Новый год. 1986 год. Вашингтон.
Сложив стопкой на маленьком столе кассеты из проката, Джулия перекладывала их в стопку рядом, рассматривая обложки. Она периодически кривилась, не понимая, зачем взяла тот или иной фильм. — … он действительно застал меня кое с кем, — голос с экрана заставляет отвлечься. — Но не с мужчиной. — Заканчивает свою реплику актриса. — Да ну, нахрен, — выдыхает Джулия, удивляясь признанию блондинки и тому, что очевидно, пропустила больше половины серии. Она прицокивает языком, возвращаясь к кассетам, украдкой поглядывая на горящую лампочку автоответчика. Взгляд цепляется за окно. За ним пролетает пара снежинок, она с сожалением понимает, что их просто сдуло с соседского подоконника. Отчаянно хотелось заметенных улиц, снегопада и глинтвейна. И еще гоголь-моголь, тот, который делал папа. Джулия невольно улыбнулась, вспоминая об этом. И кажется, даже почувствовала тот вкус на языке. Сейчас бы вернуться хоть на пару дней назад, думает она. На эти пару праздничных дней, в которые они старательно и правдоподобно изображали семью. Тогда, когда ей было еще четырнадцать. В тот дом, в Хэмптонс, где мама принимала своих старых друзей в платье нежно-персикового цвета. Где папа рассказывал смешные истории, стоя у камина. И все смеялись. А Говард Старк напевал песню Битлз, каждый раз видя Ее. Будто вместо приветствия. Когда все расходились, мама отправлялась спать, утомленная этой «семейственностью». Это был привычный, своеобразный ритуал. Джулия замечала, как каждый год курьерская доставка привозит матери письмо. Всегда плотно запакованное, всегда только в руки. И знала, что мать весь вечер проводит в ожидании того, когда все уйдут, и она сможет подняться к себе, запереть дверь и, наконец, прочитать то странное письмо. А они еще долго сидели с отцом на кухне. И теперь единственным его слушателем была она. Внимательным и жадным к деталям слушателем. Он был всегда спокойным и казалось, умиротворенным. Джулия не могла вспомнить, чтобы он хоть раз повышал голос на нее или на мать. Он всегда улыбался, чтобы она не сделала, и трепал ее по макушке. От него пахло древесным одеколоном и табаком. Уже через пару недель они разъезжаются из этого дома. Будто с вокзала, садясь на поезда, идущие в разные направления. Мама возвращается к своей работе в историческом сообществе, поглощенная ей по самую макушку. Отец - в издательство в Лос-Анджелесе. А Джулия в частную школу в Нью-Йорке. И все же, эти воспоминания о семье были прекрасными. Пускай и не настоящими, но самыми лучшими. Омраченные только тем, что через пару месяцев ее отец умер. Рак — болезнь, о которой она и не подозревала, выжгла его за считаные месяцы. А мать не проронила ни слезы. Джулия еще помнила, как ненавидела ее в тот день. От того, что ей было плевать. И эта обида жила с ней так долго, что Джулии слишком трудно дался один звонок и длинный разговор. Единственный разговор больше чем за пятнадцать лет. Телефон звонит снова. А на пейджер падает очередное сообщение. Она не собирается отвечать не на одном из устройств. Она просила выходной, хотя бы на сегодня, и считает, что заслужила его. А если это не касается работы, то названивать ей могли лишь пара человек. И не одного из них слушать она не собирается. Хотя и понимает, что просто боится убедиться, что ни одно из сообщений не от Алекса. Хочется думать, что он на своем «семейном приеме», оторвался от жены, и выйдя в другую комнату, решил позвонить Ей. Она представляла себе это около десяти раз за этот вечер. Как он извиняется перед каким-нибудь сенатором — кузеном Элен, и уходит в дальний кабинет своего большого дома. Как запирает дверь, и набирает ее номер. Как тихо наговаривает в трубку, чтобы никто не услышал, поздравления с новым годом. И как он жалеет, что не может встретить его с ней. Джулия подтягивает ноги к груди, поудобнее устраиваясь на диване и укутываясь в плед. Решает все же досмотреть серию, хотя и понимает, что уже все равно ничего не поймет. Через какое-то время, после звонка, звонят в дверь. Она замирает от неожиданности. Хочется думать, что это не из ЩИТа. Что сейчас разъяренный начальник не начнет горланить о ее эгоизме. Стоило, наверное, сказать о беременности. И о том, что на седьмой неделе работать непросто. Но тогда ее закинут в какой-нибудь отдел статистики, и она из него уже никогда не выберется. Джулия решает не подходить к двери, продолжая делать вид, будто дома никого, но за очередным звонком следует громкий стук. Она почему-то чувствует волнение, смешанное с радостью. Внутри все сжимается. Соскочив с дивана, она останавливается у зеркала в коридоре. Снимает с волос резинку, быстро приходясь по ним расческой. Разглаживает кожу под глазами, убирая осыпавшуюся тушь, и улыбается. Открывает дверь, забывая посмотреть в глазок, и сникает. — С Новым Годом! — Громкий хлопок разлетается по коридору, а ее усыпает цветной конфетти. — С Новым Годом, — проговаривает она, чувствуя, как приятное волнение сменяется разочарованием. И когда она уже перестанет ждать Его? Сколько можно уже? Парень перед ней внимательно всматривается в ее лицо, опуская уже пустую хлопушку. Он делает глоток из бутылки с шампанским и усмехается, протягивая бутылку ей. Джулия забирает шампанское, отходя в сторону, пропускает его в квартиру. — Я уж думал, ты переехала, — он проходит внутрь, чуть покачиваясь. Точнее, замечает Джулия, он едва стоит. На нем только праздничный темно-синий костюм с бархатными лацканами и белая рубашка. Галстук торчит из кармана, а под рукой он держит небольшую коробку, крепко прижимая ее к себе. — Предки на индюшачьей вечеринке, — предугадывая ее вопрос, сам отвечает он, и кривится. — Почему ты не с ними? — Джулия оставляет бутылку на низкой тумбочке, и закрывает дверь. А обернувшись, замечает, что он уже сидит на этой тумбе, и продолжает прикладываться к горлышку. Она хочет забрать у него бутылку, понимая, что если ему станет плохо, блевать они будут вдвоем. Она с ним, за компанию. Но от ее руки он уворачивается, недовольно мыча. — Тони, блин, дай сюда! — Потому что папочка отправил меня спатки, — отвечает он. — Видите ли, я его позорю. Чем это интересно? — Зло бурчит парень. — Даже не представляю, — усмехается Джулия, призывно протягивая руку. Тони кривится, и нехотя отдает ей бутылку. Стягивает с ног промокшие кеды, и оставляет пиджак на вешалке. Он по хозяйски проходит в комнату, и замечая в углу невысокую ель, довольно улыбается, оборачиваясь к ней. — Мило, — замечает Тони. Джулия громко фыркает, складывая руки на груди. Но его вид заставляет улыбнуться. Промокший, продрогший и пьяный. В его возрасте, она, наверное, выглядела так же… жалостливо. Джулия заставляет его переодеться в теплый махровый халат и теплые носки. А его промокшие вещи отправляются в сушку. — Ты что, пешком шел? — Спрашивает она, пока заваривает чай. — Пару кварталов, — пожимает плечами Тони. — Я не знал, что такси - это так дорого. — Он возмущенно разводит руками и кривится. — Двадцатка! Да я за двадцатку пол Хэмптонса объезжу! — Я так понимаю, именно так ты и сказал таксисту, — усмехается Джулия. — Да, — кивает он. — И он высадил меня хрен знает где. — Говард знает, где ты? — Обернувшись к нему, спрашивает Джулия. Тони отрицательно качает головой. — Тони, — тянет она. — Что? Он сказал идти в номер, я пошел, — пожимает плечами парень, рассматривая потолок ее кухни. — Потом вышел, — усмехается он. — И поехал к тебе… ну, пошел, потом поехал, потом опять пошел. — Джулия засмеялась, кивая ему на дверь, и уходя в комнату. Он медленно плелся следом. Зацепившись пальцами о край тумбы, он шипит и сдавленно ругается. Девушка закатывает глаза, и усмехается. — Я вообще хотел отдать подарок. — Он садится рядом с ней на диван, протягивая коробку, которую принес с собой. Она мягко улыбается, срывая красную оберточную бумагу, и находя под ней самостоятельно склеенную им, картонную коробку. — К подарку прилагается история? — Вытаскивая из нее слишком большие для человеческой головы наушники, она переводит на него скептический взгляд. — Ну, ты чего? — Хмурится он. Забирает из ее рук гарнитуру, расправляет, и держит над ее животом. — Я читал, что детям полезно слушать музыку, — говорит он. — Они не будут давить и чистота звука с любого устройства будет такой что… ну, типа… типа полезной для слуха ребенка. Я учел преломление звука в водной среде и так чтобы… — Ладно-ладно, — перебивает его Джулия с усмешкой, не желая слушать о том, как он просчитывал что-то там, штудируя анатомию с физиологией. — Слуха, — снова скептический тон, но теперь через широкую улыбку. — Ну, да, — он замолкает на минуту с открытым ртом и таращится в одну точку. Будто зависает. Джулия прикусывает губы, чтобы не засмеяться в голос от озадаченности на его лице. Он будто растерял все свои умные слова. — Для развития… ну, в общем, я их собрал для тебя. — Кивает он, заканчивая свою «историю». — Спасибо, — просто произносит она, улыбаясь. Откуда он узнал? Она решает не спрашивать. Это была простая цепочка, состоящая из старых друзей. Ведь поэтому Джулия и звонила Сьюзен. Но больше не позвонит, подавляя раздражение и злость, думает она. «Не успела услышать новость, побежала к Говарду!» — Это очень интересная идея. — Он пожимает плечами, выравниваясь на диване, и ей ужасно хочется обнять его. Она все еще видела его тем трехлетним мальчиком, с приглаженной стрижкой, и вечно недовольно поджатыми губами. И щечками. Вспоминает она, улыбаясь. Протянув руку, Джулия щепает его за щеку, от чего Тони кривится и отстраняется, проронив недовольное «ай». Да, тогда они были пухлее. — Ты уже сказала моим, что я здесь? — Бурча себе под нос, спрашивает он. — Нет, — широко улыбаясь, Джулия качает головой. — Хочешь посмотреть со мной фильм? — Тони кивает, придвигаясь к столику, на котором лежали кассеты. Девушка облокачивается на спинку дивана, замечая улыбку на его губах. Он отодвигает чашку с чаем, решая его не пить, и берется разбирать фильмы. — Одно старье, — качает головой парень. — Ты в курсе, что восемьдесят пятый уже закончился? — К сожалению, да, — кивает Джулия. — Господи Боже, «Почтальон всегда звонит дважды», — он картинно закатывает глаза. — Мне жаль, но ты перевела деньги зря. — Обожаю этот фильм, — произносит она, получая в ответ скептичный взгляд. Но Тони быстро понимает, что это безапелляционный аргумент. Он просматривает обложки одну за другой и цокает языком, откидываясь на спинку дивана. Джулия замечает, что его веки потяжелели, и он с трудом борется с сонливостью. Но делает это упорно. — Пускай будет Уиллис и его подружка… а она ничего, — замечает парень, и тут же смеется добавляя. — На мать твою похожа. — Джонс отвешивает ему подзатыльник, но мысленно все же соглашается. Чем-то они и впрямь похожи. Тони закидывает ноги на столик, поудобнее устраиваясь на диване. Джулия решает сегодня промолчать, но утром, когда ему будет особо хреново, она его разбудит гудком в скаутский рог. — Имя выбрала? — Вдруг спрашивает он, смотря в экран телевизора. — Да, — кивает Джулия. — Если мальчик, то Томас. — Томас Джонс, — проговаривает Тони, и одобрительно кивает. — Неплохо. А если девчонка? — Здесь труднее, — пожимает плечами Джулия. — Много красивых имен. — Если что, — проговаривает он, и поднимает глаза к ней, широко улыбаясь. — "Тони" это и женское имя тоже, знаешь… — Нет, — засмеявшись, протянула Джулия, толкнув его в плечо. — Я серьезно! Видел по телику национальные соревнования, так фигуристку зовут - Тоня, — настаивает он. Джулия хочет спросить, давно ли он начал интересоваться фигурным катанием, но решает этого не делать. Этот мальчик с детства интересовался всем подряд. А теперь ему шестнадцать, и интерес к фигуристкам — это не удивительно. Да, уж, подумала она, ему шестнадцать, от него несет алкоголем, и сидит он на ее диване, в зеленом махровом халате и красных носках со снежинками. — Если вариантов совсем не останется, тогда ладно, — она поднимает руки в знак того, что сдается. Но он только качает головой, отводя взгляд к телевизору. — Лана, — вдруг говорит он, когда Джулия уже решает, что он уснул. Тони лениво вытягивает руку, указывая на кассету, лежащую у его ноги. — Как Лана Тернер. Она ничего. — Почему не Одри? — Усмехнувшись, спрашивает Джулия. — Ну, она тоже ничего. Но у нее такой уродский лоб, — кривится парень. Он тяжело вздыхает, перебираясь на диван полностью, и укладывая голову на ее ноги, прикрытые пледом. Поджимая к себе колени, скручиваясь как ребенок. Собственно, он все еще был ребенком, мягко улыбаясь, думает Джулия. Гиперактивным, взбалмошным и очень умным ребенком. Она опускает руку на его макушку, приглаживая жесткие, темные волосы. — Спасибо, — говорит он. Не дожидаясь очевидного, ответного вопроса, добавляет — За то, что не позвонила отцу. Не хочу сидеть в номере. А так… - бормочет он — так, как-то посемейному получилось. — Джулии хочется рассмеяться, но она сдерживается. Да уж наверное, лучше пялиться в телик, в новый год, когда ты не один в комнате. Он до последнего борется со сном. Но все же алкоголь берет свое. Он и так продержался не мало, думает девушка. Она аккуратно поднимается, подкладывая под его голову подушку. Накрывает пледом, и оставив телевизор включенным, выходит из комнаты. — Джарвис, здравствуйте, — говорит она, услышав мужской голос в трубке, после недолгих гудков. — Это Джулия Джонс. Простите, что поздно. Передайте Говарду, что Тони у меня. Пусть не волнуется, утром он вернется в отель. — Он не дебоширил? — после недолгого молчания, настороженно спрашивает мужчина. — Нет, — усмехается Джулия. — Ему просто было одиноко. И он приехал ко мне. — Хорошо, — будто с облегчением произносит мужчина. — Спасибо, мисс Джонс. — Без проблем, — отзывается она. И перед тем, как положить трубку, все же добавляет. — С Новым Годом! — С Новым Годом, мисс Джонс! — Она слышит в трубке усмешку. Ей почему-то кажется, что этому мужчине от Тони достается больше всех. Вернувшись в комнату, она осторожно опускается на угол дивана. — Лана, значит, — покрутив в руках кассету, прошептала Джулия и усмехнулась, бросив короткий взгляд на Тони. Лана Пирс, — звучало бы не плохо, заключает она. Когда-то и она хотела быть «Пирс», но теперь эту фамилию носит другая женщина — Элен. И другая девочка. — Лана Джонс, тоже неплохо, — кивая самой себе, решает Джулия.Новый Год. Нью-Йорк. 2008 год.
Распахнувшиеся двери лифта выпускают ее в новогоднее безумие. Оно как лавина обрушивается на Лану в виде летящего конфетти и серпантина. Официант уже на входе предлагает ей бокал. Лана вежливо отказывается. Проходя вглубь широкого зала, она протискивается через нарядно одетых людей, замечая даже пару знакомых лиц. Сенаторы штата Нью-Йорк, пара высокопоставленных армейцев. Судья Лейтон с женой. Еще нескольких она видела на обложке Forbes. Среди них замечает тучного ментора Старка — мистера Стейна. Что ж, с усмешкой думает Лана, похоже чуть больше, чем «пара». — У нас тут не принято без бокала, знаешь ли, — насмешливый голос раздается прямо над ухом. Джонс фыркает, но принимает возникший перед ней бокал, не оборачиваясь. — Опасно подкрадываться к армейцам, знаешь ли, — в тон ему отвечает девушка. — К армейским капитанам, тем более. — Ой, всегда забываю об этом, — отмахивается мужчина. — Капитан, — с издевкой тянет он, и хмыкает — Народ! — уже громче произносит Старк, привлекая внимание к себе — Роджерсы прибыли, можем начинать! — Лана отводит взгляд в сторону, натянуто улыбаясь. Старк же становится рядом с ней, поднимая бокал. — У нас тут сегодня еще одна причина выпить. Еще один из Роджерсов стал капитаном, это ли не повод, а? — Толпа одобряюще загалдела, а конфетти, как ей показалось, прибавилось. — Я Джонс, — едва слышно, сквозь зубы, цедит Лана, поднимая глаза к Тони. Он неопределенно ведет плечами, едва заметно сморщивая нос. — За капитана Роджерс! — Громко говорит он, поднимая бокал повыше. — За капитана Роджерс! — Повторяют его гости. Лана качает головой, но больше не спорит. Отпивает немного из бокала, напоминая себе, что пообещала, себе же, больше не пить. Слишком уж почетным казалось ей, ее назначение. Лана чувствует на себе пристальный взгляд нескольких гостей, но старается игнорировать это. И «держать лицо», как всегда говорила Сьюзен. Это все было «ее миром», званые ужины, вечеринки и прочее. То прочее, где заводили полезные знакомства и рекламировали себя. — Помощник мэра может стать сенатором, оказавшись в нужном месте в нужное время, — говорила Сью. Но Лане всегда было плевать. Ей в таких местах всегда было скучно. Хотелось поскорее переобуться в кеды, и рвануть в бар, в нижнем Ист-Сайде. Выпить пива, с людьми «бесполезными», но теми, что искренне рады тебя видеть. — Маркетинг, — заговаривает Тони, когда все возвращаются к своим прежним занятиям. Он смотрит куда-то поверх голов. А затем, опускает насмешливый взгляд к Лане. — Ты ведь знаешь, что такое маркетинг, так? — Лана шумно выдыхает, но кивает. — Так вот двигать себя в генералы будет проще, представляясь «Роджерс». Твоя бабушка это хорошо понимала. — Девушка громко фыркает, собираясь сказать что-то, но он снова усмехается, быстро проговаривая. — Надо же, а я думал ты придешь в камуфляже, — окинув ее взглядом, Тони отпивает шампанского, и опускает взгляд ниже, к острым носам туфель, на высоком каблуке. — Не разучилась еще, носить обувь, в своей казарме? — Как видишь, — чуть выставляя ногу вперед, демонстрируя обувь, говорит Лана. — Что вам нужно, мистер Старк? — Она торопится спросить, понимая, что Старк будет продолжать трепаться обо всем подряд. — Сейчас? — Спрашивает он, вроде серьезно, но тут же усмехается — Вон та вон журналистка. Она прям необходима. — Ничем не могу помочь, — качает головой Лана. — Я серьезно. Твоя помощница настойчиво просила меня прийти. Я прилетела из Вашингтона ради твоей гребаной вечеринки. В Новый Год, мистер Старк! — Да в общем-то, — он пожимает плечами, закатывая глаза. — Я каждый год отправляю тебе приглашение, вообще-то! — Твоя помощница отправляет,— поправляет его Джонс. — Ой, да какая разница? — Отмахивается он. — Мы же вроде как друзья детства, да? — Да, — ехидно усмехаясь, кивает Лана. — Моего детства! Ты мне в папочки годишься. — Прям таки, — он снова кривится. — Ну, может в старшие братья. Или кузены. На крайний случай в дяди. Но в молодые дяди! — Уточняет он, будто это важно. — Не такая уж ты и мелкая, не льсти себе, Иоланта! — Я… — заговаривает она, но тут же замолкает, вскидывая руки, в сдающемся жесте. Это бесполезно. Спорить со Старком, всегда было бесполезно. Она помнила, как он приезжал к ним в гости. Помнила, как он загадывал по загадке каждый раз. Она никогда не находила ответа. Тони сам говорил его, при следующей встрече. И всегда смеялся, ведь ответ оказывался наипростейшим. И помнила, с какой заботой на него смотрела Сьюзен. «Он такой талантливый, и такой ранимый мальчик», говорила она, качая головой. — Почему Иоланта? — Решает спросить Лана, прежде чем попрощаться с ним. Никакого срочного дела нет, ему просто захотелось вовлечь в свою вечеринку одного из Роджерсов. — Что? — Переспрашивает он, будто отвлекся. Но Лана уверена, что он прекрасно расслышал, и попросту считает, что она не переспросит. Но этот вопрос ее интересовал уже давно. А имя пришлось по вкусу, когда пришло время выбирать позывной. Коротко и оригинально. К тому же, она знала, что если не выберет «погремушку» сама, то кто-то из «стариков», наградит ее ею. — Почему «Иоланта»? — Четко выделяя слова, переспрашивает девушка. — Я вроде не слепая, — с усмешкой добавляет она. Старк пожимает плечами. — Ты не заходишь к Сьюзен, — будто, между прочим, замечает он. С каким-то странным укором. Лана чувствует, как кожа под волосами начинает дымить, грозясь полыхнуть с минуты на минуту. — Не думаю, что это ее обижает, — разводит руками Лана, и тут же, будто, напоминает. — Она же мертва! — Не оспоримый факт, — цедит он сквозь зубы, делая глоток. — Я был у нее, не задолго, до… до того, как она скончалась. Она просила передать тебе, что сожалеет, что в этот раз опять не справилась. — В «этот раз», — хмыкает девушка. — Зачем ты сейчас об этом говоришь, а? Сегодня? — Раздраженно спрашивает Джонс, внимательно смотря на его, спокойное лицо. Наверное, со стороны казалось, что они говорят о чем-то хорошем. Наверное, так и должно было выглядеть. Она задает вопрос, ответ на который и так знает. Это Старк! Чертов Тони Старк, который говорит то, что ему вздумается и делает это тогда, когда вздумается. — Ты же сама не разговариваешь со мной, — пожимает плечами он. Она фыркает, отводя взгляд в сторону. Такой беседе было место, на похоронах, где они и виделись в последний раз. Как-то же он сумел тогда впихнуть ей коробку, с вещами Сью! Почему было не поговорить об этом тогда? Но никак не в новогодний вечер! Лана хочет сказать это вслух, но тут же прикусывает язык. Если эта нелепица имела какое-то значение, возможно он посчитал, что семнадцатилетняя Лана, не найдет в этом смысла. Но и двадцатидвухлетняя не находила! Разве что последний упрек от Сью. «Не справилась с одной, не справилась и с другой. Как мне жаль. Боже, Боже». — Но ты можешь поговорить с кем-то из них, — обведя рукой зал, улыбается Тони. — Уверен, это помогло бы твоей карьере. — Я лучше пойду, — качает головой она. Тони награждает ее долгим взглядом и безразлично кивает. — С Новым Годом! — Все же выдавливает из себя девушка, хлопнув его по плечу. Он показательно кривится, подгибая колени, будто удар был слишком сильным. Это заставляет ее улыбнуться. И все же опустошенность от этого разговора, никуда не девается. Лана одним глотком осушает бокал, направляясь к лифту, и оставляет его на подносе официанта. — Эй, Иоланта! — Окликает ее Тони, девушка оборачивается. — Ты всегда была слепой, — говорит он. — Подарок на столике, у входа. Тот, на котором твое имя. Он твой, возьми. — Затем поднимает бокал и улыбаясь добавляет. — С Новым Годом! — Он делает глоток, пристально смотря на нее. А затем разворачивается, и исчезает, поглощенный своими гостями. Она сомневается, но все же решает взять. Ей и так кажется, что она обидела его. Обидеть еще больше, девушке не хочется. Лана находит среди множества коробок, небольшую, со своим именем. Подпись выделяется, чуть желтоватой бумагой и с фирменной подписью «Старк», на ней. В отличие от остальных. Разорвав обертку, она находит под ней странного вида наушники. Какая-то новая разработка, думает она, и с усмешкой заключает, что это интересный переход от оружия к мобильной гарнитуре. Становится неприятно. От того что ушла, от того, что не захотела даже делать вид, что ей хочется тут быть. От того, что не принесла подарок для него. Лана решает подумать над этим и завтра прислать что-то оригинальное.Сибирь. 2016 год.
— Убей меня. Давай! — Выкрикивает она, и он стреляет. В первое мгновение все темнеет. Она слышит, как луч ударился куда-то рядом с ней, или может позади нее. Но ничего не чувствует, и не слышит. Только шум своего дыхания. Слух возвращается через пару мгновений, нарастая, и ударяя по перепонкам. Решившись, Лана открывает глаза, видя перед собой лицо Барнса. Он опирается на живую руку, с трудом балансируя на ней, и нависает над Ланой. Увидев его, она понимает, что произошло. Все же из последних сил он поднялся, отталкивая ее и прикрывая собой. От этой мысли ее начинает накрывать истерика. Лана лихорадочно проводит пальцами по его лицу, затем по торсу и спине, проверяя нет ли в нем лишней дырки. Подумав об этом, он усмехается, и садится на пол, прижимая ее к себе. Стив там, позади них, добивает Старка, а он и на ноги подняться не может. Все, что он может — прижать Лану покрепче к себе… и только сейчас осознает, куда потащил ее. Не понимая, зачем вообще это сделал.