you be good

Well alright We all deserve the finer things In this life Ima Robot — «Greenback Boogie»

На следующее утро Чуя еле разлепил глаза. Вернувшись вчера домой, Накахара до трех ночи еще просидел в обнимку с маком и кружкой кофе в кровати. В полночь он решил, что точно ляжет спать, но после душа он вцепился в ноут и просидел так еще несколько часов. Осень чувствовалась с каждым днем все насыщеннее. В квартире становилось все холоднее, отопление никак не давали, обогревателя хватало только на одну комнату, в случае Чуи — только на спальню. На кухне была, по словам Накахары из телефонного разговора с Акутагавой, «такая же температура, как и на улице». Тем не менее Чуя дополз до кухни и поставил греться воду в чайнике. В холодильнике был буквально кусочек сыра и ломтик хлеба. Накахара вздохнул: он не помнил, когда последний раз выбирался в магазин. Какое-то время, когда они были совсем бедными студентами, они жили с Рюноске вместе, и Акутагава все время расхлебывал ситуацию с «чего-бы-пожевать». Чуя так привык к хорошему, что до сих пор не привык к плохому: пустому холодильнику и готовке. Пара глотков чая, и Накахара вылетел на улицу. Они с Рюноске договорились встретиться в «Фукузаве» перед парами, и когда Чуя зашел, Акутагава уже стоял у стойки. Только за ней не было ни Атсуши, ни Джуничиро. Подойдя ближе, Накахара увидел незнакомого баристу с бейджем «Осаму Дазай». «Вчерашний тип?» — Доброе утро! — Дазай нараспев солнечно улыбнулся, отчего Чую покоробило, — Что для вас, молодой человек? Накахара растерялся на секунду, потому что уже как полгода он знал весь персонал, а весь персонал знал его и его предпочтения. — Э, капучино, пожалуйста. Без сахара с корицей. — Чуя наугад вытащил печенье из прилавка, — И вот это. Оплата по карте. — Конечно. Осаму на вид чувствовал себя за стойкой как рыба в воде. Ловко. Накахара подумал: «Может, он и кофе делает отлично?» — Утра, — Чуя потянулся, чтобы приобнять Рюноске, в ответ тот похлопал друга по плечу, — Выглядишь лучше. Чем вчера. — Задрало болеть, если честно. По утрам кусок в горло не лезет. — У тебя хоть отопление дали? А то мне кажется, скоро буду спать в пальто и хранить продукты в шкафу. — Ну так, чуть-чуть. Но херня это, а не отопление, от соседской кошки больше пользы и теплоотдачи, чем от батареи. — Убиться можно, он еще жалуется. Накахара мельком взглянул на нового баристу. Аккуратный, в рубашке и брюках он смотрелся к месту, и, судя по всему, здоровая часть клиенток была ему рада. У него были красивые руки и полуевропейские черты лица — девушкам такие нравятся. Еще он был заметно выше Чуи — это немного раздражало. Дазай опять поймал его за взгляд, и Накахара резко отвернулся. За последние два дня он неловкости столько не испытывал, как за всю свою жизнь, и все из-за одного и того же человека. Это страшно бесило. Дазай поставил на стойку стаканчик со словами «хорошего дня» и вернулся к новым посетителям. Подхалимничал очередной девушке. Чуя фыркнул и сделал глоток. — Блять!.. Чуя поперхнулся. Кофе был как кипяток, а на языке осела дурацкая сладость. Будто бахнули ложки три сахара. При всем нежелании, Накахара готов был выплюнуть. Акутагава, кажется, хотел спросить, в порядке ли он, но Чуя резво двинулся в направлении к баристе и со звонким стуком поставил стаканчик обратно. Дазай смотрел вопросительно и удивленно, но без страха. Это Чую почему-то взбесило еще больше. — Что-то не так? Накахара чуть не подавился второй раз. От возмущения. — Что-то не так?! Какого хрена у меня в кофе делает ложки три сахара? — Ну, — Дазай в задумчивости приставил палец к щеке и посмотрел на Чую, — Мне показалось, вы сказали именно так. — Нет! Я четко попросил без сахара! Или ты по-японски так хреново понимаешь? — Накахара чертыхнулся, мельком глянул на часы и взвинченный от раздражения вылетел из «Фукузавы», а вслед за ним и Акутагава. Рюноске еле подстроился под темп обозленного на весь мир Чуи Накахары. — По-моему, ты был слишком резок. — И ты туда же! — Чуя резко надорвал упаковку печенья и со злостью откусил сразу половину. — Нет, я серьезно. Первый день у него, может, а ты на него так огрызнулся, — на секунду Чуе стало даже немного стыдно от слов Рюноске. Дожевав имбирное печенье, он остановился, чтобы закурить, — Я считаю, что тебе надо быть менее экспрессивным... — Чуя усмехнулся тому, как Рю ловко заменил слово «агрессивный», — В такие моменты. У тебя и заказов мало, потому что каждый третий, если не второй, заказчик от тебя убегает после вторых правок. — В любом случае, тебе не показалось, что он странный? Ты видел все эти бинты? А эту его улыбку? — Нормальная у него улыбка, — Рюноске вытащил сигарету из пачки и тоже закурил, — Да, бинты, но у каждого свои скелеты шкафу, обсуждать его проблемы — неэтично. Вообще первый раз вижу, чтобы ты так к человеку прицепился. Чуя, ей-богу, как ребенок. — Да в смысле я прицепился?! Да я… — Чуя осекся, не зная, что сказать. С другой стороны, правда, так наехал в первый рабочий день. Некрасиво. Накахара немного покраснел от стыда, — Да, может, ты и прав. Но он все равно очень странный. Мне рядом с ним тревожно. — Давай докуривай, «тревожный», а то и так опаздываем. На лекции по истории искусств все спали так сладко, что Чуя не смог не поддаться соблазну. Особенно после того, как он оставил несчастный кофе с сахаром в «Фукузаве». Пока Альфонс Муха в очередной раз трудился над своим плакатом в стиле арт нуво, Накахара сладко спал. Проснулся как раз под конец, когда ходил по рядам лаборант с журналом. Со смачным зевком он поставил роспись в своей графе посещаемости и выбежал из аудитории. Акутагаву в коридоре выцепила его сестра, и так Накахара остался один. Есть хотелось невообразимо, но денег у него оставалось немного. И с собой, и в целом. Взяв в столовой риса и какого-то непонятного самого дешевого гарнира, Чуя уселся в пролете между последним этажом и крышей. Это место было почти непроходимое, потому что не было никаких аудиторий, и пользовалось популярностью у курящих студентов. Прикончив скудный обед, Чуя вытащил пачку мальборо и открыл калькулятор на телефоне. Эхом оттолкнулся от стен треск зажигалки и шипение сигареты. В такой тишине было хорошо слышно каждый шорох. Последний раз он брался за заказ в середине августа, и на данный момент все его вложения потихоньку исчерпывали себя. Хорошо хоть он оплатил все счета за месяц, правда, есть теперь было особо нечего. Поэтому Чуе оставалось либо браться за какой-нибудь заказ, либо умирать голодной смертью. Накахара скрипнул зубами: сегодня он впустую потратил 150 йен. Ужасное упущение. С одной стороны, пожалуй, Чуя имел право заявиться и попросить переделать свой кофе, но не факт, что Дазай не выкинет еще что-нибудь. И Накахаре не хотелось выглядеть педантичным чмошником, который взбеленился из-за, по сути, такой мелочи. Было проще проглотить потерю в целых 150 йен. Чуя расписал в заметках свой рацион на ближайшие дни, всевозможные траты из бюджета, поежившись открыл окно и побежал на историю дизайна. Прогуливать пока что он не планировал. После пар они с Акутагавой так и не увиделись, Чуя его даже на лекции не заметил. Накахара пожал плечами и остановился недалеко от универа, натянул перчатки и закурил в надежде, что Рюноске просто задержался и выйдет в ближайшие минут пять. Тяжка, вторая, третья, пятая, но Акутагава все никак не выходил. Чуя смс-нул ему сухим «как ты?» и направился в «Фукузаву» по инерции. Уже стоя напротив кофейни, Накахара осознал, как ему из-за утренней перепалки не хочется заходить. Но сквозь стеклянную дверь Накахара заметил взгляд Дазая. Ему улыбались с легким прищуром, и, скрипя зубами, Чуя зашел в теплое помещение. Даже показалось, что в кафе слишком жарко и душно. — Капучино без сахара с корицей. Накахара пренебрег «здравствуй» и «до свидания», оставив Осаму только наличку без сдачи, и уселся за барную стойку. Чуя считал минуты. И прошло целых три. «Я просто хочу взять свой кофе и уйти. Неужели нельзя побыстрее?» — Извините за ожидание, — Осаму со звонким стуком поставил стаканчик на лакированную поверхность и в ожидании уставился на Чую. Накахара хотел взять кофе и уже наконец-то свалить, но был пойман за руку двумя ладонями. Сухая кожа, мозоли и мягкие бинты. Накахаре показалось, что он весь день пребывал во сне и только сейчас проснулся от чужой хватки. Дазай смотрел на него сверху вниз с полуулыбкой, и жест показался Чуе неприличным, он хотел отшатнуться и выдернуть руку, но Осаму держал крепко с совершенно непонятной настойчивостью, — Мне так неловко за утренний инцидент, я бы очень хотел попросить прощения. В качестве извинения, если не смущает. — Дазай вложил в ладонь стремительно краснеющего Накахары такое же утреннее печенье в бумажной упаковке и в довершение спросил. — Я так понимаю, вы здесь постоянный посетитель. Как ваше имя? — Э, Чуя, Чуя Накахара, — наконец попытка выдернуть пальцы из рук Дазая увенчалась успехом. — И-извините. Чуя схватил свой кофе и пулей вылетел из проклятого «Фукузавы» Кофе был допит с сигой в два-три глотка, а стаканчик — смят и выкинут. Накахара зашел в супермаркет за продуктами, когда ему внезапно набрал Акутагава. Чуя взял тележку и поднял трубку так, что чуть не выронил телефон на кафель. Ему еще не хватало влететь в ремонт с его то дырой в бюджете. — Да, привет. — Да, мне сегодня пришлось уйти пораньше, сестре понадобилась помощь с инсталляцией. У нее же открытие выставки послезавтра. И еще у нескольких человек с ее курса. Придешь? — Конечно, — Чуя с минуту разглядывал батон хлеба, в итоге он полетел в тележку к пачке риса. — А у тебя как? Что-то произошло? Голос нервный. — Да, блять, это пиздец, — Чуя с чувством взял с полки сельдерей и кинул к другим покупкам, — Этот пидор из кафе играется со мной. Я не понимаю, просто хочу его прибить. — Пидор? Тот, на которого ты наорал утром? Ты же сам би. — Я — би, но я не по таким отбитым от жизни, как он. Представь, он меня схватил за руки и давай какую-то чушь нести. Ну не чушь, он извинялся, но, блять, зачем за руки хватать. На людях. В кафе! Убиться можно, — в тележку со всей злобой Накахары полетела нарезка мяса и бекон. — Вот доиграется, я ему челюсть выбью. На том конце трубки послышался удрученный вздох. — Он просто дурачится, не обращай внимания, — послышался какой-то шум и треск, — Ладно, я пошел, я все еще на выставке. Увидимся завтра. Не опаздывай и не забудь Мори показать логотип. Давай. — Ага. — Чуя повесил трубку и так и остался стоять посреди отдела со снеками. Пара порций лапши быстрого приготовления и печенье. Быстро расплатившись, Накахара с двумя пакетами наперевес направился домой. Часы показывали, что время уже давно за полночь, а именно два часа сорок четыре минуты. Чуе не спалось, он все корпел над логотипом и с каждой минутой все больше сомневался в том, что его правки оправданны и полчаса назад был вариант намного лучше. Накахара даже унизился до того, что пролистал в группе работы одногруппников, чтобы ориентироваться хоть на что-то. В позднее время, когда хотелось спать до белых кругов перед глазами, агрессия возрастала в пять раз. Чую бесило абсолютно все: холодок по квартире, проезжающая раз в полчаса-час машина под окном, слишком режущий свет экрана, собственная, кажущаяся такой безнадежной, работа и вечно сползающий с правой ноги носок. В конце концов Накахара не выдержал и с раздражением отбросил одеяло, подхватил пепельницу со стола и нащупал пачку. Накинув кофту, он распахнул окно и поежился от сырой прохлады. В голову лезли абстрактные мысли о том, что вот ему двадцать четыре года, его не вдохновляет учеба и идущая с пубертатного возраста проблема с агрессией. Он не первый год думал о том, что граф-дизайн — не для него. С другой стороны, прозябать в офисе над бухгалтерией и экономикой — у него мозги полезут набекрень. Ему дурацких двадцать четыре, и он ничего не знает. Накахара цыкнул на проезжающего мимо шумного таксиста и потушил бычок. Когда в универе Рюноске выцепил Чую за локоть из потока в коридоре, то вздрогнул от взгляда человека, для которого явно бессонная ночь плавно перетекла в утро. Чуя был замотан в два раза больше одежды, чем обычно. Акутагава понял: когда не спишь, берет озноб. На первых двух парах Чуе даже удалось поспать на чужом плече, было две философии. А вот после них немного поспавшего и хлебнувшего энергетика Чую охватил мандраж. Рюноске пытался убедить, что все отлично, но сдался после раза пятого. Пнул в кабинет к Мори и сказал, что ждет в курилке. Накахара чувствовал, как на затылке волосы встают дыбом и по коже — холодок, несмотря на водолазку и дурацкий шерстяной свитер. Мори, кажется, не замечал его, он отмечал студентов, с минуты на минуту должна была начаться пара. Потом к нему подбежали более резвые одногруппники, которые тоже хотели баллы повыше. Мори выглядел не то что бы не в настроении, такой же как обычно, но после очереди одногруппницы, которой он не поднял ни балла, Чуя нервно попятился назад. И все же надо было решаться. — Профессор, — на него из-под очков стрельнул острый взгляд, но заметив Чую, будто размягчился. Процента на два. — Я с заданием. Которое предыдущее. Я учел все правки. Накахара говорил четко и отрешенно, в то время как в голове поднималась легкая паника. Пальцы слегка тряслись, ладони потели, файл открывался очень долго. Значок загрузки вводил в транс. Накахара хотел, чтобы он крутился вечно и файл в принципе не открывался. — Логотип к винному бару. Как вы и говорили, я учел тон и переходы. Но у меня есть, если честно, еще три готовых варианта, там другое цветовое решение и целостная композиция, я так и не решил, какой из них самый… самый нормальный. — Покажите. — в пару кликов открылись еще три окна. Мори внимательно изучил все четыре и, закрыв две вкладки, оставил черно-белый и бордовый вариант. — Этот более классический, но и второй — свежий. Посмотрим, какой при печати выйдет лучше. Если оба хорошо напечатаются, выставите две работы, это не принципиально важно. Если к субботе забуду исправить баллы, напишите на почту. — Спасибо, что уделили время! — Чуя, хватанув свой ноут со стола, рванул из аудитории, услышав под конец: — Если планируете ко мне на последнюю проектную работу, буду сдирать по три шкуры, Чуя. Акутагава и правда ждал его в курилке. Злой как черт. Накахара, если бы мог, светился. Рюноске закурил по счету третью и просипел: — Я все понял, можешь даже не говорить. Давай уже в «Фукузаву». Чуе хотелось все рассказать, но адреналин быстро перекрылся ознобом и тошнотой. Поэтому Накахара молча курил и один раз обмолвился, что хорошо бы зайти в табачку, что они и сделали, когда покинули здание универа. В «Фукузаве» пахло корицей и тыквенным латте, который Накахара так ненавидел. Насупившись от сладковатого запаха, Чуя встал в очередь и так незаметно доплыл до кассы. Атсуши не было видно, зато Дазай прямо цвел. Его эта улыбка и все выражение лица вымораживало, но Накахара был слишком уставшим, чтобы злиться и раздражаться. Он мечтал просто сесть в мягкое кресло и съесть что-нибудь сладкое. В этот раз Осаму опередил его: — Капучино с корицей? — Да, и чизкейк. С клубникой. Пожалуйста, — Чуя приложил карточку, Дазай полез за чизкейком и повернулся спиной, чтобы достать тарелку. Накахара только успел подумать, что спина у него ничего такая и как же этому гандону повезло с ростом. Осаму неожиданно подал голос: — Думал, ты не любишь сладкое, Чуя. — Не люблю, но сейчас хочется. — Накахара сам не понял, зачем поддержал бессмысленный микродиалог. — Кстати, капучино придется немного подождать, корица закончилась. Чуя прикусил себе язык и, забрав свой чизкейк, молча отошел к столику, где потягивал зеленый чай Рюноске. Накахара сделал то, о чем мечтал, наверное, со вчерашнего вечера. Плюхнулся в кремовое мягкое кресло, растекся по нему всеми конечностями, расслабился и с полузакрытыми глазами приступил к чизкейку. Творожная масса таяла во рту, свежая клубника была в меру сладкой — Накахара был действительно счастлив. Отставив пустую тарелку в сторону, Чуя сонными глазами посмотрел на Акутагаву. — Выставка ведь завтра? — Да. Инсталляции. У них какое-то творческое объединение, не вникал. Гин говорила, там помимо дизайнеров еще стекольщики, керамисты и мебельщики. Должно быть интересно. Разливают вино, между прочим, — на этой ноте Чуя мурлыкнул, — Я тебе скину адрес тогда вечером. Открытие в семь вечера по идее. Не опоздай главное, а то останешься со стаканом воды, как в прошлый раз. — Кайф. — на этом слове Накахара совсем сполз и наклонил голову к окну. За окном дул ветер, людей становилось все больше и больше, все торопились куда-нибудь зайти и спрятаться от пробирающего холода, а Чуе было тепло. Ему не хотелось думать о неготовом проекте и колористике, о проблемах с деньгами и прочих бедах. Накахара просто хотел пропасть на несколько часов. В щекотной полудреме он услышал голос Рюноске, как поставили на стол стаканчик и его, Чую, накрыли пледом. Стало даже слишком жарко, но ему было так лениво двигаться. Проще было провалиться в сон.