***
Уроки закончились, пожалуй, слишком быстро, хотя раньше Сакура не предполагала, что ее расстроит то, как скоро пролетел школьный день. Но дома ей сейчас оказаться хотелось гораздо меньше, чем в школе. В школе хотя бы не было родителей. Не было укоризненного взгляда отца и злости матери. Дома же — Сакура была уверена — ее ожидала хорошая взбучка. Она всячески старалась оттянуть момент возвращения домой — вызвалась быть дежурной вместо застенчивой и робкой Хинаты, вымыла пол в классе, тщательно вытерла доску и парты, полила цветы… Класс буквально засиял чистотой, и Сакура поняла, что пора идти домой — не ночевать же ей в школе, а если она опоздает на ужин — будет еще хуже. Бегом Сакура бросилась по опустевшим коридорам, где никто уже не мог сделать ей замечание за бег. Сасори-сенсей наверняка уже ушел, и теперь сидит у нее дома вместе с бабушкой Чиё, ест мамин пирог с вишнями, пьет чай… и все ждут только ее, Сакуру! Но, когда Харуно выбежала во школьный двор, то с удивлением заметила, что Сасори сидит на скамейке под деревом цветущей вишни и, видимо, ждет именно ее. Она почувствовала себя виноватой за опоздание, хотя они и не договаривались о встрече. — О, Харуно-сан, — Акасуна поднялся ей навстречу. — Долго же ты. Знаешь ли, я ненавижу ждать. — Я сегодня дежурила, — сказала Сакура. Сасори помнил, что дежурная не она, а Хьюга, но промолчал. Отчасти он понимал нежелание ученицы идти домой, и именно поэтому ждал ее, хотя терпеть этого не мог. Когда-то Сасори и сам был трудным подростком, что грубил старшим, срывал уроки и не желал ничего слушать о том, как ему жить. Рано оставшись сиротой и растя с бабушкой, Сасори бунтовал против всего мира, но нашел в себе силы и мудрость успокоиться и остепениться. Поступил в университет на математический факультет, так как у него был талант к точным наукам, окончил его с прекрасными результатами, и сразу же получил место учителя в старшей школе — правда, здесь Сасори планировал задержаться примерно лет на пять, чтобы набраться опыта и получить кое-какой стаж. А потом можно было пойти работать преподавателем в университете, или бизнес-аналитиком, или биоинформатиком… Сакура тоже когда-нибудь повзрослеет. Но, глядя на нее, Сасори невольно вспоминал себя в шестнадцать лет — это было так давно и так недавно одновременно. — Пойдем домой вместе? — спросил Сасори, не подумав. Сакура вздрогнула. Это прозвучало двусмысленно. Так предлагают друг другу после уроков друзья или влюбленные, но никак не учитель своей ученице. Хотя, по сути, в словах Сасори не было ровным счетом ничего предосудительного — они и правда могли пойти домой вместе, им все равно по пути. Какая разница, кто идет рядом с тобой по улице — подруга, возлюбленный или учитель математики?.. Поняв замешательство Сакуры, Акасуна тоже почувствовал себя неловко. Зачем он дразнит ее? Ему же самому это невыгодно, если она вздумает в него влюбиться! Она просто подросток, ей в голову может прийти все, что угодно! — Пойдемте, — сказала Сакура, первой зашагав вперед. Сасори пошел следом, не догоняя, чтобы не идти рядом. Они шли молча. На город опускались сумерки. Закат уже не полыхал, а тихонько тлел на самом краю неба. Солнце почти совсем спряталось за горизонтом. — Наверное, бабушка уже пришла к твоим родителям, — сказал Сасори, нарушая повисшую тишину. — Они ждут только нас. — Вы могли прийти раньше, — буркнула Сакура. — Это я задержалась. — Я тоже задержался. — соврал Сасори. — Проверял самостоятельные работы. У параллельного класса, — поспешно добавил он, так как у Сакуры сегодня самостоятельной работы не было. Сакура поняла, что учитель лжет, но не поняла, зачем. Если он решил просто ее подождать, так почему бы не сказать об этом? И вообще — зачем ему ее ждать? Давно бы мог сидеть у Харуно дома и перемывать ей косточки! Но нет — идет чуть позади, не догоняя. Замедлив шаг, Сакура пошла рядом с Сасори. Тот, напротив, стал идти быстрее, и Харуно пришлось бежать, чтобы поравняться с ним. Сасори еще ускорил шаг, и Сакура — вслед за ним. В итоге оба перешли на бег, и Сакура весело рассмеялась, в очередной раз догоняя Акасуна. Он обернулся на нее — и утонул в ее сияющей улыбке и ярко-зеленых глазах, в которых отражались остатки заката. Сасори остановился, не понимая, почему школьница кажется ему настолько красивой, и в сотый раз напомнил себе, что она — ребенок. Ре-бе-нок. — Сакура, что за ребячество! — строго сказал Сасори, и улыбка ее тут же погасла. Харуно снова пошла медленно, на этот раз — позади учителя. Акасуна стало противно от себя самого — он тоже ребячился, а отчитал только Сакуру. Он еще помнил это чувство — когда тебя одергивают и ставят на место, вырывая из ощущений радостной эйфории и напоминая о никому не нужных правилах приличия.***
Они пришли к дому Харуно, конечно, не вовремя. Родители посылали Сакуре сообщения на смартфон, но та не смотрела на него, забыв после уроков перевести из беззвучного режима на нормальный. Бабушка же Сасори не умела и не любила пользоваться гаджетами, так что он не звонил ей по пустякам. Когда Мебуки Харуно открыла дверь, уже намереваясь ругать свою непутевую дочь, она осеклась, увидев ее в компании Сасори. Ругаться Мебуки тут же перехотелось, и она впустила гостя в дом, шумно радуясь его появлению. Сакура прошла следом, жалея, что не может просто ускользнуть в свою комнату и спрятаться там от всех членов и своей семьи, и семьи Акасуна. Бабушка Чиё тоже была здесь. Она сидела на диване в гостиной вместе с Кизаши Харуно, ожидая молодежь, как выразилась госпожа Акасуна. При виде внука с Сакурой она поднялась с места, уводя Сасори за собой на кухню, где уже собралось все семейство. — Угощайтесь, пожалуйста! — приглашала всех Мебуки, указывая на стол, что буквально ломился от всяческих вкусных блюд. Готовить она умела и любила. Сакура, которая думала, что не сможет проглотить ни кусочка от волнения, с удовольствием вонзила зубы в онигири с тунцом. Сасори тоже ел, явно наслаждаясь, и не уставал хвалить хозяйку и ее кулинарный талант. Бабушка Чиё не отставала от внука, расхваливая довольно краснеющую Мебуки на все лады. — И как же это вы, Сасори-кун, наверное, с Сакурой мучаетесь, — все-таки сказала мама то, чего Сакура ожидала и одновременно до дрожи боялась. — Она же у нас совершенно… непослушная! Столько троек, и даже двоек, столько жалоб на плохое поведение… Надеюсь, она вас не слишком утомляет. «Ну, сейчас начнется», — мрачно подумала Сакура, уверенная, что Сасори тут же примется рассказывать ее родителям все — и о ее дерзости, и о невнимательности, и о плохой успеваемости… Но, к ее огромному удивлению, учитель мягко улыбнулся и произнес: — Что вы, госпожа Харуно! Ваша дочь, конечно, не отличница, но ничуть меня не утомляет. Она хорошая девочка, просто… я думаю, она — как неограненный алмаз. Стоит приложить усилия, чтобы она засверкала еще ярче, но для того и нужны учителя. Я думаю, что Сакура-чан — очень хороший ребенок. Ребенок?! Сакура сдержала язык за зубами только благодаря титаническому усилию воли и целому засунутому в рот онигири. Правда, онигири оказался слишком большим, и Сакура подавилась, громко закашлявшись. Бабушка Чиё заботливо похлопала девушку по спине. — Простите, — пробормотала Сакура, утирая выступившие в уголках глаз слезы. — Нужно есть аккуратнее! — укорила ее мама. — Тем более, при гостях! Как ты себя ведешь?! — Но, госпожа Харуно, это настолько вкусно, что просто невозможно удержаться, чтобы не набить полный рот, — снова неожиданно для Сакуры пришел ей на помощь Сасори. Мебуки восхищенно вздохнула и забыла о том, чтобы ругать дочь. Остальной ужин прошел спокойно. Мама и бабушка Чиё говорили между собой обо всякой ерунде вроде вязания и варки варенья, отец тайком смотрел футбол по телевизору с выключенным звуком, а Сакура и Сасори молча ели. Сакура не решалась смотреть на Акасуна. Ей было стыдно перед ним, но вместе с тем она была ему благодарна. Теперь учитель уже не казался ей сволочью, как раньше.***
Вечер был прохладным — выходя из дома, чтобы проводить Сасори и бабушку Чиё, Сакура набросила куртку, но порыв холодного ветра все же ударил ей в лицо, растрепав волосы. Чиё-сан ушла вперед, решив дать молодым людям поговорить, и Сасори с Сакурой снова шагали рядом. Сакура держала руки в карманах куртки — просто по привычке, а не от холода, Сасори же шел, как обычно, и разглядывал темное небо, покрытое яркими звездами. — Спасибо вам, Акасуна-сенсей, — тихо сказала Сакура. — Мм? За что, Сакура-сан? — спросил Сасори, занятый своими мыслями о звездах. — За то, что вы говорили обо мне хорошо, — ответила Харуно. — Я этого не ожидала. — Думала, что я буду тебя ругать? — улыбнулся Сасори, замедляя шаг. — Да, — призналась Сакура. Акасуна остановился и глянул на нее сверху вниз. — Я же говорил, что твое поражение — это больше мое поражение, — серьезно проговорил он. — Я выгораживал не тебя, а только себя. Это прозвучит странно, наверное, но я тоже хочу кое-чему научиться — научиться быть учителем… Доказать всем, и в первую очередь самому себе, что я могу. Педагогический факультет ведь я не заканчивал, только математический. И мне правда хочется, чтобы ты стала учиться лучше благодаря мне. Тогда я пойму, что живу не зря, что не зря выбрал именно такой путь. Понимаешь, Сакура? — Да, — шепнула Харуно, видя, что они уже дошли до дома Акасуна. — Но в одном я с вами все же не согласна. — В чем же? — спросил Сасори. — Я — не ребенок! — выпалила Сакура, поворачиваясь на каблуках и удаляясь в сторону своего дома.