***
— Прости, солнышко, но мне надо сегодня в школу. — тихо говорит Тсунаеши, аккуратно заглядывая в лицо сидящему на диване Белькии и поглаживая его по голове. Она сегодня чуть не проспала и уже умудрилась навернуться с лестницы. К счастью, ее вовремя спас Куро, который быстро понял, что его нежданный-негаданный хозяин (хозяйка) сейчас расшибется. Так что Тсуна отделалась только несколькими синяками на тонкой коже и несколькими матами на нескольких языках сразу (про себя). — Я понимаю, что тебе будет очень скучно и грустно, но я правда не могу взять тебя с собой. Но зато я могу включить тебе телевизор с самой интересной на сегодня программой. Ну, или на компьютере фильмы, хотя насчет последнего я не уверена. — Перестань с ним так сюсюкать. — недовольно бросает Куро, который сидит на диване рядом с ними и уже минут пять выслушивает воркование нового геморрного хозяина над вампиром, который вчера пытался его убить. — Не обижай его! — возмущенно говорит шатенка, встряхивая волосами и аккуратно поглаживая Белькию по макушке. Ее немного беспокоит, что тот очень молчалив, но она упрямо продолжает разговаривать с ним и подкармливать его. Главное, что тот ест, а значит все в порядке. — Между прочим, он причинил мне вреда почти столько же, сколько и ты, так что молчи! — Он пытался тебя убить! — напоминает Лень парнишке, но уже понимает, что, кажется, в пустую. — Как будто он первый. — тихо бормочет Тсунаеши, чтобы Куро не услышал. Она вспоминает про Мукуро (он был тогда злым), про Занзаса, про Кею (тот ее сильно недолюбливал, как и всех остальных, считая травоядным; когда она стала зверьком, было полегче, хотя тот и старался ее побить при любой удобной возможности), про Бьякурана, про Деймона Спейда и еще про кучу людей (и не людей, учитывая Вендиче), которым только дай возможность получить ее голову. Некоторые больше не хотят убить ее, но все-таки. Она машинально трет плечо, морщась и вспоминая шрамы от боя со Скайрини. И это если не вспоминать про самого Реборна, который, казалось, сделал все возможное, чтобы она не выжила во время его тренировок. Иногда Тсуна думает, что она скорее осталась жива вопреки ему, а не благодаря. — Что ты там бормочешь? — лениво спрашивает Куро, жующий завтрак, который ему всучила Савада, потому что ей не хотелось смотреть в голодные глаза этого большого ребенка (и ей было с высокой колокольни плевать, что ему, вообще-то, уже за несколько сотен). — Ничего. — хмыкает девушка, все-таки усаживая Белькию на диван и присаживаясь рядом с ним, чтобы подставить ему программу, рассказывая плюсы и минусы той или иной программы. Тот все также молчит, но ей кажется, что она чувствует его интерес. Возможно, это в очередной раз активировалась ее интуиция. — Ты долго еще будешь делать это? Он же все равно молчит? — не понимает Лень. — Да. Но это не значит, что ему все равно. — она укоризненно смотрит на него, качая головой. — В конце-то концов, именно ему это смотреть. — Странный ты. — хмыкает сервамп, зевая. — Почему это? — не понимает шатенка, растерянно смотря на него. — Ругаешься, но заботишься. Явно не доволен нашим присутствием, но все равно делаешь все, чтобы нам было комфортно. А еще ухаживаешь за тем, кто еще совсем недавно пытался тебя убить. Я же говорю, странный ты. — он вздыхает. — Почему ты его не можешь просто запихнуть в рюкзак и везде таскать с собой? — Ты чего?! Ему же будет совсем неудобно. — Тсунаеши с искренним возмущением смотрит на Куро. — Это все равно, что я тебя в рюкзак запихну! Там учебники твердые, и углы у них острые. Тебе, как и ему, будет неудобно. — Странный ты… — снова вздыхает тот. — Сам ты странный. — недовольно фыркает Тсуна, встряхивая головой и все-таки отправляясь на кухню, чтобы приготовить еды. Во-первых, ей нужно взять бэнто с собой (учитывая, что ее еще будет объедать Куро, то его нужно взять в двойном размере). Во-вторых, ей нужно сделать еду для Белькии, чтобы тот мог жевать, пока смотрит телевизор. Через десять минут, когда все готово, она аккуратно переносит все в гостиную, расставляя. Часть еды упаковывает в сумку, чтобы взять с собой. Часть еды оставляет на столике, раскладывая ее специально для пленника. Она относит рюкзак и сумку с едой в коридор, отправив следом Куро в виде котенка, пока сама остается в гостиной, кладя там еще пульт от телевизора, чтобы тот мог переключать каналы. А потом аккуратно размораживает лед. Она присаживается на корточки перед ним, мягко говоря: — Ты можешь делать в доме все, что захочешь, только пожалуйста, не разрушай ничего, потому что в средствах я ограничен. Можешь брать еду и смотреть телевизор, но не советую выходить из дома. — она вздыхает. — Я обязательно верну тебя твоему… другу? хозяину? создателю? Прости, я плохо знаю, как это называется. Так вот, я обязательно верну тебя ему, потому что семьи должны быть вместе. Так что можешь не волноваться, хорошо? Она быстро уходит, окрикиваемая Куро, и покидает дом, закрывая за собой дверь и возводя защиту. Без ее личного и добровольного согласия туда никто не сможет войти. Кстати, выйти — тоже. Именно поэтому она предупредила Белькию, чтобы тот не пытался это сделать. Хотя, честно говоря, она сомневалась, что он ее послушает. Впрочем, она все равно надеялась, что тот будет достаточно разумным.***
Цубаки она встретила… Она его просто встретила. Все, что она может о нем сказать, это странно. Он может заливаться хохотом, а в другой момент уже неожиданно спокойно заявить, что ему скучно. Он странный, необычный, невероятный. Почти как Мукуро или Спейд, хотя у Цубаки все во много раз страннее. Он перегораживает ей путь на обратном пути из школы и просто смотрит своими красными глазами поверх темных узких очков. Она мгновенно узнает его и поэтому приветливо улыбается, махая рукой: — Цубаки-сан, вы пришли за своим другом? — Другом? — тот смотрит остро, внимательно. Опасно. — Ну, за Белькией-саном. — поясняет она, старательно утихомиривая Куро, который хочет вмешаться и испортить ей абсолютно все (разве Лень не слышал о том, что не стоит раскрывать рот не по делу?). Его приходится огреть Пламенем Дождя, чтобы тот утихомирился. Серьезно, это точно лень? А то больно уж активный. Цубаки все еще испытующе смотрит на нее, а потом кивает. Тсуна ведет его за собой, весело болтая обо всем на свете, чтобы разбавить обстановку и сделать ее менее напряженной. Она чувствует, как тот постепенно, совсем чуть-чуть расслабляется, уже спокойно идя за ней. Она оборачивается и с интересом смотрит на его обувь — гэта. Такую она видела у Кавахиро и многих стариков. Она даже один раз надевала ее на танабату — фестиваль фейерверков. И, честное слово, ей эта обувь не понравилась, потому что слишком неудобна. А Цубаки разгуливает в ней так спокойно, будто так и надо… — А вам удобно в такой обуви? — мгновенно интересуется она, как ни в чем не бывало. — Я один раз надевал подобное, но это было совсем неудобно. А вы ходите в них так спокойно… — Удобно. — говорит тот, на что Савада одаривает его сияющей улыбкой. — Видимо, вы очень терпеливый. — она кивает в такт своим словам, а потом они доходят до ее дома, она отпирает дверь и сторонится, позволяя ему войти. Она почти с любопытством смотрит за тем, как тот заходит внутрь, а потом оборачивается и смотрит на нее, выгибая бровь. — Хотела проверить, могут ли вампиры входить в дом без приглашения. — поясняет она. — Видимо, могут. Она вручает Белькию-сана Цубаки-сану, а потом кормит их ужином (нехорошо оставлять их голодными), а потом вручает им еще по вазочке мороженого, после чего выпроваживает из дома, махая напоследок. — Ты не странный. Ты — сумасшедший. — в сердцах бросает Куро, впервые за вечер сумевший подать голос. — Зато на нас не напали. — шатенка показывает ему язык. Лени нечего сказать, потому что тут его хозяин полностью прав: на них действительно не напали.