Iolanta

Until the ribbon breaks — One way or another.       Первый снег опустился на Вашингтон уже утром следующего дня. Мороза не было, так что он постепенно таял, смешиваясь с грязью, образуя мерзкое подобие каши под ногами. Пройдя по скользкой от снега, выложенной мраморными плитами дорожке, Лана свернула на «газон». Неприятное чавканье под подошвами ботинок заставило поморщиться — ей казалось, что она идет по болотам и вот-вот увязнет в них. Вообще, в последнее время она часто все сравнивает с болотами, заметила про себя девушка. Кутаясь в пальто, накинутое на плечи, она дрожала от порывов ветра. Надеть его нормально возможности не представлялось. Ее рука была практически неподвижна и закреплена в шине. Ребра также были зафиксированы тугим корсетом. В виду того, что она еле передвигалась, пришлось отказаться от любимых каблуков.       Вещи были уже собраны, и у нее оставалось еще двенадцать часов на то, чтобы покинуть Вашингтон очевидно навсегда. План куда отправиться и что делать был приблизительным. И точно Лана не могла сказать даже себе, что будет делать.       ЩИТ уничтожен, как она и хотела. ГИДРА, разрубленная на куски, разбежалась кто куда, прячась по углам. Капитан Америка, суперсолдат — без сознания уже вторые сутки в больнице. Его нашли на берегу чудом уцелевшего после падения с одного из Кэриеров в воду с обломками. Оставалось только ждать, когда его организм излечится, и он проснется.       Зимний Солдат или Джеймс Барнс, как его называть теперь, она не знала — исчез. Вместе с наваждением и помешательством, которое привнес в ее жизнь Александр Пирс. Она все еще не злилась, не боялась и чувствовала глубокое ни хрена. Кроме, разве что, чувства вины перед Стивом. Это да. Вина перед ним давила на ее плечи и заставляла ощущать себя беднягой Атласом, удерживающим небосвод. Единственным, пожалуй, положительным моментом было то, что она все-таки трахнула Джеймса Барнса. Теперь ее список «что я хочу сделать до 17 лет» можно считать официально закрытым. Лана усмехнулась, хоть и понимала, место и время для таких мыслей было крайне неподходящим.       Проведя рукой по холодному мрамору, она отчистила плиту от остатков снега. Присаживаться ей было крайне тяжело, так что она положила алую розу на землю и поднялась. Лана не знала какие цветы любила ее мама, так что, уповая на свой вкус, приносила всегда розы. Размышления о матери вернули в ее память воспоминания об «отце года». Точнее о его смерти. Лана сжала кулаки и ей показалось, что она все еще ощущает рукоять катаны в них:       — Теперь квиты… — прошептала ему на ухо Лана, вытаскивая из его тела окровавленное лезвие. Все произошло так быстро, что она и сообразить не успела. Архивы ГИДРЫ и ЩИТа были слиты в сеть вместе с рапортом Черной Звезды, утвержденным директором Фьюри. Интересно, все думала она, чья это была идея?       Теперь Лана поняла, почему она была только планом Б, который, к счастью, не пригодился. Решив, что сможет уйти, Пирс попросил всех бросить оружие, уводя Наташу под дулом пистолета. Да уж… Недооценил он свою дочь. Оставив пистолет, Лана, аккуратно отцепив пояс, оказалась позади этих двоих. Как только Наташа упала на пол, пораженная собственным шокером, Лана ударила Пирса в спину. Проткнула его насквозь настолько, что рукоять касалась его спины. Все-таки Брайс сделал ей хороший подарок, однако, его тоже было необходимо арестовать.       Она провернула ее, доставляя ему максимальную боль. А затем вытащила катану и придерживая отца за плечо, опустила на пол. Его зеленые глаза так смотрели на нее, в тот момент, будто бы он, наконец, был горд ею. Будто, он этого и ожидал от нее. Это было бы пугающим зрелищем, если бы Лана хоть что-то чувствовала. Пирс потянул ее к себе, мертвой хваткой вцепившись в ее руку. В ту, что она порезала своим феерическим уничтожением бокала. Пачкая свою руку ее кровью.       — Не забывай кто ты, Мадам ГИДРА… — прохрипел он. Эти слова как клеймо врезались в сознание и словно миллион скарабеев забрались под кожу, захватывая весь организм изнутри. Разжав пальцы, он положил руку на свою грудь, где по его белоснежной рубашке расходились алыми цветами пятна крови. Поднявшись, Лана замахнулась и вскрыла его горло. «На всякий случай», — как она себе объяснила. Один директор уже чудом выбрался с того света, теперь она хотела быть уверена, что Пирс не выберется из своего ада.       — Я бы не простила себе вашу смерть, если бы узнала правду раньше, — сказала она Фьюри, когда они уже садились в вертолет. — Я рада, что вы живы.       — «Чертов нигер», — забыла добавить, — усмехнулся мужчина. Лана усмехнулась ему в ответ.       — Он хотя бы был моим отцом? — услышав шаги позади себя, спросила она. Мужчине понадобилось еще пара минут, чтобы поравняться с ней.       — Да, — ответил Фьюри. «Ну, хоть раз он честен с ней», — хмыкнула девушка. В фильмах обычно в такие моменты на глаза накатываются слезы, но ее глаза были сухи.       — Почему не сказали? — спрашивает Лана, даже не поворачиваясь к нему, — О том, что он сделал.       — Жалел тебя, — она снова хмыкнула, это было такое себе оправдание. — Ну, и еще держал на случай, если понадобилась бы серьезная услуга от него, — это уже больше походило на правду.       — Как, например, назначение директором? — вскидывая брови, выплевывает Джонс. Его лицо берется каменной маской, Лана бы решила, что ее слова обидели его. Но нет, она слишком хорошо его знает: — Он знал? — говорит Лана, заглядывая в лицо мужчине. — Он ведь знал, о том, что ты знаешь, кто ее убил, так? — она кривится и, отводя взгляд в сторону, кивает: — Ты стал директором потому, что Он продвинул тебя. Плата за молчание, да, Ник? Ты же продал ее! — она хотела уже было закурить, но на могиле матери как-то не решилась. И все же это, наверное, было бы лучше, чем избить здесь калеку. Ей так хотелось наброситься на него. «Как так можно было?» — все крутилось в ее голове. Как он мог? Лана бы отдала свою должность за любого из членов своей группы. Но не наоборот: — Ты, сука, продал ее! — шипит Джонс, чувствуя, как к глазам подкатывают те самые «слезы в подходящий момент». — Я хочу, чтобы ты встала рядом со мной, — перекривляв Пирса, произносит девушка. — Херня! Он хотел, чтобы Я убила тебя. И знаешь, Ник, это было бы в самом деле справедливо!       — Лана, чтобы ты понимала, — хмурясь, начинает Фьюри. Она права, так и было. И это было отличной оберткой в истории Пирса. Но мог ли он подумать, что все закончится так? Нет. Идя на сделку, просчитывая варианты, Ник и подумать не мог о ГИДРЕ. Как и для нее, для Ланы у Александра была своя история и для Ника тоже. В которую он поверил: — Если бы меня спросили тогда, кто из них двоих может быть предателем, я бы указал на Джулию, — честно произносит он. — Ее уход, ее поведение подтолкнули к этому и я…       — Врезать бы тебе за это, — не без доли ненависти, говорит Лана. Она не хочет слушать его оправданий. Она вообще не хочет слушать его. Все это ему стоило сказать раньше, до всего этого. Лана, бесспорно, и сама проебалась, но перед Фьюри в жизни этого не признает.       — Сопротивляться не стану, — он с трудом наклоняется, опуская такую же красную розу рядом с ее. Два директора ЩИТа — две калеки, видел бы их кто, умер бы со смеху: — Мы оба ошиблись.       — Нет, Ник, ошибся только ты, — жестко говорит она, наконец, повернувшись к Фьюри. Ее бледное, как снег, укрытое парой царапин и ссадин лицо. Большие зеленые глаза на этом фоне кажутся действительно змеиными. Будто два глаза Александра Пирса смотрят на него: — Меня использовали, но ты…ты мог передушить змею еще двадцать лет назад, — и тон тот же, отмечает Николас.       — Не было бы Пирса, был бы кто-то другой, — он пожимает плечами. — И как знать, победили бы мы его? — Лана опускает глаза, кажется, обдумывая то, что он сказал. Джонс отворачивается, разглядывая надгробие. Вероятно, и его она больше не увидит. Кто будет приходить сюда и приносить цветы? — В Иезекииле нет стиха 25:17, — через пару минут молчания, усмехается Фьюри.       — Нет, — качает головой Лана. — Ложь весьма убедительна, если ее завернут в обертку правды, — она бросает взгляд на мужчину. — Иезекииль есть, а стиха нет.       — Издевка такая? — чуть прищурившись, спрашивает он.       — Скорее сарказм, — они снова замолкают, но в этот раз тишину прерывает Лана: — Как насчет сделки?       — Сделки? — он усмехается. — А с тебя не хватит ли, Джонс? Скажи спасибо за то, что имеешь.       — Завтра слушанье, — не обращая внимания на его слова, продолжает Лана. Она отводит взгляд, поворачивая голову в сторону. — Я на него не пойду. Как и не пойду на все другие. Так что за мной отправят гончих. Ты дернешь за старые ниточки, чтобы они быстро успокоились. И признали меня погибшей. В Трискелионе будет множество обгоревших тел — пускай одно из них окажется моим. — Ник вскидывает брови, качая головой. «Ты серьезно?» — было так четко написано на его лице, что Джонс снова захотела ударить его. Но только не кулаком. Торговаться, пожалуй, это единственное умение, которое пошло ей на пользу из новоприобретенных.       — И что, ты считаешь, может так сильно заинтересовать меня? Настолько ценное? — Лана снова поворачивается к нему на этот раз с весьма довольной усмешкой.       — Вещицу, которая затерялась в ЩИТе и попала в руки к ГИДРЕ. Скипетр с чудесным синим камнем, — растягивая каждое слово, говорила Лана. — Который, как мне сказали, наделен магическими свойствами, — глядя, как меняется лицо Фьюри, Лана внутренне ликовала. От выражения вроде: «Да что же у тебя есть?» — лицо директора плавно перешло в «Что за хуйня?! Как так?» — И кажется, он не из этого мира.       — Ты знаешь, где он? — нацепив теперь маску каменного лица, спросил мужчина.       — Знаю, потому что это я его украла, — усмехается девушка. — А еще я знаю, куда его доставили. Ну как, Вы уже заинтересованы?

***

      Собирать вещи Лане было не долго. Больше времени она потратила на знакомого врача, который ее подлатал и пожертвовал целый мешок обезболивающих колес. Обведя взглядом квартиру, Джонс взглянула на часы. Еще четыре часа. Четыре часа, чтобы убраться из Вашингтона. Потом сюда вломятся спецслужбы. Начнут обыскивать квартиру, вытряхивая из шкафчика ее труселя и ломая паркет. Она знала, как это обычно работало, и точно знала, что искать ее начнут отсюда.       Присев в кресло, она обвела взглядом квартиру. Кажется, целая вечность прошла с тех пор, как Лана купила ее. Тогда здесь не было ничего: голые стены ужасного непонятного лимонно-зеленого цвета. Ну, еще полка с книгами, на которой старые хозяева забыли томик «100 лет одиночества» с полтинником меж страниц. Приятный бонус. Лана усмехнулась. Теперь, кажется, ее ожидают те самые сто лет одиночества.       Если бы она не была такой дурой, последняя пара лет могла бы быть лучшей в ее жизни. Стив рядом, подруга по соседству. Город, которым она восхищалась. Работа, которую она любила. Могила матери, все, что ей досталось от Джулии. Квартира, в которой они жили, когда она была ребенком, вероятно, принадлежала ЩИТу. Так как практически сразу туда заехали новые владельцы. А Лане лишь оставалось ходить вокруг того дома кругами. Вспоминая какие-то отрывки из счастливой жизни, в которую не вернется.       Теперь не вернется и сюда. Единственный человек во всем мире, на которого она злилась, была сама Лана. Она так сильно ненавидела себя, что даже мысль выйти из окна казалась ей здравой. Но мысль о том, что ее не так поймут, что обрадуются ее смерти, отгоняла прочь идею самоубийства.       Наконец совладав с собой, она поднялась и, прихватив две дорожные сумки, направилась к двери. Новая вафельница для Стивена с запиской «извини» и его вещи, которые она тоже аккуратно уложила в его чемодан, отправились в больницу. Приложив к ним семейные альбомы и фото, перекочевавшие из комода в Бруклине на каминную полку сюда. Ей не хотелось, чтобы и вещи Роджерса перерывали. Чтобы хоть кто-то лапал эти фотографии, обсуждая «раскол в семье Роджерсов». Достаточно с него унижения. Вероятно, он вернется в Бруклин. Для кого будет печь вафли, Лана не думала — не для нее уж точно.       Дверь соседней квартиры была опечатана — Шерон съехала сразу, как только Фьюри убили. А квартира, очевидно, принадлежала ЩИТу. Вероятно, скоро здесь поселятся новые соседи. Или она повиснет в воздухе как та хибара в Берлине, на которую она так и не подписала какую-то там бумажку. Лана усмехнулась, вспомнив об этом. Какая чушь, вся эта документация! И кому это все нужно? Но к черту. Она прикрыла глаза, шумно выдохнув. Последние минуты в этом месте она не потратит на бессмысленные вопросы самой себе. Лучше будет мучать себя, думая о том, как расстроился Стивен. И будет расстраиваться снова и снова, пересматривая старые фотокарточки. И думать о том, как внучка его прекрасной сестры, могла оказаться такой дрянью? «Да, пожалуй, это подходящие мысли», — заключила девушка. Она ведь, как и остальные, должна быть наказана.       Но одно фото она все же решилась забрать — то самое. Свое любимое: Сью, Стивен и Баки. Эта троица смотрелась весьма органично.       Ее телефон зазвонил, как только Лана открыла багажник. Делать все одной рукой было неудобно, так что она бросила сумки на мокрый асфальт и вытащила телефон из кармана.       — Ты наконец-то освоил видеочат? — поколебавшись пару минут, ответила девушка. Всунув в уши наушники, Лана, кажется, и про вещи забыла, рассматривая избитое, но улыбающееся ей лицо Капитана Америка.       — Да, — рассмеялся он. — Это очень удобно, — она не знала, что сказать. Простого «извини» явно было недостаточно. Хотя и оно застряло поперек горла: — Наташа мне все рассказала, — начал он. — Ты должна знать, что я не злюсь на тебя, Лана, — девушка почувствовала, как слезы подступили к глазам. Она посмотрела вниз, чтобы скрыть это: — На себя. Очень злюсь на себя. Я не заметил, как это произошло, не обращал внимания на твое поведение, а стоило, — Лана хохотнула.       — Взваливать всю ответственность мира на себя, это по-нашему, да?       — Роджерская порода, — усмехнулся Стив.       — Точно, — покачала головой она, решая больше ничего не говорить. Да и что сказать? Оправдываться? Если Наташа ему все рассказала, то Лане больше нечего было добавить. Рассказать все самой, повторить, она не могла открыть и рта, чтобы произнести это. Потерев переносицу, Лана оторвала глаза от нижнего угла экрана и посмотрела на Стивена: — Получил мои цветы? — спросила она.       — Да, а еще чемодан. Ты меня выселяешь? За то, что я такой никчемный дед? — он чуть прищурился, изображая недовольство, но потом снова улыбнулся.       — Ко мне придут с обыском. Я не хотела, чтобы они копались в твоих вещах, — просто отвечает Лана. Он присматривается к экрану:       — Ты что, опять волосы покрасила? — прищурившись, спрашивает Роджерс. Лана усмехнулась, повертев головой, демонстрируя ему локоны цвета молочного шоколада.       — Нравится? — мужчина кивнул, очередное молчание повисло в воздухе.       — Где ты? — вдруг спросил он.       — Я… — девушка запнулась, он был таким уставшим и разбитым, что она почувствовала новый укор совести, — уезжаю. Мне дали шестьдесят часов, чтобы подогнать дела и исчезнуть из Вашингтона. Потому что через шестьдесят три часа меня возьмут под стражу и доставят в суд Сената.       — И когда они закончатся? — Стив нахмурился.       — Через три с половиной часа… — посмотрев на часы, задумчиво ответила Лана.       — Зачем тебе уезжать? — непонимающе нахмурился он. — Ты ведь была двойным агентом, тебя не осудят.       — Стивен… — выдыхает девушка и замирает, не зная, что сказать. Сказать ему правду? Это изгнание — ее личное наказание, ведь она это заслужила. Но так ли это? Весь мир теперь знает в лицо своих героев. И она, Лана, им и останется. Двойной агент не побоявшийся взяться за опасную миссию, которой грозила смертью каждую минуту. Для мира она герой. Она раскрыла ГИДРУ, убила ее главу. А правда... ее будут знать лишь несколько людей. Но и они не станут упускать возможности напомнить ей, кто она есть. Всего лишь предатель. Так изгнание ли это? Или возможность избежать того, что она уже когда-то пережила. Пожалуй, и то, и другое сразу. Побег как возможность избежать косых взглядов и груза вины от слов. И изгнание, как способ наказать себя за то, что так сглупила. Но вот что сказать Роджерсу? — Мне не дадут доехать до суда, — произносит Лана уверенно и спокойно, как когда-то врала о своей работе. — Все новостные ленты будут забиты этим судом, а ГИДРА, зная где меня искать, захочет убрать меня раньше, чем я войду в зал Сената. Сколько еще людей должно умереть из-за меня? — мужчина молчит. Он знает, что она права. Знает, что так и будет. Но отпускать ее одну неизвестно куда совсем не хочется. Однажды он уже так поступил. Стив кивает, давая понять, что ответ принят.       — Но они будут искать тебя, — будто напоминая, произносит он. Конечно, она знает об этом, и ему бы хотелось хотя бы понять, что она будет делать.       — Пару недель… — усмехается Лана. — Может месяц, а потом признают погибшей. Выбьют мое имя на табличке и дадут еще одну звезду. Я буду самым звездоносным капитаном ЩИТа, — обронив короткий смешок, говорит девушка. — Прости, что не приехала к тебе лично, — немного помолчав, добавляет она. — Ты был в коме, а я пыталась разгрести все дела. Нужно было обнулить счета Пирса. Точнее ограбить его, — усмехнулась Лана, — пока их окончательно не заблокировали, с деньгами нужно было что-то решать.       — И что же ты решила? — он осекся, это не его дело. И уже хотел сказать это, но Лана его опередила.       — Фонд пострадавших агентов ЩИТа от падения Хеликарриев, — ответила она. — Деньги уйдут на помощь тем, кто ранен и в качестве компенсации семьям погибших. Мои счета тоже заблокируют, и я не смогу уже ничем распорядиться, поэтому я все перевела на тебя. Пара юристов из ЩИТа, они все сделают. Но тебе нужно будет подписать пару бумаг. Ты теперь глава этого фонда, готовься принимать звонки и…       — Я горжусь тобой, — Лана замерла, обрываясь на полуслове. Сейчас точно расплачется. — Не только из-за этого. Хотя и этот поступок, тоже вызывает у меня уважение. Я горжусь тобой, Лана. Ты у меня умница, — и что же Наташа ему такого наговорила, интересно? Отвлеклась Лана. Он ведь вроде все слышал, обо всем знает. Как Стив мог так с ней говорить?       — Господи Иисусе, сколько же морфия на тебя ушло? — усмехнулась она, чувствуя, как слеза скатилась по щеке. Разве кто-то хоть раз говорил ей что-то подобное? Вроде нет, никогда. А как он может быть так добр к ней? Как он может гордиться ею? Этот парень точно не в себе.       — Кажется, весь больничный запас, — Стивен улыбнулся, быстрым движением стирая с глаз слезу. Он же мужчина, а сейчас еще разноется перед ней как ребенок: — Я хочу, чтобы ты знала, что я знаю, ты бы так не поступила, если бы не обстоятельства. Я понимаю, что Пирс использовал все, чтобы надавить на тебя. Но ты должна была сказать мне…       — Я знаю.       — Я просто пытаюсь сказать, — шумно выдыхая, бормочет он, будто пытаясь подобрать правильные слова. Ведь, когда еще он сможет поговорить с ней? — Лана, ты не одна. Мы все еще семья. Мы ведь Роджерсы, да? — уголки его губ чуть приподнимаются в мягкой, но ободряющей улыбке.       — Да, — кивает она. — Кстати, насчет этого, — прочистив горло, проговаривает Лана, желая наконец увести разговор в другую сторону, а то ведь еще минута и она расскажет ему правду, все как есть. — Я взяла денег из фонда бабули Сью, — через минуту молчания сообщает Лана. — Наличные теперь мои лучшие друзья. Все остальное твое. Пожалуйста, трать их. Живи, Стив. — Стив — это был такой редкий случай, когда она называла его «Стивом», а не дедулей. — Проживи жизнь, которую у тебя отняли, это твой шанс. — Роджерс кивнул, наконец-то, он начал соглашаться с ней.       — Скажи мне, — осторожно начал он. — Помнишь, как-то мы говорили с тобой, — он замолчал, будто пытаясь подобрать слова, а Лана молчала, пытаясь понять по его лицу, что он собирается сказать: — О парне. Который тебе нравился, — о боже, нет, думала Лана. — Когда ты назвала его «Солдат», ты имела виду солдат или…       — Зимний Солдат, — тут же ответила она, освобождая его от нужды говорить дальше. — Да-да, я говорила о нем. Но тогда я не знала, что он твой друг, — быстро добавила Лана. — Он практически все время ходил в маске. Ну ты видел, тот жутко-уродский намордник, — она закатила глаза. — А когда поняла, что это он было поздно, — Джонс решает не уточнять, что поняла это больше года назад. Зачем ему эти подробности? — Ему стирали память, даже не знаю сколько раз, — девушка закусила губы, нервно улыбнувшись. — Я думала, что нравлюсь ему, а оказалось он просто смотрел на меня и вспоминал Сьюзен. Он был влюблен в нее. Не в меня…       — Баки? — брови Стива чуть приподнялись. — Я так не думаю, — он мотнул головой и от сильной боли в шее решил, что больше так делать не стоит.       — Ты бы вряд ли это понял, — усмехнулась девушка, — ведь даже не заметил, что нравишься Шерон.       — Шерон? — переспросил он, Лана рассмеялась.       — Да, соседка медсестра, помнишь? — она уводит тему от Барнса. Стив понимал это и решил не сопротивляться. — Мне пора, — снова глянув на время, говорит Лана.       — Когда увидимся? — он перестает улыбаться, а только внимательно смотрит на нее.       — Не знаю. Мне нужно на самое дно. Там, где рыба не плавает, — с грустной усмешкой отвечает она.       — Хотя бы позвони, — говорит Роджерс, — как доберешься до дна.       — Хорошо, — Лана все не решается закончить звонок. Вероятно, Джонс завершает их последний разговор. Когда она еще услышит его голос? Или увидит его? — Я люблю тебя, Стив, — заставив себя тепло улыбнуться, говорит девушка.       — Я тоже тебя люблю. Береги себя! The Soft Moon — Black.       Лана отключается, не в силах больше смотреть на него. Пытаясь подавить истерику, она засовывает вещи в багажник. Закрыв его, останавливается на пару минут, устало опустив голову. Нужно отдышаться, вести сейчас машину чревато. Интересно, в Нью-Йорк Таймс об этом написали бы? Агент ЩИТа, пережившая…и длинный список происшествий…разбилась на машине. Давайте же похлопаем этой сказочной неудачнице! Что-то такое они бы и написали. Разве что заголовок был бы по ярче. Безвременно ушла из жизни, прославленный агент ЩИТа, капитан Джонс, Черная Звезда, Иоланта.       Девушка открывает глаза, рассматривая ботинки — позади нее показались носки чужих. Она уже хотела развернуться и ударить подошедшего, но короткая игла, похожая на дротик проникает под кожу шеи. И все, что она видит — это пустота.