***
Сморкала очнулся и резко сел, почувствовав обжигающую боль в районе груди слева. Ночной кошмар постепенно отступал, он понял, что всего лишь видел сон, жуткое воспоминание о самых первых годах своего изгнания. Медленно викинг обвёл глазами помещение. «Где это я?» — задавался он вопросом. Сморкала посмотрел в открытое окно в крыше дома. Он видел ночное небо и мерцающие в вышине звёзды. Постепенно воспоминания о произошедшем на утёсе всплыли в памяти. Он посмотрел на свою перебинтованную грудь и только сейчас понял, что жгучая боль, которую он испытывал, была не плодом его воображения или остатком сна, а самой настоящей реальностью. Сморкала осторожно потрогал аккуратно забинтованную рану. Он стиснул зубы и вспышка злобы охватила его. Кто был тот неизвестный нападавший? И что с его драконом? Сморкала вспомнил доносившееся из леса рычание Кривоклыка и всполохи огня, которые освещали лес. Он припомнил свою не самую успешную драку с неизвестным. Определённо, этот человек знал, что левая сторона Сморкалы — его слепая зона. А местность он наверняка знал как свои пять пальцев, а значит, кто бы это ни был, он жил на Олухе. И это мог быть только один человек — тот самый предатель, о котором Сморкала предупреждал Иккинга, но в которого упрямый вождь не хотел верить. Иначе кому ещё понадобилось бы нападать на него? Сморкала на какое-то время задержался на чувстве облегчения, которое испытал, считая, что уже не выкарабкается. Вытаскивая меч из-под своих рёбер, Сморкала предвидел, что это был его последний бой. Пусть он не вышел из него победителем, но зато это мученическое существование для него закончится. Он, наконец, окажется на пиру с богами в Вальхалле и обретёт долгожданный покой. Теряя сознание, проваливаясь в черноту, он видел образ женщины с длинными белокурыми волосами и холодными голубыми глазами. Этот образ был чем-то средним между Забиякой, той, которую он знал до изгнания, и Брунгильдой, той, что освещала его путь последние пять лет. «Брунгильда!» — он внезапно вспомнил, что должен был с ней встретиться. Но ему помешал неизвестный напавший воин. Сколько, интересно, времени прошло с того дня? Сморкала снова оглянулся, словно надеясь, что стены дома дадут ему ответ, и заметил на небольшом столике лист пергамента. Сморкала, надеюсь, что ты найдёшь эту записку, когда очнёшься. Ты здесь уже неделю, но ни разу не приходил в себя. Кривоклыка мы нашли неподалёку от тебя в лесу, он был сильно ранен, но сейчас ему уже лучше. Он восстанавливается в моих личных драконюшнях под чутким наблюдением Плеваки. Когда ты придёшь в себя, вам с драконом придётся покинуть Олух. Люди не должны видеть, что я принял назад изгнанника. Мне жаль.Иккинг К.К.
«Как предсказуемо, Иккинг!» Поначалу Сморкала испытал облегчение оттого, что его дракон в порядке, хоть и был ранен. Но последние строки его откровенно взбесили. Он не мог простить двоюродному брату, несправедливого обвинения и изгнания. Каждый раз в его сердце разгоралась обида, когда он думал о произошедшем. И неизвестно, сколько должно ещё времени пройти, прежде чем Сморкала примирится с этим. Возможно, что этого никогда не случится. Сморкала не знал, как долго он просто сидел, невидящими глазами глядя на записку от Иккинга. Он слушал тишину ночи, изредка доносившееся ворчание спящих драконов. Наверно, ему стоит подумать о том, как бы уйти поскорее. Вдруг где-то внизу послышался скрип половиц и скрежет когтей по дереву. Сморкала быстро откинулся обратно на постель, едва не взвыв от боли. «Боги, как глупо!» Он закрыл глаза, притворяясь спящим и прислушиваясь к шагам, которые всё приближались. — Сморкала? — тихо позвал викинга голос, и Сморкала сразу же узнал двоюродного брата, но лежал всё так же неподвижно, не будучи уверенным, что он хочет сейчас с ним разговаривать. Беззубик подошёл к раненому мужчине и принюхался, он вопросительно заурчал. — Тише, Беззубик. Видишь, он ещё не очнулся, — шикнул на дракона Иккинг. — Мы ведь не хотим, чтобы ему стало хуже? Беззубик фыркнул на свой, драконий, манер, и Сморкала, не сумев сдержаться, вздохнул и открыл глаза. — А тебя, Фурия, не проведёшь, — сказал он дракону. — Ты сразу понял, что я не сплю? Иккинг вздрогнул от неожиданности. — О, так ты очнулся! — удивился он. — Как себя чувствуешь? Сморкала сел, сжимая зубы и превозмогая боль. — А как ты думаешь? — усмехнулся он, показывая на перебинтованные раны. — Да, пожалуй, ответ очевиден. Я рад, что ты очнулся. Мы все очень волновались… — Мы? — Сморкала вскинул брови. — И кто же эти «мы», позволь спросить? Ты и твой дракон? — Нет, не только. Забияка и Задирака спрашивали о тебе. Забияка даже заходила однажды, но её прогнала целительница, сказала, что ты слишком слаб. И Рыбьеног спрашивал о тебе. — Даже Рыбьеног, ишь ты! — скривился Сморкала, хотя упоминание Забияки наполнило его предательски чувствительное сердце теплом. — Как это мило! Нет, теперь вдруг всем стало дело до моего здоровья. А все те десять лет хоть кого-нибудь волновало, жив ли я? — Сморкала, я… — начал было Иккинг, и его брат сразу понял, что тот собирается сказать. — Нет! Даже не говори мне этих пустых слов. Я и слышать не желаю, как тебе жаль! Потому что, очевидно, что тебе не было жаль тогда, когда ты даже слушать меня стал! Ты хотел найти виноватого в том, что случилось с Астрид, и ты обвинил первого же попавшегося. Какая неудача, что это оказался именно я! Иккинг молчал. Что он и правда мог сказать? Вспышка гнева Сморкалы была сейчас такой убедительной, что вождь снова задумался о правильности своего решения. Но разве изменят его слова сейчас хоть что-нибудь? И вернуть Сморкалу на Олух Иккинг был не в силах. Даже если это был не он, то виновного сейчас уже точно не найти. А без этого Сморкале нет пути на Олух. — И всё же я скажу, что правда сожалею о своём решении. Сейчас больше, чем когда-либо. Когда я увидел, как ты изменился. И… что с тобой стало, — Иккинг неопределённо махнул на всё тело викинга, сидевшего перед ним. Сморкала понял, что за каждый шрам на его коже вождь винит себя. Даже жаль как-то этого наивного парня. Неужели он и правда совсем не изменился? Всё так же думает, что только от его решений всё в мире и зависит. — Всё это не имеет никакого значения. Не волнуйся, скоро я покину это место, и вы меня больше не увидите. Мне кажется, ты до сих не понимаешь, что произошло. И все твои слова — для меня лишь пустой звук. Что бы ты ни сказал и ни сделал, ты не изменишь прошлого. И я никогда не смогу вернуться домой. Они какое-то время помолчали. Потом Иккинг, неловко кашлянув, сказал: — Ты был очень плох. Ты можешь рассказать, что же случилось? Мы так и не поняли, кто на вас напал. — А ты думал, что этот «кто-то» пришёл бы к тебе и рассказал обо всём? Иккинг, ты донельзя наивен! Я тебе говорил и скажу снова: на Олухе предатель. Он ест и спит среди вас, летает на одном из ваших же драконов. Открой глаза и ты поймёшь, что я прав. И это, — Сморкала указал на свои раны, — прямое доказательство тому. — Но кто это мог быть? Мы не нашли никаких следов. Ты запомнил хоть что-нибудь о том, кто напал? — Нет, — покачал головой Сморкала, — нападавший был в доспехах, а его лицо было закрыто шлемом. А ещё на нём был красный плащ, как у меня. Так что, думаю, что атаковавший Астрид в том налёте и напавший на меня, — это один и тот же человек. Иккинг поджал губы. Он грустно посмотрел на своего брата, и Сморкала понял, что вождь ему не верит. — Мои слова для тебя совсем ничего не значат, — задумчиво произнёс Сморкала. Это был не вопрос, а утверждение. — Утром меня здесь не будет. Он устало улёгся на кровать и уставился в потолок, ясно давая понять, что визит окончен. Иккинг подозвал дракона, который всё это время мирно лежал в углу, поглядывая на хозяина и Сморкалу. Беззубик потянулся и последовал за своим всадником. Уже в дверях Иккинг обернулся и спросил: — Ответь мне только на один вопрос. Честно, как самому себе. Это ты изнасиловал Астрид десять лет назад? Лицо Сморкалы было абсолютно серьёзно, когда он посмотрел в зелёные глаза вождя. — Нет, Иккинг, это был не я. Она была моим другом, мы все были одной командой, я никогда не поступил бы так ни с ней, ни с кем-либо ещё. И меня оскорбляет то, что ты допускаешь мысль, что это мог быть я. Иккинг долго смотрел на своего брата, потом молча кивнул и вышел.***
Сон не шёл к Сморкале. Он лежал, глядя на звезды сквозь открытое окно в крыше дома. Свежий морозный воздух немного успокоил его. Он решил, что бесполезно сейчас думать о том, как он оказался там, где оказался, ему нужно придумать план, что делать дальше. Сможет ли лететь Кривоклык? Где взять нового дракона? Как разыскать Брунгильду, ждёт ли она его здесь или вернулась к ним на базу? Боги, она наверно, с ума сходит от волнения. Или нет? Может, решила пойти своей дорогой? Вдруг Сморкала заметил на крыше какое-то движение. Он весь напрягся и снова окинул взглядом комнату, пытаясь найти хоть какое-нибудь оружие. Но, конечно, такового здесь не было. Чёрная тень скользнула сквозь окно, с глухим стуком приземляясь на пол. Сморкала сел на постели, вглядываясь в темноту и готовясь защищать себя даже голыми руками до последнего. Правда, он понимал, что шансы его невелики. Он медленно поднялся, усилием воли игнорируя боль между рёбер. — Ну же, давай, рискни здоровьем, — угрожающе произнёс он. И в ту де секунду очутился в хрупких объятиях. Брунгильда! Сморкала облегчённо выдохнул, прижимая к себе свою напарницу. Ему стало стыдно, что всего минуту назад он думал, что она может бросить его. Сам-то он так точно не поступил. Викинг прижался щекой к её волосам, благодаря богов за это создание, столь преданное ему. — Сморкала, я так волновалась! — сказала женщина отстраняясь, но всё ещё не разжимая рук. — Я искала тебя повсюду. И у нас дома, и здесь облетала остров много раз. Это проблематично — патрули на Олухе явно усилены, а мне не хотелось попадаться на глаза. А потом я решилась прийти в деревню. И там я услышала, как говорили о тебе, о том, что тебя нашли раненым в лесу, а потом я выяснила, где ты находишься. И вот я здесь… Как хорошо, что ты в порядке! — она снова прижалась к широкой груди викинга, впервые за неделю чувствуя покой. Потом Брунгильда отстранилась: — Забирай Кривоклыка, мы уходим! — Кривоклык ранен, Брун. Я не могу его забрать. — Тогда мы уходим вдвоём! — резко сказала Брунгильда. Она коротко свистнула, и в окошко просунулась круглая голова с большими жёлтыми глазами. Дракониха ласково застрекотала, посмотрев на хозяйку и её друга. — Нет! Я не оставлю своего дракона! По крайней мере, навсегда. Я тут думал кое о чём… — И о чём же? — Надо поговорить с Дагуром. — Что? — вскричала Брунгильда. — Ты совсем спятил? Поговорить с Дагуром после того, что он сделал с тобой и Кривоклыком? Да ты из ума выжил, Сморкала! — Он моя единственная зацепка, чтобы доказать мою правоту Иккингу… Брунгильда скрестила на груди руки — всё ясно, как обычно всё дело только в этом проклятом Иккинге и попытках что-то ему доказать. Она не понимала этого. Не понимала, зачем унижаться, стелиться перед этим Иккингом (у него даже имя какое-то непонятное, словно икающее). Ведь можно было просто жить с ней, делать то, что они делали. И забыть, выбросить, плюнуть и растоптать тех, кто и думать забыл о нём! — И найти того, кто сделал это, — Сморкала указал на свою перебинтованную грудь. Брунгильда провела пальцами по бинтам, сквозь которые начала снова проступать кровь. Надо будет обработать рану, мысленно отметила про себя женщина. — Хорошо, мы сделаем, как ты хочешь, — тихо сказала она. — Но тебе понадобится это, — она швырнула ему рубашку и старый меховой плащ. — Не подумай, не то чтобы меня смущала твоя обнажённая грудь, но там, — она показала пальцем вверх, — довольно-таки холодно. Сморкала улыбнулся и принялся одеваться. За своими вещами он вернётся позже, когда будет забирать Кривоклыка. Викинг был уверен, что Иккинг позаботится о его драконе. Вскоре двое всадников покинули Олух, направляясь в сторону острова Изгоев.***
Дагур нервничал. Уже прошло больше недели с тех пор, как он напал на Олух, а от Браго не было никаких вестей. Она не давала дальнейших распоряжений, не сообщила, довольна ли его работой. Хотя о чём это он? Конечно, не довольна. Ведь он не сбил ни одного из своих прежних друзей, а именно об этом просила Браго. Иккинг так и вовсе явился только к концу сражения. Дагур вроде бы видел, как сбили Астрид, но не был в этом уверен. Как же вождю Берсерков тяжело было с этой женщиной, Браго! Он никогда не знал, чего от неё ждать, а для Дагура хуже ничего не было, чем сидеть в безвестности. Боги, когда всё это закончится? Зачем она так долго ведёт эту борьбу с Олухом, то нападая (исключительно его силами, между прочим), то затихая и затаиваясь. Дагур боялся Браго. Сильно боялся. Но ни за что не признался бы в этом. А любого, кто заикнулся бы об этом, он без раздумий придушил бы голыми руками. Боги, в кого он превратился? Он снова стал тем, кем быть не хотел, — Дагуром Остервенелым. И не было больше у него друзей и семьи, которые могли бы помочь ему. Он остался совсем один. Но он не имел права сдаться. Слишком многое стояло на кону. И он сделает всё, что прикажет Браго. Внезапно в комнату вбежал один из дозорных. — Простите, вождь, — залепетал солдат под строгим взглядом Дагура. — Ну что там еще? — К нам приближается Землехват, а на нём всадник. Что прикажете делать? — Сбить его! Всадника — в плен, дракона скормить рыбам. — Будет сделано, вождь! Солдат выбежал из комнаты. Дагур ещё какое-то время сидел у себя. Ну вот опять, опять он боится, что это Браго послала наёмного убийцу за ним. Потому что он провалил прошлое задание. Но ведь его войска убили так много драконов! Неужели этого мало? Дагур не выдержал, он выбежал к дозорным, вглядываясь в тёмное небо. Этот идиот сказал, что тут был дракон. Но сейчас небо чистое. — Где дракон? — завопил Дагур, хватая того солдата, который забегал к нему с донесением, за грудки. — Вождь… клянусь, он был здесь… — залепетал несчастный. Дагур с силой толкнул его и сбросил вниз со скалы. «Ненавижу лжецов!» И вдруг вождь Берсерков почувствовал, как вокруг него обвились чёрные огромные когти, и он в ту же секунду взмыл в небо, уносимый драконом. — Нет! Отпусти меня! Отпусти-и-и! В ответ Дагур услышал лишь холодный смех, от которого мурашки побежали по его спине. Он поднял взгляд наверх, но увидел лишь иссиня-чёрное брюхо дракона. Дагур безвольно повис в лапах дракона, ожидая своей участи. Вдруг Землехват замедлился, а потом резко направился вниз. Вождь Берсерков снова заорал — земля приближалась слишком быстро. Дагур зажмурился, абсолютно уверенный, что сейчас от него останется только мокрое место. Но дракон резко замедлился, и Дагур покатился по твёрдым холодным камням. Вождь Берсерков поднялся и повернулся к неизвестным. С Землехвата соскользнули два викинга: женщина, её лицо было ему не знакомо, и мужчина, которого Дагур моментально узнал. — Сморкала! Мой старый друг! — воскликнул он, раскрывая руки для объятий. — Нет? Никаких обнимашек? Ну и ладно, — его зелёные глаза стали жёсткими. — Я тоже не хочу обниматься с предателем. — Мы и не были друзьями, Дагур. Ты схватил меня и пытал Кривоклыка, ты заставил работать на тебя против моей воли! И я не предавал тебя, псих ты ненормальный! Я сбежал, потому что мы с Кривоклыком едва не погибли восемь лет назад в налёте на Олух. — Как скажешь, — пожал плечами Дагур. — А кто эта очаровательная леди? Твоя подружка? Хорошенькая, одобряю, — осклабился викинг. Сморкала едва сдержался, чтобы не накинуться на Берсерка, он выводил его из себя. Остановили его лишь свежая рана, да холодные глаза подруги, которая молча качнула головой. Очень мило, что Сморкала за неё вступается, но Брунгильда была способна сама постоять за себя. Она настороженно посмотрела на Дагура, пока тот рассматривал её, отмечая, что хоть она и невысокого роста, но хорошо сложена. Длинные светлые волосы Брун были убраны в два хвоста на затылке. Её голубые глаза были холодны, как океан зимой. Дагур заметил шрам, рассекающий её бровь, но это даже добавляло её облику пикантности. Мужчина задержал взгляд на её пухлых губах. Дурак этот Сморкала — какое сокровище упускает! Он снова перевёл взгляд на её глаза и заметил, что настороженность в них сменилась интересом, она беззастенчиво рассматривала его точно так же, как и он её, и при этом совершенно не показывала страха. — Не твоё дело! — рявкнул Сморкала. — Мы здесь, потому что мне нужны ответы на кое-какие вопросы. — С чего ты взял, что я буду отвечать? Брунгильда подала какой-то знак дракону, и Дагур почувствовал, как его снова обхватывают огромные чёрные когти. Он ничего не успел сделать. Да и что он мог? Не убежать же? Дракон играл с ним, как с игрушкой, то подбрасывая, то снова ловя. Поначалу вождь Берсерков ещё надеялся достойно выйти из ситуации. Но кому толк в достойной смерти? Только не ему. — Я буду говорить! Отпусти меня! Я буду говорить! — вопил он, отчаянно хватаясь за лапу чёрного дракона. Сердце Лавы кинула викинга к ногам хозяйки. Та улыбнулась и почесала подругу. «Ну надо же, у малыша Сморкалы, оказывается есть характер! И подружкой обзавёлся», — Дагур поднялся на ноги, отряхивая грязь. — Я понял вас. Уговорили. Так что ты хочешь знать, Сморкала? — Кто такая Браго? Кто её информатор с Олуха? Почему ты на неё работаешь? Почему она нацелена на Олух? Это основные вопросы, есть и другие, но пока не об этом. — Браго… я не знаю, кто она и откуда, — Дагур заложил руки за спину и ходил напротив Сморкалы и Брунгильды. — По слухам она собрала вокруг себя остатки армии Драго. Но почему за ней пошли его войска, как она вообще там оказалась, я не знаю. Я лично видел её всего два раза. Первый, когда она схватила Хедер и пытала её у меня на глазах… — Что? — Сморкала был поражён. Этого он не знал. Признаться, он вообще не задумывался о Хедер и почему её не видно и не слышно. Когда-то давно он решил, что ей просто стыдно показываться бывшим друзьям на глаза, вот она и прячется на острове Берсерков за спиной своего брата, который начал творить нечто непонятное. Хотя сейчас картинка начинала складываться. — У неё Хедер? Но как… Когда? Всё это время? — Да, — ответил Дагур. — Я не видел сестру десять лет. Я не знаю, где она, знаю только, что она жива, потому что иначе у Браго не было бы рычагов давления на меня. Браго приказала мне уничтожить Олух любой ценой. Тогда она отпустит мою сестру. Поэтому я предал Иккинга, поэтому отвернулся ото всех вас. И не смотри на меня с такой жалостью! Она мне сейчас не нужна! Сморкала отвернулся от Берсерка. Что ж, его мотивы теперь можно было понять. Но так же теперь ему стало ясно, что Олух ему не спасти, Дагур бесполезен, ведь он сделает всё ради спасения своей сестры. — Информатор? — подала голос Брунгильда. — Ты знаешь, кто это? — Нет. Всё наше общение с Браго идёт через посредников и «Жуткую» почту. Как я говорил, я видел её дважды. Второй раз совсем недавно, перед последним нападением на Олух. Я знаю, что у неё есть свой человек на острове, но я понятия не имею, кто это. Брунгильда подошла к Сморкале, она увидела его выражение лица и поняла, что он сдаётся. Женщина схватила пальцами его плечо и крепко сжала, заставляя его посмотреть ей в глаза. — Ты ведь не думаешь всё бросить? Ты же сам хотел этого! Хотел спасти свой дом, обелить своё имя? Тор свидетель, я этого не понимаю, но ведь это то, что ты хочешь! — Как? Как, Брунгильда? — отозвался Сморкала. Что-то в его взгляде словно потухло. — Бывшие друзья слушать меня не желают. Иккинг всё так же слеп и видит во мне лишь насильника своей жены. Все от меня отвернулись на том проклятом острове. Я даже не знаю, ради чего я это делаю, Брун? — он устало провёл рукой по лицу. — Наверно, ты права, мне стоит забыть свою прежнюю жизнь, всё перечеркнуть и начать сначала, а не цепляться за прошлое. О, его слова были огромным искушением для Брунгильды! Сейчас от того, что она скажет, зависит и её будущее. Как она хотела сказать ему, чтобы он всё забыл и бросил и был только с ней. Они ведь были отличной командой все пять прошлых лет! Как бы ей хотелось, чтобы он принадлежал только ей и больше никому. Ни старому дому, ни его глупому вождю, ни тем более, этой дуре Забияке. Но что-то сам Сморкала изменил в ней. День за днём они были вместе, почти никогда не расставаясь. Они делили кров, пищу, радости и невзгоды. Однажды даже постель… Брунгильда не могла в полной мере понять привязанности Сморкалы к Олуху, — у неё дома никогда не было — но она знала, что он будет всю жизнь жалеть, если не попробует спасти свой родной край. Брунгильда на секунду прикрыла глаза, решаясь сделать то, что правильно, а не то, что так отчаянно просит эгоистичное сердце. — Не смей сдаваться сейчас! Иначе все десять лет будут прожитыми зря, — она прямо смотрела в глаза викинга. — Весь прошлый год, что мы пристально наблюдали за Браго, тоже зря. Послушай, Сморкала, Дагур ещё может быть полезен. — Это вряд ли, он ни за что не предаст свою сестру, он разнесёт Олух до основания, если это спасёт её. Я не могу его судить, ради своих близких я бы сделал то же самое. «Вот только таковых не осталось. Разве что ты». — Но ты же хочешь спасти Олух. Кривоклыка? Забияку? — Брунгильда использовала козырь, она знала, что ради этой женщины, которая не стоила всех его страданий, Сморкала пойдёт на что угодно. — Я знаю, как нам поступить. Я отправлюсь с ним, — она ткнула пальцем в сторону Берсерка, — и Дагур теперь будет работать на нас. — С чего бы это, красавица? — скептически спросил вождь. — А с того, что мы спасём твою сестру. Давай заключим сделку. Мы вместе выясним, где её держат, и Сморкала вытащит её оттуда. А ты будешь следить за Браго для нас. — Я не пойду на это! Вы её не знаете. Если вскроется обман… Мы все покойники. — Ты должен, Дагур, — убеждала Брунгильда. — Ведь мы будем рисковать своими жизнями ради Хедер. — Ты сделаешь это для меня? — обратился Дагур к Сморкале, и тот молча кивнул. Берсерк ещё какое-то время подумал, и сказал: — Хорошо! Я согласен. Если вы вернёте мне Хедер, я отменю кровавую вражду Хулиганам. Я снова буду на стороне Олуха, даже если Иккинг мне не позволит. И я выдам все тайны Браго, которые только смогу разузнать.***
Сморкала, Брунгильда и Дагур до поздней ночи обсуждали детали плана. Спорили, соглашались, снова спорили, пока не пришли к единому знаменателю. Когда они закончили, Брунгильда взобралась на своего дракона и подала руку Дагуру, помогая ему усесться позади. Она повернулась к Сморкале, который всё так же сидел у разведённого ими костра. — Ты разве не летишь? — с удивлением спросила женщина. — Нет, я хочу побыть один. Возвращайся за мной завтра. Брунгильда застыла в нерешительности. — Как скажешь, Сморкала. Хотя мне не нравится оставлять тебя здесь одного и без дракона. Но если это именно, что тебе нужно… Я вернусь за тобой рано утром. — Хорошо, — викинг подошёл к дракону и вытащил из седельной сумки спальный мешок, флягу с водой и кое-что съестное. Брунгильда подала ему топор и меч. Он поднял взгляд на свою подругу. — Спасибо тебе, Брунгильда. Она долго смотрела ему в глаза с каким-то странным выражением. Сморкала ласково похлопал Сердце Лавы по шее и махнул рукой, приказывая дракону улетать. Когда дракон отлетел на приличное расстояние, Сморкала повернулся и громко сказал: — Выходи, Забияка. Нет никакого смысла прятаться! Он не смог сдержать улыбки, когда услышал недовольный стон из-за скалы, где пряталась высокая блондинка. И вскоре перед ним предстал янтарного цвета Ветродуй, на спине которого сидела Забияка. У женщины был крайне недовольный вид. Это было бы даже забавно, если бы только так не задевало его сердца. Но Сморкала знал, что его бывшая возлюбленная здесь, и специально отослал Брунгильду. — Как ты узнал, что я здесь? — спросила Забияка. — Я была очень осторожна и вела себя тихо. — Ничего ты не понимаешь в скрытности и безопасности, Заб. Без обид. Скажи спасибо, что тебя не заметила моя подруга и её дракон. Они не столь дружелюбны, как я. Так зачем ты здесь? Разве ты не должна быть в тёплой постели с мужем? — его губы скривились в усмешке. Забияке было больно, Сморкала сказал это намеренно, показывая всю разницу в их положениях. Но она твёрдо решила не вестись на провокации. — Я хочу поговорить, — Забияка спешилась и подошла к викингу. — И потом, разве ты не должен быть сейчас в тёплой постели лазарета? — не удержалась она. Сморкала недовольно повёл плечами, словно говоря, что не должен и не обязан. — И о чём же ты хочешь поговорить? — Сморкала жестом пригласил её присесть рядом у костра. — Я хочу узнать, что с тобой было в эти десять лет. Как ты… стал таким? Я не могла не думать об этом с первой встречи. Я хотела поговорить с тобой с того самого момента, но всё время что-то мешало. И вот я здесь, впереди вся ночь, и я хочу узнать твою историю. — Ах вот оно что! — Сморкала печально усмехнулся. — Хочешь разбередить старые раны? Не стоило ожидать от тебя большего. Что ж, раз ты так хочешь, я расскажу тебе всё. Но сначала ответь на мой вопрос. Один-единственный вопрос. Забияка сглотнула, она знала, что он спросит. Но что ей ответить? Она не может признаться ему, что у него есть дочь. В последнее время всё запуталось окончательно и бесповоротно. Эрет ушёл от неё. Уже несколько дней как он не появлялся в их доме. Где и с кем он был, она не знала и не спрашивала. Они пересекались лишь в Большом Зале. И то, он старательно избегал говорить с ней да даже рядом находиться. Как ни странно, этого никто не замечал. Даже Задирака был в счастливом неведении. Только Кара пару раз спросила, где папа, но Забияка пока не смогла сказать ей правду и списала всё на его большую занятость в Совете. Дочка поверила, она была слишком занята играми со своим новым другом, детёнышем Песни Смерти. — Какой вопрос? — выдавила Забияка. — Как так вышло, что ни ты, ни твой брат не заступились за меня на том треклятом суде? Почему? Я думал об этом очень много, но так и не смог понять. Мне кажется, я заслуживаю узнать правду хотя бы сейчас. — Я… я… испугалась, — это было честно, хотя, может, и не достаточно. — А Задирака… Это ты лучше спроси у него. А потом у меня появились веские причины остаться на Олухе… — Безусловно, свадьба с первым встречным-поперечным — это важно. «Да он издевается надо мной!» — Думай, как хочешь, я не буду отчитываться, — Забияка скрестила на груди руки, её глаза недовольно сверкнули. — Ну что ж… Тогда слушай, Забияка, но предупреждаю, у этой истории нет счастливого финала.