Iolanta

      — Тебе идет, — вдруг сказал Барнс. Лана, молча наблюдающая за чем-то впереди себя, посмотрела на него. Что-то не так, он чувствовал. То ли как Солдат, то ли как человек. Но что-то в ее поведении ему не нравилось, пока они еще были в ее квартире. Когда Макс привез ее вещи и они планировали захват самолета, Джеймс заметил, как сильно сжимаются ее ладони. Да с такой силой, что маленькая струйка крови проскальзывала по ее пальцам, капая на пол. Он видел на ее ладонях такие шрамы от ногтей. Но с тех пор, как она с ним, он впервые видел, чтобы из них текла кровь. Тогда он подошел, сжимая ее руку и вытирая кровь, попавшейся под руку салфеткой.       — Ерунда, — тихо сказала она. — Заживет через минуту.       — Что не так? — Спрашивает он, а Лана только качает головой и выдавливает из себя улыбку. Ей страшно. Знай он ее чуть похуже, даже не сомневался бы в этом. Она боится? Нет, это же Лана! Его Лана ничего не боится. Потом он смотрел, как она обнимает свою подругу, блондинку, как оказалось, подружку Роджерса. Обнимает ее будто в последний раз. А теперь она молчит. Молчит, пока едет рядом с ним в машине, молчит сейчас. Последнее, что он слышал от нее, это план действий. Склонившись над проекцией карты, она указывает каждому его позицию. Спрашивает у Стива, что с их подкреплением. Говорит, что делать этому подкреплению и куда приземлиться. Она говорит холодно, спокойно. Но он чувствует, что она нихрена не спокойна. А сейчас она курит на парковке, стоя рядом с ним, как холодная мраморная статуя, уставившись в никуда.       — Твоя форма, — уточняет Джеймс. Лана усмехается, поправляя расстегнутое черное пальто, надетое поверх ее формы «Черной звезды».       — Твоя тебе тоже, — говорит она, бросая окурок на асфальт, и закуривая новую. — Лучше, чем было.       — Спасибо твоему другу, — усмехается Барнс. Кевлар двадцатого размера, который она попросила достать Макса, казалось бы, мужской. Черные берцы, штаны и куртка. Пришлось отрезать рукав, но в целом, она была удобной. Удобной. Барнс чуть не рассмеялся. Он — столетний наемный убийца, которого держали в холодильнике, думает об удобстве. Спасибо, что она хотя бы не отравлена.       — Лана, — он подходит почти в плотную к ней, ставая сбоку. Лана поворачивается к нему, — ты не обязана идти туда, — она грустно улыбается, опуская голову.       — То, что я сказала вчера, — тихо говорит она, рассматривая свои ботинки. — Это правда, — теперь она смотрит на него, в очередной раз ждавшего не такой ответ. — Я не могу потерять тебя, Джеймс. Я не могу отпустить тебя одного. — Она поворачивается к нему всем корпусом, как и он, опираясь на машину. — Если мне суждено умереть в снегах, так тому и быть. Я выбрала эту жизнь, я знала на что иду, — она отвлекается, наблюдая за подъезжающем фургоном. — Джеймс, — почти шепотом обращается к нему Лана, снова смотря на него, — что бы не случилось, я буду с тобой. И что бы не случилось со мной, — Лана усмехается, — это не твоя вина, а мой выбор! — Она делает шаг, уходя от него. Джеймс только наблюдает за этим. Баки бы остановил ее, понимает он, он бы обнял её, успокоил. Но так бы поступил человек. Сейчас все, что беспокоило Барнса, это то, что ее нервозность может все испортить. Возможно, сегодня они умрут там, и ему бы хотелось умереть зная, что задание выполнено…       — Вертушка там, где условились, — докладывает Клинт. — Какой план?       — Дерьмовый, — сложив руки на груди, бубнит Сэм.       — У тебя есть лучше? — Вскидывая брови, говорит Лана, стоявшая в стороне. Сделав пару шагов, она оказывается слева от их «кружка», привлекая все внимание к себе. — Говори, мы послушаем, — Сэм молчит. — Я так и думала, — спокойно произносит девушка. — Тогда сделай одолжение, заткнись! — Барнс, стоящий в стороне опускает голову, пряча усмешку.       — Почему нельзя полететь на вертолете? — вступает Ванда. — Сели бы где-то в поле, подобрали вас и…       — Потому что время не на нашей стороне. Мы потеряли больше тридцати часов. Нам нужна скорость, которою вертушка не разовьет, — перебивает ее Лана. — А джет способен. Скорее всего они уже ждут нас у вертолета, так что, Стив, придется тебе их отвлечь, — Роджерс кивает. — Мы не знаем, в каком именно ангаре джет.       — Может, они его уже перегнали, — усмехается Клинт. — И он вообще не здесь.       — А зачем им это делать? — Будничным тоном спрашивает Лана.       — Потому что он, очевидно, нам нужен, и мы придем за ним, — Лана чуть не смеется от тона Клинта. Будто он говорит такую очевидную вещь ей, тупице.       — Они не знают, что мы знаем, — усмехается Лана, этому каламбуру.       — Откуда мы вообще знаем то, что знаем? — Лана шумно выдыхает, смотря на часы. Слишком много вопросов задает этот парень.       — Ее друг преступник, — кивает на Лану Уилсон. — Которому он сломал спину, — теперь он тычет пальцем в Барнса, — сказал нам.       — Ясно, — тянет Клинт, — вопросов нет.       — Слава Богу! — Выдыхает Джонс. — Клинт, Ванда и… — она запнулась, пытаясь вспомнить имя пьянчуги, которого им подкинул Сэм. — Новенький.       — Человек–муравей! — Горделиво вскинув подбородок, говорит Лэнг. Но заметив саркастично вскинутые брови Ланы, и такую же усмешку выравнивается. — Ну, или Скотт. Просто Скотт.       — Вы в восточное крыло, — не обращая на его слова внимания, продолжает Лана. — Прикроете кэпа. Сэм найдет нужный ангар, а Барнс прикроет его.       — А что будешь делать ты? — Спрашивает Ванда. Очевидно, Ванде Лана тоже не нравится. И вся эта компания заставляет Лану чувствовать себя школьным изгоем… школьным изгоем — кажется, это уже было, понимает она.       — Схожу в Старбакс, конечно! — Натянуто улыбается Джонс. — Я буду ждать здесь, и когда они найдут джет, отправлюсь к нему. — Клинт уже открывает рот, чтобы снова задать вопрос, но она не дает ему такой возможности. — В костюме Старка, есть что-то вроде тепловизора, но в разы круче. Они наверняка просканируют здание, сосчитают вас, и когда поймут, что к чему, попытаются остановить. Так что когда вы подойдете к джету, он должен уже быть готов к взлету. А так как там мощная охранная система…       — Ладно-ладно, — выдыхает Ванда. — Я поняла. Ты — пилот.       — И ты сможешь его поднять? — Хмурится Клинт. Он-то точно знает, что сделать это непросто. — Или хотя бы войти внутрь?       — Конечно, — кивает Лана. — У меня ведь есть это, — говорит она, показывая перчатку из фотостатики. — Откалибрована под капитана. Вряд ли они успели ввести запрет на него.       — А если успели?       — А если успели, — выдыхает Лана. — То у меня есть план «Б», план «В», «Д» и дальше по списку. Потому что я здесь гребаный капитан! А теперь за дело, блядь!

***

      Джеймс беззвучно подошел к ней, опускаясь на место рядом. Солдатские сиденья, размещенные вдоль корпуса джета, были больше похожи на мягкие диваны. Так что там спокойно можно было поспать, и даже вдвоем. Когда самолет набрал высоту, Лана с радостью отдала управление Стиву, пересев назад. Штурвал в руках вызывал у нее приступ нервной дрожи, и заставлял мерзко подергивать веко. Прославленный капитан, о котором книгу написали, усмехнулась Джонс. Стыдно, конечно, но с другой стороны, она просто человек. Не может же она уметь все. Даже Джеймсу — супер солдату, не все под силу. Вон, с бритвой никак не справится!       Усевшись сейчас на жесткий «диванчик», Лана подперла голову рукой, поставив локти на колени и рассматривая пол. Пока Джеймс не сел рядом. Из всей команды их осталось трое. Забавно, ведь в сороковые их тоже всегда было трое.       — Помнишь, мы сидели на таких, — говорит он. — Когда летели с какой-то миссии.       — Конечно, — усмехается Лана. — Ты тогда сказал, что я красивая, — Джеймс тихо смеется, откидываясь на спинку и вытягивая ноги вперед. Лана же выравнивается и смотрит на него.       — Потому что он любит меня, а я его, — сказала она Наташе, когда та, встретив Лану у джета, начала свою, привычную уже, песню. — Потому что у нас был шанс на нормальную жизнь. Нормальную, — повторяет она, нарочито выделяя это слово, — жизнь! И мы променяли это на что? На теракт? Да брось, Наташа. Ты-то уж точно знаешь, если тебе выпадет такой шанс, с нашей-то профессией, ты хватаешься за него и держишься, как можешь. Спокойная жизнь, без бега по кругу. Дом. Чертов белый забор, — усмехается Лана. — Семья. Ты бы променяла это на что-то?       — Вряд ли, — говорит Романова, поджимая губы. — Ты чокнутая, Джонс, — усмехается она. — Семья, дом, белый забор… думаешь, он тоже этого хочет? Может он просто пользуется тобой, не думала об этом? Сейчас, пока ему это выгодно он с тобой, обещает тебе все на свете, что-то делает. Вроде как меняется, ты думаешь, что меняешь его. А он просто играет на твоих девичьих мечтах. Потому что всегда можно прикрыться тобой. Потому что ты обученная бойцовская собака, которая кинется защищать его, пока он сбегает!       — Меняю, — чуть не смеется Лана, — я даже не пыталась.       — Ну, конечно.       — Ладно, — вскинув руки, повышая голос, говорит Лана. — Допустим, ты права. Но какое значение это имеет сейчас? Там девять суперсолдат, еще похлеще, чем Джеймс. И у того мудака — «не доктора» наверняка есть коды для каждого из них. И мы пытаемся остановить их. Остановить гребаный конец света! А ты опять стоишь передо мной и втираешь про то, что «Барнс тебе не пара», — Лана кривится, все эти разговоры ей надоели. И Романова надоела, с ее моралями, взрослой и умудренной опытом. — Мне почти тридцать, Наташа! Я взрослая! Как-нибудь сама разберусь. А ты либо помоги, либо уйди в сторону! — Наташа шумно выдыхает, стягивает перчатку и кладет ее на электронную панель.       — Агент Романофф, — голосом подтверждает она. Когда люк опускается, рыжая уходит в сторону, пропуская Лану внутрь. — Беги от него, — напоследок все же говорит она. — Нет в нем такой функции, как любовь. Плевать ему на тебя. Он доберется туда, куда ему нужно, даже если придется пройтись по тебе!       Лана понимает, что слишком долго смотрит на него и это уже похоже на «пялиться». Его губы чуть растягиваются в улыбке. Чертова Романофф с ее зерном сомнения. Чтоб ее!       — Когда Макс предложил свой тур, ты бы правда согласился? — Спрашивает Лана, внимательно наблюдая за его лицом, за мимикой. За тем, как меняется его взгляд, становясь более серьезным. Он кивает, будто даже не задумывается об этом. — Он бы убил тебя, — произносит Лана и без того очевидную вещь.       — Я знаю, — пожимает плечами Барнс. Лана хмыкает, отводя взгляд к своим рукам. Она качает головой, уходя куда-то в свои мысли. Оставляя Джеймсу только смотреть на нее, и обдумывать, что не так. То, что он бы поступил так, ради ее безопасности, было очевидным фактом и до того, как за ними бросились охотиться. До Германии, и до Румынии. И объяснять это или доказывать что-то он не видел никакого смысла. Защищать ее — это было то, что он должен был делать.       — Я все равно не согласилась бы, — наконец говорит девушка. Слишком тихо, чтобы он посчитал, что сказано это ему. — Ты же прекрасно это знаешь, — Барнс не знает, что должен сказать. Он судорожно пытается сгенерировать правильный ответ. Но в мыслях только цель впереди и варианты, как выбраться оттуда живым. Это все, что было в голове Зимнего Солдата во время миссий. И как бы он не старался думать о чем-то другом, так или иначе, возвращался к этому. Джеймс шумно выдыхает, пытаясь вместе с воздухом избавиться и от своего безразличия сейчас. Оно было циничным для такого момента. Ей нужен был Джеймс, а не холодный идиот, не способный выдавить из себя слов поддержки.       — Посмотри на меня! — Говорит он, тут же осекаясь, слыша ехидный голос Солдата.       — Да уж. Ты просто мастер поддержки! — Джеймс отмахивается от этой мысли, осознавая, что после «активации», снова начал слышать этот ублюдский голос. Барнс отвлекается от этого, замечая, что она все же повернулась к нему.       — Я бы сделал, что угодно для того, чтобы ты была в безопасности! Что угодно, Лана! — Заверяет Джеймс. Конечно, тогда он понимал, что она не согласится, и что ему пришлось бы заставить ее уехать. Но он бы заставил. Он знает, что это правда, так бы он и поступил. И все же, сам понимает, что слова звучат натянуто. Списывая это, для самого себя, на обстановку, на напряжение. Ведь он чувствует себя, как гребаная струна, натянутая между двух вентилей. И кто-то усердно затягивает эти вентили. Чего еще можно было ожидать от него сейчас? Она лишь молчаливо кивает, и прикрывает глаза, чувствуя прикосновение его пальцев к скуле. Джеймс притягивает ее ближе к себе, осторожно касаясь губами ее лба. Девушка протягивает руки, прижимаясь к нему, и пряча лицо на груди.       — Ты врешь ей, — растягивая слова, отзывается Солдат. — Врешь. Потому что она Здесь!       — Иди к нему, — через какое-то время, выбираясь из его объятий, говорит Лана. Джеймс нехотя отпускает ее. Она кивает в сторону Стива, сидящего за штурвалом. — Хватит уже избегать друг друга, — Джеймс хмурится, собираясь сказать что-то на подобии «а кто избегает?». Но она не дает ему ничего сказать, легко целуя его, теперь уже в губы. — Поговорите, а я тут посижу. Иди, — с напором повторяет она.       — Ты точно в порядке? — Снова спрашивает он. Лана только кивает, и Джеймс уходит. Садится в кресло рядом с пилотом. Стив поглядывает на него какое-то время, а потом они начинают разговаривать. Слыша лишь обрывки фраз, Лана понимает, что «лед тронулся». Она вытягивает ноги, пытаясь хоть ненадолго расслабиться. Но не выходит. Мышцы будто каменеют.       А в голове все крутится это чертово «умрешь в снегах». И старые, почти стершиеся воспоминания. О последней миссии ее группы. Она почему-то только сейчас задумывается, над тем, что чувствовала в тот день. То же самое? Страх? Сковывающий, холодный и липкий. Такой, от которого дышать было трудно. Чужая ответственность за жизни, которая в один момент стала твоей. Да, сразу после того, как ей показалось, что кто-то крикнул «стой!». Это было предупреждением, которое она не услышала. Так же, как и встретившаяся цыганка. Посмотрев на обсуждающих что-то веселое мужчин, она почему-то вспомнила о Сью. И мысли о ней отдались странной горечью. Чувствовала ли она то же самое, провожая их обоих на войну? Чувствовала ли то же самое, следуя за ними на фронт? Смотря на тысячи смертей, и неотвратимость ответственности, которая легла на ее брата. Совсем молодого юношу, который нес эту ответственность с гордостью.       Сегодня они умрут. Но в этот раз, не как герои, сражающиеся с великим злом. Нет. В этот раз их назовут предателями. И никто не узнает, что они пытались остановить. Ведь так это и работает, настоящие герои, и настоящие поступки — всегда остаются в тени. А иногда, еще и хоронятся под тоннами дерьма.