Я не знаю, в какой момент что-то пошло не так

"Об этом никто не должен узнать. И не узнает никогда. И особенно, об этом не должна узнать Наоми. Хватит с нее! Она была рядом, когда я корчился от боли в очередной ломке, она была рядом, когда я лечился от зависмости, она терпела меня, когда я был невыносим и сам себя ненавидел. Она не заслуживает такого ужасного мужа. И вообще… Я это сделал, чтобы окончательно понять, что Брэд мне больше не нужен. Что это была не любовь, а болезненная зависмость. В какой-то момент, моим наркотиком стал Брэд. Ведь мне обязательно нужно от чего-то зависеть. Страдать. Умирать. Иначе, как же я буду искренне писать грустные тексты, отдавая все свои силы, эмоции, свою душу, всего себя? Как, если не буду чувствовать боль? Лучше чувствовать боль, чем совсем ничего… Я пока еще в своем уме. Вроде. Ну случилось и случилось. По-пьяни. А, точно! Ну, с кем не бывает? Я ж не хотел… Я же ничего не делал. Это не я – его, а он меня поимел. Так, стоп… Меня поимел этот мальчишка? Что я творю? Что я делаю со своей жизнью? Опять!..." Когда Адам вернулся в номер, его все еще ждала обеспокоенная Наоми. Бедняжка так и не смогла уснуть, даже несмотря на накопившуюся усталость. - Адам, ты где был? - Пиво пил… Точнее, виски. Гонтье никогда не любил и не умел врать. Но сейчас очень нужно было преподнести все максимально правдоподобно. Улыбнувшись, насколько это было возможно, он продолжил, едва соображая. - Вот, представляешь, прихожу я туда. А там.. Чуваки из Black Veil Brides. "Да, пускай уж лучше думает, что их было много… И трахали они меня группово... Нет!" - Нормальные такие ребята оказались. И вот… - И вот ты с ними нажрался? Адам, я же переживала! Еще и телефон не взял. И меня в номере закрыл. - Да, любимая, прости. Ну, это…А, там же по телеку хоккей шел… Мы уселись смотреть и сами не заметили, как… - Все с тобой понятно, Адам. Как увидишь свой хоккей, так сразу для тебя перестает существовать все остальное. Наоми принялась стаскивать с него ботинки, с кое-как завязанными шнурками. "Он - словно беспомощный ребенок! Даже одеться сам не в состоянии нормально". - Да, все перестает существовать… Все, кроме тебя. Я так соскучился по тебе. - Ой, спи уже… Адам давно провалился в глубокий сон, когда Наоми только легла. "Я так хочу иметь настоящего ребенка, а не «тридцатичетырехлетнего мальчика». Как бы я его ни любила, я хочу стать матерью по-настоящему. Я обещала подарить ему детей… Почему у нас не получается? Что мы делаем не так? Ведь у нас все хорошо, а в последнее время мы стараемся все чаще. У Адама, наконец, появилось куча свободного времени… И на что он его тратит?" На утро Гонтье чувствовал себя (на удивление) хорошо, конечно, если не считать боль в заднице, в прямом и в переносном смысле. Он сумел убедить себя в том, что ничего не было. Что не было никакого Бирсака. Никакого ночного приключения. Что это ему приснилось. Это был какой-то дурной сон, где его сексуально домогался какой-то хрупкий юноша. Какой-то вполне конкретный юноша, ну и черт с ним. Встав с постели, приняв душ и покурив, Адам принялся готовить завтрак. Ну, как «готовить»? Заказал в номер все то, что так любила Наоми. И принес ей завтрак в постель. Да, он был твердо намерен в очередной раз стать офигенным мужем. Тем мужем, которого заслуживает эта удивительная женщина. Та, что не бросила его, когда он умирал, когда чуть не свел себя в могилу своими наркотиками. Та, ради которой он и решил завязать. Та, что была рядом еще со школы. После того, как его первая любовь просто ушла. Ни сказав ни слова, никак не объяснив, что было не так. А потом он узнал, что девушка бросила его, ради их общего друга… Которого потом тоже бросила и также оставила умирать. Тогда то Адам и понял, что ему полегчало, что он потерял не самую великую любовь, что теперь его сердце окончательно свободно. Именно в этот период его жизни он вдруг понял, как нравится ему его рыжая одноклассница. Первый раз он пригласил Наоми в кино, когда они учились в 10-м классе. Он держал ее за руку и снова чувствовал себя таким живым. Полным сил. Уверенным, что жизнь снова продолжается и обретает краски. Однажды та самая «первая любовь» снова пришла к нему. Но Адам только ухмыльнулся, ведь теперь он мог сказать: «Ты сама сделала свой выбор. Сама ушла. А теперь я люблю другую. Все, теперь слишком поздно. Живи своей жизнью. И да, я не злюсь на тебя, я ничего не сделал для того, чтобы эта любовь умерла. Мне просто стало плевать на тебя. Оставим это в прошлом?»… Он говорил это. Он уже полностью был сосредоточен на музыке, увлечен группой и по уши влюблен в Наоми. Казалось, жизнь налаживается. Но Адам все еще боялся, что ему снова разобьют сердце. Нет, он доверял Наоми. Но он так боялся, что однажды ее чувства угаснут. А тут еще все внезапно навалилось... Контракт, слава. Прошло уже много лет, группа уже записала свой первый диск. На съемках очередного клипа их заставили играть при температуре - всего плюс 9. Играли, будучи по-летнему легко одеты. Адаму с трудом удавалось скрыть дрожь. Его всего трясло от лютого холода, пробирающего до костей. Хрупкий организм парня не выдержал, и он заболел. Заболел серьезно. Температура под 40. Тошнота, рвота, боль в легких. Он уже даже курить не мог. Попав в больницу, находясь в бреду, он в какой-то момент понял, что, возможно, умирает… И тогда очень пожалел, что так и не успел сделать предложение любимой Наоми. Не успел пожить с ней тихой семейной жизнью. Придя в себя, первое, что он увидел, было лицо Наоми, все в слезах. Она держала Адама за руку. - Наоми… - Не говори ничего, ты еще слишком слаб. - Выходи за меня! - Адам… Ты понимаешь, что сейчас… - Нет, я хочу успеть пожить нормальной жизнью. Я хочу успеть создать семью со своей любимой женщиной, хочу успеть пожить с тобой, прежде, чем я умру… Я хочу хорошей жизни. Я хочу, чтобы у нас с тобой все было хорошо. Еле выговаривая слова, каким-то не своим голосом, произнес Адам. Конечно, Наоми была согласна, ведь она так любила его. Адам выжил... Насчет голоса, который пропал, что очень сильно пугало Гонтье, врачи не давали никаких гарантий. Но прошло время, и голос парня снова зазвучал, да еще и с новой силой. Он исполнял свои песни на концертах так, будто делал это в последний раз. И когда он слышал рев толпы, видел тот бешеный успех, которого достигла его группа, то думал, что это все отчасти благодаря ей - Наоми, для нее и ради нее. А еще, ради миллионов фанатов. Что могло пойти не так? В какой момент? Когда однажды на вечернике ему предложили закинуться чем-то «по-настоящему охуительным»? Когда он однажды проснулся в обнимку с Брэдом и сам охренел от того, во что превращает свою жизнь и жизнь Наоми? Он не знал ответа. «Я был не прав и совершил множество ошибок. Но теперь все будет иначе, все будет по-другому…» Адам шел, нет – бежал, по освещенной южным солнцем улице, изнывая от жары, из последних сил, стараясь дышать. Жену же он оставил в кафе – ждать сюрприза. А сам бежал, за огромным букетом цветов на соседнюю улицу, когда ему резко перестало хватать воздуха, а в глазах потемнело. Земля будто ушла из-под ног и выдернула его из реальности. Тело, будто бы, перестало принадлежать ему… - Он живой! Я уже вызвала Скорую. Потихоньку открывая глаза, Адам не сразу понял, что с ним произошло. Почему он валяется на асфальте, почему у него так болит голова, кто все эти люди, которые столпились и смотрят на него сверху? И чья рука держит его за голову? Кто пытается помочь, подсовывая ему под нос ватку с нашатырем? Ему потребовалось время, чтобы начать более-менее нормально видеть. - Не надо никакой Скорой… Он попытался подняться, еще толком ничего не поняв. Плечо ныло, голова кружилась… Он ожидал увидеть перед собой лицо Наоми, но увидел какую-то брюнетку в форме официантки, которая поддерживала его, обеими руками держа за плечи. Взглянув на девушку, первое, что он сумел хорошо разглядеть, прежде чем снова упасть в обморок – ее грудь и вышитая на ее форме надпись: «Джинни-Мари» А дальше – все, провал, темнота, бездна...