***
POV Василина Майская Господи, как же мне повезло! Невероятно, сказочно, фантастически! Я могла бы ещё долго перебирать разные синонимы, главным же оставалось только одно: я благодарила Бога за эту встречу. Так хорошо и так тепло мне не было уже очень давно. А настолько защищённой я и вовсе себя не чувствовала никогда. Ну может, только в детстве, у мамы под крылышком, и пока ещё был жив папа… Сейчас же происходило нечто, для меня запредельное: Серёжка окружил меня такой заботой и любовью, что я совершенно терялась — не привыкла совсем, что кто-то решает мои проблемы. Реально решает, а не орёт, что я «Сама дура, виновата». И вот это его внимание к тому, что мне нравится… Ведь ревнует же, к гадалке не ходи, но как-то умудряется себя контролировать. Понятно, что не при «Домострое» живём, однако — и это было совершенно необъяснимо — мне, с моим строптивым характером, почему-то именно с ним хотелось быть кроткой и послушной. Он не требовал этого, нет. Мне так хотелось. Самой. Дарить тепло и нежность по максимуму, сделать всё, чтобы со мной ему было комфортно. Такое вот врастание и нравилось, и ужасно пугало. Кажется, с ним происходило то же самое, потому что на все мои страхи он отвечал шуткой, целовал так, что я вспыхивала моментально и абсолютно обо всём забывала. Шумный и эмоциональный, он не лукавил, не строил никого из себя. И несмотря на то, что его взрывной темперамент меня слегка выбивал из колеи, я была абсолютно счастлива. С танцами… удивил он меня, ох и удивил… Если честно, было немного тревожно: Сергей поддержал меня в моём желании вернуться на паркет, точнее — сам и настоял, явно не зная, с чем ему волей-неволей придётся столкнуться. И как эту ревность смягчить, я пока не очень представляла. А то, что она вспыхнет снова — и не раз — это было, как говорится, и ежу понятно.***
POV Сергей Майский Девчонка она совсем, хоть и взрослая типа, умная… А по сути — девчонка, которую недолюбили. Ну вот как можно было не хотеть радовать это кареглазое чудо? От любой, самой пустячной заботы, от самого мимолётного, для меня абсолютно естественного внимания к Лине, в её взгляде что-то такое появлялось… Какое-то просто космическое изумление. И сразу же волной затапливала нежность. А вот это её стремление постоянно прикасаться, чувствовать меня, то, что она так ненавязчиво дарила уверенность в том, что я ей нужен — это так сносило крышу, что тут же хотелось перевернуть весь мир ради неё, сделать что-то ещё, только бы снова увидеть эту её чуть смущённую улыбку и счастливые глазищи. Ревновал? Безумно! Очень тяжело принимал тот факт, что на неё обращают внимание, Карпова так в первый момент просто убить был готов, за то, что он вообще посмел её коснуться. И в то же время я понимал, что не смогу ей что-либо запретить, даже если меня инстинкт собственника изнутри сожрёт. Особенно теперь — когда сам же и подтолкнул её к этому решению, буквально заставил поверить, что будут ещё танцы в её жизни. Говорят, ревность от недоверия возникает, я с этим не мог согласиться. Ей я верил безоговорочно, улавливал на уровне инстинктов: не предаст. А вот блуждающим вокруг самцам — одиночкам не доверял. Сам же из породы охотников, знал всё не в теории. И очень надеялся, что у меня хватит сил справиться с желанием отрывать башку каждому, кто так или иначе будет заглядываться на Василинку и пытаться привлечь к себе её внимание. А то, что это будет — так это и к Тихонову ходить не надо, без экспертизы ясно.***
— Серёж, ты точно не против? — Василина, открывая входную дверь, пытливо глянула мужу в глаза. Тот, нахмурившись, втолкнул её в квартиру, не дав любопытным соседям наблюдать приватный разговор, повернул рычаг замка. — Вась, я ж сказал… Я ведь понимал, что женюсь на очень творческой личности, хоть и не знал о тебе совершенно ничего. Что тебя смущает? — Серёж… если тебе рассказать, как и что происходит на самом турнире… ты уверен, что не проснётся собственник и мрачный ревнивец? — Лина, снимая пальто, прошлась по квартире, остановилась у окна в кухне, как в детстве, наблюдая за играющими во дворе, детьми. — Как здесь пусто и уныло сейчас. Так странно… — Тебе плохо у меня, да, птичка? Тут родное всё? — Майский подошёл со спины, обнял Лину за талию, вдохнул чуть заметный свежий запах её духов, коснулся губами шеи. Уловив горькую интонацию в голосе Сергея, Лина порывисто обернулась, прижалась к нему крепче, обхватила его лицо ладошками. — Да ты что? Нет! Даже не думай об этом. Мне хорошо у тебя и с тобой. Здесь… Здесь прошлое, Серёжа. Хоть и родное, близкое — а всё же прошлое. Ты — моё настоящее. И знаешь, если выбирать между прошлым и настоящим… Как ты думаешь, что я выберу? — лукаво улыбнувшись, Василина поднялась на цыпочки, припала к его губам — чувственно, дерзко, делясь с любимым мужчиной закипающей страстью, с удовольствием вбирая ответный огонь. Сердцебиение оглушило обоих, нехватка кислорода становилась просто критической. С трудом оторвавшись от Лининых губ, Сергей, приходя в себя, вдруг вспомнил: — Так… Погоди, лиса-Алиса… ты про ревнивца к чему ввернула? Что там такого происходит, на ваших этих конкурсах, что ты вдруг занервничала? — Да с чего ты взял? — удивление сыграть у Лины не получилось, и Сергей хмыкнул: — Давай, колись! К чему мне нужно быть готовым? — мгновение подумав, Вася тряхнула головой, вывернулась из его рук, умчалась в свою комнату, крикнув в ответ: — Я лучше покажу! — вернулась через мгновение, неся в руках какую-то блестящую тряпочку. Майский, иронично изогнув одну бровь, поинтересовался: — Ну и что это? — Это? Один из оставшихся у меня нарядов с фигурного катания. Платья для танцев шьются по тому же принципу. Да ты разверни! Ай… — фыркнув, Лина снова забрала костюм, встряхнула его, взяв за плечики, и Сергей немного оторопел: назвать это платьем язык не поворачивался. — Погоди… Но ведь это просто купальник и… блин, да это ж даже не юбка, так, пара лоскутков… Лина, давай ближе к теме, а то сейчас я занервничаю. А когда я нервный, я голодный! И я сейчас не только про еду… — пошутил Майский. — Не переживай, дома утолю твой голод. Любой, — отшутилась Лина. — Смотри, ты сам заметил, что тут купальник в основе. Платья для танцев шьют так же, — повторила она. — Ну и? — не врубался Майский. — Серёж, что нужно сделать, чтобы надеть купальник? — по возмущению, мелькнувшему в глазах мужа, Лина поняла, что он догадался, к чему она клонит. — Вот! Я как раз об этом. Да, он всё скроет, но чтобы его надеть, нужно раздеться. Практически полностью. И не всегда на конкурсе есть отдельная гримёрка, точнее — её почти никогда нет. Плюс — всегда есть крючки, которые трудно застегнуть самой… — Таак… А с этого момента поподробнее можно? — нахмурившись, Сергей изо всех сил сдерживал охватившие его эмоции. — Ну Серёж, партнёр обычно помогает… — Кто?! Это вот этот твой мачо будет тебя во всей красе созерцать?! — Майский, как всегда на эмоциях, перешёл на рык, и Лина вздрогнула, сама невольно повысив голос в ответ: — Господи… Серёжка, не шуми на меня! Ты пойми, когда у тебя три минуты, чтобы переодеться между заходами латины и стандарта, всем глубоко по барабану, насколько ты одет, и кто тебе застегнёт крючки. Я вот об этом и говорила. Вариантов два. Либо я никуда не иду, чтобы не заставлять тебя так нервничать, либо ты не приходишь на конкурс. Иначе мы начнём ссориться, а я этого не хочу. Лучше я без турнира этого обойдусь, — едва заметно вздохнув, Василина ждала ответа. Пару минут помолчав, Сергей всё же негромко произнёс, успокоившись так же внезапно, как и вспылил: — Есть ещё один вариант. Ты танцуешь на конкурсе, а переодеваться тебе я сам помогу, — заметив её недоверчивое удивление, улыбнулся. — Что? Думаешь, не смогу? — Да почему, сможешь, конечно, только… — смутившись, Василина опустила взгляд. — Нееет, ты договаривай, — приподняв её лицо за подбородок, Сергей восстановил зрительный контакт. — Что ещё? — Ну… Там же не только я переодеваться буду… Толпа девушек топлес, знаешь ли… Тут уже я нервничать начну… — А, так в тебе тоже живёт мрачная ревнивица? — расхохотался Майский. — Ну тогда мне не о чем волноваться. Собирай уже свои наряды, и поехали. Я предупреждал — я голодный, когда нервный!***
— Серёж, помоги, пожалуйста! — Лина вышла из спальни в гостиную, пытаясь застегнуть потайной крючок. Сергей, который только что уютно устроился в кресле, подскочил, потеряв дар речи. Ярко-красное асимметричное платье с чёрной окантовкой по контуру эффектно облегало фигуру, густо рассыпанные по ткани стразы Сваровски загадочно мерцали при свете торшера. Василина, наконец-то найдя непослушный крючок, застегнула резинку, фиксирующую всё платье на спине, покрутилась, подняв руки, и Майский обалдел окончательно: весьма смелая модель больше открывала, чем скрывала. Несмотря на глухой рукав и удлинённую, углом, юбку — спина, правое плечо и правая нога были практически полностью обнажены. Нет, все стратегически важные объекты были прикрыты, но и подчёркнуты весьма недвусмысленно. — Вась? Ты серьёзно? — Сергей аж охрип, в попытке выразить возмущение, голос отказался повиноваться. — Что? — Василина недоумевающее вскинула глаза на мужа. — Ты реально собралась танцевать в этом? — Ну да. А что не так-то? — Что не так?!! — вспылил Сергей, повышая голос. — Да это платье… Оно же… Блин, да оно открыто и без намёков просто орёт: «Возьми меня! Прям тут и жёстко!» — Серёж, платье орать не умеет, — хихикнула Василина, тут же становясь серьёзной. — Погоди… Тебе не нравится? — Вась, да мне зашибись, как нравится, только это, кроме меня, ещё все зрители увидят! — В волнении Сергей прошёлся по комнате, остановился напротив Лины, прищурился. — Слушай, моя психика этого не выдержит. Мало того, что этот Карпов будет тебя за руки хватать и не только за руки, ещё и все мужики начнут на тебя облизываться. — Серёж… — Василина подошла ближе, переплела свои пальцы с пальцами Сергея, прижалась к нему всем телом, снизила голос до волнующего шёпота. — Какая разница, кто и как там вдруг облизнётся? Ну ты чего? Ты же знаешь, что я тебя люблю. И танцевать буду для тебя. — Опять ты за свои штучки, — пробухтел Майский, чуть оттаяв, поцеловал Лину в лоб. — Ты ещё минуточку так постой — от этого, прости господи, платья, рожки да ножки останутся. — Он ещё сохранял суровый вид, но Лина уже поняла, что муж не сердится. — Оно ж не одно в чехле было? Показывай, пока я ещё в состоянии соображать. — Крутанувшись так, что юбка взлетела, открывая длинные ноги, Вася умчалась в спальню. Не успел Сергей выдохнуть, переваривая впечатления от этой, такой не похожей на себя, Василины, как она снова нарисовалась в проёме арки. На сей раз на ней было чёрное коротюсенькое платьице, на первый взгляд, гораздо скромнее красного. Рукав до локтя, ни малейшего намёка на декольте — вырез практически под горло, серебристыми искрами поблёскивали стразы и нити стекляруса, вздрагивая, пускались в пляс от малейшего движения. Слегка успокоившись, Майский всё же уточнил: — Иии? Ноги вижу, да. Нереально красивые. А в чём подвох? — Василина повернулась, и этот самый «подвох» заявил о себе в полный голос абсолютно открытой спиной. Шифоновая драпировка по линии глубокого выреза привлекала внимание, приковывала взгляд к тому, что должна была скрыть. — Охренеть… — Сергея хватило только на это выражение эмоций. — А больше вариантов нет? — Для латины — нет, — пожала плечами Василина, чувствуя себя немного не в своей тарелке. До сегодняшнего дня она не задумывалась, насколько откровенными смотрятся её наряды для неискушённого в танцах зрителя. — Серёж… ну если тебя так напрягает красное, я в этом тогда буду. Оно не такое провокационное. — Ты уверена? — Сергей в два шага пересёк разделяющее их пространство, притянул Лину к себе коротким, властным движением. Скользнув по плечам, его ладони легли на спину жены. — Я так вот очень в этом сомневаюсь… — Серёж… — Вздрагивая от обжигающих прикосновений, Лина совершенно некстати вспомнила: — там ещё одно… стандарт… — Потом. — Сергей, найдя незаметную застёжку, ловко расстегнул её, повинуясь требовательному напору горячих рук, платье послушно упало на пол. Подняв его и отбросив на велотренажёр, Майский отступил на шаг, любуясь женой, потом снова прижал её к себе. Целуя в губы, потянул за собой, увлекая на пушистый ковёр…***
— Заморозил я тебя совсем, — стащив с кресла плед, Майский укрыл Василину, укрылся сам, притянув жену к себе поближе, сграбастал в объятия. — Чему улыбаешься, птичка? — Да так, мелочи, — Лина фыркнула, подняв голову, хитро прищурилась, глядя на Сергея, — слушай, может, нам спальню с гостиной местами поменять? А то мы до неё не доходим в последнее время. — Вась, ну так я следую предписаниям врача. Ясно же сказали — практика! — Василина рассмеялась, погладив мужа по щеке, снова устроилась у него на плече. Невесомым касанием обрисовывая рельефные мышцы на руках Сергея, спросила: — А тебе сына больше хочется или дочку? — поймав Линину руку, Сергей поцеловал ладошку, перебирая пальцы, легонько поглаживая обручальное колечко, на мгновение задумался: — Наверное, всё-таки дочку. Маленькую такую лисичку. Хитрую и клёвую, как ты. — Алиску? — Да! А вообще, знаешь — кто получится, тот пусть и будет. Слушай, Вась… А ты же ведь в красном латину танцевать хочешь, да? — Лина резко села на ковре, едва сдержав удивлённый смешок: — Здрасьте… Ну и где логика, товарищ майор? С чего ты вдруг снова про платья? — весёлые искры в карих глазах затеяли игру в догонялки, Сергей же буркнул слегка обиженно: — Ну вот… Меня тут совесть мучает, а ей «хи-хи»! Вась? Ну правда… — Серёж… Даже если так — я не буду с тобой спорить. Я не хочу, чтобы ты расстраивался или злился. Человеку, с танцами никак не связанному, многие вещи трудно принять. И поверь — всё не так, как может показаться. — Майская, скучно с тобой, — лёжа на спине, Сергей сцепил руки в замок, положил их под голову. Теперь и в зелёно-серых глазах заискрились смешинки. — Ни скандала тебе, ни ссоры. А как же посуду побить? Повозмущаться, что я ревнивый болван? — повалившись навзничь рядом с мужем, Василина хохотала в голос, Сергей же сохранял абсолютно серьёзное выражение лица, хотя давалось ему это с трудом. — Ну вот что смешного я сказал?! Ну Вась… Хорош ржать, на тебя вон уже кот укоризненно смотрит, — невозмутимо дождавшись паузы в приступе веселья у Василины, Майский поцеловал её в плечо. Вытирая выступившие от смеха слёзы, Лина фыркнула: — Он укоризненно смотрит, потому что некормленый и неглаженый. А про скандальчик с битьём посуды — я запомню, только не обижайся потом, что тарелок резко поубавилось, — хихикнула Василина, выскользнув из объятий мужа, накинув на плечи рубашку Сергея, умчалась на кухню, кормить Фунтика. — Слушай, Вась! — спустя пару минут Майский прислонился к проёму арки, наблюдая за Линой. — А пошли гулять? — Гулять? — Лина вытерла руки полотенцем, повернулась к Сергею. — Прям сейчас? — Ну, а почему нет? — Сергей притянул её к себе, поправил воротник рубашки. — Время детское. Можем в кино сходить, можем просто по набережной. Захотим — в кафешке посидим, или просто мороженое купим… Как тебе идея? — Мороженое? Это мысль! — улыбнулась Лина. — А сладкую вату мы сейчас найдём? — Найдём, — усмехнулся Сергей. — Пошли одеваться.