***
Пушистое деревце отражалось в тёмном окне, мигая разноцветными огоньками. По замершей в предновогодней тишине квартире, напоминая о любимой детской сказке, витали запахи цитрусов, соснового бора, яблочного пирога с корицей. Огромный экран плазмы на стене тихонько мурлыкал новогодние песни. Василина же, удобно устроившись в любимом длинном кресле, чистила мандарины и, разбирая их на дольки, складывала на тарелку. Сергей, остановившись в проёме арки, прислонился спиной к косяку и с улыбкой наблюдал за её действиями, потом, сняв фартук, уселся на пол рядом с женой, ладонями обнял, ласково погладил её заметно увеличившийся животик. Лина, подарив любимому вмиг засиявший взгляд, потянулась к нему, прижала к себе его голову. Сергей перехватил её пальцы, поцеловал, перебирая их. — Твои руки пахнут детством, — отпустив её ладошку, Майский приложил ухо к животу Лины, прислушался, тихонько поглаживая, спросил: — Ну, как тут мои девочки? — Вася засветилась ещё больше, тут же чуть засмущалась. — Маленькая — толкается. Взрослая — хочет чаю и на ручки. На ручки даже сильнее, чем чаю, — рассмеявшись, Сергей помог Лине подняться с кресла, устроился сам, усадил её к себе на колени, бережно обнял, целуя в губы. — Так лучше? — с неохотой отрываясь от Василины, чуть охрипнув, прошептал Сергей. Вместо ответа Лина, подняв голову, вернула мужу поцелуй, свернувшись в его руках, уткнулась носом в его шею, вздохнув, кивнула. — Ну что ты, птичка моя? Так тяжело? — Сергей искренне сочувствовал жене. Поговорив с Валей, он давно понял, что последние пара месяцев беременности будут для Лины самыми непростыми. Двигаться всё труднее, настроение меняется всё чаще, и реально помочь — не получится. Только по максимуму быть рядом, быть нежным, заботливым и терпеливым. Антонова тогда ему так и сказала: «Выдержишь это — вряд ли что-то ещё будет сложнее». Выдерживать приходилось не это. Васю он обожал, её мимолётным капризам скорее умилялся, чем раздражался. А вот свою тревогу приходилось тщательно скрывать. Несмотря на то, что беременность в целом была без осложнений, Сергей очень волновался за жену и дочь. То и дело мучил Антонову разными вопросами, постоянно консультировался с Машей — врачом, что наблюдала Лину. Петрович посмеивался, говоря, что неизвестно кто в этой семейке больше беременный — Вася или Серёга. А Майский ничего не мог с собой поделать. Только когда Лина была рядом, беспокойство отступало. Сейчас он и сам уже не смог бы ответить, кто кому необходим больше: он Василине, или Василина — ему, и, прокручивая в голове картинки уходящего года, благодарил судьбу и того, кто словно толкнул его, отправив поздравлять с праздником свою учительницу. Баюкая жену, как маленькую, он дарил ей невесомые поцелуи, шептал ласковые слова, тихонько укачивая. Та же, замерев в его руках, плавилась от нежности, что тёплым пледом окутывала их обоих. Резкий толчок заставил женщину вдрогнуть и тут же счастливо заулыбаться. — Что? — чуть отстранив Лину, Сергей, нахмурившись, вглядывался в её лицо. Взяв его руку, Василина приложила её к животу, в то место, куда только что получила внушительный пинок от дочки: — Слушай. Она сейчас и с тобой поздоровается, — уловив движение, Сергей заулыбался тоже: — Ну здравствуй, мышка. Мы тебя очень ждём. — Серёж, часы бьют! — мельком глянув на экран, Лина прибавила звук. — А мне даже шампанского нельзя, — беременность не избавила Василину от привычки чуток поддразнивать мужа. Тот и повёлся, нахмурился: — Нельзя, малыш, — наполнив бокалы соком, Майский протянул один жене. Заметив озорные искры во взгляде, облегченно выдохнул: — Вась, ну ты снова меня троллишь? Я уж подумал — тебе напиться захотелось, — легкий звон от соприкосновения тонкого стекла слился с боем курантов и звуками фейерверка за окном. Обнимая Василину, Сергей шепнул: — С Новым годом, родная! — С новым счастьем, мой хороший!***
Изо всех сил утопив педаль в пол, Майский вёз подозреваемого в город, а все мысли были только о Василине. Ещё с утра ему позвонили из клиники, сказали о начавшихся схватках, Сергей же в этот момент только выехал за МКАД, развернуться, плюнув на задержание, он не мог. Единственное, что он мог сделать сейчас — попросить врача дать трубку Лине. — Вась, ты держись там. Я приеду сразу, как смогу. Не паникуй там, хорошо? — Серёж, ты сам не паникуй, — голос Василины прерывался, связь была отвратительной, но он всё-таки услышал: — со мной Маша, и другие врачи, они всё правильно сделают. Всё хорошо будет, — мобильник смолк, окончательно разрядившись. Чертыхнувшись, Майский врубил спецсигнал и выжал максимум скорости из служебного автомобиля. Тревога о жене, сама мысль о том, что именно сейчас он далеко и ничем не может ей помочь словно придали сил и энергии. У парня, организовавшего с несколькими подельниками налёт на машину инкассаторов, не было ни единого шанса. Разобравшись с бандитами в одиночку до прибытия спецназа, Майский засунул главаря на заднее сиденье внедорожника, пристегнул наручниками к дверце. Едва встретив коллег, предоставил им возможность заняться остальными, рванул обратно. Невероятным чутьём угадывая ситуацию на дорогах, Сергей умудрился не попасть ни в одну пробку, однако несмотря на все свои усилия в ФЭС он возвращался уже ближе к обеду. Сдал подозреваемого охране, заглянул к Рогозиной: — Галь, всё нормально, упыря этого Игорь допросит. Я… Мне позвонить срочно надо, телефон сел, а зарядку я тут забыл где-то. — Сергей! — окликнула его Рогозина, но он, занятый своими мыслями, не услышал её, стремительно вышел в коридор, на ходу вспоминая, где мог оставить зарядное устройство. — Майор Майский! — резкий окрик Рогозиной заставил остановиться, Сергей повернулся, недоумевая, взглянул на Галину Николаевну. Ускорив шаг, та подошла ближе, чуть запыхавшись, усмехнулась: — Шустрый какой! Серёж, из больницы звонили… — казалось, все краски разом сбежали с лица Сергея, чуть покачнувшись, он опёрся спиной на стену, еле выговорил онемевшими вдруг губами: — Что? Галь, ну не тяни! — Господи, да что ж вы нежные-то такие, мужики?! Дочка у тебя, товарищ майор! Поздравляю! — улыбаясь, Галина Николаевна хлопнула по плечу совершенно ошалевшего Сергея. Тот, выдохнув, на мгновение прижался затылком к холодной стене. Рогозина же, наблюдая за ним, взялась за телефон. — Валь, тут, кажется, нашему новоявленному отцу помощь требуется. Хорошо, давай туда. — Сбросив вызов, снова повернулась к Майскому: — Серёж, давай-ка чаю попьём? Антонова сейчас подойдёт… — Галь, да что ты со мной как с больным? — вспылил Майский. — Какой, нафиг, чай? Мне к Лине нужно!***
Накинув халат на плечи, Сергей в сотый раз мерил шагами больничный коридор. Рогозина, наблюдая за ним, только сочувственно улыбалась. Наконец к ним подошла молоденькая медсестричка: — Сергей Михайлович? Вы можете зайти в палату, Василине как раз сейчас девочку принесли. Халат не снимайте только. — Скажите, Соня, навещать её в ближайшие дни возможно будет? — улыбнувшись, спросила Галина Николаевна. — Да, конечно. В регистратуре уточните только. Вам подскажут часы приёма. — Спасибо. Серёж, ну что ты замер? Иди уже, — чуть подтолкнула она совершенно растерявшегося Майского. Едва кивнув в ответ, мужчина переступил порог, Рогозина же снова присела на скамейку в коридоре. Прикрыв за собой дверь, Сергей остановился, не решаясь пройти дальше. Лина, бледная и слегка осунувшаяся, сидела на кровати, опираясь спиной на подушки, и держала на руках крохотный свёрток. Почувствовав движение в палате, подняла голову, встретилась взглядом с Сергеем, из глаз её хлынул такой свет, что тот на мгновение зажмурился. Лина же заулыбалась, кивнула мужу, приглашая подойти ближе. Присев на кровать рядом с женой, Майский осторожно заглянул в свёрток. Малюсенькая девочка спала, причмокивая губками и морща аккуратненький носик. — Алиса Сергеевна. Как и мечтали. Хочешь — возьми, — шепнула Лина. Принимая дочку на руки, Сергей аж дышать перестал — казалось, что он соприкасается с чем-то очень хрупким, волшебным, что легко можно испортить неосторожным движением. Сердце дёрнулось, пропустило удар, потом заколотилось быстро-быстро... Маленькой же Алиске не было никакого дела до того, что её отец, бравый майор Майский, с трудом восстанавливает дыхание, сдерживая вдруг подступившие к глазам, слёзы. А мама — так даже и не сдерживает, глядя на замершего в волнении мужа. Девчушка спала — и во сне чуть-чуть ёрзала, кряхтела, морщилась, совершенно не подозревая о том, что только что сделала двух людей самыми счастливыми в мире.