Да придет ко мне милосердие Твое, и я буду жить;
ибо закон Твой — утешение мое.
А пир-то продолжался. В замке эньеров началась эпоха балов и разных представлений, которые не были отменены даже со смертью их уважаемого Жреца эньерского. Витс, кажется, была тайно рада избавиться от надоедливого мужа, лишь тормозившего все её грандиозные планы, и стать единственным верным лицом Звёздного Предлуния. Абсолютно все дела государства теперь вновь легли в сильные её руки, и Жрица наконец ощутила полную свободу в своих деяниях. Магистры, особенно их предводительница, Верховный Магистр эньерский Мейден, всё просила Витс всё-таки объявить хотя бы месячный траур, чтобы не гневить церковь и Богов, но все слова эньера быстро канули в Лету. Всем было полностью плевать на Рейвара, и даже на его похоронах присутствовало не больше половины всего населения. Какая жалость — а столько разговоров было! Когда Кассандра в очередной раз бесцельно брела по длинному коридору, утопая в собственных неприятных мыслях, ей навстречу выскочили два молоденьких солдата в блестящих латах: один пониже, весь тёмно-серый, с серебристыми элеронами и ярко-голубыми глазами, и высокий худощавый паренёк в светлых, будто бы кофейных оттенках, что было достаточно необычно для голубого мага. Придворная дама тут же захотела спрятаться от них, но те её перехватили, махнув руками. Кажется, Кассандра даже узнала этих ребят. — Здрась-те! Не подскажите, где сбор? — выдал низкий, отдав честь. — Этот, военный. На операцию. Эньер окинула их беглым взглядом и задумчиво наклонила голову. Да, они точно были ей знакомы. — Рен, Конри? Гм… — спросила она, и парни кивнули. — Извините, я не знаю… А по какому поводу военный сбор? — Так это… Захваты, нападки… Со стороны Штернштадта, говорят, пойдём, пока Квинтет армия чувствует себя плохо после произошедшего, — констатировал уже высокий, почесав затылок. — Мы с Реном впервые выходим на подобную миссию. В основном бегали куда-то всё… Пока господин Аллен наконец не выпустил нас на нормальную службу. А так сторожили бы всё у архивов… Они одновременно вздохнули, и Кассандра даже поняла, к чему была такая печальная интонация. — Простите, я правда ничего не знаю. Удачи вам на миссии, наверное… — в последнее время она старалась быть вежливее с простым населением, ведь что-то сильно тревожило эньера. — Я думала, что вы двое уже давным-давно в армии. — Не-а. Это всё связано с произошедшим пару месяцев назад. После побега Ялекса… Аллен усилил надзор над нашей группой, — Рен скрестил руки на груди и недовольно цокнул. — Не могу поверить, что он предал принципы Звёздной коллегии. А ведь это самый высокий орган управления армией; так долго нам долбили голову этими местными, а-хем, законами, и я удивлён, что после этого дерьма ещё кто-то сохранил здравый смысл. Я — нет. — Я смотрю, кто-то заядлый патриот. Собираетесь сражаться против своего старого друга? Рен снова раздражённо вздохнул, а Конри лишь потупился. — Я не знаю, патриотизм ли это… Мы просто… Не видим себя в других областях, — смущённо ответил последний и покачал головой. — Но и не поощряем действия Квинтета… Тц, но… Лично мне не хочется никуда идти, честно. Мне просто хочется немного отдохнуть, что ли… Чтобы не было этой всей войны. — Да ладно тебе, прекрати! Пойдём уже, иначе опоздаем, — Рен щёлкнул Конри по уху и потащил его за руку по коридору. — До свидания! Кассандра уныло посмотрела вслед убегавшим ребятам. Через пару минут она вздохнула, отвернулась, прикладывая руку к сердцу, и посмотрела на холодные стены коридора, на которых красовались портреты многих сотен разных политиков Звёздного Предлуния. Она как будто искала кого-то глазами, но рядом этого лица не наблюдалось. «Если Ялекс — сын Сидонии, значит…» — не сумела Кассандра закончить свою мысль, ведь прервала её шумным выдохом и качанием тяжёлой головы, словно пыталась отбросить от себя эти размышления. Рен и Конри очень неудачно пробудили воспоминания о её детстве, ведь сами всегда были близкими друзьями Ялекса, значит, как-то пересекались и с придворной дамой, тогда та была ещё совсем молодой. Сама по себе Кассандра мало что знала о своём происхождении, но всю имевшуюся информацию старалась скрывать где-то очень глубоко в своём разуме, пряча её даже от себя самой. Она привыкла считать себя свободной птицей без каких-либо корней, и эньеру не требовалось даже одобрения от общества — она любила себя такой, какой была с самого рождения. Будучи замкнутой раньше, Кассандра редко общалась с другими детьми, но однажды даже сделала вылазку на заброшенную башню дворца вместе с Ялексом, Реном и Конри, после чего ей сильно прилетело от стражи и её родителей. Эти трое вечно пытались подружиться с «необычной» девочкой, но та постоянно отторгала все предложения, куда-то убегала, запиралась в своей комнате, таскалась за королевскими особами и пряталась. Наверное, поэтому-то и выросла Кассандра такой странно лояльной самой Витс, с которой сумела наладить некий контакт и построить сильную эмоциональную связь, но где-то в глубине души с каждым днём эньер начинала понимать, что жизнь была прожита зря. Сзади неё всегда бродила эта огромная, высокая, сгорбившаяся тень с острыми рогами, так и норовившими вонзиться в сердце, но Кассандра всегда уворачивалась от неё, надеясь избежать своей участи. С одной стороны, ей ужасно хотелось повернуться и упасть прямо в руки ускользающей Звезды, чтобы узнать наконец все ответы и успокоиться в забвении, а с другой — страх держал её поодаль, заставлял сторониться любых неосторожных слов. Эньер уже однажды наблюдала падение близкого ей эньера из-за длинного языка и излишней добросердечности, поэтому теперь боялась даже заикаться о прошлых годах жизни Звёздного Предлуния. С такими мыслями она вновь обернулась, надеясь найти Рена и Конри, но те уже убежали, и Кассандре пришлось смотреть на длинный тёмный коридор. «Они так легко всё это отпустили, даже своего лучшего друга, — как-то грустно подумала эньер. Пальцами она потрогала себя за шею и грудь, словно пытаясь найти что-то, но там было пусто. — Однажды мы все научимся отпускать». Было очень печально наблюдать за тем, как рушились чужие жизни и отношения из-за этой войны и всего произошедшего за последние двадцать лет. Раскололись семьи, поссорились друзья, разошлись знакомые и перебили друг друга враги. Кассандра осталась совсем одна, прогуливаясь по пустынным коридорам, рассматривая портреты на стенах, ища в них удовлетворительного и щадящего ответа. Прямо посреди всех этих картин и эньерских лиц виднелось загадочное пустое пространство, где когда-то должно было висеть полотно, но там осталась лишь серебряная плашка с именем пропавшего дипломата. Точнее, не дипломата, а хорошего музыканта из Анталы, который, как помнила Кассандра, много сотен лет назад написал ту самую национальную песню этого государства, а также помог с составлением гимна Звёздного Предлуния. — Вражда нас разбила на много частей… — прошептала эньер, ведь прекрасно знала эту песню. Однажды её напевал сам Жрец эньерский, держа в руках крупный музыкальный инструмент из Небосклона с толстыми струнами на корпусе. И ведь теперь эти строки принимали совершенно иные значения. — Ну почему так происходит… И, если бы не эта война, Кассандра бы осталась той самой задирой, какой её впервые встретили Хранители Покоя, тогда ещё без своего названия. Когда эньер пересеклась глазами с Кеннетом Хиллом, маленьким пареньком, которого за собой таскала сама Витс, в её голове будто бы упала одна костяшка домино, а за ней — целая вереница таких же, и каждая олицетворяла её неприятные мысли, что вели к фатальному осознанию ситуации. Однажды была уже достигнута такая точка, и Кассандра рванула на помощь самому Принцу, чтобы тот освободил Эрнеста, а затем и к Винсенту, отдав ему самую важную и дорогую свою реликвию. Эньеру не нравились принцы Квинтет армии, дама поддерживала действия Звёздного Предлуния, но в то же время что-то сильно тянуло её к Кеннету и Ялексу, причем так, что даже заставляло играть на их стороне. Нет, что-то было определённо не так. — Почему ты не отправила их в нужное место? Ты же точно знаешь обо всех планах, — таинственный голос из темноты напугал Кассандру, и та дёрнулась, глазами ища собеседника. Он казался странно знакомым, но каким-то далёким. — Не перечь Дракону вновь. — Я не!.. Я ничего не знаю! — сокрушилась вдруг эньер, закрыв себя руками. — Кто со мной говорит? — Драконий посол Звёздного Предлуния, так сказать, — хмыкнул неизвестный. — Общаюсь в последнее время с Анистас. Всё происходящее сейчас — её ума и желаний дело. Нет-нет, этот голос действительно звучал слишком знакомо для Кассандры, но она никак не могла вспомнить лица своего собеседника, будто бы его и не было вовсе. Не было… Может, в этом и заключалась вся проблема? — Стой, ты… — Ч-ш-ш… Дай мне завершить начатое… — как же внезапно появлялся этот вездесущий «властелин Вселенной». — Я дам тебе ответы на все твои вопросы, если ты поможешь мне в одном маленьком деле. Погляди, сейчас вся армия Звёздного Предлуния отправится в Штернштадт, чтобы через пару дней напасть на передовую базу Квинтета, что не защищена с севера. Итог — никого в замке не будет… Знаю, от матери тебе достались кое-какие интересные способности, и ты сможешь легко стабилизировать температуру в Морозном зале. Мне нужно кое-что забрать оттуда, но низкие температуры травмируют моё тело…***
Пасмурная погода снежными ночами имела свой собственный особенный шарм, такой загадочный, нежный, но несколько пугающий. Смоляное, будто бы залитое чёрными слезами всего мира небо, тяжёлое и глухое к мольбам, кое-где пускающее сквозь себя бледный свет тлевших когда-то звёзд. На земле темно и до духоты холодно, ледяной воздух обжигает лёгкие и закрадывается в самый разум, в его глубины, и наводит там странный «порядок» — полнейший хаос, призыв к выживанию и поиску тепла. И по ночам все превращались в диких голодных зверей, чьей единственной целью было найти хоть корочку хлеба и затеряться где-то в греющей толпе, между таких же потерянных странников на этом жизненном пути. Давно уже он стал запутанным и кривым, потеряв свою прежнюю ясность и чистоту, да за ним и запутались его дети. Где-то среди тысяч сугробов, что больше были похожи на бескрайний океан серости и редких отблесков тёмно-синих теней, затерялся и сам Кеннет, сам ставший однажды Тлеющей звездой. Так отзывались о нём в некоторых газетах, мол, раз была и Путеводная, то осталось же после её света хоть что-нибудь. Взрыв сверхновой — и звезда превращается в пепел, в прах, что выложил собою путь проповедника Смерти, печального Жнеца, который всеми своими силами пытается смыть с себя кровь невинных и оправдать свои ошибки. Он вновь и вновь старается зажечь в этой самой звезде новый огонь и заставить того обратиться к собственному сердцу, но обессилевший Генерал не мог даже двинуть глазами, и взгляд его был прикован исключительно к мутному небу. Луния еле-еле пробивалась сквозь облака, и свет её больше не доходил до земли, потому даже нельзя было сказать, сколько сейчас было времени — то ли три часа ночи, то ли уже раннее весеннее утро. Казалось бы, и апрель наступил, первые капели и тёплые лучи солнца, но ничего такого не встретилось Квинтет армии и всему Деройсити. Маги всё ещё тонули в омуте печали и отчаяния самой Вселенной, а Боги всё молчали, бездушно наблюдая за своими детьми. Рядом с Кеннетом отдыхали и другие воины Восстания, какие-то все растерянные и усталые, неприлично сонные. Весь последний день они защищали очередную маленькую деревушку от очередной нападки эньеров после того позорного проигрыша Рейвара в дуэли, но здесь уже выстоять не смогли — Квинтет армии пришлось убегать прочь и прятаться где-то на равнинах, отдав Звёздному Предлунию эту небольшую территорию. Слишком мало солдат осталось здесь, и силы были на исходе, потому даже сам Генерал начинал впадать в отчаяние. Локация передовой базы оказалась рассекречена благодаря какому-то очередному информатору эньеров, земли рядом принадлежали голубым магам и Тайфаламити, у Квинтета не осталось нормальных воинов. Дела шли, мягко говоря, так себе. Бывало и лучше, да и хотелось бы какого-нибудь продвижения в своих делах. А пока выдалось время на передышку, ведь сама база находилась достаточно далеко от поля битвы, Кеннет погряз в собственных мыслях, пытаясь отвлечься от всего произошедшего. Это сражение будто бы облило его грязью перед народом, ведь он не смог защитить простую деревню, прямо как это произошло с Гандханом, но поделать уже было нечего. Парень рассматривал бесконечное чёрное небо, на котором рассматривать-то нечего было, и просто рылся в своей воображаемой библиотеке. В его голове расцветали разные мысли, узоры и сюжеты, совершенно отличные от реальности, и уносили его далеко-далеко в различного рода литературу. И этот поток уже никак нельзя было остановить, даже какая-то тихая фоновая музыка, странно сбитая, будто бы из старого граммофона, не перебивала броских слов многих сотен личностей, что укрылись в разуме бедного юноши. «А если бы Раскольников остался всё ещё жив — что бы случилось в мире? Жил бы себе припеваючи, делил людей на тварей дрожащих и право имеющих, разносил везде свои идеи, заражал общественность этими манифестами… И раскололось бы общество в итоге, да? На сильных и слабых… — размышлял Кеннет, еле-еле перебирая пальцами стальной руки, которая работала очень плохо на морозе. — На сильных и простых кукол, марионеток, что подчиняются верхушке… А кто на верхушке будет? Пацифисты, антагонисты, протагонисты, антигерои, герои, метагерои, злодеи, зло, добро, серая масса, серое вещество, человеческий мозг и разум — это будет на вершине? А это уже по Маслоу, ведь вершина человеческой потребности — это самопознание и самоактуализация, актуальность научной работы и статьи в журнале, написать новую статью и самоутвердиться в мире, найти своё призвание и вырваться из цикла, забыться, заткнуться и потеряться в итоге… А что в итоге? Найти путь и пойти в никуда, в итоге прийти к концу и осознать, что ты всё это время шёл за кем-то, а потом он тебя оставил, и ты шёл совершенно один, не понимая этого, и прошёл этот путь ни для чего… И это всё почему-то выглядит, как дешёвый фильм про ожидание и реальность, про любовь с примесью драмы, крови и убийств — какой-то детектив про влюблённую пару полицейских, которые не могут раскрыть дело собственных отношений, потому что не понимают, а кто сверху-то… А сверху те же пацифисты и манифесты Раскольникова. А это тоже убийство, но уже раскрытое, и тоже — проблема самоактуализации и поиска самого себя, только Родион-то нашёл себя и тут же потерял, потому что…» «Ч-ш-ш…» — Кеннет… — прошептал кто-то совсем рядом, прерывая бешеный поток мыслей Генерала. — Вы как? Парень наконец смог оторвать взгляд от неба и посмотреть на собеседника, но телом так и не двинул, лежал на снегу прямо бездыханным трупом. Наверное, потому Ялекс и волновался за него. Эньер тоже выглядел несколько замученным, будто бы выслушал весь этот внутренний монолог Кеннета. — Читал когда-нибудь «Преступление и наказание»? — спросил невзначай парень, точно очарованный своими выводами. — Достоевский это… Из России ещё писатель, девятнадцатого, вроде, века… А потом ещё Маслоу и его пирамида потребностей… — Вы точно в порядке? — Ялекс нахмурился, ведь не понял ни единого слова. Вздохнув, эньер присел на снег рядом с Кеннетом. — Эх… Ладно. Посидим ещё полчасика и пойдём отсюда. Оба замолчали и снова принялись смотреть на небо, будто бы ища там что-то такое важное для них, но недостижимое. Кажется, в этом небе утонуло много надежд и чужих судеб. — Да пора бы уже… Гр-р-р, очень холодно здесь, — Кеннет еле-еле приподнялся и сел прямо. Парень звучал как-то отстранённо. — Ещё одна деревня потеряна… Потеря за потерей. Без этой Анталы мы никуда. Ты сам-то как себя чувствуешь? Сорока дней не прошло. — Я… Кхм, ничего, всё нормально. Маме рассказал, Жрецу, Альтаиру… — Ялекс отвёл взгляд. — Неважно это всё уже. Прошлого… Не вернуть. Кеннет вздохнул. Как бы ни господствовал во Вселенной исторический циклизм, всех ушедших в забвение друзей и родных он никогда не возвратит, лишь оставит огромную дыру в сердце. Даже самих себя мы теряем — Хиллы прекрасно это знали. — Да мёртвых жалеть-то не надо, лучше уж живых… Знаешь, после смерти маг получает столько внимания, сколько за всю жизнь не получил, — Генерал всё-таки смог встать на ноги и отряхнуться. Ялекс вдруг заметил, что у парня было перемотано ухо. — Я… Не думаю, что твой отец хотел этого самого внимания. Главное, что он отстоял свою, чужую честь, защитил и вырастил тебя. А ты правильно это понял и всё осознал. Разве не так? — Да так всё, так… Давай не будем об этом, ладно? — эньер остался на снегу. — Навевает неприятные мысли… О ноябре того года. Кеннета передёрнуло. Перед глазами мелькнули образы выпавших наружу внутренностей, разорванной драконьей глотки, разрезанного кортиком бело-золотистого горла, торчащего прямо из изуродованной глазницы ножа, двух обезглавленных тел прямо у ног… И всё в такой короткий период времени. Ему никогда не отмыть себя от этих грехов. — Хорошо. Пошатываясь и прихрамывая, Генерал поплёлся прочь под музыкальное сопровождение в собственной голове. Что-то явно было не так с его левой ногой, по которой сильно ударил какой-то эньер, и парень еле-еле перешагивал через сугробы, чуть не падая в самую пучину снега. Да уж, за последние дни ребята сильно пострадали: Ялекс морально, Кеннет с Винсентом физически. Сегодня кеатла даже на всей этой миссии не было, ведь оказалось, что во время битвы при передовой базе он вывихнул крыло, и офицеру пришлось остаться дома. Травма не была такой серьёзной, но крайне неприятной, учитывая, что у лекарей просто рук не хватало на содержание всех раненых. Фелин вовсе бросила все силы на беднягу Нарвала, ведь Генерал приказал во что бы то ни стало вытащить его с того света. Никто даже на день дураков не шутил. Оставалась надежда на возвращение ребят из Анталы, но что-то те сильно задерживались. Собрав свою армию, Кеннет повёл всех назад, к передовой базе. Путь им предстоял далёкий, но всем было уже абсолютно плевать — народ просто хотел вернуться домой, в тепло, к кострам и каминам. Им всем ужасно хотелось есть, и даже сам Генерал, ходячий мертвец, возрождённый Божеством, чувствовал голодную горечь в горле, и из-за неё его сильно тошнило. Кое-как он тащился во главе всей процессии, держа в руках знамя Квинтета, и опирался на его шест, прямо как на тросточку, которую однажды подарил ему Данлайт. К сожалению, она уже давным-давно была утеряна под завалом в горах Тайфаламити, и Кеннет лишился опоры. Но не только физической. Прямо сейчас парень чувствовал себя примерно так же, как ощущал всё своё тело в момент того самого полёта под падавшими ошмётками огромного парящего острова, которые задевали его и тянули вниз. А затем и бездыханное тело случайного человека, что так и норовил умереть в тот день, буквально угасал на глазах, но Кеннет сумел поймать его и уберечь от гибели. Тогда юноша испытал сильную боль во всём теле и дикое напряжение от такого веса прямо на своих руках и крыльях, но всё же вытерпел это и опустил беднягу на землю, закрыв собой. Кеннет очень редко встречал в Деройсити людей, особенно иномирцев, прямо как он сам, поэтому этот случай так сильно ударил по его слабому сердцу, а в разуме воспылали самые разные мысли о мести. Почему вообще Тайфаламити решило, что имеет право так просто разрушать этот мир, задевать невинных и подло пытаться устранить врагов, жертвуя собственными принципами охраны природы, пренебрегая заповедями их дракона-покровителя? Это было просто подло, лицемерно и жестоко. Смотря в алые глаза Джеймса, Кеннет видел своё собственное отражение, небо над собой, легкий снег… Точно такой же, какой был в их родном мире. Нет, это было не отражение Кеннета, а лишь Энджела, того парня, что остался позади, в тени всех этих событий. «И кто я в итоге такой? — задавал он себе вопрос, рассматривая всю ту же тьму впереди. — Должен ли я вернуться домой? Должен ли покинуть Деройсити? Или, может, теперь моё место здесь? Примет ли меня людской социум? Или же я проведу линию между собой и остальными, прямо как Раскольников?» Джеймс оказался спусковым крючком. За этим пошла и война, и гибель Кеннета, и появление Квинтета, и вся эта зима… До сих пор не ушедшая в тень весны. На передовую базу остатки армии вернулись только к рассвету, когда солнце уже осветило все эти земли. Замученные Генерал и советник тут же прошмыгнули в свой дом, отдав всем воинам команду «вольно», чтобы те тоже пошли отдыхать, и буквально повалились на пороге, заливаясь потом и усталым стоном. Нога Кеннета начинала болеть всё сильнее и сильнее с каждым часом, равно как и травмированное какое-то время назад ухо, и казалось, будто парень вот-вот развалится на мелкие стеклянные осколки, как хрупкая фигурка. Ялекс сегодня отделался лёгкими порезами на руках, поэтому быстро побежал в ванную, чтобы промыть раны, пока его приятель остался лежать на пороге. Судя по всему, они разбудили проспавшего абсолютно всё Винсента, который сбежал со второго этажа в какой-то ободранной грязной ночнушке и, зевая, принялся пытаться поднять на руки двухметровую машину, но у него это не получалось. — Вспоминаю времена, когда я тебя постоянно на руках таскал! — сквозь зубы заявил кеатл, оттаскивая Кеннета прочь от двери. — Ух! Сколько ты весишь-то теперь?! В тебе точно килограммов восемьдесят пять! Парень недовольно зарычал, встрепенулся и сел на полу, отряхнув одежду. Всё его лицо было измазано в грязи и осколках льда. Повязка с уха уже давно слетела, и пальцем Кеннет легко убрал оттуда кусочки спёкшейся крови. К сожалению, непонятно было, сможет ли теперь юноша слышать так, как прежде. — Да какая разница… Деревню сдали, — вдруг проговорил он, вспомнив, что нужно отчитаться. — Ушла под руку Звёздного Предлуния. — Что?! Так легко?! — возмутился Винни. — А как же… — Не «легко»! Гр-р-р… Я и так тянул эту битву так долго, как мог вообще, — еле-еле он встал на ноги. — Народ сам стал бежать, когда нас на поле осталась пара десятков. Надеюсь, сейчас-то эти крысы успокоятся на какое-то время. Хочется до лета дожить. Кеннет неприятно сбросил с плеч свой плащ и положил его на диван, после чего также стянул накидку и перчатку. Почему-то ему было невыносимо жарко, поэтому, оставшись в одной своей водолазке и плотных штанах, Генерал налил себе ледяной воды и залпом выпил огромный стакан. Найдя под рукой и пачку сигарет, парень закурил прямо на кухне, принявшись бродить туда-сюда. — Меня раздражает безалаберность капитанов миссии в Антале, — медленно проговорил Генерал, разглядывая какие-то бумажки. Кажется, это были некоторые важные военные отчёты от Кейпы, но информация в них не могла удовлетворить парня. — Мы здесь подыхаем, пытаемся защититься хоть как-нибудь, палками буквально, а они… — Ты сам организовал эту миссию, приняв все риски. Не ругай их без знания ситуации, — хмыкнул Винни. — Вот если они реально там камни пинают — поговорим. И вообще, вот вернутся они, и мы… Кеннет сел за кухонный стол и разложил на нём все документы, что нашёл в стопке, и принялся перечитывать каждый. Кеатл тем временем убежал в другой конец комнаты, к шкафу, чтобы хоть переодеться, а то утро стояло морозное. Генерала же это, конечно, не особо волновало: сидя в одной водолазке, он перебирал абсолютно все бумажки, вчитывался в каждое слово, будто бы искал что-то. И в одну секунду в его руках оказалось нечто крайне странное, точнее, какой-то документ, напечатанный на крупном листе белоснежной бумаги, какую достать в Деройсити было очень трудно, ведь всё остальное писалось на чём-то вроде пергамента. Такого Кеннет вовсе не помнил, поэтому решил перечитать текст. «Конфигурация третья. Код четвёртый. Отладка. Запрос доступа… Доступ разрешён. Конфигурация четвёртая. Информация об элементе: Эксперимент номер восемьдесят три, эра третья. Планируемые акты: пять. Цель эксперимента: испытание работы Деройсити, код один, четыре, три. Оценка связи Деройсити, код один, четыре, три, с Небосклоном, код четыре, один, пять. Переработка настройки жизни магов Деройсити, код один, четыре, три {изменить параметр социальной жизни; откат к пути развития «Единая линия»; смена главенства}. Испытание «Божественной ошибки». Комментарий к возможным исходам: при дефекте поведения «Божественной ошибки» {ошибка «ноль»} — задать исполнение кода «один». Исполнитель — Луния Фантазм. Список соучастников в процессе инициализации… Комментарий к возможным исходам, второй: провести обязательную оценку поведения объекта «Алеф: Отблеск» в случае дефектов поведения. Объект опасен, требуется удалить его при первом отклонении от Порядка». Вся последняя строка была перечёркнута красными чернилами, похожими на кровь, но Кеннет всё равно смог её прочесть. Генерал тяжело вздохнул и медленно положил этот лист обратно на стол, отодвинулся сам и отвёл взгляд в сторону, прикрыв рот рукой. «Это же страница Божественного порядка… Почему она здесь? — парню было отвратительно страшно вновь видеть этот проклятый листочек после того странного сна. Он совершенно не разбирался в устройстве Вселенной и очень плохо понимал написанное, но здесь явно творилось что-то неладное. — И почему она зачёркнута… Хм, Алеф же… Это же Нимбус! Он, что, пытался стереть себя из Порядка?! Но зачем…» — Кеннет! Что-то случилось? — Винни отвлёкся от своей одежды и окинул встревоженным взглядом своего приятеля. — Чего там? Счёт за кредит пришёл? — Хуже… — прошептал юноша, снова взяв в руки лист. Ему хотелось разорвать его, но Генерала останавливала острая боль, которую он испытал чуть позже. Это было слишком. — Я… Не могу объяснить это. Кеатл осторожно подошёл ближе и посмотрел на бумажку, и в ту же секунду резко взвизгнул, подпрыгнул и отбежал прочь, будто бы обжёгся об эти слова. Кеннет испуганно распахнул глаза. — Что это такое?! — крикнул Винсент, указывая пальцем на страничку. — Убери это! — А? Что с тобой? — он нахмурился, после чего отбросил от себя вещицу. — Ты… Хм… Полагаю, это потому, что ты не Божественный сосуд… Винни недовольно промолчал. Кеннет же встал со стула, прибрал бумажки на столе и опять принялся ходить туда-сюда по всей кухне. Подошва его сапог неприятно звенела, ударяясь о некачественный кафель, а на пол летел сигаретный пепел. Странная картина вырисовывалась. — Нимбус… — коротко проговорил Генерал и ударил стальным кулаком по столу, да так, что все его бедные ножки задрожали, слегка прогнулись. — Нимбус пытается играть по-чёрному. Снова, снова, снова. Хочет теперь вечно доказать, что он право имеет, не тварь дрожащая… Погляди! Эта чёртова бумажка, ха-ха, это выдержка из самого Божественного порядка! И Нимбус пытался уничтожить её, чтобы стереть себя со страниц всего повествования. Прямо как… И Кеннет осёкся, осознав, что он и сам-то сейчас больше не существует для Богов. Как и Джеймс, судя по всему, раз парень пересёк его жизненный путь и спас от погибели. «Кажется, я подставил его под прицел Фантазма…» — Да уж… Бр-р-р, что-то мне не по себе теперь, — Винсент отвёл взгляд. Ему, как простому магу, было трудно обрабатывать такую информацию, ведь Мечи позаботились о «правильной настройке» разума своих творений. — Вы там с Эрнестом порешали по поводу чёрного камня? — В том-то и дело, что нет! — зарычал вдруг Генерал, подбежав к кеатлу, и тот испуганно встрепенулся. — Он… Закрыт Божественной печатью Второго Меча. Я хотел отыскать его сосуд, который оказался неким «Зодиаком», самым неуловимым существом во всей Вселенной… Да провались ты! Легенду о Зодиаке Винсенту поведал тот самый флоул, Дунай, и до сих пор руки кеатла не дошли до полного сборника баллад и элегий о нём. Но теперь дело принимало новый интересный поворот. — Хм… Тогда… Мы ничего не можем поделать сейчас, не так ли? — Видимо, это правда, — прошипел Кеннет, откладывая в сторону все стопки. — Гр-р-р… Ладно, я что-нибудь придумаю. Нужно отвлечься, нужно отвлечься… Так, вообще, я хотел сходить в кузницу, поэтому искал свои чеки из предлунского банка. Планировал попытаться отбить свои средства, но, видно, уже не судьба. Вздохнув, Винсент подошёл к своей сумке и достал маленький кошелёк. Со времён инцидента в горах ребята восстановили свой бюджет, хоть и сократили его до критичного минимума. — А зачем тебе в кузницу? — Ну… Я всё думал о произошедшем недавно, и заметил, что дела пошли бы лучше, если бы они смогли активировать свою магию вовремя, — он недовольно хмыкнул и дёрнул носом. — Магическое оружие — полнейшее дерьмо в этом плане. Из-за этого внутреннего отката заряда, если у тебя выбивают меч, ты больше не сможешь его вернуть на место в ближайшие пару секунд. Хочу заказать физического оружия, хотя бы пару десятков к уже имеющимся копьям Уэйзи Матакатифу. На стене в доме висел маленький меч, больше похожий на традиционную катану. Посмотрев на него, Винни задумчиво почесал подбородок, а потом кинул свой кошелёк прямо в руки Кеннета, заставив того удивиться. — Я согласен с тобой. Давно хотел почувствовать в руках нормальную рукоять. Парень облегчённо вздохнул и одарил друга благодарным взглядом. Пора было отвлечься от всего произошедшего, поэтому он быстро оделся и вышел на морозную улицу. А там уже окончательно рассветало. Народ вышел на улицы, чтобы помочь раненым воинам Квинтет армии, и некоторые встретили Генерала довольными возгласами, отдали честь, что-то сказали ему и проводили ясными взглядами. Они потеряли целую деревню, склады и беззащитных магов, но они всё равно были рады видеть хотя бы Хранителей Покоя, проповедников их новой веры, живыми и более или менее здоровыми. Кеннет медленно плёлся по опрятным улочкам, рассматривая новые дома, которые удалось спасти от нападок эньеров, и даже как-то незаметно для себя радовался, разжигая в сердце надежду на лучшее будущее. Сейчас дела шли у них просто ужасно, но всё могло измениться в любой момент. Может, эти маленькие домики однажды действительно станут величественными многоэтажками, улицы окажутся украшены цветами и разными яркими вывесками, а маги начнут ходить в современной удобной одежде. И власть изменится, и мир перевернётся с ног на голову… Но не все надежды могут быть оправданы. В кузне Кеннет неожиданно пересёкся с Джесс, той самой девушкой, что какое-то время назад спорила с Генералом по поводу превосходства физической силы над магией. Она одиноко сидела на дальнем стуле и полировала свой собственный стальной меч, длинный и тяжёлый, недовольно поглядывая на угрюмого кузнеца. Не поздоровавшись ни с кем в помещении, Кеннет подошёл к секретарю и кратко описал ему заказ, отдал деньги и принялся выбирать заготовки из лежащего поодаль металла. — Почему эньерскую сталь не производите? — строго спросил он на выдохе. — Соберите всех эньеров на базе и устройте небольшое производство. Без огневика ещё проживём, но без стали — никак. Хотя за огневиком бы я тоже послал кого-нибудь в Балтонер… Надеюсь, они наконец открыли продажи после строительства города. — Так точно, Генерал Хилл! Итак, собрать эньеров и послать купцов в Балтонер за огневиком… — маленький секретарь записал всё в блокнотик. — Что-нибудь ещё? — Нет, спасибо. Принимайтесь за работу. Кеннет хотел уже выйти, но вдруг Джесс подняла голову и громко так хмыкнула, так и привлекая к себе внимание. — Что, магия подводит, Генерал Хилл? Почему Вы вдруг решили заказать физическое оружие? — как-то надменно спросила она. — Может, теперь Вы наконец признаете мою правоту. — Не Ваше дело. И Кеннет недовольно покинул здание. Не будет же он перед каким-то левым человеком распинаться о своих переживаниях по поводу Смерти дорогих себе магов? Нет, никогда. Генерал закрылся окончательно.***
«02.05.2013 Начну с мелких заметок. Пацифистские взгляды меня несколько утомили. Взял почитать несколько книг, ведь недавно вспоминал о Достоевском…» Не успел парень даже начать писать дневник, как услышал настойчивый стук в дверь и весёлые возгласы на улице. Скоро сбежав на первый этаж, Генерал выглянул сквозь маленькую щёлку и вдруг заметил целую армаду кеатлов, которые столпились перед домом Хранителей Покоя — и это наполнило сердце его странными тёплыми чувствами окончания мучительных ожиданий. Тут же Кеннет натянул улыбку на бледное лицо, широко распахнул глаза и окончательно открыл дверь, увидев среди всей этой толпы и дорогих ему магов, которых не ожидал даже встретить в ближайшее время. — Паскаль! Мариа! Вот это утро! — воскликнул Генерал, спускаясь с крыльца в снег. На него тут же набросились абсолютно все кеатлы, включая названных. — Вы наконец-то пришли! Чёрт бы вас подрал с этим молчанием… Вы не представляете, что тут происходило. — И не только Паскаль и Мариа! — довольный возглас показался до боли знакомым Кеннету. Повернувшись, он увидел команду из высокого рыжего кеатла, бурой девушки в платье и её маленькой помощницы в мятных одеяниях. — Эли сказала, что тут свершилось настоящее возвращение Жреца эньерского! — Ке-е-е-ейн! Почему ты такой длинный?! Не будь таким длинным! — и действительно, это была та самая Эли, активная и милая библиотекарша, по уши влюблённая во всех парней из Храма, включая Винсента. — Фред! Погляди, что они сделали с Кейном! Как же давно его не называли «Кейн». Генерала передёрнуло. — Воу! Реально! — со смешком воскликнул подоспевший страж. — Ха-ха-ха-ха! Куда мы вообще пришли, народ?! Что здесь происходит?! Среди всех кеатлов парень также заметил Маревика, некоторых знакомых рабочих, каких-то ребят в лабораторных халатах и перчатках, друзей Винни и, что было особенно приятно, Беатрис. Кеннет коротко ей улыбнулся и махнул стальной рукой, ведь всё ещё был крайне благодарен лекарю за помощь с культей. Уже не столь важна была для парня эта история, он полностью привык к своей травме, но приятные чувства от общения с Беатрис оставались. — И почему же вы застряли там на все два месяца? — уже строже спросил Генерал. — Я требую отчёт. — Есть отчёт! — откуда ни возьмись выскочил и сам Эдди, который работал в Антале. Он достал из сумки папку с какими-то бумажками и сунул её Кеннету. — Если кратко, то нас здесь больше, чем семь Данлайтов! Хе-хе-хе. И правда: около стен передовой базы собралась просто гигантская толпа самых разных кеатлов, которые просто ждали команды. Генерал провёл рукой по лицу и вздохнул, понимая, что теперь их всех нужно было куда-то пристроить. Благо, в этом городе было ещё много пустых домов и подземных бункеров, а рядом располагалось несколько оккупированных Квинтетом деревень. Даже в провинции Китокойо было много места, особенно на складах. Кеннет раскрыл папку и прочитал несколько строк. «Около восьмидесяти процентов всех рабочих Храма в Деройсити, три отряда Королевской Гвардии, сотня рабочих дворца Анталы… — писалось в краткой сводке. Парень ухмыльнулся. — Да, с таким положением дел Антала приползёт к нам на коленях. Ну ничего, господин невероятный историк Пастор, мы ещё посмотрим, где твоя монархия закончится. Удачи твоей армии!» — Итак, план есть. Даю вам ровно два дня на заселение баз, по всем вопросам обращайтесь в Гражданский комиссариат, крупное белое здание на первой же улице от главных ворот, — громко проговорил Кеннет. — Также не забудьте оформиться в армию и получить форму, это нужно сделать уже в Военном комиссариате. Эдисон, Паскаль и Беатрис — вы за мной. — Так точно, Генерал! — одновременно прогремела вся толпа, после чего резко ринулась в город. Названные ребята пошли за высоченным Кеннетом, который всё ещё выглядел крайне некомфортно для всех присутствовавших. Паскаль прямо чувствовал, что случилось что-то неладное, ведь ощущал крайне неприятную ауру, исходившую от Хилла-младшего. И нет, теперь это не была печать братьев, наложенная на них Богами. Это казалось… Ещё более Божественным. Беатрис тоже опасливо оглядывала своего бывшего подопечного, попутно пытаясь рассмотреть протез и культю, но с ними всё было в порядке. Лекаря Кеннет отвёл к Фелин, чтобы она помогла местным раненым, а остальных троих забрал с собой в дом. Но как только парень отворил дверь, сзади тут же появился не кто иной, как Кейпа, тащивший за собой ещё и непонятно откуда взявшегося Эрнеста. Генерал вопросительно поднял брови, что сделали и остальные, но всё-таки впустил опоздавших за собой, и все они разместились на той же самой кухне. На столе всё ещё лежала стопка бумаг, но никто особо не обратил на это внимания. Только Жрец. — Слава Всевышним, этот ужас закончился. Теперь мы в строю, — довольно заявил Кейпа, рассматривая дом Хранителей Покоя. К ним также спустились Винсент с Ялексом, которые наблюдали за ситуацией с кеатлами из окна. — Вот чуть-чуть пораньше бы пришли, и деревню бы не потеряли! Кеннет недовольно потупился, понимая, что это была его вина. Эрнест кинул на него загадочный взгляд, до сих пор сидя в загробном молчании. Сегодня Жрец был особенно тихим. — Дорогие, извините, что торможу, но можно задать один вопрос? — вдруг спросил Паскаль, и все, подумав, кивнули. — Кеннет… Кхм, точнее, Генерал Хилл. Что случилось с Вашим ростом и… Лицом? А здесь он потупился ещё сильнее. Мысленно парень перемотал время и вспомнил тот маленький разговор с Хранителем, где обещал ему ни за что не умереть в его отсутствие. С одной стороны, врать Паскалю не хотелось, а с другой — Кеннет нарушил собственное обещание, причём такое банальное, лёгкое. Ну, не каждый же день со Смертью встречаешься так близко, лицом к лицу, чтобы прямо ей в глаза заглянуть!.. Хотя, у этого юноши и не нашлось бы храбрости сделать это. Он испугался собственных мыслей и дёрнулся. — Я думаю, мы обсудим это позже, — спасителем для Кеннета оказался Винсент, который прищурил лазурные глаза и завёл уши за голову. С его рук всё ещё не отмылась родная кровь. — Мне тоже есть, что сказать тебе. Паскаль поёжился и замолчал. — Итак, какой там у тебя план? — вновь подал голос Кейпа, обращаясь к Кеннету. — Вижу в тебе огонёк мести. Только давай договоримся: больше никаких неожиданных выходок, понял? — Конечно, Мэбевеха Мэвекунду. Итак, план такой… Генерал раскинул на столе огромную карту и начал быстро и неразборчиво что-то говорить, учитывая весь его ужасный британский акцент, перемешанный с испанским, речевыми дефектами и странно поставленными предложениями. Все еле-еле успевали за ходом мыслей внезапно загоревшегося идеей Кеннета, и часто просто сидели с широко раскрытыми глазами, рассматривая карту и все красные стрелочки на ней. Даже Ялекс позавидовал бы такой лаконичности Генерала, хоть парень и не закончил свою речь каким-то старым анекдотом про двух мурнов. — Supongo que tengo que traducir del idioma de Hill al inglés… — наконец тихо проговорил Эрнест. — Кратко говоря, Кеннет, ты хочешь напасть на сам Штернштадт, пожертвовав обороной Манора Кихани? Ах, своеобразная месть Звёздному Предлунию? Это странно звучало со стороны Жреца эньерского. — Именно, — со злобной ухмылкой сказал Генерал. — Я устал сидеть здесь и смотреть, как мы проигрываем! Я ждал эту чёртову операцию из Анталы два месяца, чтобы наконец провернуть этот план! Пора начать действовать жёстко и радикально. Эрнест, будь так добр, проложи дорогу к Штернштадту. — Это всё из-за Анистас, не так ли? — между делом спросил Жрец, пока отмечал что-то на карте и писал какие-то слова своим аккуратным витым почерком. — Ах… И я при ней правил, но двадцать лет назад казалась мне она наиболее покладистой и спокойной, даже какой-то зашуганной, что ли. Не знаю, быть может, Витс буквально с цепей её спустила своими реформами жестокими, вот и разразился в сердце Дракона первородный гнев, дарованный Столас. Ещё и Нимбус… Да-да, не дело это, не дело. И ты хочешь так просто разрушить священный город, такой красивый и изящный? — Конечно нет, зачем нам разрушать потенциально полезный город? — Кеннет проигнорировал всё сказанное про Анистас, но это была правда. — Просто займём его. Манора Кихани мы уже обобрали, теперь можно и эньерам показать, кто здесь хозяин. Гр-р-р-р, за это время они успели так меня выбесить, так… Ялекс почесал затылок. Винсент понимающе похлопал его по спине. Сама идея нападения на сильнейший в Деройсити город-крепость больше была похожа на попытку самоубийства со стопроцентным летальным исходом, но почему-то всем присутствующим она очень понравилась. Судя по всему, уже всем из Квинтета и Уэйзи Матакатифу надоели эньеры с их подлыми выходками, учитывая ещё и смерти отважного Мэлви и невинного Нарвала, но в то же время ребята сильно колебались. Особенно Винни, который внезапно вспомнил, что тот самый отправленный далеко-далеко в море мондблум являлся национальным растением Штернштадта и всего Звёздного Предлуния. Там, на водопаде Грёз, их росло огромное множество, но все цветы были настолько хрупкими, что малейшее изменение концентрации магии в воздухе уничтожит эту хрустальную красоту. Противоречивые чувства возникали в душе, особенно при взгляде на эту странно агрессивную ухмылку на некогда таком милом лице Кеннета. — Да уж, резкий ты, внезапный, — Кейпа стащил со стола одну из бумажек, которая была написана им самим. — Ну, куда деваться. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем…***
Битва — это действительно танец со Смертью, что продолжается до того, как кто-то из вас посмотрит партнёру в глаза. Если же вы боитесь браться за эти костлявые холодные руки и класть свои на худую талию, то это действо будет длиться для разума буквально целую вечность, что и проведёте вы в бесконечном страхе, что сожрёт изнутри. Но, если же сердце ваше достаточно отважно для того, чтобы взять инициативу на себя и закружить Смерть в своём собственном неповторимом ритме пульсирующего пламенным рвением к жизни, пролетит этот танец в пару секунд, пару неуловимых мгновений, что не успеют застыть в твоём разуме из-за слишком высоких температур. Вы разожжёте самый настоящий огонь под своими ногами, вы закружите этот кровавый танцпол вокруг себя и выйдете наконец победителем. А с другой стороны — что даст это самое пламя для мира, для тела, для разума? Оно сожжёт вас, ваши мысли и всю эту жизнь, которую так долго строили вы своими голыми руками. Битва — это опасный танец, губительный для моралей и чувств, для всех этих мгновений счастья и отчаянного наслаждения в пылу сражения, для маленьких сердец и слабых душ. Пронёсся этот день в ритме самого страстного, невыносимо развратного, кровавого вальса, да так, что каждый участник его не заметил этого времени. Раз моргнул — и пропустил уже чью-то смерть, второй — так и самого тебя не стало, третий — город пал. Как напишет ещё через пару дней сам Кеннет в своём повествовании, это сражение «опьянило его, заманило в свои горячие, но несколько терпкие объятия, и разум его затуманился, на глазах повисла алая пелена — будь то кровь, будь то вино». Именно поэтому он так странно пропустил этот судный для Деройсити день, сказав в дополнение лишь одно — «Зови меня теперь уж Раскольниковым. Столько месяцев я вынашивал в голове этот план, а теперь дичайше сожалею, но раскаяться никак не могу. Всё прошло отлично, я доказал свою точку зрения, свою идею, я вознёс к небу флаг Квинтета… Но это не было достижением. Это было самым настоящим преступлением, хоть я и осознаю это только сейчас, спустя много лет невыносимого обдумывания ситуации. Я ненавижу Генерала за каждое совершённое им убийство, за каждое грубое слово, за каждую каплю крови… Но Генерал — это я сам. Настоящий я, которого я пытаюсь похоронить где-то очень глубоко». В руке Кеннета лежала крупная кожаная рукоять длинного меча из чистой эньерской стали высшей пробы, чей эфес был выполнен в форме сложенного изящного крыла какого-то невообразимого цвета самого настоящего ночного неба. Лезвие этого красивого оружия пылало чистой синергией фиолетовой и голубой магии, что означало лишь одно — Квинтет армия успешно обуздала искусство энергетической инфузии и теперь могла спокойно использовать подобное в битвах. Раз — и выбили у тебя из рук твоё физическое оружие, так ты быстро призываешь магическое и продолжаешь битву. В Штернштадте возросшая объединённая армия всего Восстания встретилась внезапно с теми же эньерами, которых Хранители Покоя видели ещё в Храме кеатлов. Голубые маги сильно удивлялись, вновь видя своих заклятых врагов, которые уже однажды с позором выгнали их, и буквально зверели, начинали рычать и выть от злости, захлёбывались в тяжёлом алкоголе этой битвы. А Кеннет только был рад наконец исполнить своё «потом», брошенное однажды Гастону — парень снова пустился в пляс, изящно обращаясь со своим смертоносным оружием. Только теперь этот рыжий кеатл был рядом, потому и переглядывался загадочно с Винсентом. Как же быстро всё-таки менялся Генерал, от обычной жизни до сражения. Интересно, что же такого написал в его «код» всемогущий Кризалис? Это был невообразимо огромный город из чёрного кирпича, что стоял в тени, укрытый таким же гигантским водопадом Грёз, чья молочная вода буквально сверкала самыми настоящими звёздами, что падали в неё со смоляных ночных небес. Их так любил Кеннет, обожал рассматривать этот чаруюший свет, но теперь он беспощадно заливал это всё эньерской кровью, довольный наконец попасть за стены неприступной крепости, которая раньше казалась недостижимой мечтой. Всё же, место это было действительно удивительно красивым, таким трогательным и запоминающимся, учитывая все эти нежные цветы на самой вершине водопада, но и те начинали медленно умирать, чего так боялся Винсент. Взлетев на скалу, он аккуратно подобрал крохотный лепесток и с непоколебимым выражением лица, но настоящей бурей в душе пустил его вниз, в первый и последний короткий полёт над Штернштадтом. Молча. И не было ничего прекрасного в сражении в таком чудесном месте, даже если выглядело всё это действо как театральная постановка с наилучшими декорациями и световыми эффектами. Казалось бы, теперь все танцевали в самом настоящем королевском бальном зале среди тысяч голубых огоньков в воздухе, на берегу кристально чистого озера, при лике величественного водопада всех Грёз и Снов Деройсити, на улицах помпезного города… Но они проливали кровь, что и омрачила это всё. Неподготовленные эньеры пытались отвечать Квинтету и Уэйзи Матакатифу, прямо как мурны во время битвы за Манора Кихани, но внезапно начинали терять свою стальную хватку. В Штернштадте почему-то находилось много резервных отрядов Звёздного Предлуния, будто бы они уже и сами планировали что-то нехорошее, но Квинтет бесцеремонно их опередил. Чувство скорой победы вновь и вновь опьяняло их, пробуждало самые разные мысли в голове, возбуждало желание к продолжению битвы. Кеннет наконец почувствовал эту силу в своих руках, ощутил себя победителем и властелином, почему его оскал становился всё шире и шире с каждой секундой. Много месяцев назад, в Храме, он легко падал на землю под всеми этими огромными лезвиями светящихся мечей непобедимых эньеров, а теперь и сам ронял их с одного удара стальной руки, что стала настоящим болезненным напоминанием о той ночи. Что было бы, если бы она не случилась никогда? Также думала и Кассандра, стоявшая всё это время на одной из башен. Она не могла вмешаться в битву, поэтому просто безмолвно наблюдала, как Квинтет армия и Уэйзи Матакатифу уничтожали население города. Ещё в феврале, на балу, все договорились сохранять жизни народа, а теперь даже самые пацифистски убеждённые маги начинали сжигать дома и целые районы. Раз Триумвират обещаний своих не держал — то почему должен был это делать Кеннет, чья чаша терпения переполнилась ещё давным-давно? Ничего он больше никому не обязан, только самому себе и Божествам, что наблюдали за ним. Эксперимент номер восемьдесят три должен получить своё завершение, каким бы оно ни было. Новые отряды из Анталы отлично помогали Квинтету, хоть Восстание тоже претерпело очень много потерь. Благо, Звёздное Предлуние не успело полностью развернуть все свои войска и написать на Звёздный пик, поэтому пока ребята держали первенство. В принципе, они держали его и до самого конца, пока эньеры не начали задумываться о том, чтобы сдать город, хоть и легко превозмогали невыносимую боль всех смертей. Им было плевать на себя, на младших и старших — таков уж был закон голубых магов, таково было их проклятие, что сделало из них самых настоящих монстров, антагонистов Книги Жизни и Божественного порядка, чего никто из них никогда не хотел. Эньеры хотели прощения, искупления, освобождения… Освобождения. И слово это корнями уходило в понятие и мысль Святой инквизиции, которую так внезапно начал в Штарнштадте Кеннет — теперь уж единственный проповедник Божественного Пантеона на поле, ведь голубые маги давно отвернулись от света Троицы Мечей. Хоть и не было изначально в планах Квинтета разрушать город, но в пылу битвы некоторые дома всё-таки были уничтожены и выжжены шальным огнём. Растаял снег вокруг, залитый горячей кровью, и выложили сотни трупов дорогу к победе для самого Генерала, который в итоге поднялся на высокую башню, где и заседал главный губернатор Штернштадта — маленький робкий эньер с глазами-пуговками. Впервые Кеннет увидел настоящий страх на лице эньера, ведь раньше эти благородные маги себе такого не позволяли. — У Вас потери в два раза больше, чем у нас. Хотите пополнить их список? — ухмыльнулся Генерал, показав свои клыки. Он явно пытался запугать губернатора, преувеличивая свои слова и угрозы. — Мы уже однажды захватили Манора Кихани. Полностью, весь город! — Вы не захватывали Манора Кихани, только его юг!.. У вас всех силы не хватило! А пока Кеннет проводил переговоры по сдаче города в руки Квинтета, что сопровождалось брызгами крови на окнах башни, внизу, на улицах, Восстание продолжало разжигать огонь войны и мести. Проходя меж домов Штернштадта, Ялекс ловил себя на самых разных неприятных мыслях, но тут же отбрасывал их прочь от себя, оголяя огромный новый меч, что так почётно вручил ему сам Генерал. Никогда раньше маленький страж ещё не был в этом городе, ведь тот считался слишком дорогим для простого народа, и теперь даже не знал, как себя чувствовать. Это был мимолётный, неумолимо преходящий момент, какими был полон весь Деройсити в последнее время — короткая и печальная встреча братьев Лонгфедеров, едва уловимая искра отцовской любви в янтарных глазах умирающего Мэллори, эфемерная надежда на светлое будущее в день Троелуния. Почему каждая такая важная встреча обязательно заканчивается трагедией? Неужели Боги не могут дать магам чуть больше времени? — Ялекс! — Что?! — эньер дёрнулся и развернулся, направив лезвие меча прямо на воина Звёздного Предлуния в стальном шлеме. — Что Вам нужно? Медленно этот солдат стянул с себя забрало, и Хранитель Покоя увидел знакомые глаза, которые позабыл ещё много месяцев назад. Это что, очередная насмешка от Богов? — Вы… Действительно хотите уничтожить Штернштадт? — робко спросил тот самый Конри, который ещё пару дней назад так кротко склонял голову перед Кассандрой, всем своим видом показывая недовольство войной. — Я… Я не очень знаком со всем этим, но слышал, что вы, вроде, за пацифистские идеи выступали… Хотя, знаешь, нет: Жрица эньерская всюду выставляли информацию о вашей тирании. — Конри! — охнул Ялекс, широко раскрыв изумрудные глаза. Ему вдруг очень сильно захотелось заключить старого друга в крепкие объятия, но эньер резко остановил себя и помотал головой. Как больно. — Да, да… М-мы же сражаемся за мир во всём мире, за Деройсити!.. Никакой тирании… Но Генерал Хилл сказал, что и мы должны наконец отомстить эньерам за все убийства и нарушения Кодекса. Отомстить тем же!.. — Но… Я тебя слишком давно не видел и не могу судить тебя. Равно как и не могу судить мою страну, моё королевство за всё произошедшее, ведь… Эх, ладно. Я не знаю, что сказать, — Конри подошёл чуть ближе к Ялексу. — Звёздное Предлуние тоже ведь гибнет. Хранитель Покоя понимал, что, возможно, это была последняя короткая встреча с этим эньером, но никаких шагов не предпринимал. Бедный Ялекс всё ещё был сильно потрясён такой глупой, но одновременно благородной смертью отца, и чувства его оставались несколько притупленными. Именно поэтому весь сегодняшний день он провёл в полном молчании, лишь иногда крича что-то своим солдатам, и даже с Винни не перекидывался шуточками. «Что мне ему сказать? Что мне теперь делать? — думал Ялекс, смотря на Конри, который окончательно снял с себя шлем. Да, теперь они точно узнали друг друга. — Он прав… Это наше государство, которое я предал. Но… Предал же за честь… За мир… А теперь мы сжигаем Штернштадт, хотя Кейн обещал не громить город…» — А где Рен? Он здесь? — между делом спросил Ялекс, и Конри кивнул. По сути, в долг Квинтету он должен был убить обоих, но просто не мог. — Прошу… Уходите отсюда. Я так понял, вас пригнали сюда, чтобы провести очередную атаку по передовой базе… Я… Я надеюсь ещё раз встретиться с вами в будущем, правда. Но сейчас я точно не готов говорить о подобном, ладно? Встретимся по разные стороны фронта… — Мы никогда не сможем понять тебя, но… Думаю, ты знаешь, что делаешь, — проговорил он, отходя назад. — И Генерал твой тоже… Эх, встретимся по разные стороны. Он скоро исчез во тьме, и Ялекс смог лишь бессильно протянуть руку вслед уходящему прочь другу. — И я никогда не смогу понять вас, — как можно тише прошептал Хранитель Покоя. — Я никогда не был создан для войны. Отец был прав — я абсолютно неправильный эньер. Даже научившись убивать, я не могу пустить свои знания в дело. И смотрела Кассандра за этим всем раздором до сих пор, стоя на вершине башни. Жизни рушились прямо у неё на глазах, но ничего поделать эта маленькая эньер уже не могла. Теперь уже она навсегда предана только Витс и её идеалам, даже если сама по себе Кассандра утопала в омуте непонимания и чувстве предательства. Как странно — у каждой королевской особы Звёздного Предлуния обязательно была своя молчаливая тень, угнетённая светом восходящей Звезды. «Мы всего лишь пыль… Я ничего не смогу изменить…» Но теперь и позади самой Кассандры выросла высокая чёрная фигура, горбатая, лохматая, с ярко сияющим двумя цветами глазом. Отголосок былой силы Жреца эньерского, что до сих пор преследовала эньера в её снах, теперь тоже пришёл по душу наглой притворщицы, схватив ту за шею сзади и подняв на огромную высоту своего роста. — Это теперь наш город, — прошипел Кеннет, заглядывая в синие глаза Кассандры. Она даже не испугалась, просто повисла в сильных руках Генерала. — Я знаю, что ты наблюдала за всей этой битвой с самого начала. И теперь, позволь, скажи мне одну вещь: как долго ты в сговоре с Нимбусом? — С-с Нимбусом?.. Я… Я не… — парень нажал ещё сильнее, да так, что эньер закашлялась. — Ладно, ладно! Откуда т-ты узнал? — Только он может так безалаберно обращаться со страницами Божественного порядка, — когда Кассандра призналась, парень небрежно кинул её обратно на каменный пол. — Эрнест наконец кое-что рассказал мне, когда я поставил его перед фактом. Не буду скрывать, я был шокирован, и, думаю, ты прекрасно понимаешь, о чём я сейчас говорю. Из этого всего легко можно было понять, кто именно подвёл Нимбуса так близко к резервным копиям Божественного порядка, что в своё время успел сделать Эрнест. Ну ничего, с этим я разберусь, не раз приходилось марать руки в оболочке этого чудика. Что же касается тебя… — И… И что ты теперь собираешься сделать? Убить?.. — она потёрла своё горло. — Ха-ха-ха… Как же я всё-таки ненавижу тебя… Кеннет убрал свой меч в ножны, что болтались у него на поясе. Окинув Кассандру презрительным взглядом, он хмыкнул и ухмыльнулся. — Вряд ли сильнее, чем я ненавижу себя, — тихо, медленно и как-то угрюмо прошептал Генерал. — И, ха, нет, я не собираюсь убивать столь интересный для меня… Экземпляр. Знаешь, смерть будет для тебя слишком простым наказанием… Знать всё о нападении на передовые базы, работать с Нимбусом… Да уж, даже твой подарок в виде ключа от Морозного зала этого не переплюнет. Я готов отпустить тебя и позволить жить в захваченном Штернштадте, если ты приведёшь меня в одно место. — Разговариваешь так же, как и этот самый Нимбус. — Родная кровь, что поделать. В последний момент на шпиле главного здания города зажёгся яркий голубой фонарь, прямо рядом с которым улыбавшийся Винсент устанавливал крупный флаг Квинтет армии — такой блестящий, новый, чистый, особенно в сравнении со старым знаменем Звёздного Предлуния, которое теперь было безвозвратно спущено и выкинуто на догоравшие улицы. Кеатл расправил свои золотистые крылья, превозмогая тупую боль, что осталась после травмы, и свет маяка отражался от блестящих перьев, разбегаясь по всему городу солнечными зайчиками. Казалось бы, у эньеров ещё был шанс отбиться, ведь Квинтет тоже потерял много воинов, но поднятый флаг означал теперь лишь одно — очередной удар по их репутации и вечный позор. Ходившие среди поверженных голубых магов мисфиты нахально смеялись и отбивали копытами какую-то странную мелодию, что очень сильно раздражало эньеров. Впервые за очень долгое время красные маги восторжествовали… Неужели это был первый шаг к возвращению их доброго имени? И только Альтаир печально смотрел на какой-то старый дом, точнее, уже его развалины, догоравшие в алом пламени. В своих руках мисфит аккуратно держал какой-то широкий пояс с тяжёлой золотистой бляшкой, очень похожий на тот, что носил и сам. Подумав немного, Миротворец аккуратно положил вещицу прямо в сердце пламени и, постояв на месте ещё пару секунд, пошёл прочь из заросшего травой двора.***
— Это здесь. Кассандра привела Кеннета к огромному письменному столу, рядом с которым стоял такой же крупный стул с разными рунами на нём, что принадлежал, кажется, самой Витс. Это был её временный кабинет в Штернштадте, откуда она какое-то время назад координировала армию, но сейчас он уже давно пустовал, отчего здесь было очень холодно и темно. Оставив Генерала, эньер вышла из комнаты и пошла куда-то в полном одиночестве, а парень принялся рассматривать место. В помещение свет сочился лишь из единственного окна прямо напротив стола, и юноша решил стоять именно там, чтобы лучше видеть все бумаги. Всё вокруг выглядело опрятным и красивым, но в то же время очень пыльным и каким-то одиноким. Странным казался лишь этот самый стул, ведь он был отодвинут в сторону, а на сидушке не наблюдалось никакой грязи, будто бы кто-то буквально недавно сидел на ней. В принципе, не на что было смотреть в этом почти пустом кабинете, поэтому Кеннет обратился к столу, с которого тут же смахнул всю пыль. Повсюду валялись перья для письма, какие-то карандаши, банки с чернилами и, конечно же, сами документы. Хмыкнув, Генерал пододвинул к себе стул и уселся на него, тут же почувствовав себя как-то неловко, ведь прямо сейчас он сидел на месте своей бывшей наставницы, с которой теперь воевал. Отбросив лишние мысли, парень принялся перебирать все бумаги в поисках нужного. Тут и там он замечал какие-то счета, отчёты, письма, списки… Не то, чего Кеннету так хотелось. И лишь пара белых листов вновь выбивалась из всей картины. Трясущейся рукой Генерал взял один и подтянул к себе. «Обновление… Конфигурация четвёртая. Код четвёртый. Отладка. Запрос доступа… Доступ разрешён. Конфигурация пятая. Информация об элементе: Эксперимент номер восемьдесят три, эра третья. Акт первый. Состояние объекта «Божественная ошибка» — нормальное. Поведение стабильное. Состояние объекта «Алеф: Отблеск» — нормальное. Поведение стабильное. Задать пробное испытание кода сорок два. Запрос сопряжения… Сопряжение—» И запись обрывалась. Кеннет решил изучить следующий лист. «Запрос доступа… Ошибка. Сопряжение прервано по неизвестным причинам. Запрос данных о конфигурации объектов… Доступ разрешён. Состояние объекта «Божественная ошибка» — ниже нормы. Поведение нестабильное. Состояние объекта «Алеф: Отблеск» — нормальное. Поведение активное. Запрос доступа к параграфу управления объектами… Доступ разрешён. Настройка конфигураций объекта «Божественная ошибка». Изучение поведения разума объекта в целях изменения плана действий. Требования: подчинение и исполнение. Цели: установка сопряжения с объектом «Алеф: Отблеск». Комментарий: после установки сопряжения перенаправить поток информации и энергии на хост объекта «Алеф: Отблеск». Параметры заданы. Запрос доступа к исполнению…» А дальше вновь шли те же самые пятна красных чернил, которые буквально пару дней назад видел Кеннет на страничке, которая почему-то оказалась у него на столе. Больше здесь намёков на Божественный порядок не было, и Генерал, тяжело вздохнув, откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками. — Хорошая работа, Кеннет, — в дверном проёме выросла высокая тень с выделяющимися на голове рогами. Хилл-младший даже не повернулся на брата, хоть и не ожидал, что он решит пойти вслед за Квинтетом в Штернштадт. — Ты делаешь именно то, что и хочет от тебя Пантеон. Спасибо, что вернул мне долю власти, что и принадлежит по праву моим рукам. Теперь уж и часть Звёздного Предлуния возвратилась под мою корону. — Ты снова волнуешься исключительно о собственной власти… — прошептал Кеннет. Его неопрятный силуэт тонул в голубых лучах, что лились в комнату сквозь дымчатое стекло, и его в принципе было сложно рассмотреть. На этом стуле Генерал выглядел как-то устрашающе, даже для самого Эрнеста. — Недавно я сказал, что Нимбус пытался стереть себя из Божественного порядка. — Помню. — Я лгал от незнания. Нимбус был здесь, в Штернштадте, после того, как украл твои копии. Он прятался здесь от кого-то… — он перевёл глаза на карту на стене. — Этот город — Безбожное место, отличное для попытки влезть в дела Мечей. Кризалис сигналами заставил прийти меня сюда так скоро и резко, поэтому мы и напали на город… А Кассандра помогла демону как обокрасть Морозный зал и разморозить архивы, так и сюда попасть. Тот лист… Это не была попытка стереть себя из Порядка. Нимбус пытался стереть меня. Эрнест помолчал. — Звёзды, перо в твоих руках. Почему ты так волнуешься? — Я не боюсь, что сотрут меня. Мне теперь плевать на свою смерть, — Кеннет наконец развернулся к брату. — Я боюсь, что из-за сброса «ошибки» история Деройсити перепишется, и все дорогие мне маги никогда не освободятся из оков. Мы столько крови ради этого пролили… — Ты противоречив, мой дорогой последователь манифестов пацифистов. Кровью ты прокладываешь путь к миру и освобождению, строишь лестницы из трупов и чужих слёз, после чего надеваешь на себя корону печали и маску сожаления, — Жрец покачал головой и вдруг сжал что-то круглое в руке. — Ты действительно познал истины путей мирских. Отрёкся от пацифизма и примкнул к радикалам. Что ж, Генерал, могу сказать теперь, что я доволен тобою. — Я проливаю кровь потому, что я боюсь вновь встретиться с последствиями моей мимолётной доброты. Ты доволен моими болью и страхом, не так ли?