Вашингтон. 2008 год.
Требуется две недели, чтобы прийти в состояние близкое к «норма». Две недели, которые ей дает мед часть, оттягивая встречу с Советом Безопасности ЩИТа. Чернила из-под кожи выводят за пару дней. Все ушибы и переломы затягивают гипсом и бандажом. Терренс — «не то, что бы друг, не то, чтобы приятель», приносит ей какие-то таблетки, чтобы снять ломку. И не указывает запрещенные вещества, найденные в ее крови в результатах обследования. Письменный отчет у нее запрашивают еще по дороге к Вашингтону. На слово «уничтожена», требуют еще один пояснительный отчет. О чем они там совещаются, и о чем говорят, Лана не знает. С ней не говорит вообще никто, кроме Терренса. Да и он делает это осторожно. И с горькой усмешкой она чувствует себя школьным изгоем. Одни ее презирают, другие держаться подальше, чтобы не получить свою порцию презрения. Серая форма садится точно по фигуре. Новая, она так и висела в чехле. Лана, с того момента как получила ее, так ни разу и не надела. Не приходилось. Но перед Советом в «полевке» предстать было нельзя. Но больше, чем она считала себя недостойной носить эту серую форму, она считала себя недостойной «полевой». Оперативник? Капитан? Предатель и неудачница. Но таким форму не выдавали, у них забирали прежнюю. Все еще розовые волосы кажутся ярким пятном на сером фоне. Будто бензин, пролитый на асфальт. Лана борется с необъяснимым желанием выкрасить их в пшеничный каждый день с того момента, как распрощалась с именем Черной Звезды. Задумываясь над этим странным мотивом, она возвращается к «трем дням» и понимает, что ответ где-то там, за черной завесой. Как и то, откуда в ее руках взялась флешка. Мысли об этом заканчивались только тогда, когда она задумывалась, как будет объяснять все Совету. Но ее особо ни о чем не спрашивают. Лана повторяет слово в слово свой отчет перед восьмью директорами, чьи имена были названы для протокола, но она их даже не запомнила. Раньше оказаться в одной комнате с такими людьми было бы воодушевляющее-волнующе. Но конечно, не по такому поводу. Джонс считала, что ее будут допрашивать по другому, в закрытом помещении, и эти люди будут сидеть за стеклом. Но они почему-то были здесь, перед ней. Заседание заканчивается быстро. Ей хочется спросить у них, почему здесь она, а не Макс Циммер? Почему она не может свидетельствовать о преступлениях, которые видела? Почему никто не остановит его? Но ответ на эти вопросы она и так знала: он — «полезный человек»! Он не создает проблем правительству, а решает Их проблемы, когда нужно. И кто знает, кто придет на его место? Не зря же ее послали забрать карту, а не ликвидировать его. Сколько раз она могла это сделать? Сотню? Две сотни раз? Возможно и больше. Если бы не было риска, что Романофф узнают и раскроют там — она бы пошла, а не Лана. И, наверное, это действительно было бы лучше. Она бы уж точно смогла бы объяснить Советникам, что такое «действовать по ситуации», и что… — Моей миссией было не допустить продажи. Я не допустила. — В ответ на это она получает шквал критики от нескольких Директоров, разъясняющих ей разницу между «завладеть» и «аннигилировать». «Аннигилировать» — как не крути, это слово подходило лучше всего. Взаимное уничтожение. — Добавить кодовое имя «Черная Звезда» в личное дело Агента шесть.— Прерывая споры нескольких из директоров, говорит председатель Нотт, очевидно, заканчивая это представление. — Восстановить имя «Лана Джонс», но в файле этой операции упоминаться оно не будет. Дело засекретить и передать в новый, закрытый архив ЩИТа. Дальнейшие заседания Совета Безопасности ЩИТа по этому делу будут проходить без вашего участия. Вы свободны, капитан Джонс. — Она безразлично кивает, поднимаясь со стула. — Что дальше? — Спрашивает Лана, уже стоя в лифте. Она смотрит в одну точку, куда-то за горизонт. Ник пожимает плечами, проследив за ее взглядом, но не находит за стеклянной панелью лифта ничего интересного. — Разработан новый протокол шифрования данных, — говорит он. — Его запустят сегодня, — он посмотрел на часы и добавил, — через пять часов. Теперь доступ будут иметь только директора десятого уровня, но и они не смогут зайти в архив, когда вздумается, потому что… — Давно пора, — отзывается Лана. Фьюри замолкает. Смотря перед собой, он шумно выдыхает. — Что насчет меня? — Отпуск, — просто отвечает Ник. — В Гуантанамо? — С усмешкой спрашивает девушка. — Нет, — качает головой мужчина. — Половина Совета проголосовала за твой арест. Другая посчитала твои действия правомерными. Тебе повезло, Джонс, — после короткой паузы, добавляет он, — Директор Нотт, как и, — он замолкает, будто обрывая себя на полуслове, — еще один из высокопоставленных директоров на твоей стороне. Так что просто отпуск. С открытой датой и мозгоправом. — И даже отчет Романофф не повлиял на их мнение? — С усмешкой спрашивает Джонс, посмотрев на Ника. — Агент Романофф назвала твои действия «необходимостью», — говорит он. — Ее слова так же были приняты во внимание. — Она… вступилась за меня? — Лана едва не рассмеялась. Да с чего бы? Рыжая стукачка, у которой Лана выхватила миссию прямо из рук, а ее саму отрядили в Берлин как «связного». И она вступилась за нее перед Советом ЩИТа? — Не думаю, что «вступилась» подходящее слово, — замечает Фьюри, с усмешкой. Он подступает чуть ближе, почти не слышно спрашивая. — Что произошло? — Лана уже хочет ответить, но быстро передумывает. Она вытаскивает из кармана телефон, и набирает сообщение. «Не я ее сломала, а человек, которого за ней послали», — она протягивает к Нику экран, и тот быстро прочитав, хмурится. — Ты его видела? — Спрашивает он. — Хорошо рассмотрела? — Нет, — качает головой Джонс, снова опуская взгляд в телефон. «У него была железная рука». От этих слов Ник мгновенно меняется в лице, и Лана заключает, что он знает, о ком речь. Она вопросительно вскидывает брови, внимательно и выжидающе смотря на него. «Что-то было с его рукой. Как … протез или вроде того. Она была железной», вспоминает он когда-то сказанные слова Дэнверс. От этого становится не по себе. — Вы что-то знаете, — заключает девушка. — Лучше забудь об этом, — твердо проговаривает мужчина. — Как скажете, — выдавливает она из себя, — директор. «Если там были только данные архива ЩИТа, то кто-то не хотел их получить. Кто-то хотел не допустить их возвращения в ЩИТ! Кто-то работает втемную. Здесь!» Hans Zimmer — Rise (с 03:00 до 05:30) Она убирает телефон в карман, снова отворачивается к окну, и больше не произносит ни слова. Ник чувствует, как кабина лифта в одно мгновение становится слишком тесной для них двоих. Время движется мучительно медленно, но наконец, двери лифта открываются, освобождая обоих. Лана выходит в широкий холл. Он перехватывает ее из кабины, сжимая плечо. — Ты справишься, Джонс! — Говорит Фьюри, когда девушка оборачивается. Выходить следом он не собирается. Ей не нужны разговоры и «отцовская» поддержка, решает мужчина. Лана не говорит ни слова, разворачивается, направляясь к выходу. Она машинально втягивает голову в плечи, чувствуя на себе множество взглядов и мерзкий шепот, в котором цепляет обрывок своего имени. Лана замирает посреди коридора, краем глаза замечая, как рабочие снимают черный чехол со стены славы. Они сворачивают ткань, забирая инструменты, и отступают в сторону, давая ей заметить новые звезды. Выбитые в аккуратный ряд, они тянутся один за другим. Список имен ее группы. Все, что получают солдаты, служа ЩИТу — это выбитая в камне звезда над своим именем. Лана замечает пустое место, с краю, будто оставленное специально для нее. — Капитан всегда должен быть со своими людьми, — вспомнились ей слова ее предшественника. Лана чуть поворачивает голову, замечая как десяток людей в коридоре внимательно смотрят на нее. Она усмехается, подавляя желание закричать. Отворачивается к доске, в последний раз смотря на нее. «Баки Барнс» — замечает девушка. От этого имени в сознании будто начинает темнеть. Будто то, что она упустила, то, что забыла там, в Берлине, было связано и с ним тоже! Но память все никак не желала возвращаться. И чтобы, вдобавок ко всему, не свалиться в обморок прямо здесь, она решает уйти. Вытягивается, как струна, как учили когда-то в академии. Ровно складывает пальцы, чуть сгибая большой, и подняв руку к голове, отдает честь. Как положено солдату, разворачивается на пятках, шагая прочь. Чтобы покинуть это блядское место навсегда. — Убийца! — Будто выстрел, раздается позади.Берлин. 2016 год.
Еще один последний взгляд, пока Джеймса увозят. Стив приобнимает ее за плечи, заставляя идти вперед. Они проходят дальше, а Лана все смотрит на него, пока знакомый голос Шерон не заставляет ее, наконец, посмотреть перед собой. Подруга еле заметно кивает ей, Лана делает тоже. Потом длинный коридор и Черная Вдова с приветливой улыбкой. — Посмотрите, кто живой, — кивает она Лане, девушка же, проигнорировав ее, только бросает, проходя мимо: — Сколько сожаления в голосе. — Как же так, черт возьми, вышло, что Барнс именно вчера рассказал ей о его отношениях с подругой Стива? Русской, которая теперь работает на ЩИТ. Кто же это еще мог быть? Тут пример полегче, чем два и два. К тому же, плохо скрываемое Наташей злорадство говорит само за себя. Хотя возможно, Лане и показалось. Посмотрев на Наташу еще раз, она заключает — нет, не показалось. Hans Zimmer — Rise (с 06:15) Они поднимаются наверх, и выходя из лифта, попадают в еще один длинный коридор. Только теперь здесь много людей. Множество глаз, внимательно всматривающихся в лица. Лане становится не по себе от дежавю. Неприятно и омерзительно липко. Она слышит шепот позади, обрывок своего имени и фамилию «Роджерс». «Убийца» — все, что она ожидает услышать. И с сожалением понимает, что к этому теперь еще и примешают Стивена. Но вместо этого слышит хлопки. Сначала одиночные, набирающие силу, а затем шквал аплодисментов, срывающийся на нее, будто на приму балета. — Поздравляю, Джонс! — Ехидно отзывается Романофф, идущая рядом. — Твоя минута славы. — Лана слышит, как недовольно что-то бубнит Стив, одергивая Наташу, как что-то проговаривает Сэм. Но слов она не разбирает. В голове только стучат хлопки и люди, встречающие ее с аплодисментами и улыбками. Лана вдруг чувствует себя гребаным Цезарем, вернувшимся с победой. Замечает, как и сама выровнялась, расправляя плечи. Но все еще с неверием осматривается. Их сажают в какую-то стеклянную комнату, от чего Лана чувствует себя аквариумной рыбкой. Разъяренной аквариумной рыбкой. Короткая эйфория от всеобщего внимания быстро иссякает, гонимая мыслями о Джеймсе и о том, что теперь с ним будет. — Рада, что ты в порядке, — чуть сжав ее плечо, говорит Шерон. Она за своими мыслями даже не заметила, как блондинка к ней подошла. Сняв ногу с ноги, Лана выравнивается в кресле. — Да почему все думают, что я мертва, а? — Выпаливает она. Шерон и Стив переглядываются. — Все присутствующие ведь в курсе, что это не так! — Ну, за два года ни звонка, — укоризненно качает головой Картер, — я даже старую симку храню, вдруг ты позвонишь. — Как мило, — тянет Джонс. — А еще? — Переводя взгляд с одного на другого в комнате, спрашивает Лана. Она могла бы допустить, что Роджерс об их встрече никому не рассказывал, но он был удивлен, когда увидел ее в Бухаресте. — Что еще произошло? — Рамлоу, — отзывается Стив. — Он сказал мне, что тебя убили. — Ублюдок, — шипит Лана. — Пытались, да, но я в порядке, и собираюсь оторвать ему голову при встрече! — Поздновато, принцесса, — бодрым голосом говорит вошедший Старк. — Он уже недели две как, разлетевшийся по всему Лагосу, фарш. Новости не смотришь? Телека нет? — Да! Не смотрю. Нет у нас телевизора, — говорит Лана. — Нас? — Тони присаживается в кресло напротив, через стол — О, я понял, — тянет он. — Ты знал? — Указывая на Лану, он обращается к Роджерсу. Стив только кивает. — Ромео и Джульетта? Нашла своего Водемона, а? Или стокгольмский синдром? Лучше коси под последнее, — заговорческим тоном говорит мужчина, чуть поддаваясь вперед. — А лучше вообще ничего не говори! — Отзывается стоящая рядом Шерон. — Иначе они и тебя привлекут. — Да к чему привлекут? — Прикрикнув, Лана подрывается с места. — Кто-нибудь объяснит мне нормально, что, блядь, происходит? — Твой дружок взорвал саммит в Вене. Вчера вечером, — опережая Стивена, говорит Старк. — Вчера вечером? — Вскинув брови, переспрашивает Лана. — Именно. — Закидывая в рот жвачку, говорит Тони. — Да он физически не мог этого сделать, — качает головой Лана. — Мы были в Бухаресте вчера вечером! — Вот именно об этом тебе лучше молчать, — повторяется Шерон. — Может, он ночью смотался? — Пожимает плечами Старк. Лана чувствует, как начинает кипеть. Еще и этот мудак со стрижкой полупокера раздражает ее. Ведет себя так, будто это все так забавно. Будто это хохма какая-то! — Ночью? — Не выдерживает она. — Ночью? Да мы трахались всю ночь! — Лана! — Стив смотрит на нее из-под бровей своим фирменным, укоризненным взглядом. — Что? Не мог он быть там! Если только он не воспользовался моментом, когда я уснула, и за двадцать минут не сгонял в Вену. Уронил там здание и вернулся обратно. Ебаный Флеш, блядь! — Подытоживает девушка, даже не собираясь удерживать себя от повышения тона. Это Ее планы только что рухнули! Это Ее «счастливое будущее» только что было уничтожено! И это Ее… ее Джеймса арестовали, за то, чего он точно не делал! И вероятность того, что они увидятся еще хоть раз, ничтожно мала! Так что она вполне имеет право злиться и кричать. — Успокоилась? — Сложив руки на груди, говорит Романофф. Она стоит у двери, опираясь о стену. Вот только ее тут не хватало, думает Джонс. — Нет! — Вскрикивает она. — Нет, не успокоилась. Из всего разнообразия его преступлений его обвинили в том, что он реально не делал. Допустим, только допустим, что вы правы. Что он это сделал, а я… я пособница, так как я была все это время с ним. И моим словам вы верить не можете. Завтра мы бы были уже далеко. И у нас для этого все было готово. Две фотостатики, по два новых паспорта, сумка денег и уже выбранный домик на Аляске. И провернув все это, какими нужно быть дебилами, чтобы остаться в гребаной Румынии?! Еще и по улицам расхаживать! — Лана широко разводит руки, натыкаясь только на сожалеющие взгляды. Безразличный взгляд Старка и абсолютно не верящий ей, Романофф. Лана качает головой. — И что дальше? — Уже тише спрашивает она. — Его в психушку? — Или в тюрьму, — пожимает плечами Романофф. — А тебе бы очень этого хотелось, — кривится Лана, сверля ее взглядом, Наташа отвечает тем же. Повисает напряженное молчание. Старк первый решает покинуть это поле боя. — Стив, — уже у двери, окликает он его, — на пару слов. — Шерон уходит следом, на прощание снова сжав плечо Ланы. Дурацкий дружеский жест! А Сэм следует за ней, под предлогом «тут есть где-то кофе автомат?». — В чем дело, Джонс? — Медленно подходя ближе, спрашивает Наташа. — Какое дело? — Будто ничего не понимая, усмехается Лана. Наташа хмыкает, снова складывая руки на груди. — Кажется, у нас с тобой никаких дел. — Мы пытаемся вас вытащить, — тянет Романова, — а ты ведешь себя так, будто мы в принципе обязаны это делать. Вытаскивать твою жопу из переделок каждый раз! — Она повышает голос и опускает руки, подступая еще ближе. — Разве я просила об этом? — Лана наклоняет голову набок, внимательно изучая ее лицо. Раньше, когда она, Лана, носила каблуки, ей казалось, что Черная Вдова ростом пониже. Теперь же она понимала, что это не так. — А, ну, да, — усмехается Наташа, — ты же у нас умная, — тянет она. — Связаться с Зимним Солдатом, — скривившись, говорит Наташа, — какой идиоткой нужно быть, а? Еще и защищать его! Ты давай, еще открой рот, и начни говорить, чтобы вас в соседние камеры посадили! — Его зовут Джеймс, — поправляет Лана. — И он не Зимний Солдат, больше нет. И он никого… — Он всегда им будет, — криво усмехается Наташа. — Если понадобится, он убьет тебя, и глазом не моргнет, а ты его защищаешь. — Меня он не тронет. — Теперь настал черед Ланы усмехаться. Она делает еще полшага к Наташе, сокращая расстояние между ними до ширины кисти руки. — Я — не ты. — Наташа ничего не говорит, просто уходит, оставляя ее одну. С трудом преодолев желание разнести весь кабинет, Лана оседает в кресло, шумно выдыхая. — Пора бы уже привыкнуть к этому, — усмехается она, снова думая о своих «планах» и о том, что произошло. Лана откидывается на спинку стула, наблюдая за черным парнем за стеклом. Ей сказали, что это принц Ваканды, а она его Супер Котом назвала. Никакого уважения. Лана нервно смеется, прикрывая глаза рукой. Пока что, как выбраться отсюда, она не представляла. Надеяться на то, что правда всплывет? А какая разница? Вряд ли они принесут извинения и отпустят Зимнего Солдата. Оставалось только ждать момента. «Момент». Это слово отдавалось в висках его голосом. «Наступит момент», говорил он, когда заговаривал о том, что так или иначе она уйдет от него. Нет, решает девушка, это не «их момент», еще нет. Она хоть что-то, но попытается сделать. — А что будет со мной? — Не открывая глаз, спрашивает она. Шерон присаживается на стул рядом. — Пока что тебе инкриминируют только нападение на сотрудников и угон, — монотонным голосом перечисляет Шерон. — Но за это тебе ничего не будет, потому что… ну, ты видела, ты знаменитость. Так что все, что тебе грозит, это два десятка селфи и просьба расписаться на груди. — Она ставит перед Ланой картонный стаканчик с кофе и чуть улыбается, когда Лана переводит взгляд на нее. — Ну, и Росс очень хочет узнать, что это за штуки в твоей сумке. — Лана тихо смеется. — И все? И за кого мне расписываться? За директора ЩИТа или Мадам ГИДРУ? — Шерон опускает глаза, рассматривая серый пол. Воспоминания о том, что случилось пару лет назад, не очень-то приятные. Она так злилась на Лану, что, наверное, встреть ее тогда, набросилась бы на нее. — Спасибо, — вдруг говорит Шерон. — За что? — Чуть изогнув бровь, спрашивает Лана. — Ты пыталась меня спасти тогда, предупредила, — уголки ее губ чуть приподнимаются, Лана же кривится. — Я посадила рядом с тобой головорезов ГИДРЫ, не думаю, что ты должна меня благодарить за что-то… — Ты могла ничего и не делать, так ведь? Но ты постаралась исправить хоть что-то, — Шерон мягко сжимает ее плечо, в очередной раз. — Говоря твоими словами, — усмехается блондинка. — Проебываться не трудно, исправлять ошибки — вот это проблема. — Лана молча смотрит в ее глаза, затем кивает. Будь они сейчас где-то в другом месте, могли бы даже обняться.