас? Твой брат тоже ошибается, и Бездна это доказала всем, - да, вот. Что ты помнишь последним? - Ну, мы поужинали, я собрал сумку в школу и заставил тебя выключить свет… хотя нет, я умер. - Я помню Реку Душ. А до ужина мы играли в бадминтон, нас еще мама дозвалась с четвертого раза. Наши воспоминания относятся к двум реальностям. - Просто скажи: что здесь и сейчас творится?! – нахмурился Карамон. - Не думаю, что это сон. Человеку может сниться только то, с чем он имел дело в своей жизни, а где на Кринне ты видел электрическую лампу? Такое не придумает самый безрассудный гном-механик. На самом деле во сне вашим сознанием может завладеть недружелюбно настроенная высшая сущность, и тогда вы будете видеть совсем не то, что знали в реальности, но это уже и сном считать не очень хочется. Николас уставился на безобидную электрическую лампочку, которую сам включил без раздумий минуту назад и, наверно, принялся за осознавание. Скоростью мысли брат никогда не блистал. - Погоди, но ведь ты никогда в жизни не видел Бездну, но… возможно, это тоже чье-то наваждение? – выдавил он, когда Райан почти собрался вновь лечь на подушку. Райан или Рейстлин?!!! - Так-так-так, стой, Николас! Как тебя зовут? Как зовут меня?! - Я – Карамон Маджере, твой брат. Что с тобой, Райан? - А то, что меня зовут Рейстлин! Ник, теперь и я запутался, мы, кажется, сходим с ума! – говорить шепотом стоило немалых усилий, но будить маму и вернувшегося из рейса папу очень не хотелось, - надо мыслить последовательно. Кто мы? Где мы? Кем мы были раньше? - Ну, мы родились Ливерпуле, тебя зовут Райан, а меня – Ником. Нам скоро десять лет, мы учимся в школе и все такое, папа позавчера вернулся из рейса рано утром и почти весь день спал, а мама инженер и рано утром пойдет в свою контору работать. - Нас зовут Рейстлин и Карамон Маджере, мы родились на планете Кринн, материк Ансалон, город Утеха, наши родители – Гилон и Розамун Маджере, наша старшая единоутробная сестра – Китиара ут-Матар, Повелительница Драконов, и умерла она потому, что захотела слишком много власти. В молодости ты был воином и героем Войны Копья, но затем женился на Тике Вейлан, открыл трактир и увяз в воспитании кучи детей. Я всю жизнь посвятил магии и в тридцать лет едва не совершил самую большую глупость, до которой только может додуматься человек, а затем провел персональную субъективную вечность в компании Темной владычицы Такхизис, - Рестлин перевел дух и продолжил, с недоброй улыбкой, - мне все же удалось выбраться из плена и обхитрить Всебесцветную госпожу. В Войне Хаоса всем нам пришлось заключать странные союзы, но это была интересная битва. Наши души неразрывно связаны, брат, и мы ушли из мира, завершив свою миссию. - А что дальше-то делать? - Ты делай что хочешь, а я ложусь спать. Завтра нам в школу. Николас попытался угрожающе нахмуриться, но на детском лице вышло жалко и смешно. - Я взрослый, какая еще учеба? А ты вообще знаешь все на Кринне… - Вот именно, мой невероятно умный брат, я знаю почти все на Кринне, но не все на Земле, и в ближайшее время собираюсь исправлять это недоразумение! У тебя, между прочим, тоже есть шанс взяться за ум и стать нормальным человеком, чем советую заняться. О, и да. Никому ни слова о произошедшем. Для всех окружающих мы всего лишь дети, и вести себя должны как дети. Райан откинулся на подушку. Судя по часам, неожиданный разговор затянулся, до утра оставалось всего ничего, а спать, как всегда после магического истощения, хотелось до одури. Николас покачался из стороны в сторону и наконец ушел с кровати к себе. - А по-моему, надо обо всем рассказать маме, - буркнул он сверху. - Николас, ну ты же сам отец. Представь себе, что, скажем, Танин пришел бы к тебе и рассказал, что на самом деле он… да хоть бы и Фистанлантилус в новом рождении. И что бы ты делал? Немедленно засыпай. Dumak. Конечно же, настольную лампочку чужеродное заклинание не убедило выключиться. Все приходится делать руками. Постель была излишне мягкая на вкус человека, почти десять лет ночевавшего где получится и ожидающего с утра скорей камня под ребра, чем чистой простынки и теплого одеяла, но усталость быстро взяла свое. *** Утром зеркало нашлось в ванной. Оно почему-то было запачкано мылом, но Рейстлину хватило убедиться в том, что на себя он все ещё похож, а коротко остриженные волосы торчат в стороны самым непотребным образом. Наплевать на местную моду, надо срочно обрастать. Мальчик Райан любил свою мать Лилиан, вечно занятного инженера в одной из судостроительных контор Ливерпуля, убегающую на работу еще до пробуждения детей и общающуюся с сыновьями только по вечерам. Архимаг Маджере молчаливо порадовался тому, что эта неплохая, но очень занятая и довольно бестолковая в быту женщина мало чем напоминает Розамун. От биологического отца в этой реальности близнецам осталась одна фамилия. Джейкоб Дайсон, судовой механик, женившийся на матери двухгодовалых близнецов по сложной смеси любви и расчета, дома бывал меньше недели в месяц и к приемным сыновьям относился спокойно и горячо мечтал о собственных кровных детях, только вот зачать не мог. Лилиан всегда выходила на работу рано, отец же наоборот отсыпался после рейса, дом был тих, пуст и навевал неприятные воспоминания о родном доме в Утехе, прождавшем хозяев пять лет. Райан потряс головой и застегнул последнюю пуговицу на непривычно короткой рубашке. Карамон, по своему обыкновению, спал и просто напрашивался на небольшое ребячество. - Николас, не спи, - дернул Райан за одеяло. - Эй! - Я пошёл греть еду, а ты как хочешь. В деревне за домом, как правило, следит самый младший и слабый. Утеха считалась городом только в силу традиций, а на деле деревней и была. В семье из больной матери, вечно занятых на работе отца и брата и при сестре-наемнице Рейстлин привык брать на себя большую часть домашней работы, когда не был в школе, и к моменту смерти родителей не умел разве что колоть дрова и ремонтировать крышу. У Лилиан Милтон такой жизненной школы явно не было, и хозяйкой она была неважной. Как минимум молочная овсянка с сухофруктами ей не удалась. Рейстлин аккуратно отрегулировал газовые вентили, полюбовался на голубоватое пламя и поставил на огонь чайник и кастрюлю с овсяной субстанцией. Наверху Николас только-только встал, значит ещё есть минут десять на раздумия. Что произошло? - Мы с братом оказались в детских телах и в другом мире. Это вообще реально? - Вероятно, да. Или нет? Когда это закончится? - Никогда. В любой момент. С нашей смертью? Это вообще наши тела и наши воспоминания? - Если основываться на внешнем сходстве, то тела все ещё наши, но в остальном ничего общего, и это уже сводит с ума. На краю памяти вертелась какая-то довольно экзотическая гипотеза, но в слова оформляться не спешила. Спокойствия это не прибавляло. Что с этим делать? А кто знает. Ничего не делать. Ждать, собирать информацию, думать. Возможно это наваждение перед смертью, и все закончится в ближайшее время. Или не закончится. Что-то или кто-то должен со временем прекратить это безобразие! Конец внутреннему диалогу положила плюющаяся кастрюля овсянки. До школы, судя по часам и чужой памяти, оставалось сорок минут, на съедение невкусной овсянки - пятнадцать, а Николас так и не оделся. Проклясть или орать на весь дом? Глупо, пусть лучше давится холодной кашей и опаздывает. Карамон, впрочем, дошёл до кухни всего через полминуты, сразу со школьной сумкой и подозрительно уставился в кастрюлю. - Это что? - Эта субстанция несъедобна, но ничего другого до обеда не будет, а я голоден, так что советую поторопиться. В своём теле Рейстлин бы предпочел пропустить завтрак, но съесть нечто более съедобное. Тело мальчика Райана его мнения не спрашивало, живот крутило от голода, и пришлось напоминать себе, что в жизни боевого мага случались блюда куда хуже. Карамон, видимо, пришёл к тем же выводам, и высыпал в тарелку разом шесть ложек сахара, и ещё пару в чай. - Да брось, бывает хуже. Посуду с завтрака в этой семье оставляли отмокать почти до вечера. Сегодня на исправление этого безобразия времени уже нет, но в ближайшие дни Лилиан Милтон ждет длинный хозяйственный разговор. Так жить нельзя. Ливерпуль поражал воображение даже человека, обошедшего больше половины Ансалона и совершившего путешествие во времени. Большой, во много раз больше Палантаса, удивительно чистый и с совершенно невероятной архитектурой. Нет, жилой район, где жили близнецы Минтоны, ещё можно было сравнить с застройкой того же Палантаса или Нераки, но магистральная улица, заполненная машинами, не была похожа вообще ни на что. На выходных стоит погулять по городу, а ещё тут есть порт... Удивительней всего было то, что Карамон ни разу за утро не отказался идти в школу и вообще не пытался обсуждать... сложившуюся ситуацию. Сейчас брат восторженно вертел головой по сторонам и делал вид, что все прекрасно и правильно. Собственные вспоминания сливались с памятью мальчика Райана до полной неразличимости, будто так и надо. Это разрешало многие бытовые проблемы, тот же вопрос, как перейти улицу с таким оживленным движением… между прочим, как работает двигатель, на котором ездят местные автомобили? Внутреннего сгорания? Наверняка это есть в одной из энциклопедий, будет интересно прочесть. Мальчик Райан был любознателен, но очень мал, об окружающем мире ему было известно всего ничего. Судя по всему, Карамону тоже осталась память Николаса Мильтона, неплохо. Первым уроком было нечто, названное «естественными науками», и читать учебник оказалось интересней, чем слушать зануду-учителя. На Земле получила широкое распространение технология печати на станке, которую на Кринне так и не довели до ума гномы-механики, а остальные народы не развили. Шрифт в учебнике был слишком крупный, с переизбытком черно-белых иллюстраций. Бумага подкачала – изначально очень тонкая, за годы использования она приобрела желтоватый оттенок. Училось по этой книге не одно поколение детей. В общем, не слишком много отличий от утехинской магической школы, разве что компании ровесников у мальчика Райана было больше, чем у Рейстлина, сына полубезумной необученной чародейки и лесника. Подкинутую под руку записку Райан заметил не сразу, слишком задумался. «Большая перемена. Задний двор. Большая битва.» Что же там было… футбол? Беготня с мячом и дракой? И какое отношение это имеет к нему, Рейстлину? - Райан, ты что, заснул? – буркнул Том Ричардс, сосед по парте и приятель. - Про Цезаря читаю, сейчас, - шикнул Рейстлин. Мальчик Райан никогда не отказывался поиграть в футбол, салки и прятки с одноклассниками, хоть другом за девять лет жизни не обзавелся. С одной стороны, сейчас нельзя вызывать подозрений своим поведением, и привычки менять опасно. С другой – в новой жизни есть дела куда важней, чем глупая беготня за мячом. В-третьих, между прочим, Рейстлину было уже больше тридцати, и общаться с детьми было попросту скучно! … в-четвертых, он не сможет изображать ребенка, если не вспомнил, как они себя ведут. Наблюдаем за маленькими обезьянками. «Рейст, только посмей отказаться!» - вторая записка, перелетевшая через голову с задней парты, где сидел брат, была написана не на английском, а на Всеобщем. «Немедленно забудь этот язык, идиот!!!» - Мистер Мильтон, что здесь происходит? – обмен записками не прошел мимо внимания мистера Якобсона, бубнящего у доски про ассимиляцию римлянами дреческого пантеона и языка. Пометка: раздобыть греческую мифологию и полной версии. Изучить Коран, Библию, Веды, труды Конфуция. - Ничего сэр. Старый зануда подошел к парте. - Выйдите к доске, мистер Мильтон, и зачитайте перед классом вашу переписку. - Нет, сэр, при всем уважении. За спиной Карамон разом побледнел и засунул свою бумажку в рот. Так тебе и надо, дурак, правильно сделал. - Николас, дерзкий мальчишка, я к вам обращаюсь! – неуважаемый мистер Якобсон схватил обоих братьев за уши, - немедленно к директору, паршивцы! *** - Итак, наша госпожа Лилиан… то есть наша матушка слишком занята, чтобы приходить в школу и разбираться с этим маленьким происшествием. Брошенная на асфальт бумажка занялась жарким пламенем и прогорела до мелкого пепла. Рейстлин всегда был в отличных отношениях с огнем. День можно было считать результативным. В прошлом теле Властелин минувшего и грядущего был способен без труда коснуться раскрытыми ладонями земли и двигаться абсолютно бесшумно. Нынешнее тело, тело нормального, в меру подвижного мальчишки, не имеющего родовых травм, чувствовало себя прекрасно после часовой беготни по футбольному полю после уроков. - Знаешь, брат, от тебя я такого… ну, такого не ожидал, - Карамон лениво пинал перед собой камешек. - Неужели ты думаешь, что я не ругался с мастером Теобальдом, этим старым жирным идиотом? Рейстлин растоптал пепел в тонкую пыль и не открывал рта до самого дома. *** - Это не Солинари! Это ведь не Солинари, Рейст!!! Ночь была восхитительно ясной. Звездные огни на бархатном темно-синем небе складывались в узоры, описания которым не было ни в одном из атласов, побывавших в руках Рейстлина, а он в свое время потрудился раздобыть и карту противоположного полушария, хоть это стоило немалых усилий. - Николас, не сопи под руку, прогоню. Дома на улочке были невысокие, до трех этажей, но обзор неба закрывали, а хода на крышу Райан не нашел. Идти до открытого места было далеко, можно попасться полицейскому патрулю, объясняй потом, почему двое детей без родителей идут по городу в час ночи. По спине бежали мурашки, не от холода, от волнения. Райан вглядывался в чуть подсвеченное электрическими огнями, слишком светлое даже сейчас, глубокой ночью, небо. Итак, многих звезд не видно, а видимый рисунок звездного неба незнаком, но созвездия могут меняться с ходом времени. Только вот нет у девятилетнего мальчика ни инструментов, ни времени, чтобы вычислить, как будет меняться карта звездного неба! - А Нуитари ты видишь, брат? – неугомонный близнец переминался с ноги на ногу. Рейстлин поморщился и закрыл глаза, отдавая себя во власть магии. - Это хоть наш мир? Мы вернемся домой? - Карамон… Магия окутывает тело, словно легчайший газ или жидкость, не имеющая вкуса, запаха и температуры. Поведи рукой – увидишь турбулентные потоки. Если затихнуть и сосредоточиться, легко ощутить ее течение, вот же она, всегда рядом. С начала времен маги Кринна почитали три магические луны, физическое воплощение Солинари, Лунитари и Нуитари, покровителей, создателей и источников магического искусства. Нет сомнений, магия есть много где, есть и особые субстанции, особенно хорошо ее впитывающие и потому используемые для колдовства, но самым главным источником Силы на Кринне был именно лунный свет. Рейстлину, за свою жизнь сменившему мантии всех трех цветов, было больше всего по душе кровавое сияние Лунитари, одновременно агрессивное и отстраненное. Астрономический объект Луна, светило Луна, луна Селена, если угодно, безмятежно укладывала свои лучи на темно-серое покрытие крыш и играла бликами на кованой ограде маленького палисадника. Безжизненная, неприветливая, непривычно огромная (на треть больше, чем Солинари)… слабые потоки энергии от светила почти заглушались фоном самой планеты. Да, этот мир был могуч. Сила бурлила в его расплавленном сердце, ползла на поверхность по литосферным разломам, игнорировала сковывающий весь город асфальт и пропитывала собой воздух. Да ладно, как можно было это не заметить сразу?! - Ты долго еще собираешься так стоять? Нас заметят! - Все, все, умолкни, мы идем домой, - прошипел Райан. Разбудить после смены маму было почти невозможно, а вот отец по корабельной привычке спал чутко. - Итак, в какую Бездну нас занесло, брат? Я уже знаю, что мы не на Кринне, – тихо, но непреклонно поинтересовался Карамон, умудрившийся совершенно бесшумно пройтись по старой лестнице да еще и Райана пару раз одернуть. - Верно, мы не на Кринне, - Райан не стал сгонять брата со своей кровати, взял от стола стул и оседлал, сразу оказавшись выше, - знаешь, наши маги давно выказывали мысль, что миров во Вселенной много… - А ты их видел? Ну, когда стал… Хороший вопрос, братец, неожиданный… Рейстлин потер виски. Вспоминать о «том, когда» было до сих пор неприятно. - О своем существовании в качестве бога я мало что помню. Скорей ощущения, чем хронология событий, но точно помню… мне было очень одиноко и страшно. - То есть, других миров все же не существует? - Да не знаю я! Точно известно, что иногда души могут покидать Реку времени и перерождаться в новом теле. Легенды утверждают, иногда остается и память. - А примеры есть? – требовательно сощурился брат, который, кажется, тоже употребил день на размышления. - Я не встречал. - Ну, они могут тоже скрываться, как ты сказал… - Николас смешно сморщил нос и почесал в затылке. - Без разницы, брат, к нам это не относится. Ты ведь сам видел эту Луну… Карамон вскочил с кровати. Одним гоблинам известно, что он собирался отколоть, но Райан тоже был не промах, успел заткнуть рот рукой. Как бы еще запихать эту тушу обратно на кровать… - Тише ты, идиот, родителей разбудишь… Брат злобно дернул головой и наконец затих, Райан рискнул убрать ладонь. - Ты же сам говорил, что других миров не существует! – вот же чудеса, оказывается, можно орать громким шепотом… - Ничего я не говорил. Большие удивленные глаза, абсолютно по-детски обиженные. - Не додумывай, Ник, я сказал, что о других мирах никто ничего не знает. - Ты один из умнейших магов на Ансалоне! - Ну и что?! – теперь и самому Райану пришлось орать тем же громким шепотом, потому что нельзя же говорить спокойно, когда тебя так упорно не желают понимать! – говорил же я тебе, потомок овражных гномов, я не всесведущ и не всемогущ, что бы ты ни выдумал! Обиженные детские глаза сузились и сверкнули сталью. Ой, не страшно, я сам лучше умею. - Райан, просто скажи уже, что произошло, а иначе я… - Да ничего ты мне не сделаешь, - устало вздохнул Райан, - как я сказал, я понятия не имею, что с нами произошло, но, дай мне уже договорить, мысли две. Во-первых, мы оказались в другом мире. Тут новые законы, которые и мне, и особенно тебе, мой дорогой брат, надо изучить и принять к исполнению. Во-вторых, вероятней всего, эти тела действительно наши. - Э? - Перерождение, Ник. Не думаю, что разум маленького ребенка может вынести воспоминания взрослого, они пробудились, когда мы подросли. Я не чувствую чужими воспоминания Райана Мильтона, это… - Как своя жизнь, да? Карамон замолк, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Уже во взрослом возрасте, после возвращения из Бездны, Райан с удивлением понял, что его брат, оказывается, умеет думать, хоть дождаться этого нелегко. А пока можно снять дневную одежду, в которой ходил на улицу и немного прибраться. - Рейстлин, - подавленно пробормотал Ник, когда Райан уже собрался сгонять брата со своей постели и убирать покрывало, - что же нам теперь делать? - Вырасти, брат, вырасти… - Райан тоже присел на кровать, - знаешь, я бы предпочел вспомнить все позже. - По-моему, нас прокляла Такхизис, - мрачно подвел итог Ник, после чего залез на свою кровать, швырнул сверху теплую кофту, в которой ходил на улицу. Половину ночи проскрипел кроватью, не обращая внимание на шипение брата.