Iolanta

      На выходе их встречает холодный, морозный ветер. Снег, который ранее просто поднимался над землей от ветра, теперь создавал неприглядную стену. Стив, подхватив Джеймса под руку, вел его к джету, а Лана только придерживала его с боку. Скорее не для помощи, а для собственного успокоения. Она сжимала пальцами его форму так сильно, что он это чувствовал через плотную ткань. Черный силуэт, показавшийся впереди, заставил их остановиться. Лана сделала пару шагов вперед, вставая перед Джеймсом. Вытащив пистолет, она направила его на силуэт, ожидая, когда он подойдет ближе.       — Чертов кошатник! — Рассмотрев, наконец, кто это, говорит она Стиву. Т’Чала, приближающийся к ним, снимает маску и поднимает руки, показывая, что нападать он не собирается.       — Я пришел как друг, — говорит он.       — Стой, где стоишь, — бросает ему Лана, когда он подходит и стоит уже в пяти футах от них. — Ты пытался убить нас, дружище, — нарочито выделяя последнее слово, говорит она. Т’Чала останавливается, как она и сказала, не опуская рук. — Я не дам тебе подойти.       — Я ошибся, — говорит мужчина. — А вы были правы, мисс Джонс, простите меня! — Лана не верит ему, она бросает взгляд на Стива, ожидая скорее приказа стрелять, но он говорит:       — Опусти, — поколебавшись с минуту, она опускает пистолет. — Мне жаль, ваше величество, — обращается он к Т’Чале, — но убийца вашего отца сбежал.       — Нет, капитан, — качает головой король. — Я поймал его и намерен доставить властям.       — Какая прелесть. Славно. Поздравляю! — Саркастично кривится Лана. — А теперь отойди с дороги и дай нам уйти, — размахивая пистолетом, говорит она.       — Конечно, — он отступает в сторону. — Но я хотел бы загладить свою вину. Я чуть было не убил вас.       — Дважды, — напоминает Лана.       — Да, — соглашается он. — Вам не спрятаться от всех, кто теперь ищет вас. И мистер Старк, как я понимаю, теперь в их числе. Я могу предложить вам укрытие.       — В африканской саванне? — Вскидывает брови Лана. — Нет, спасибо. Пошли, — обращается она к Стиву, но ни Роджерс, ни Барнс, кажется, идти за ней не настроены.       — В Ваканде, — поправляет ее Т’Чала. — Мы сможем укрыть вас и помочь вашему другу. — Лана переводит взгляд со Стива на Т’Чалу и обратно.       — Мы были бы благодарны, — Вместо них говорит Барнс.       — С ума сошел? — Шипит Лана. — Он пытался убить тебя! Дважды!       — Да кто из нас тут не пытался убить другого? — Усмехается Барнс. Лана шумно выдыхает, качая головой. Да уж, наверное, по количеству попыток «убить Барнса» она тут рекордсмен! — Он ведь думал, что мстит за отца. Мне жаль, что с ним так вышло, — говорит он Т’Чале. — Правда, — Т’Чала кивает, давая понять, что сожаления приняты.       — Помощь не помешает, — говорит Стив, на немой вопрос Ланы. Она снова качает головой, но принимает тот факт, что выбора у них все равно нет. Лана идет за Т’Чалой, внимательно следя за ним и всем вокруг, все еще ожидая подвоха.       — И я капитан, вообще-то! — Бросает она королю, на что тот только кивает.       В глазах все периодически плывет. Насколько бы сильнее она не была обычных людей, она не супер солдат. Она не может, как мешок с картошкой, падать на бетон весь день, а потом чувствовать себя прекрасно. Но собравшись силами, она идет ровно, стараясь не подавать виду. Джеймсу, вон, вообще руку оторвало, и не жалуется, все время думает она.       Только внутри самолета вакандского короля она позволяет себе расслабиться, упав на мягкий диванчик. Стив о чем-то говорит с Т’Чалой, а Джеймс садится рядом с ней, не без усилий выбравшись из кресла, в которое его посадил Роджерс.       — И что это было? — Тихо спрашивает он. Лана оборачивается, рассматривая его. Таким обессиленным она его никогда не видела. Он кое-как стягивает с себя куртку, оставаясь в одной футболке. А курткой оборачивает ее, прижимая к себе, заставляя сесть себе на колени. Лана особо не сопротивляется. Стянув с ног ботинки, она закидывает ноги на диван. Опускает голову на его плечо. Страх, нервы и готовность к смерти, которой не произошло, все это дает о себе знать, из глаз против воли льются слезы так что она пытается спрятать от него лицо. Но Джеймс все равно поворачивает ее к себе, терпеливо ожидая, когда она уже все расскажет. — Лана, что произошло? — Снова спрашивает он.       — Я думала, что умру, — наконец заговаривает она. — Когда мы были в Яссы, я встретила цыганку. Она сказала, если пойду за тобой, умру в снегах. А потом ты сказал про Сибирь, и я поняла — сквозь слезы говорит она. — Я думала, что умру здесь.       — Если ты так думала, зачем пошла? — Он спрашивает, и ответ тут же приходит в его голову. — Ты ведь прощалась со мной, в Берлине. Ты прощалась, поэтому сказала… — он замолкает.       — Я уже умирала. И так боялась, что снова не скажу тебе — шепчет девушка. Джеймс убирает упавшую на ее лицо прядь, смахивая ладонью слезы с ее лица. Ему не нравится, когда она плачет. Он дурак, что потащил ее за собой. Он был готов умереть, знал, что там это случится. Но все равно потащил ее с собой. «Зачем ты это сделал?» все крутится в его голове. — Почему я пошла? — повторяет его вопрос Лана. — А почему ты спас меня, в который раз уже? Как бы я отпустила тебя одного, Джеймс? Как бы я жила без тебя, еще и с мыслью, что могла помочь, но струсила? — Он внимательно смотрит в ее глаза, затем крепко обнимает, прижимая к груди. Ему хочется закричать. Ударить самого себя. Наказать хоть как-то за то, что на её слова не реагирует никак. Почему это происходит, и почему никак не закончится?       — Ты знаешь! — отзывается Солдат. Джеймс закрывает глаза, пытаясь отстраниться от Него. Он что-то говорит Лане, но голос будто чужой. — Ты не можешь игнорировать меня вечно — ехидно проговаривает Зимний. — Сейчас так уж точно. А знаешь, почему? Потому что я — это ты. — Он практически чувствует чужое дыхание на лице. Будто открой он глаза, увидит перед собой своё собственное лицо. Нет. Лицо Зимнего Солдата. — Своё, своё, — исправляет его Зимний. — С ней было весело. Иногда, даже очень,— будто усмехается он. — Но она всего лишь наше задание. Ты помнишь, что Пирс говорил? Мы должны оберегать её. Она не должна пострадать, не от чьей руки, даже от нашей, пока Он не скажет убить её. Если моя память теперь твоя, то ты это знаешь… И ты знаешь, почему она нам безразлична.       — Не безразлична! — Зло шипит Джеймс, открывая глаза. Будь этот мудак настоящим, он бы с большой радостью набросился бы на него и ударил. Но ему оставалось только радоваться тому, что Лана так и уснула у него на коленях, а потому не задаст вопроса «с кем ты говоришь?». Солдат будто прицокивает языком.       — Убеждай себя и дальше в этом, — говорит он. — Трать наше время. Рискуй нашей жизнью. И все только ради девки и своих мечтах о том, что любишь её. Помнишь, что было с предыдущей? И что было с нами после этого? «Любить» — это так… по-человечески. А все, что «по-человечески», ты помнишь, что они говорили об этом?       — Это дефект…       — Да. Что они делали с нашими «дефектами»? Дефектами Баки, — подчеркивает он. — Они их исправляли…

***

      Король Т’Чала размещает их в довольно большой комнате с огромными панорамными окнами и большой кроватью посередине. Все это выглядит красиво, но чувствует себя здесь Лана крайне неуютно. Слишком высокие потолки. Слишком много воздуха. Слишком большие окна. Они с Джеймсом не останавливались в таких апартаментах. И за два года Лана привыкла к маленьким квартиркам настолько, что здесь чувствовала себя, как на сцене амфитеатра.       Джеймс остается с Т’Чалой, настойчиво попросив ее пойти отдохнуть. Ему не нужно было ничего говорить, это не Стив, который вечно пытался ее уговорить, упросить. Нет. Достаточно было одного фирменного взгляда Барнса, чтобы после ее «но» последовало кроткое «хорошо».       Ванная комната была такой же большой. Огромная душевая с водой, льющейся прямо с потолка — мечта. Это, плюс душистые масла, стоящие на полке, заставляют Лану застрять там, на добрые два часа. Сидеть на чем-то вроде табурета, с мочалкой в руках и пузырьком ароматного масла, в полусонном состоянии медленно размазывая его по телу. Поняв, что если она не уйдет из этого теплого облака сейчас, то вероятно уснет, упадет и разобьет голову о керамические плиты. Это заставляет ее выключить воду, вытереться и натянуть подаренное ей шелковое платье в пол. Видимо, местная мода, заключает Лана. Отмечает, что оно довольно симпатичное. Зелено-голубого цвета, с черным орнаментом. Еще и бесплатно. «Красота!» — Усмехнулась она. Просушив волосы полотенцем, Лана забросила их за спину, решив, что они высохнут и так.       Когда она возвращается в комнату, обнаруживает Джеймса, сидящего на самом краю кровати и пытающегося расшнуровать ботинки. Его пальцы, как и, кажется, все его тело, ему не подчинялось. Отбросив полотенце в сторону, Лана быстро подходит к нему. Присаживается на колени, на пол, и перехватывая его руки, отодвигая их в сторону.       — Я сам! — Резко заявляет Барнс. Выпрямившись, она обхватывает ладонями его лицо, заставляя и его выпрямиться, смотря на нее.       — Когда я с трудом передвигалась, ты меня кормил, — улыбается она, — купал, одевал, даже причесывал. Позволь мне помочь, Джим, пожалуйста, — поколебавшись с минуту, он кивает. Барнс и сам понимает, что сам сейчас вряд ли справится, и все же быть настолько беспомощным в ее глазах не хотелось. Лана стягивает с него ботинки, помогает снять футболку и надевает обратно странный кокон, в который завернули обрубок его бионики. Помогает подняться, чтобы снять порванные в драке с Тони Старком штаны. Но их он уже снимает сам. — Включу воду, — говорит Лана, давая ему возможность дальше раздеться самому. И отсчитав две минуты, она возвращается, заставая его с обернутыми в полотенце бедрами и придерживающегося за стену. Проскочив между ним и стеной, Лана поддерживает его под руку, ведет в душ. Усаживает на ту самую табуретку.       — Красивое платье, — с мягкой, усталой улыбкой замечает Джеймс. Лана усмехается, понимая, что он сказал об этом, только когда она стала под льющуюся воду. Тончайший шелк намокает и прилипает к телу, подчеркивая каждый изгиб.       — Рада, что тебе нравится, — отвечает она, намыливая его голову.       — Прости, — вдруг произносит он, заставляя ее руки в его волосах замереть. За что? Что еще произошло? Лихорадочно соображала она. — Я потерял твою звезду. Наверное, где-то на базе…       — Плевать, — перебивает его Лана. Она оставляет его голову на мгновение, аккуратно касаясь губами его спины. — Она принесла удачу, — шепчет девушка. — Мы выжили и мы здесь. Чем не удача? — Он чувствует, как она улыбается, но сам только кивает, больше ничего не говоря. И все же, даже эта мелочь приводит его к мысли о том, как сильно он ее подвел. Даже не смог сберечь какую-то мелочь, которую она ему доверила.       Смыв с головы и плеч пену, Лана берется за его руку. Душистые масла, которыми пахла она, теперь пахнет и Джеймс. Он устало улыбается, понимая, что ни на что другое, у него сил не хватит… хотя. Последний день на земле, вроде как усмехается он, перехватывая руку Ланы и притягивая ее к себе.       — Поцелуй под дождем, — почти шепчет она, ему в губы. — То, о чем все девчонки мечтают. А вы романтик, мистер Барнс.       — Да ты что, — тихо смеется он. — А что девчонки еще мечтают сделать под дождем? — Она не успевает ответить. Барнс сжимая ее мокрые волосы на затылке, притягивает ее к себе, впиваясь в губы. Совсем не грубо, как обычно, замечает она, а даже как-то нежно. Кажется, он истратил на этот поцелуй всю свою нежность. Джеймс усаживает ее себе на колени, обнимая одной рукой, и думая о том, что второй руки ему все же не хватает.       — Как думаешь, пол здесь чистый? — Спрашивает он, оторвавшись от ее губ.       — Думаю, что мне плевать, — усмехается Лана и тянет его за собой, вниз.       — Хорошо, — в ответ усмехается Джеймс. — Потому что либо мы трахаемся, либо я иду к кровати, тут одно из двух. — Лана смеется, крепко обнимая его. Во-первых, потому что первый раз услышала от него «грубое слово». Во-вторых, потому что ее собственные батарейки были на нуле. Что уж говорить о нем. И видимо, они останутся спать здесь, на полу. Потому что, как он сам сказал, сил осталось только на одно действие. Интересно, задумывается Лана, если они переночевав на холодном, мокром полу, умрут от пневмонии, это будет считаться за «умерли от потрахушек»? Ей бы хотелось, чтобы на ее могиле написали что-то такое. «Лана Джонс. Затрахана до смерти». Прекрасная смерть, думает она.

***

Trent Reznor — Lincoln Tunnel.       — Какого черта тут происходит? — Голос Ланы разлетелся по лаборатории звонким криком, ударяясь о стены. Все, кто были там, все до единого, тут же посмотрели на нее. Проснувшись утром, она обнаружила себя в одиночестве. Выйдя в коридор и пройдя по нему туда-сюда, девушка к счастью, или к сожалению для Барнса, натолкнулась на стражника. Использовав на нем весь арсенал своих хитростей, она все же вынудила его привести ее сюда.       — Ты ей не сказал? — Оборачиваясь обратно к Барнсу, спрашивает Стив. Тот только качает головой.       — Не сказал что? — Она подходит ближе, рассматривая все вокруг и странное приспособление, возле которого крутились люди в халатах. Эта штука ей что-то отдаленно напоминала. — Твою мать, — выдыхает Лана, вспоминая криокамеры Солдат в Сибири. Не такая громоздкая, да и выглядела менее угрожающее и все же, это она. Хотя девушка и пытается отрицать это, перед самой собой. — Это что? — указывая на камеру, снова кричит она. — Что это, блядь, такое?       — Лана, — Стив подходит ближе, пытаясь успокоить ее. Сжимает плечо, но девушка скидывает его руку, продолжая сверлить взглядом Барнса.       — А ну, выметайтесь все, — почти шипит она, окинув взглядом лабораторию, она понимает, что все только замерли и смотрят на нее. — Вышли нахрен все отсюда! — Прикрикнула она, указывая на дверь. Доктора тут же уставились на Т’Чалу. Тот кивнул и только тогда, все спешно покинули помещение. Когда шаги стихли, и дверь позади нее закрылась, Лана сделал пару шагов, оказываясь прямо перед Джеймсом, который все это время сидел на кушетке.       — Я оставил для тебя письмо… — спокойно говорит он.       — О, ты письмо оставил?! — Наиграно спокойно, говорит она. — Какой молодец. Образец для, сука, подражания! — Шипит девушка. Губы Джеймса растягиваются в грустной улыбке. Ему вдруг становится жаль её. И в какой-то степени, жаль самого самого себя.       — Так надо, — говорит Джеймс, смотря ей в глаза. Теперь он знал, что нужно сказать. Ночь была достаточно длинной, а Солдат стал неожиданным собеседником. Своё состояние после активации он принимает как «трезвость ума». А потому решает поступить честно — отпустить её. — Лана, так нужно сделать, хочется мне этого или нет. Так я смогу защитить тебя…       — О нет, нет, нет, — упираясь рукам ему в грудь и пытаясь отстраниться, тянет она. — Не нужно вот этого вот. Потому что здесь, здесь мы в безопасности!       — Лана, послушай, — устало выдыхает он, перебивая ее. Но она не слышит.       — Кошачий король сказал, что мы можем остаться! Здесь мы в безопасности! — Снова заверяет она, и замолкает только от его громкого выкрика.       — Я не люблю тебя! — Они оба замолкают. Лана внимательно смотрит на него, поджимая губы, и в её взгляде он видит неверие и непонимание. Джеймс качает головой, уже тише произнося. — Я… — замолкая, будто снова растерял слова.       — Я думал, что это так, — Солдат будто становится за спиной, невидимой поддержкой и неожиданным союзником.       — Я думал, что это так. — произносит Джеймс. — Пока не потащил тебя с собой, в Сибирь. Я знал, чем все может закончиться, но все равно сделал это.       — Но ты спас меня, — она говорит почти шепотом, все еще кривя губами, будто ребенок. — Собирался, — уточняет Лана. — Джеймс… — она не верит, и до последнего будет считать, что он врет. Она будет считать, что он защищает её, прогоняя. Будет пытаться переубедить его, говорит что-то. Что-то, от чего просыпающееся в нем чувство вины будет расти. Он не принес ей ничего, кроме бегства, боли и разочарования. Отравил ее жизнь, с того самого момента, как привел Джулию к Пирсу. И продолжал это делать снова и снова. Он врал себе, и врал ей, заставляя думать, что она что-то значит для него. Но Солдат прав, в нем давно не осталось ничего от Баки Барнса. Как бы она не убеждала его в обратном и как бы сильно он сам не хотел бы ей верить. Эти мысли тоже казались чужими, но почему-то имели больший вес, чем те, что говорили, что он ошибается прямо сейчас.       — Дефект.       — Это было моё задание, — выдыхает он, отстранено смотря куда-то перед собой. — Защищать тебя — это было моё задание. И я его выполнял. Я говорил тебе об этом. Ещё в Миннесоте… наверное, это и есть тот момент, — все же заговаривает он снова, собираясь произнести то, что должен.       — Момент, где ты должна уйти.       — Момент, где ты должна уйти. Как можно дальше от меня. Чтобы попытаться…       — М-м, — тянет Лана, усмехаясь, с обидой и будто издевкой. — Так ты об этом моменте? — переспрашивает она. — Ты просто добрался туда, куда хотел, — она кивает на камеру. — Вот это место! А по дороге ты просто использовал меня…       — Лана, — он хочет объяснить ей, что все совсем не так. Но не успевает. Резко подается вперед, по инерции, когда хлесткая пощечина тыльной стороной ее ладони обжигает кожу. Столкнувшись с холодным взглядом зеленых глаз, Джеймс чувствует неприятный озноб, прокатывающийся по спине. Тоже чувствует и Лана, вспоминая, как точно так же ее однажды ударил Пирс. Но ей не жаль. И не стыдно. Она шумно выдыхает, облизывает пересохшие губы и усмехается.       — Знаешь, — заговаривает Лана. — Это слово «момент», я его уже ненавижу. И тебя я тоже ненавижу… — она говорит тихо, и с обреченностью спокойно. Делает пару шагов назад, и развернувшись, торопливо шагает к двери.       — Лана!       — Катись к черту, Барнс! — Это все что он слышит от нее. Прежде, чем девушка скрывается за дверью. Он снова чувствует вину. И она куда сильнее, чем обычно. Письмо, написанное для нее, лежало рядом, но он даже не попытался сунуть его ей в руку, пока она стояла рядом. На бумаге ему куда проще высказывать свои мысли. Джеймс хочет передать его через Стива. А потом передумывает. Именно так все и должно остаться, решает он. И искренне верит, что наконец-то поступил правильно, сказав правду.

Май. 2016 год. Берлин.

      … Все планы и надежды, идеи и «счастливая жизнь» там, совсем рядом, только протяни руку, в одночасье рухнули, как и всегда. Как и всегда, блядь! Как и всегда… Но теперь разочарование, горькое на вкус, после приторно-сладкой мечты, казалось тошнотворно отвратительным. Лана возвращает взгляд к нему, замечая, как выжидающе он прищурился, будто зверь перед прыжком.       — Пожалуй, я откажусь, — ровным тоном произносит Лана. Она уже бросалась в омут с головой. Из крайности в крайность. И куда это ее привело? Официально мертвая предательница родины, по мнению ЦРУ. Даже парень, и тот предпочел слинять в контейнер с мороженым. Семья мертва, друзей не осталось. Стив в бегах, из-за нее в том числе. Кругом хаос. И в этом хаосе толпа людей, желающая ей смерти. Даже Тони Старк, которого так обожала Сьюзен, и который, по всей видимости, был привязан к Джулии, пытался ее убить.       Имея на «старте», знаменитую фамилию, деньги и талант оперативника, могло бы выйти блистательное будущее. Могло бы выйти блистательное будущее, даже без ЩИТа, если бы она только послушала Сью. Лана мысленно усмехается, что за времена? Она в серьез начинает задумываться над тем, что Сьюзен Роджерс была права.       И что вышло в итоге? Почти тридцатилетняя, одинокая. Умеющая только убивать и первоклассно мешать водку со льдом. Пожалуй, на этом, ее таланты заканчиваются.       — Что насчет твоего «тура»? В Сингапур, — Спрашивает Лана. Макс хмыкает.       — Он уже продан, — разводя руками, говорит Циммер. — Горячие туры, они, знаешь ли, быстро разлетаются. Да и у него было условие.       — Да брось, — улыбается девушка. — Ты же его ударил пару раз, как и хотел. Так что я свою часть сделки выполнила.       — Звездочка, Звездочка, — прицыкнув языком, усмехается он, качая головой. Она знает, что он скажет «нет». Знает, а потому уже собирается уходить. Но Макс придерживает ее руку на стойке. Он закатывает глаза, и будто нехотя вытаскивает из внутреннего кармана телефон. Что-то отыскав нем, показывает экран Лане. — Адель Бенар, — проговаривает он. Лана внимательно рассматривает фотографию женщины, и короткую карточку с данными. — Востоковед из Франции. Иногда пишет сама. Посредственность, — кривится Макс. — Видел твое личное дело из базы. Мне показалось, подходит.       — Да, я знаю, — кивает Лана, прекрасно понимая, что как только данные попали в интернет, они были прочитаны им моментально. — Я ведь позвонила тебе с оперой, две недели назад.       — Да, — несколько раз кивнув, улыбается он. — Я оценил. Ты где ее нарыла-то, а?       — Кассета, — пожимает плечами Лана. — Это был один из вариантов намекнуть ЩИТу, что мне пора драпать.       — В общем, — возвращаясь к делу, продолжает Макс. — Мадмуазель Бенар летит в Сингапур искать вдохновение. Скажешь «беру», и получишь пакет документов, лицо, ручки и билет на самолет. — Он вскидывает руку, смотря на циферблат наручных часов. — Ближайший улетает через четыре часа пятнадцать минут. Но ты… — он скривился и покачал головой. — Ты лучше возьми у меня работу. Потому что оба мы знаем, что нормальная, спокойная жизнь не по тебе. А назад дороги не будет, Звездочка. Это последний раз, когда я помогаю тебе. Жизнь за жизнь, и мой долг уплачен, — он протягивает руку для рукопожатия. Лана задумывается, понимая, что он прав. В чем-то. Она привыкла жить так, как жила, но пожалуй, попытается научиться по-новому.       — Беру! — говорит Лана, пожимая его руку.