you be good

Drying up in conversation You will be the one who cannot talk Radiohead — «High and dry»

«Блять» — первое что подумал Чуя, когда посмотрел на будильник. Стрелки стремились к отметке «9:20», а это означало, что Накахара безнадежно опаздывал на первую пару по фотографике. Будь он первокурсником, он бы начал бегать без разбору по комнате, натягивать впопыхах одежду и беситься на все подряд, параллельно ловя такси подешевле. Но на первом курсе он был несколько лет назад, Чуя на четвертом, а когда ты на четвертом, тебе становится особенно насрать, насколько сильно ты опаздываешь, если только это не экзамен. Накахара бы назвал это выработанным пофигизмом. Он включил телефон, проверил на наличие пропущенных и каких-нибудь сообщений, вырубил и положил на тумбу. Проверил время: да, он все еще очень сильно опаздывал. — Да черт. Обидно, но он вполне успевал ко второй, даже с запасом в несколько минут, поэтому в голове нарисовался пункт зайти за кофе. Натянув свитер поверх футболки, Накахара поежился и лениво поплелся на кухню, чтобы соорудить тост. Клубничный джем кончился, и пришлось есть с маслом. Его квартирка представляла собой уютную двушку, холодильник — холодильник человека, который не очень умел и любил готовить. Свой пылкий нрав Накахара не очень умело вымещал на кухне. Дружил он только с тостером и кофейником, который доставал раз в полгода, в те редкие дни, когда лишний капучино не позволяла лень или кошелек. Комната Чуи — четыре угла, два из которых занимают стол и кровать, по полу раскиданы последние номера bazaar и elle, на тумбе — «Искусство цвета» Иттена с закладкой. Вывалился из дома Чуя только через полчаса и решил все-таки заглянуть в кофейню. Она находилась по пути в университет буквально в пяти-десяти минутах от дома, как будто специально для студентов, цены там были лояльные, а кофе делали вкусно. Кофейня называлась «Фукузава», Накахара никогда не видел заведующего, иногда проскакивал между барной стойкой менеджер с бейджиком «Куникида». Ответственность, добропорядочность и строгость Куникиды, честно говоря, чувствовались за километр, и Чуе не особо хотелось рядом с ним находиться. Атсуши, первокурсник из фармакологического, был приятным мальчишкой, делал вкусный капучино. Он старался запоминать постоянных клиентов, поэтому было порой так приятно, когда ты опаздываешь, едва зайдя в кофейню, уже через полминуты получить свой кофе с корицей без сахара. Накахара это ценил. — Вам как обычно, Накахара-сан? — Да, спасибо. Накахара устроился за столиком у окна и достал ноутбук, чтобы по-быстрому закончить компьютерную графику. Может, еще на паре успеет доделать, пока будут показываться первые человек десять. В то время, как загружался иллюстратор, его взгляд зацепил незнакомое лицо. Фигура сидела в отдалении около кассы, над ним вился нервный Куникида, в ответ ему совершенно спокойно улыбались с легким прищуром. Куникида был чем-то очень недоволен, то и дело вскидывал руки вверх и раздраженно что-то ворчал. Катастрофа в тренче просто слушала и кивала. И, тем не менее, кто этот кадр? Проблемный клиент? И что же он такого натворил? В какой-то момент Куникида резко, не очень довольно что-то сказав, направился в свой кабинет, и чудак проследовал за ним, таща огромную сумку. Он что, в кафе заселяться вздумал? Бред. Чуя поманил пальцем Накаджиму, пока клиентов не было, и негромко спросил: — Это кто вообще? Атсуши присел напротив, бегло посмотрел на дверь кабинета, где только что скрылись те двое, и пожал плечами. — Самому бы знать хотелось. Но, судя по тому, что я подслушал, они знакомы. Куникида чуть не сожрал его. В плохом смысле, Накахара-сан. Сначала рявкнул на него, что-то в духе «Что ты тут забыл?!», а потом поуспокоился вроде и сказал, какая здесь ставка у баристы. Я думаю, он его пристраивать к нам будет. Скорее всего. — Ну, — Чуя задумчиво куснул край перчатки, — Он странный парень. Чувствуется, что не местный. И черты лица такие, будто из родителей кто-то европеец. — Имя и фамилия у него японские, если я услышал правильно. Осаму Дазай? Вроде так. Вообще да, странный он. Поверить не могу, что Куникида возьмет его в …Ой! Атсуши подскочил, когда заметил девушку у стойки, а Чуя продолжил сверлить взглядом дверь. — Осаму Дазай. Накахара будто смаковал чужое имя, перекатывая по слогам на языке, но потом кашлянул. «Осаму Дазай, да? А какое мне до тебя дело?» Накахара моргнул, резко отвернулся и в скором темпе начал работу. * Когда Накахара зашел в аудиторию, он бегло поздоровался с профессором Мори и быстро выцепил из толпы темную башку и крайне недовольный взгляд. Акутагава в своей обычной манере поприветствовал его холодным взглядом и хриплым сопением куда-то в шарф. — Ты даже на вторую пару прийти вовремя не в состоянии, — просипел Рюноске простуженным голосом. Чуя отодвинулся от него на всякий случай и шепнул: — Зная, что ты, черт возьми, болеешь и пришел сюда размножать микробов, вообще бы не пришел. Какого хрена? Так сложно было дома отлежаться? — в ответ Рюноске недовольно просипел в шарф. — Потом Огая хер выловишь, ты же сам знаешь. Я не о стипендии, но оставаться с хвостом еще в сентябре это немного пиздец. Тем более, у него. Загрызет потом нахер, — пока Чуя заходил в иллюстратор и нервным движением открывал файл, Акутагава любопытно метил взглядом через плечо и с непонятной досадой констатировал, — Так ты еще эскиз на сетку до конца не перевел. — Да, блять, сам знаю, не отвлекай. — Чуя попытался прикинуть, сколько ему хватит. 15-20 минут? Пока Мори смотрел других черт знает сколько и тыкал в ошибки. И хотя Накахара настойчиво попросил Акутагаву не совать нос в его экран, Рюноске каждые две минуты комментировал любое его действие. Это бесило. Здесь подвинь, там не то, здесь не это. Будто Акутагава Рюноске самый великий графический дизайнер в истории Японии, а не простуженный студент с плывущим взглядом и сопливым носом. Накахаре удалось выставиться за секунды до того, как Огай закончил с предпоследним. — Я надеюсь, вы только закончили за эти полчаса, а не делали работу от начала до конца, Чуя? — Доделывал. Накахара нервно сглотнул и вслушался в чужое размеренное дыхание. В конце концов, Накахара ожидал нечто подобное, ведь Мори слишком проницательный, чтобы не заметить, как Чуя не отлипал от экрана целых тридцать две долгих минуты, нервно водя по тачпаду. Профессор молчал долго, слишком долго, Накахара готов поспорить, что это только чтобы помучить его, несчастного. Рюноске с любопытством смотрел со своего места, чуть ли не дыша Мори в затылок. Чуя, кажется, хотел совсем под землю провалиться. Со всем. С ногами, сердцем под ребрами, потеющими ладонями и паникой. — Что ж, на…тройку с плюсом сгодится. Хотите четверку и выше, обратите внимание на это расстояние вдоль всей сетки. В сравнении с общей стилистикой выглядит грубо. Подумайте, что можно с этим сделать, стараясь сильно не нарушать общие пропорции. И подумайте над тоном в этом месте, смотрится странно, но вы и сами, пожалуй, об этом догадываетесь. Не зря же вы четвертый год на этом факультете торчите? Так не расслабляйтесь и не пустите свой опыт в этом году коту под хвост. Это соединение почему такое внезапное? У вас не откликается с другими переходами. Подумайте. А это? Просто делали неаккуратно? Тогда подравняйте. Итак. Буду в эту пятницу после обеда, если успеете — занесете, если нет — ваше право. Это задание мусолим уже с начала сентября. Все. — Накахара, внимательно заглядывая в рот Мори, поспешно кивнул, бросил смазанное «спасибо» и сам не свой уселся на место, — А теперь, что вы все делаете к следующей паре. На следующей неделе меня не будет в Японии, поэтому даю вам в два раза больше времени. И попрошу не тратить мое время на разъяснение совсем уж глупых ошибок. Вы — уже не первый курс, и держитесь соответственно. Теперь задание. Буду требовать с вас темы для упаковок, но советую порыться в материале и изучить структуру… — Блять, Акутагава, это пиздец, — Накахара прошептал это так тихо, как только мог, но было цепкое ощущение того, что Мори все слышал и видел. — Знаешь, все не так плохо. Есть люди, которые живут с тройками, а до пятницы еще целых два дня. У тебя время на сто таких логотипов. — Акутагава. Мне кажется, ты очень много пиздишь. Я не столько про оценку, сколько про то, что меня немного ахуеть как смешали с говном. — Ладно, не сто, но один доделать успеешь. И он со всеми так разговаривает. А теперь заткнись, кажется, из-за тебя все прослушали. — …примеры вышлю старосте на почту сегодня или завтра. Повторяю еще раз для тех, кто хочет донести задание, буду в пятницу после двух часов. Будут вопросы — высылайте на почту. Список присутствующих не нужен, я всех отметил. Все свободны. Вся группа начала потихоньку рассасываться, и только Чуя с безнадежным видом развалился на стуле. Рюноске закинул свой ноут в рюкзак, немного подумав, закинул мак Чуи в его сумку и пнул ножку стула, на котором почти лежал сдохший Накахара. — Вставай, солнце еще высоко, впереди две пары. Ты уже достаточно облажался на сегодня. — Спасибо, бля, твоих ебучих слов поддержки не хватало, — проворчал, — Хоть бы раз слово доброе от кого услышать, так нет. — Хер тебе. Слишком ты расслабленный для начала года, не похоже на тебя. Все, погнали, если опоздаем на проект, я тебя точно прибью. Накахара лениво взял свою сумку и поплелся за Акутагавой. Все бы ничего, но отсидеть две пары проекта теперь казалось совершенно бесполезным занятием. Править логотип до пятницы без еще хотя бы маленькой консультации казалось возможным, но таким бесполезным дерьмом, на которое не хватало сил. Замечания казались абстрактными, с таким успехом можно было выслать Мори на почту десять новых вариантов. Вмиг некие перспективные планы Чуи пошли по накатанной. И уже было ни до проекта, ни до колористики, которую им сегодня по счастливой случайности впихнули под конец дня. Все пары прошли мимо, только Рюноске водил Накахару из одной аудитории в другую. По проекту удалось утвердить эскиз, хоть Чуе он и не слишком сильно нравился, но Рюноске уверил, что это лучше, чем ничего, у некоторых - до сих пор ни одного одобренного варианта. На колористике вся группа уже расплылась и заняла самые удобные места для сна. Кое-сан зачитывала лекцию и, казалось, слушал ее и вел конспекты только Акутагава, создавая своим кашлем дополнительное звуковое сопровождение. Накахара задумчиво водил по листу в ворде, периодически переключаясь на иконку иллюстратора. На свой логотип он смотрел с непередаваемой и свойственной только ему тоской и злостью одновременно. Когда Кое-сан отпустила группу, Рюноске пихнул Чую в бок и предложил зайти в «Фукузаву» на пару часов поработать, на что Накахара без энтузиазма, но согласился. Нашелся свободный столик у окна. Накахара проснулся только тогда, когда Акутагава сунул ему под нос большой стакан с горячим капучино. Пар обжег кончик носа, Чуя шмыгнул. — Ты ведешь себя как королева драмы, Накахара, — констатировал Рю,— Ты достал уже. Чуя даже пропустил мимо ушей чужие претензии, просто сказал: — Я хотел пойти к Мори на ссаный диплом в мае. Теперь мне кажется, за такой откровенный проеб в самом начале он меня скорее вскроет, чем возьмет к себе. Я прям чувствую. Блять, я даже будучи первокурсником себя так всрато не чувствовал, ты не представляешь. — Он через неделю и не вспомнит, я тебя уверяю. У него таких заноз, как ты, штук двести каждый год, если бы он каждую пересчитывал, давно бы выпустил себе мозги. Лучше сядь и работай, у тебя два дня на очень абстрактные правки, как ты помнишь. Чуя обжег себе язык горячим кофе и достал ноут. Рюноске был прав. Следовало работать, пока работается. Он выглянул за экран, Акутагава уже погрузился в сочинение аннотации к своему логотипу под мерный звук клавиш. Накахара уже в который раз запустил иллюстратор, снял перчатки и размял пальцы. Помимо правок над ним еще дамокловым мечом висела разработка эскиза по проекту. — А если так, как тебе? — Покажи предыдущий вариант. Еще раз. Ага. А теперь этот. Мммм, — Рюноске прищурился и слегка нахмурился, — Мне кажется, последний лучше. Хотя я уже не знаю, но первый цельнее, наверное… Слушай, а «многоформатный» вместе же пишется? — Да вроде, хер знает. Как будто твою аннотацию будет кафедра читать. Акутагава, они же не читают. Они просто пробегутся взглядом, поймут, что формат тот, шрифт тот, кегль тот. Ты можешь там рецепт собы написать, они и не заметят. Разве что Мори. Хотя он же на время сессии улетает обычно куда-нибудь. — Если все выйдет выше, чем на четверку, это пойдет в мое портфолио. Я, блять, не хочу, чтобы, увидев мое портфолио, заказчик подумал, что я неграмотный дерьма кусок, — буркнул, — И тем более, чтобы он увидел там рецепт собы. — Да не пойдет это в портфолио, это просто ебучее упражнение, которого даже в программе-то нет. Почти. Акутагава в ответ деловито кашлянул и продолжил править аннотацию. Накахара откинулся на мягкую спинку и свесил руки по бокам. На душе было скрипуче досадно, что вот он, Акутагава Рюноске, уже сидит с почти сделанным заданием на чистую пятерку, а он, Чуя Накахара, гоняется за идеалом для профессора Мори, еще даже не приступив к аннотации. А ведь до промежуточной аттестации рукой подать. Сколько там, две недели? Три? Чуя выглянул в окно. За стеклом было пасмурно и неприятно. Деревья стояли хлипкими черными палками, листьев падало все больше и больше. В итоге они все превращались в какое-то дерьмо на асфальте, смешиваясь с дождевой водой и окурками. Отвратительно. Накахара не любил осень. От трех часов сидения на одном месте за ноутбуком зудели пальцы, глаза и задница. Хотелось сделать мостик и разминку прямо в кафе. До хруста позвонков. Чуя нащупал в кармане брюк пачку с зажигалкой и кивком головы поманил Акутагаву на улицу. Рюноске нехотя оторвался от экрана, подключил к маку зарядку и лениво натянул плащ, пока Чуя просил Атсуши присмотреть за их вещами. Он также выглядел уставшим, и где-то в глубине души Накахаре стало его жаль. Когда они лениво вывалились на улицу, солнце неспешно катилось к горизонту, в воздухе пахло дождем и сыростью. Ветер переменился, и стало прохладнее. Акутагава деловито кашлянул и просипел: — Стрельнешь? Накахара недовольно протянул пачку и затянулся. Пора бы расходиться, но он так и не определился, как поступить с тоновым пятном. Может лучше вообще поменять на более светлый, как и говорил Рюноске? А может насрать, тройка с минусом не двойка же? Он чувствовал себя таким изможденным, что работать дальше над графикой казалось не стоящим труда и времени занятием. Нечаянно взглядом Чуя наткнулся на знакомую башку. Светлый тренч, потрепанный вид. «Та самая катастрофа? Осаму… Дазай?» Чуя проговорил мысленно раза три, зачем-то еще раз перекатывая на языке несложные имя и фамилию. Некий Дазай теперь стоял буквально в метре, и Накахара мог разглядеть получше: бинты на шее и руках, приятные черты лица, изношенная одежда, усталый взгляд и тлеющая сигарета, зажатая между пальцами. Пальцы длинные. Курил, прислонившись к кирпичной стене кафе, ровными движениями отстукивал ритм какой-то мелодии правой ногой. Губы двигались почти беззвучно, прерываясь на редкие затяжки. Точно странный. Накахара плавно поднял взгляд на чужие закрытые глаза. Когда он слишком задержал взгляд на ровном лице, «неместный» повернул голову в его сторону и плавно улыбнулся, из-под век блеснул тяжелый взгляд. Дазай слегка поднял краешки губ. Будто говорил «привет-мой-старый-знакомый» одной только мягкой улыбкой. Чуе стало не по себе. Будто его застукали. Так же, как профессор Мори подловил его сегодня днем. Что-то неприятно ковырнуло в груди, и Накахара опустил взгляд на свои ботинки, заострив все свое внимание на еле видимых точках пепла. Белые, рассыпчатые, скучные. Рюноске вопросительно уставился на Чую, тот только шепнул: — Пойдем уже. Накахара еще раз внимательно посмотрел на Осаму Дазая, но тот уже не оборачивался. Чуя потоптался на окурке, и они с Акутагавой зашли внутрь. Стало слишком холодно.