***
Прошло три недели с тех пор, как Забияка видела Сморкалу. Три недели она витала в облаках, отчаянно пытаясь сосредоточиться на своей настоящей жизни, но мыслями упорно возвращалась к той встрече. За эти три недели она чаще вспоминала свою юность и свой тайный роман со Сморкалой. Никто на Олухе не знал, что она любила его когда-то, кроме Задираки. Поэтому никто из её друзей не придавал значения тому, что с ней могло твориться в эти дни. Она старалась, изо всех сил старалась не думать о Сморкале. Она полностью погрузилась в обучение своих учеников. Она много времени проводила с Карой. Даже пыталась стать нежнее к Эрету, но это у неё плохо получалось, так что она в итоге бросила это занятие, решив, что для их брака поздно что-либо менять. С мужем она никогда не говорила о Сморкале, разве что на заре её притворной влюблённости в Эрета, он спрашивал у неё, не ухаживал ли за ней изгнанный викинг. Но она тогда отшутилась, отсмеялась, пряча за маской все свои душевные страдания. И больше они эту тему не затрагивали. Забияка не замечала, но Эрет после того совещания, где он впервые услышал о возвращении изгнанника, наблюдал за ней и её поведением. Он и сам не понимал, с чего вдруг у него родились все эти подозрения аж спустя десять лет. Разве не надо было подумать об этом тогда? Но он был ей совершенно ослеплён десять лет назад. Ещё бы — такая яркая, необычная, взрывоопасная, молодая — Забияка его околдовала. А когда родилась Кара, Эрет совершенно потерял голову от счастья. Лишь спустя несколько лет он стал замечать, что жена не так уж и счастлива с ним. Он искал ответы, пытался выяснить причины, ведь он любил Забияку. Но ничего не находил. В конце концов, он пришёл к выводу, что ни в чём не виноват. Так уж вышло, что она его не любит. Он это знал наверняка. Тогда он стал исподволь искать любви в другом месте. Он чувствовал, что поступает неправильно, но время от времени наведывался к одинокой женщине, потерявшей своего мужа в одной из бесконечных стычек с Охотниками. Всё случилось совершенно случайно. Он задержался в Большом Зале, размышляя о том, когда его брак дал трещину. Мужчина сидел с кувшином эля и пил кружку за кружкой, не чувствуя вкуса, просто выполняя механические действия. И постепенно напиток затуманил ему голову. Он даже не помнил, в какой момент Гуда оказалась рядом, не помнил, о чём они говорили. Помнит лишь, как проснулся под утро не в своей постели. Эрет испытал острое чувство стыда. Никогда он не думал, что будет изменять супруге. Да, их брак не идеален. Но у них растёт дочка, и ради неё стоит постараться всё исправить. Но исправить у него ничего не получалось, потому что Забияке это было не нужно. После той, первой ночи у Гуды, Эрет сам себе пообещал, что это больше не повториться. Но прошло несколько недель, и он сам к ней пришёл. Потому что был одинок и несчастен. Гуда ничего не требовала. Она была сама по себе. Ни мужа, ни детей. Она знала, кто такой Эрет, тем более знала, кто такая Забияка. Она всё понимала и ничего не просила. Она просто радовалась, когда он оказывался рядом с ней. Иногда они не виделись месяцами. И она спокойно к этому относилась. Или делала вид, что спокойно к этому относится. Забияка знала, что Эрет спит с другой. Но её это совсем не волновало, наоборот, она испытала облегчение. Она делала вид, что не в курсе, Эрет делал вид, что всё хорошо. А Кара росла, думая, что у неё крепкая и дружная семья. Иногда её родители ссорились, но они всегда мирились, так что девочка воспринимала всё как должное. Она видела, что отношения между родителями других детей бывают ещё хуже. Даже дядя Иккинг с тётей Астрид ссорились — так говорила Эрис. Наверно, это нормально. Больше всего в своей жизни Кара любила драконов. Она много времени проводила просто наблюдая за ними, изучила карточки дяди Рыбьенога от корки до корки. Задирака однажды пошутил над Забиякой, не нагуляла ли она случайно Кару с кем-то вроде вождя или Рыбьенога. Но она так посмотрела на него, что отбила всякое желание продолжать в том же духе. В прошедшие три недели со встречи со Сморкалой Забияка множество раз ловила себя на том, что за обедом она просто пялится в свою тарелку, не притрагиваясь к пище. Или смотрит куда-то вдаль, выглядывая знакомые очертания дракона на горизонте. И хотя драконов летало великое множество, но ни один из них не был Кривоклыком. Несколько раз она одёргивала себя, потому что снова смотрела на Густава — эту «жалкую копию, не достойную оригинала», как говорил Сморкала о юном наезднике когда-то давным-давно. Они правда были чем-то похожи. Тёмные волосы и голубые глаза, та же самоуверенность. Густав смущался под её взглядом. Неуверенно улыбался ей. Молодой мужчина неверно истолковывал её внимание. Но она быстро отворачивалась от него всякий раз. А когда он как-то подошёл заговорить с ней, была весьма груба. Так что он больше не трогал её. Но сегодня совершенно особенный день, и Забияка изо всех сил старалась выбросить всё лишнее из головы. Сегодня День Выбора Дракона для юных жителей Олуха.***
День Выбора Дракона был придуман Иккингом, чтобы дети могли выбрать себе яйцо дракона. Вылупившийся детеныш становился другом ребёнка на всю жизнь. К выбору допускались дети старше девяти лет. Кара очень ждала этого дня. Через несколько месяцев ей уже должно было исполниться десять лет. Она мечтала о своём драконе. И наконец-то настал этот день. Забияка заплела дочери красивую косу, расчесав длинные прямые волосы девочки гребнем, подаренным Эретом. Кара надела свой самый красивый сарафан, а сверху накинула меховую лисью шубку — на Олухе с каждым днём становилось всё холоднее. Девочка вся так и сияла от счастья. А Забияка, глядя на её светящиеся радостью глаза, едва сдерживала слёзы. Её малышка совсем взрослая. И так похожа на отца… — Мамочка? Всё хорошо? — Да, милая. Просто ты так выросла! — Правда? — Кара подбежала к дверному косяку, где Эрет каждый год отмечал рост девочки, которой просто не терпелось стать такой же высокой, как её родители. — Мама, посмотри, я сильно подросла? — она крутила головой, пытаясь увидеть предыдущую метку и оценить, насколько она стала выше. Забияка, смеясь, подошла к дочери. — Да ты только посмотри, какая ты стала большая! — она обняла свою девочку, своё сокровище, единственное, что у неё осталось от большой любви. — Нам пора. Церемония вот-вот начнётся. День Выбора Дракона традиционно проводился на Арене. В специальных гнёздах лежали яйца различных драконов. Кара, вся в предвкушении, так и вертелась. К Забияке подошла Астрид и с улыбкой указала на их дочерей: — Ты можешь поверить, что они такие большие? — Нет, — буркнула Забияка, косясь на вдруг ставшую сентиментальной Астрид. Одиннадцать девятилетних мальчиков и девочек вышли на Арену, где их поприветствовал Иккинг. — Сегодня на Олухе очень важный день! — обратился он ко всем присутствующим: родителям, друзьям и знакомым — на церемонию пришло посмотреть множество людей. — Сегодня эти юные создания выберут себе дракона-компаньона на всю жизнь. Мы собрали для вас множество различных яиц драконов, — Иккинг перевёл взгляд на детей. — Здесь есть и привычные Змеевики, Чудовища, Громмели. А также те виды, которых мы научились приручать совсем недавно: Песни Смерти, Яйцекусатели, Криволапы и другие. От имени всего племени я желаю вам всем удачи! Выбирайте сердцем — ваш дракон вас позовёт. Вождь подмигнул своей дочери и жестом пригласил ребят выбрать себе яйцо. Ватага мальчишек и девочек ринулась в центр Арены, где лежали различные кладки яиц. Забияка с тревогой смотрела, как её дочь последней из всех направилась на поиски своего дракона. Интересно, кто ей достанется? Вот бы кто-нибудь попроще, но только не Громмель. Может, её дочку позовёт Ужасное Чудовище? И она станет совсем похожа на своего отца. Какой-то мальчик быстро выхватил яйцо Змеевика и подбежал к вождю. Иккинг осмотрел яйцо и, одобрив, отпустил мальчишку к его взволнованным родителям. Вождь внимательно следил за своей девочкой. Она недолго копалась, подобрала будущего Яйцекусателя и направилась к папе. Забияка услышала изумлённый тихий возглас Астрид и ехидно улыбнулась. «Что, не об этом ты мечтала?» Эрис подбежала к матери и защебетала о том, как ей нравится её выбор. — Оно позвало меня, мама, я услышала! Папа говорил правду, они зовут хозяев. — Ну конечно папа говорил правду, дорогая! — Астрид обняла Эрис и снова посмотрела на Арену. — Это что, яйцо Песни Смерти? — удивилась она. Кара долго переходила от одной кладки к другой. Она несколько раз проходила мимо этого яйца, но в итоге, всё равно возвращалась. — Видимо, да, — равнодушно ответила Забияка. Не Чудовище. Ну что ж… — Никогда не забуду Гарфа. Ты помнишь Гарфа, Заб? — определенно с Астрид сегодня что-то случилось. Такая сентиментальная! — Разумеется! Я себе все связки сорвала, распевая ему колыбельные. — И не ты одна, — засмеялась Астрид. Её взгляд сделался печальным. Она вспомнила свою подругу Хедер, связь с которой была утрачена, когда Дагур объявил их племени кровную вражду. Астрид не виделась с Хедер более десяти лет. — Мама! Оно звало меня! — видимо, для всех детей это было весьма необычно, думала Забияка. Она улыбнулась дочери. — Прекрасный выбор, Кара, — улыбнулась Забияка. — Наверняка оно позвало тебя не просто так. Пойдём, скоро будет вылупление. День Выбора Дракона был изначально подстроен под Сногглток и странную необходимость драконов снести яйца непременно зимой. По деревне было расположено несколько каменных бассейнов с водой, предназначенных как раз для вылупления новых дракончиков. Кара бережно положила своё яйцо в один из таких бассейнов и присела рядом. Она нетерпеливо вглядывалась в воду, ожидая, когда из яйца появится любопытная мордашка её дракона. И вскоре так и случилось. Кара подхватила малыша на руки, прижимая мокрое тельце к своей шубке. — Мамочка, какая она хорошенькая! — Она? — Забияка вскинула брови. — Да, посмотри, у неё короткие рожки, а оборки темнее и меньше, чем у мальчиков. — Любопытно. Кто тебя этому научил? Дядя Рыбьеног? — Нет, папа подарил мне книгу, когда мне исполнялось шесть. И там всё-всё про драконов! Я читала её много раз. Я очень хотела быть готовой к этому дню! Забияка улыбалась дочери. Кара выглядела такой счастливой. Что она скажет, если вдруг выяснит, что её замечательный папа, который пишет для неё книги, вовсе не её папа? Забияке оставалось только молиться, чтобы этого не случилось. — Пойдём, дорогая, покажем папе твою новую подругу. Ты уже подумала над именем? — они направились к дому. — Солнечный удар! Как тебе, нравится? — Кара посмотрела в глаза своему дракончику, и тот радостно пискнул в ответ, чем вызвал звонкий смех девочки. Забияка поймала себя на мысли, что впервые искренне улыбается за Тор знает сколько времени.***
Астрид замерзала. Она лежала одна в их с Иккингом постели, кутаясь в тёплые шкуры, но всё равно мёрзла. Ей не хватало тепла мужа. Иккинг с несколькими всадниками улетел в Край. Она ждала его с минуты на минуту. Но вдруг его что-то задержало? Снизу доносились голоса Стоика и Эрис. Их сынишка был на четыре года младше дочери. Вместе они играли с недавно вылупившимся драконом девочки — Яйцекусателем по кличке Страхокрыл. Астрид легла вздремнуть, потому что управлять Олухом в одиночку, пусть и с помощью лебезящего Драгнера, было тяжело. Она надеялась, что сон снимет усталость. Астрид невольно задумалась над тем, как это Иккингу удаётся за всем следить. Он был вождём. И вождём хорошим. Он был мудрым и справедливым. Он был тем, кто ведёт за собой. За прошедшие десять лет Иккинг сумел завоевать доверие всех и каждого на Олухе. Особенно было ценно то, по мнению Астрид, что его уважали даже старшие. Они перестали сравнивать его и Стоика и просто жили под началом её мужа. Иккинг был также замечательным отцом их детям. Он был другом, который никогда не забывал о своих близких. Он работал в кузнице, если выдавалась такая возможность. И уделял время Беззубику и полётам с ним. Как ему это всё удавалось? — размышляла Астрид, стуча зубами и понимая, что согреться она не сможет. Вдруг она услышала резкий звук удара, а потом с улицы донеслись крики. Астрид вскочила, хватая топор и, быстро преодолев ступени, выглянула на улицу. Тут же раздался новый удар. На них напали? Как раз тогда, когда нет Иккинга? Боги! Астрид метнулась к детям, приказав им бежать в укрытие, а сама издала громкий свист, на который тут же явилась Громгильда. — Ну что, девочка, зададим им жару? — Астрид вскочила в седло. И тут же возле неё оказалось четверо воинов из племени Изгоев. Астрид рубанула топором, Громгильда выпустила шипы. Вскоре все нападавшие полегли, навсегда простившись с жизнями. Астрид в ужасе осматривала деревню — так много домов полыхало! Она собиралась взлететь, чтобы направиться к кораблям — источнику всех этих взрывов и ударов, но тут её остановил Эрет. — Астрид! Что нам делать? На Валку и её драконов напали первыми, и я не знаю, как они там. — Бери близнецов и Рыбьенога и вместе с отрядом всадников направляйтесь к кораблям. Пошли кого-нибудь к Валке. И разыщи Драгнера — пусть организует здесь тушение горящих домов и помощь раненым. Он нам сейчас очень нужен! А я лечу к флоту и жду тебя с остальными там! Эрет кивнул и отправился выполнять поручение жены вождя. Астрид направила Громгильду к кораблям. Они распороли одну из лодок, так что та накренилась. Змеевица подпалила ещё одну, но тут вдруг что-то огромное сбило их, и они упали в холодную воду. Вынырнув, Астрид увидела, как огромное красное Ужасное Чудовище держит когтистой лапой морду Громгильды, не давая ей выстрелить. Воительница подняла взгляд на всадника. Красный плащ, шлем с длинными рогами… Сморкала? Она так и знала, что ему нельзя доверять! С криком ярости Астрид ринулась к своему дракону, она рубанула изо всех сил топором по лапе Чудовища, и оно, взвизгнув, выпустило жертву. Ещё через мгновение Астрид и Громгильда уже поднялись в небо. Змеевица выпустила заряд в брюхо Чудовища, отгоняя его от себя. Астрид смотрела на ненавистного ей человека. Злость, ярость, гнев, жажда мести — всё смешалось в её груди. Она готова была уже ринуться на него. Но он вдруг развернул дракона и улетел. Астрид замешкалась, сбитая с толку его действиями, и их с Громгильдой сбил один из снарядов с кораблей. Воительница тонула, чувствуя, что у неё нет сил сопротивляться. Теряя сознание, Астрид почувствовала, как кто-то вытаскивает её из воды. Но потом наступила темнота.***
Очнулась Астрид в Большом Зале. Она была укрыта тёплыми одеялами, но всё равно чувствовала, как дрожит. Осмотревшись, она увидела своего мужа и друзей неподалёку от неё. — Иккинг!.. — боги, слава вам, он здесь! — Астрид! Я волновался за тебя! — он обнял свою жену, целуя её волосы. — Что… что произошло? Как я здесь оказалась? Битва… окончена? — Да, милая. Всё кончилось. Только сейчас Астрид заметила, как грустен взгляд её мужа. Рыбьеног старательно избегал смотреть ей в глаза. Забияка и Задирака стояли мрачнее тучи. — Иккинг?.. — обратилась женщина за разъяснениями. — Охотники бежали, когда вернулся я с ребятами. Но они нанесли огромный урон. Мама сообщила, что треть её драконов или погибла, или сильно ранена. Мы потеряли много воинов. Смотри, сколько раненых, — Астрид обернулась и увидела, что каждая скамья или стол в Зале заняты получившими ранения. — Эрет и небольшая команда уцелевших викингов сейчас тушит пожары — сгорело несколько амбаров и по крайней мере четверть домов не подлежат восстановлению. Наш, кстати, тоже сгорел, — сердце Астрид ёкнуло — дети… — Но ты не волнуйся, Эрис и Стоик в безопасности. Они там, — Иккинг махнул рукой в угол Большого Зала, куда собрали всех детей. — И с Громгильдой тоже всё хорошо. — Громгильда… — произнесла Астрид, словно пытаясь что-то вспомнить. Ну конечно! — Иккинг! Я должна кое-что сказать! На нас с Громгильдой напал Сморкала! — Что? — вождь был поражён. — Но он выглядел так убедительно… Забияка, услышав имя Сморкалы, резко вздёрнула голову и недоверчиво посмотрела на Астрид. Нет, её Сморкала не стал бы нападать на своих. Но вдруг это больше не её Сморкала? — Предавший однажды, предаст и ещё, — глубокомысленно произнёс Рыбьеног, и Забияка едва удержалась, чтобы не ударить его. Задирака с беспокойством поглядывал на сестру. Он не знал, что думать. Ни о нападении, — впрочем, тут пусть Иккинг ломает голову, — ни о новом явлении Сморкалы. Ни о том, как на всё это отреагирует его сестра. Голубые глаза близнеца буравили Забияку взглядом, словно так он мог найти ответы на вопросы. А она стояла, скрестив на груди руки, и смотрела в одну точку, думая о чём-то своём.***
Сморкала летел по весь дух. Сутки они с Кривоклыком были в пути. Всадник не чувствовал онемевших рук и ног. Он видел, что его дракон устал и готов рухнуть в любую секунду. — Давай, Кривоклык, ещё чуть-чуть, — умолял своего друга викинг. Но все их старания были тщетны. Сморкала ещё издали увидел в тёмном небе белые столбы дыма на острове. Потом он разглядел флот, который уже отступал, изрядно потрёпанный. — Мы опоздали… — пробормотал всадник, приближаясь всё ближе к своему родному острову. Иккинг не явился поговорить с ним, глупец! Ладно, он сам разыщет его и выдаст всё, что ему удалось узнать и об Охотниках, и об их местоположении. И сообщит имя нового врага. Вряд ли Иккинг примет его помощь, но Сморкала не мог допустить, чтобы место, где он родился и жил, любил и был счастлив, было уничтожено. Сморкала осторожно приземлился за одним из спалённых домов и снял шлем. Он осматривал больше не знакомую деревню. Где-то полыхали пожары, бегали люди, кричали драконы. Всадник спешился и едва не упал на землю — так он устал. — Кривик, ты молодец! — он погладил морду своего дракона и тот благодарно заурчал, падая на земь. — Я поговорю с Иккингом, а потом найду, чем тебя покормить. А ты пока полежи здесь. Дракон свернулся калачиком, прячась в тень. Здесь его не найдут. У него не осталось сил даже волноваться за своего наездника. Сморкала потихоньку начал продвигаться к Большому Залу — его огромные очертания ясно виднелись на фоне зарева. Викинг старался держаться тени. Он не хотел, чтобы его узнали. Хотя он сильно изменился за последнее время. Но его доспехи слишком примечательны. Особенно, когда он без дракона, на фоне которого они сливаются. Вдруг перед Сморкалой оказался темноволосый викинг. — Эй! Кто ты? И почему прячешься? — спросил мужчина. Сморкала выругался про себя — только этого не хватало. Присмотревшись, он узнал этого парня. Хотя они были знакомы всего пару месяцев до его изгнания. Драгнер издал удивлённый возглас: — Я знаю тебя! Ты изгнанник! — он внезапно размахнулся и ударил Сморкалу. Тот покачнулся и едва не упал — он слишком устал от полёта. — Тебе не место здесь! Ведь ты предатель! — и Драгнер снова ударил. В глазах у викинга потемнело. Сморкала пытался увернуться, что-то объяснить или хотя свистнуть Кривоклыку, но его тело больше не в силах было сопротивляться. Викинга душила глухая злоба, что его заметил этот человек. Он злился на себя, что не был осторожен. И злился на Иккинга, который не пришёл к нему, хотя он и приглашал. И злился на Драгнера, который явно не проявлял никакого уважения. Ещё один удар, и Сморкала рухнул, теряя сознание.***
В Большом Зале закончилась работа по перевязке раненых. Задирака, который помогал старикам в этом, устало уселся на скамью рядом с сестрой. Она сидела за столом, положив голову на руки. Иккинг и Астрид сидели напротив, облокотившись друг на друга. А Рыбьеног уже давно спал, обнявшись с Сарделькой. Ни у кого не было сил ни встать, ни говорить. Вождю и его жене даже некуда было идти — их дом сгорел дотла. Поэтому они все просто сидели рядом, приводя в порядок мысли. Многие викинги, оставшиеся на ночь в Зале, уже спали. Вдруг тяжёлая дверь распахнулась, и в помещение вошёл Драгнер, что-то таща за собой. Задирака присмотрелся и увидел красный плащ из драконьей шкуры, который волочился по полу, под мышкой у Драгнера торчал красный сапог, украшенный когтями, как у Чудовища. Задирака толкнул сестру и одним взглядом показал на Драгнера. Забияка сначала недовольно посмотрела на брата, но потом, увидев ношу заместителя, вскочила на ноги. Драгнер остановился возле Иккинга. — Смотри, вождь, кого я нашёл! Предатель шпионил за нами, — глаза викинга недобро сверкнули. Астрид рядом с Иккингом застыла. Дважды нападал на неё Сморкала. Первый раз он просто искалечил её, во второй — едва не погубил её и Громгильду. Она бы с удовольствием убила бы его прямо здесь и сейчас. Но какое веселье убивать бессознательного человека? Он должен помучиться, как мучилась она все эти десять лет. Её даже не волновало, что сказал бы Иккинг. Астрид была уверена, что имеет право на месть. — Драгнер, тебя ещё не осматривала целительница после битвы. Иди. Я сам здесь разберусь. Драгнер недовольно посмотрел на вождя, словно ожидая, что он выпустит его добычу и та уйдёт безнаказанной. Но всё же он почтительно кивнул и ушёл, иногда оборачиваясь на Советников. — Задирака, воды! — скомандовал Иккинг, и, когда близнец подал ему ведро, выплеснул ледяную воду на Сморкалу. Викинг застонал и открыл глаза. Ему потребовалось какое-то время, чтобы сообразить где он. Сморкала рассматривал смутно знакомые высокие своды, а потом медленно поднялся, держась за голову. Он огляделся и увидел, как на него смотрят четыре пары глаз. Одни — с ненавистью, другие — с тревогой, третьи — с немым вопросом, и ещё одни… Его веки закрылись, нет, смотреть в её глаза он не будет. Сморкала медленно поднялся и обернулся, отмечая про себя количество раненых людей. Он заметил фигуру Драгнера, и его снова охватила злоба. Он круто повернулся к Иккингу. — Знаешь, Иккинг, этот твой приятель не имеет никакого уважения, — он ткнул пальцем в сторону Драгнера. — За что это он меня избил? Я летел сюда, Тор знает сколько, часов, чтобы предупредить, помочь. Вождь не успел ничего ответить. Со своего места вскочила Астрид. Она чувствовала себя неуютно без топора, не смогла его нигде пока найти. Скорее всего, её оружие пошло ко дну во время сражения. Но она чувствовала острую необходимость поймать Сморкалу на лжи. — Скажи мне, Сморкала, ты был частью этого нападения? Помогал своим дружкам-охотникам? Снова шпионил за нами? — Нет, Астрид! Я прилетел сюда уже после. Я хотел предупредить… Мой… один мой друг подслушал разговор Охотников, они говорили, что нападут на Олух. Я летел предупредить, но опоздал, — Сморкала опустил глаза. Принимать поражение с годами становилось для него всё сложнее. — Но ты напал на меня! Ты и твой проклятый дракон! Вы чуть не убили меня и Громгильду! — накинулась Астрид. Этот человек врал так складно! Она ненавидела его всё сильнее. — С чего ты это взяла? — А у кого ещё красные доспехи и Ужасное Чудовище? Сморкала издал невесёлый смешок. — Всё повторяется… То есть ты снова обвиняешь меня в том, чего я не делал? Если на тебя напал кто-то, у кого есть красное Чудовище и доспехи, похожие на мои, то это мог быть только я? Отличная логика. — Но кто тогда напал на Астрид? — тихо спросила Забияка. Глаза четверых всадников обратились к ней. — Астрид утверждает, что это Сморкала. Сморкала утверждает, что это был не он. Вопрос — тогда кто? Кому ты так не угодила, Астрид? — Забияка решила, что хотя бы в этот раз она займёт сторону того, кто ей небезразличен. — Прошу прощения? — возмутилась Астрид. — Ты на чьей стороне? Женщины принялись спорить, Иккинг и Задирака их разнимать. Сморкала решил, что натерпелся достаточно. Пусть горит этот Олух и все его обитатели синим пламенем, он больше и пальцем не пошевелит, чтобы помогать этим кретинам. Он вернётся с Брунгильдой домой. Они продолжат освобождать драконов и бороться с Охотниками. У него есть она, верная боевая подруга. А на них на всех, почти всех, ему плевать. — Эй, куда это ты собрался? — Астрид отвлеклась от препирательств с Забиякой. — Я ухожу, Астрид. С меня довольно. Я достаточно наслушался и натерпелся. Хватит! — он круто развернулся и продолжил свой путь к выходу из Зала. Дверь за ним глухо хлопнула. Иккинг повернулся к своим друзьям: — За ним! Не дайте ему уйти, я ещё с ним не закончил. Забияка, словно только этого и ждала, опрометью бросилась за ушедшим викингом. Она проигнорировала крик брата, который звал её назад. Она найдёт Сморкалу и убедит его остаться.***
— Сморкала! Сморкала! — Забияка сбежала по ступеням Большого Зала и кинулась по одной из улиц, где, как ей показалось, мелькнул красный плащ. «Боги, куда же он подевался!» — в панике думала она, крутясь между домами и осознавая, что не знает, в какую сторону он пошёл. Она была в отчаянии — неужели снова его потеряла? Вдруг чья-то сильная рука дёрнула её в тень какого-то дома. Она хотела вырваться. Но руки крепко сжимали её, а потом она услышала голос: — Тише, Заб, это всего лишь я, — она сразу расслабилась и вся обмякла. Нашла! Не отпустит больше, не потеряет! Сморкала выпустил её, хотя одним богам известно, как тяжело ему это далось. Это место — укромный тихий уголок, ночь — напомнило ему о счастливых днях, когда они были вместе и прятались от всего мира. А сейчас он изо всех сил цеплялся за свою обиду на неё, иначе… иначе… Нет, у них нет будущего. И она с другим. И лицо викинга исказилось от насмешки над самим собой. Забияка подняла на него глаза, рассматривая его шрамы. Она невольно содрогнулась. Впервые она стояла к нему так близко и могла до мельчайших подробностей рассмотреть его изменившееся до неузнаваемости лицо. Ей снова пришлось бороться с собой, чтобы не дотронуться до его левой половины и не убрать это выражение презрения и боли. Сморкала, заметив её пристальный взгляд, слегка отвернулся от неё, чтобы ей была видна правая половина лица. Хотя бы она осталась почти неизменна. — Зачем ты шла за мной? Я же сказал, что ухожу! — в его голосе было только раздражение и недовольство, так что Забияка снова содрогнулась. Она всё никак не могла отвести взгляда от него. Наконец, до неё дошло, что она смущает его этим и быстро извинилась. — Да ладно, просто скажи это вслух, Забияка. Я противен тебе, как и мои шрамы. Но, дорогая моя, мне глубоко наплевать, что ты думаешь обо мне. Да и вообще кто-либо другой. — Нет, я… — она опустила взгляд. «Сейчас или никогда». — Я хотела просить тебя остаться! — выпалила она. — Останься здесь! Прошу тебя! Не уходи больше, не исчезай. Останься ради меня, ради своей семьи, друзей… ради меня… — прошептала она последние слова. Сморкала невесело рассмеялся, откинув голову назад. Его глаза оставались холодными, как лёд. — Остаться? Здесь? Ты, кажется, позабыла, что меня изгнали. Позабыла, что у меня не осталось здесь друзей — они все меня предали. У меня нет семьи — мой отец давно мёртв, а матери я лишился ещё в раннем детстве. А ты… — он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Та, что я любил когда-то, теперь спит в одной постели с ловцом драконов. Так что у меня нет ни одной причины оставаться здесь. У меня новый дом, новые друзья, которым я небезразличен, и я собираюсь вернуться к ним. Любил? Она не ослышалась? Он сказал «любил»? Они были парой так недолго, что у них просто не было времени поговорить о чувствах. Их просто закрутил водоворот отношений, о которых они никому не рассказывали. Даже Задираке. Пока он не застукал их в весьма пикантном положении. А потом Сморкалу изгнали… Забияка вся дрожала. Но теперь у неё нет шансов, нет. Он ненавидит её, и никогда не простит. И стоит ли оно того? Потом Забияка подумала про Кару. Она должна это сделать ради неё. Должна хотя бы попытаться. — Останься ради Кривоклыка, — разыграла она последнюю карту. — Он наверняка утомлён длинным полётом. У меня в доме есть лишняя кровать, а в драконюшне — стойло. Тебе и твоему дракону нужен отдых. Сморкала помолчал какое-то время, взвешивая слова Забияки. В его сердце загорелся против его воли крошечный огонёк надежды, что, может, для них не всё ещё потеряно, раз она так настаивает. Но потом он вспомнил, что она замужем, за кем она замужем, что у неё есть дочь. А Иккинг никогда не позволит ему здесь жить. А даже если он позволит, то ему всегда придётся терпеть несправедливую ненависть Астрид. Но в чём-то Забияка права: его дракон устал, да и ему нужен отдых. — Хорошо, я останусь. Но только на одну ночь. И я не переступлю порог твоего дома, не хочу помешать твоему мужу. Я останусь в стойле вместе с Кривоклыком. Забияка облегчённо вздохнула, она почти не скрывала своей радости. — Я провожу тебя, — и повела его за собой к своему дому.