***
Вечером, когда Чонгук ушёл в душ, Чимин не знал, чем себя занять. Точнее, он думал, как уломать мужа на секс, ибо его не было между ними слишком давно. Надеть сексуальную одежду? Или вообще выйти к нему обнажённым? А может, спровоцировать? А разве полуобнажённый омега, лежащий в кровати, не является жёсткой провокацией? Хотя, разве одно нижнее бельё является одеждой, которое не прикрывает практически ничего? Интересно, как отреагирует на эту картину Чон? Пока омега думал, как завоевать внимание от любимого супруга, на его телефон пришло сообщение от незнакомого номера, которое он незамедлительно прочитал. — Ты Чимин? — «Да. С кем я разговариваю?» — «Ким Тэхён, я близкий друг твоего несносного мужа». — «И чем я могу тебе помочь?» — «Ох, я хотел сделать ему маленький сюрприз. Мы давно с ним не виделись, может, ты разрешишь мне вас навестить? Думаю, Гуки не будет против;)» — «Странно, я про вас ничего не слышал. Я знаком со всеми его друзьями, но тебя упустил почему-то…» - «Ох, мы ещё с детства не разлей вода. Просто я улетал в Америку учиться, вот про меня все и забыли ;) Как вернулся, захотелось навестить своего Гуки» — «Хорошо. Теперь мне всё больше и больше хочется с тобой познакомиться)» — «Я вам очень благодарен, Чимин. Скажите адрес и завтра я уже буду у вас» — «На данный момент мы находимся в Пусане, поэтому, ваша встреча может отложиться.» — «В Пусане? Какое совпадение! Я приехал сюда навестить свою семью)» — «*адрес* Надеюсь на скорую встречу. Всего хорошего >_<» — «До встречи) Только не говори ничего Чонгуку. Я хочу увидеть его реакцию, когда мы встретимся» Стоило услышать шорохи со стороны двери, Чимин тут же выключает смартфон, откладывая его на прикроватную тумбочку. Его всё не отпускала мысль об этом Тэхёне, словно было какое-то плохое предчувствие, которое мучает его изнутри. Но это же близкий друг его мужа, считай родная кровь, а они не могут быть плохими. Омегу ещё с детства учили, что в мире нет плохих друзей, они — семья, и её не выбирают. Может, именно поэтому омега вырос очень доверчивым.? Выбивает из мыслей пришедший в комнату Чонгук, всё также пытающийся высушить полотенцем влажные волосы. Он изредка кидал на блондина хитрый взгляд, а тот и представить не мог, что это могло значить. Но когда Чон, отбрасывая ненужную вещь, валится на старшего, омега начинает понимать, к чему его несносный муженёк клонит. Пак довольно улыбается и льнёт к чужим губам первый, притягивая парня за оголённую шею, углубляя этим самым поцелуй. Чонгук ухмыляется, покусывает пухлые губы любимого, слыша в ответ протестующее мычание, а после получая несильный подзатыльник. — За что? — Альфа неохотно отстранился от старшего, вновь затягивая его в новый поцелуй, слизывая с чужих губ выступившие капельки крови, отчего вновь получил слабенький удар в плечо. — Что не так-то? — Брови соединились в переносице и сейчас Чон был явно не в восторге от происходящего. — Хватит меня кусать, идиотина! — Возмущается Чимин, копируя эмоции за мужем, при этом добавляя от себя скрещенные на груди руки. — Я тебе закуска что ли?! — А я совсем не против тебя съесть. — Эмоции меняются одна за другой и сейчас взгляд брюнета излучал лишь похоть и желание, что снова льстило омеге. Гук начинает покрывать бархатную кожу парня поцелуями, опускаясь ими до ключиц, оставляя за собой мокрые ниточки слюны. В ответ его слух ласкали сладкие стоны, которые становились с каждым разом сильнее, стоило альфе дойти до чувствительных сосков. Он вбирает в рот одну покрасневшую бусинку и принимается обильно смачивать её слюной, проходясь языком по набухшей плоти, слыша полу-крики мужа. — Хва-тит. — Еле выговаривает слова старший, смотря на парня расфокусированным взглядом. Чонгук же победно ухмыляется и продолжает опускаться по стройному телу ниже, остановившись около резинки боксёров. — А ты уже такой мокрый. — Победно улыбается, стягивая с мужа бельё, получая в ответ лишь громкий облегчённый вздох. — Прекрати говорить такие вещи, дурак. — Щёки и уши блондина заметно краснеют, что вызывает у младшего улыбку. Он прекрасно знает, как омега реагирует на подобные вещи, поэтому хочется видеть его застенчивость и смущение как можно чаще. — Ты у меня самый красивый. — Продолжает Гук, оставляя на тазобедренных косточках короткие поцелуи, одновременно массируя полу-вставший член парня, наслаждаясь его томными вздохами. Но стоило ему коснуться сжатого колечка мышц языком, как Чимин отскочил от него резко, скрещивая ноги. — Минни, ты чего? — Не нужно так делать! — По красным щёчкам становится всё сразу понятно. Юноша просто стесняется, когда его начинают вылизывать в самых сокровенных местах, чего Гук просто не понимает. Разве он не должен получать от этого удовольствие? — Это ужасно, Чонгук. — Разве тебе не было приятно? — Приблизился, аккуратно размыкая стройные ножки мужа, позволяя себе насладиться картиной, которая ему проявляется. — Да, но. — Тогда в чём дело? — Медленно опустился, целуя внутреннюю часть бёдер омеги, чувствуя его дрожь во всём теле. — Успокойся, всё хорошо. — Чон не может сдержать довольной улыбки, видя такого невинного пирожочка, но продолжает ласки, проходясь кончиком языка по сжатой дырочке. — Гуки, пожалуйста, давай сегодня без этого? — Хнычет старший, вновь напрягаясь. — Я не хочу, чтобы ты делал это там… — А что ты тогда хочешь? — Оставил поцелуй на бедре, смотря на мужа игривым взглядом. — Чтобы я пососал здесь? — Чонгук берёт покрасневшую головку в рот, опускаясь, вбирая до самого основания. — Нет, нет! — Чимин хватает юношу за волосы, стараясь его отстранить от себя, но тот продолжает подниматься и опускаться, языком проходясь по члену омеги, вызывая у того рваные стоны. — Хватит, дурак, хватит! — Но альфа продолжает делать своему любимому минет, совершенно не обращая внимание на свой давно вставший, и просящий внимания, член. — Чон-гук! — Блондин не может больше сдерживаться и позорно кончает ему в рот, стыдясь этой откровенной картины. — Ты у меня такой сладкий, Чиминни. — Сперма медленно стекает с краешков губ парня, а после её пошло слизывают, довольствуясь проделанной работой. — Сегодня ты быстро кончил. — Он оставляет на любимых губах мокрый поцелуй, где сперма омеги смешивается со слюной, пошло и звонко причмокивая. — Какая гадость. — Скорчился старший, отстраняя от себя парня. — Зачем ты это проглотил, дурачина? — Ты самая сладкая омега. — Снова целует, но не пошло, просто нежно касаясь чужих губ. — И мне нравится в тебе всё. — Вновь поцелуй, но уже более напористый, как бы намекающий, что продолжение этой ночи стремительно приближается. — Ты идеальный омега и ты достался именно мне. — Надолго ли? — В голове резко проявляются воспоминания прошедших событий, что неприятно отдаётся в груди. Осадок, конечно, же остался, но Чимин слишком любит этого человека, чтобы расставаться с ним. Он тут же видит вину в любимых омутах и улыбается так нежно, так благодарно, что Чон не понимает, почему его омега так себя ведёт. — Я люблю тебя. — Сквозь нагнетающую тишину слышатся заветные слова, что сердце заставляют биться чаще. — Слышишь? Люблю. — Я тебя сильнее. — Чон сплетает их губы в полном нежности поцелуе, даря парню ласковые касания, что тот улыбки сдержать не может. Это такой интимный и ответственный момент, что его прерывать не хочется, но Пак начинает действовать первым, превращая невинный поцелуй в пошлый, сладкий и мокрый, давая мужу понять, чтобы тот продолжил начатое. — Так не терпится? — Альфа не может сдержать довольной улыбки, ведь нет ничего лучше, чем осмелевший Чимин в постели. — Прошу, давай скорее. И Гук не медлит, сразу преступая к растяжке парня, вводя в него один палец. Из-за обильно выделяющейся из-за возбуждения смазки, растяжение проходило гораздо легче, чем младший предполагал. Он водил рукой медленно, давая супругу привыкнуть к ощущениям, и услышав нетерпеливый стон, ввёл второй палец, что было достаточно болезненно для парня. Чонгук дарил старшему нежные поцелуи по всему телу, отвлекая, и это правда сработало, потому что Чим начал расслабляться. Когда два пальца входили без проблем, Гук вставил третий, что не осталось без внимания. Блондину было слишком дискомфортно чувствовать в себе инородные вещи, но он старался держаться, пытаясь насладиться процессом. И это наслаждение пришло слишком скоро, отчего омега дёрнулся резко, чувствуя внизу живота приятно разливающееся тепло, которое повторялось снова и снова, стоило Чону задеть простату. Чимин уже начинал ненавидеть мужа на эти издевательства, а тот, словно почувствовав неладное, прекратил мучить любимого, аккуратно выходя из него. Услышав стон разочарования, Гук усмехнулся, снимая с себя уже насквозь промокшее бельё. — Хочешь меня? — Взгляд Пака упал на внушительных размеров член парня, и в голову начали приходить не самые приличные мысли. Самой пошлой из них была та, где альфа берёт мужа снизу сзади, позволяя ему самому руководить процессом. А все прекрасно знают, если заниматься сексом именно так, то проникновение будет более глубоким и приятным. И это омега очень хочет прочувствовать. — Вижу, что да. — Прошу, давай быстрее. — Стонет Пак, шире раздвигая ноги, приглашая. — У меня так давно этого не было… — Как же ты справлялся во время течки? — Делая вид, что ему интересно, Чон натягивает на увеличившийся от возбуждения член презерватив, простонав от приятного стягивания от резинки. — Я чуть не умер от возбуждения. — Продолжает мямлить старший, прикрывая глаза от накрывшего его возбуждения. — Мои пальчики такие короткие, что я не мог удовлетворить себя даже так… — Бедняжка. — Чонгук лёг рядом, ловя на себя ничего не понимающий взгляд блондина. — Сегодня руководить процессом будешь ты. — Целует в висок, а Пак в это время смотрит на него как на мучителя, который обламывает весь кайф. — Что? Я хочу, чтобы ты немного поработал сам. — Какой же ты изверг. — Старший седлает мужа, надув при этом обиженно пухлые губки, отчего Гук смех сдержать не может. — Ещё раз хихикнешь, вообще без секса останешься. — Чим хватает внушительный ствол и направляет к своему входу, пробуя протолкнуть головку. Но у него не выходит, слишком болезненные ощущения наступают, стоит ему немного опуститься. — Больно… — Потерпи, ты же у меня хороший мальчик. — Снова целует в висок, поддерживающе, самостоятельно толкаясь в чужое нутро. — Какой ты узкий… — Чонгук, больно! — Омега пытается подняться, чтобы прекратить это издевательство и болезненные ощущения, но его крепко держат за узкую талию, входя во всю длину. — Ты меня сейчас порвёшь! — Но его затыкают настойчивым поцелуем, нежно и аккуратно массируя поясницу свободной рукой. — Всё хорошо. — Шепчет, даря лёгкий чмок влажным от слёз щекам. — Я внутри, всё хорошо. — Ничего не хорошо! — Пак вновь пытается подняться, но его настойчиво опускают обратно, отчего он непроизвольно стонет, почувствовав в себе приятные ощущения. — Вот видишь, теперь ты можешь спокойно двигаться. — Больше я никогда не буду сверху. — Фыркает, начиная медленные и аккуратные движения, ловя тихие стоны с уст Чонгука. — Айщ, почему он у тебя такой большой… Но его проигнорировали, несколько раз толкаясь, давая намёк, чтобы тот двигался чуточку быстрее. И Чимин старался, пытаясь подарить своему альфе незабываемые ощущения, которые не сможет повторить никто, кроме него самого. Когда член младшего свободно входил в него, омега начал специально сжимать мышцы ануса, чтобы проникновение было более тесным и приятным. И в ответ на это он услышал благодарный и несдержанный стон, чему Пак искренне радовался. Он продолжал седлать младшего, громко вскрикивая, когда чужой член проходился прямо по простате. Такие манипуляции продолжались до тех пор, пока альфа не решил поменять позиции, оказываясь сверху. Чон начал быстро двигаться в желанном теле, оставляя на бархатной коже свои отметины, которые росли в геометрической прогрессии, заполняя собой все участки шеи, ключиц и плеч. Толчки становились всё грубее, всё глубже и омега начал сходить с ума от нахлынувших его ощущений. Слишком давно он не испытывал подобного, слишком соскучился по любимому телу мужа и его нежным прикосновениям. Гук сделал ещё несколько финальных толчков, и они оба кончили, задыхаясь в собственных стонах и жарких поцелуях. — Как же хорошо… — Чимин улёгся на крепкой груди младшего, слыша его учащённое сердцебиение, довольно улыбаясь. — Гуки, ты самый лучший… — Я знаю. — Гордо усмехнулся, целуя омегу в макушку. — Не думаешь, что мы помешали твоим родителям своими громкими стонами? — Прости, я не мог сдерживаться… — Я могу считать это комплиментом? — Дурак. — Чон негромко засмеялся, обнимая возлюбленного за талию. — Можешь…***
Звонок в дверь раздался слишком неожиданно и не слишком вовремя, потому что Чимин до сих пор лежал в тёплых объятьях мужа совершенно голый. Он не помнил вовсе, кто должен был сегодня приехать, зачем, почему. Но стоило подумать о недавней переписке, вскочил с кровати, ища по всей комнате своё нижнее бельё. Не успел омега надеть хотя бы это, как внизу услышал голос папы «Я открою!» — Здравствуйте, вы к кому? — Спрашивает мужчина, сверху-донизу смотря на незнакомого омегу, интересуясь. — Здравствуйте, я друг Чонгука. — Незамедлительно ответил Тэхён, кланяясь в знак уважения. — Вчера я беседовал с Чимином и он разрешил мне приехать, чтобы с ним повидаться. — Ох, тогда проходите. — Добро улыбнулся старший, пропуская гостя внутрь. — Они оба сейчас ещё спят, если хотите, я могу предупредить их о вашем приезде. — Не стоит, я могу и подождать. — Улыбнулся Ким, присаживаясь на предоставленный ему диван. За спиной вдруг послышалось копошения и чьи-то голоса. Там был его голос, отчего парень не мог сдержать своей довольной ухмылки. Ещё секунда и он застаёт растерянный взгляд альфы и ничего непонимающий взгляд Чимина. Они молча смотрят друг на друга, после чего Чонгук начинает первый: — Ты? Что ты тут делаешь? — Рад тебя видеть, Гуки. — Тэхён продолжает улыбаться, а Пак до сих пор не понимает, что здесь происходит. И почему запах кажется таким знакомым… — Ну что, готов к отцовству? — О чём он говорит, Гуки? — Тихо спрашивает Чимин, уже переставая верить во весь тот бред, что Ким ему понаписал. — Кто это? — Я Ким Тэхён, папа его ребёнка. И в этот момент мир Чимина рухнет, как и мирок его папы, который до последнего верил, что у его сыночка всё хорошо. Но когда на пороге стоит омега и говорит, что беременный от чужого мужа, становится всё предельно ясно. Чонгук не тот человек, на которого можно было рассчитывать. — Я не знаю, что здесь происходит. — Сдерживая слёзы, говорит папа Чимина. — Но одному из вас здесь точно не место. — Все трое уставились на мужчину в непонимании, и тот продолжает. — Чонгук, выметайся отсюда. И чтобы я тебя больше никогда не видел со своим сыном.